Веймарская республика

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

 «Тульский государственный педагогический университет им. Л.Н.Толстого».

(ФГБОУ ВПО « ТГПУ им. Л.Н. Толстого»)

Кафедра всеобщей истории

                                                                                   и археологии

Выпускная квалификационная работа

 на тему:

«Крушение Веймарской республики и установление нацистской диктатуры».

Выполнена:

студентом 5 курса

заочной формы обучения

факультета истории и права

Аникиной Ольгой Игоревной

Тула – 2012.

Работа выполнена на факультете истории и права ТГПУ им. Л.Н.Толстого

Научный руководитель Родович Юрий Владиславович,

доктор исторических наук, профессор

Дата                                               Подпись

Работа допущена к защите

Заведующий кафедрой всеобщей истории и археологии

Дата                                      подпись

Рецензент-

Шеков Александр Владимирович,  кандидат исторических наук,

Доцент кафедры истории России

Защита состоится «___» октября 2012 г. в учебном корпусе №1 ТГПУ им. Л.Н.Толстого, аудитория №      в «___» час «____»минут

Содержание.

1. Введение………………………………………………………………………………..4

Глава I. Кризис Веймарской республики………………………………………….....16

       1.1.Причины кризиса Веймарской республики……………………………………...16

1.2.Веймарская республика в период мирового экономического кризиса: 1929 – 1932 гг. и усиление нацистской опасности…………………………………………………………………………………21

Глава II. Приход к власти Национал-социалистической рабочей партии

       Германии.

        2.1. Кризис правительства генерала Шлейхера и секретное совещание у барона

            Шрёдера………………………………………………………………………………..46

2. 2. Назначение А.Гитлера рейхсканцлером Германии и установление нацистской диктатуры (30 января 1933 г.- март 1933 г.)……………………………………………………………………………................. 52                        

Заключение………………………………………………………………………………..59

Источники и  литература………………………………………………………………..62

Введение.

Это страшное слово – фашизм. За этим словом встают миллионы и миллионы загубленных жизней. Оно и понятно: тоталитарный репрессивный режим, диктатура, направленная на подавление прогрессивных общественных движений, на уничтожение любой демократии, на утверждение ксенофобии – вот что такое фашизм.

Многим современникам передача высшей исполнительной власти в Германии Гитлеру и его окружению, происшедшая 30 января 1933 г., казались результатом стечения случайных обстоятельств. До сих пор примерно так же считают и некоторые историки фашизма праволиберального и консервативного толка. В подтверждение своей позиции они ссылаются на ряд действительно бесспорных фактов. Германия того времени (или, иначе Веймарская республика) была в конституционном отношении демократическим государством. Среди общественности были очень сильны левые настроения, что неоднократно находило выражение в результатах выборов. Рабочий класс Германии располагал имевшими прочные традиции массовыми организациями в виде влиятельных политических партий (КПГ и СДПГ) и профессиональных союзов. В руках социал-демократов, пребывавших долгие годы у власти, находились немаловажные административные рычаги. Но значит ли это, что нацисты пришли к власти случайно, по недомыслию или недосмотру некоторых недостаточно дальновидных политиков?

Следует отметить, что тема падения Веймарской республики и прихода нацистов к власти представляет интерес для исследователей сама по себе, так что нет необходимости «привязывать» её к современности. Хотя сегодня, в условиях глобального экономического кризиса и усиления ксенофобских тенденций, возможность появления  руля управления государством, именуемого «демократическим», лидера ультранационалистической политической организации полностью исключать нельзя. История  кризиса и краха Веймарской республики - это пример того, что демократические институты могут оказаться под серьезной угрозой. Это и предопределяет актуальность темы данной ВКР.

Объект исследования: Веймарская республика в последний период своего существования. Предмет исследования: процессы, которые привели к гибели Веймарской республики и утверждению власти нацистов в Германии.

Цель исследования: выявить основные причины гибели Веймарской республики и факторы, способствовавшие окончательной победе национал-социалистов в Германии. Данная цель может быть достигнута при условии решения задач, среди которых основными являются:

1. дать общую характеристику политического режима Веймарской республики;
2. охарактеризовать настроения, доминировавшие в немецком обществе на протяжении 1919 – 1933 гг.;
3. проследить ход событий, происходивших в Германии в период с конца октября 1929 г. по март 1933 г. и отражавших кризис Веймарской республики;
4. указать причины, по которым представители тех или иных социальных групп оказывали поддержку национал-социалистам. При этом особое внимание следует уделить рабочему классу и средним слоям;
5. рассмотреть вопрос о вкладе финансово-промышленной элиты в победу НСДАП;
6. выявить роль КПГ в событиях конца 1929 – начала 1933 гг.
7. оценить основное содержание политики кабинета Гитлера в феврале – марте 1933 гг.;

Хронологические рамки исследования: конец 1929 г. (начало мирового экономического кризиса) – март 1933 гг. В то же время нельзя говорить о кризисе Веймарской республики, не выяснив ее особенности, для чего необходимо обратиться к ее Конституции (1919 г.) и событиям начального периода ее существования.

Методы исследования: метод исторического анализа, предполагающий разделение рассматриваемых исторических событий в Германии 1929-1933 гг. на отдельные фрагменты и исследование каждого из них; историко-генетический метод, который позволяет выявить истоки кризиса Веймарской республики и утверждения власти национал-социализма..

Относительно истории Веймарской республики имеется огромное число неопубликованных и опубликованных источников. Главные государственные архивы земель, а также городские архивы хранят необходимый источниковый материал. При изучении истории партий прежде всего архив социал-демократии Фонда Фридриха Эберта в Бад Годесберге и архив Международного института социальной истории в Амстердаме. В обоих собраниях находятся документы главным образом по истории СДПГ и отчасти обширные личные фонды политиков СДПГ. При изучении Веймарского государства – наиболее важные личные фонды, прежде всего политиков Центра, которые находятся в Историческом архиве города Кельна, например, фонды Карла Бахема и Вильгельма Маркса. Личные фонды есть и в других архивах; например, фонд политика от НДП Конрада Гауссманна в Главном государственном архиве в Штуттгарте и фонд Густава Штреземанна в политическом архиве Министерства иностранных дел в Берлине. Ценность и объем личных фондов различаются существенно, как и виды источников; фонды могут содержать, например, дневники, письма, протоколы заседаний кабинета министров и фракций, записи бесед, наброски и черновики речей и выступлений, доклады референтов, а также самые разнообразные материалы. От многих ведущих политиков не осталось достойных упоминания собраний материалов, например, от Фридриха Эберта. Кроме того, все еще есть недоступные материалы в частных собраниях^[1].

Источниковой базой исследования в дипломной работе  послужили опубликованные документы и материалы.

Прежде всего, это текст Конституции Германской империи (11 августа 1919 г.) в сборнике «/Конституции буржуазных стран. - Т. 1.»  (М. - Л., 1935). Анализ текста Конституции Веймарской Германии позволяет понять сущность ее политического строя,  его  особенности.

 В «Истории Германии ХХ века в новом измерении: источники, статистика, художественные документы: Пособие для учащихся средних и старших классов школ, гимназий, лицеев, студентов, учителей»  содержатся документы,  характеризующие  события Капповского путча 1920 г., материалы, содержащие результаты социологических исследований о безработице в начале 30-х гг., в том числе, среди молодежи, а также закон о предоставлении правительству Гитлера чрезвычайных полномочий от 23 марта 1933 г. , который стал основой для ликвидации Веймарской республики

Ситуация, складывающаяся в Германии, положение в компартии Германии в период кризиса Веймарской республики, отражена в письме известного деятеля ВКП(б) И. А. Пятницкого И. В. Сталину с  приложением информационной сводки о положении в КПГ  от 10 мая 1932 г.//Политбюро  ЦК РКП(б) - ВКПб) и Коминтерн. 1919 - 1943 гг.: Документы» (М.,2004).

 В решениях XII пленума Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (1932 г.) давались установки коммунистическим партиям, в том числе КПГ относительно путей выхода из экономического кризиса.

                                  Что касается научной литературы, то последние годы существования Веймарской республики и установление гитлеровской диктатуры в Германии нашли отражение во втором томе  « Германской истории в новое и новейшее время» (М.,1970), в  работе А.Ю. Ватлина «Германия в ХХ веке» (М.,2002 .), и ряде других обобщающих работ. Автор обращался также к обобщающим трудам по проблемам фашизма, где показаны социальная база национал-социалистского движения, причины прихода нацистов к власти в Германии. К числу первых работ, в которых сделаны попытки определить причины установления нацистской диктатуры, относится сборник, опубликованный в 1934 г. под ред. Е. Варги, Ф. Геккерта и Е. Хмельницкой « Германский фашизм у власти». В нем отмечались, в частности, что социал-демократическое руководство парализовало борьбу пролетариата против наступающей диктатуры, версальская система грабежа облегчила использование шовинистической демагогии. В книге показано, что буржуазия подготавливала нацистскую диктатуру планомерным устранением парламентаризма посредством чрезвычайных декретов, приучая население к авторитарному государству и насаждением созданием фашистских организаций.

                                        По данной проблеме  имеются и специальные работы. Многие десятилетия историки разных стран и направлений пытаются ответить на вопросы: было ли неизбежным установление нацистского режима в Германии? Существовали ли альтернативные пути преодоления политического кризиса 1932 - 1933 гг.?                            

                                      В советской историографии (в обобщающем труде « История фашизма в Западной Европе (М.,1978) , в работах Я.С.Драбкина, Д.Е.Мельникова, Л.Б.Черной, М.Е. Ерина, П.Ю. Рахшмира и др.) назначение Гитлера канцлером оценивалось как «захват власти»^[2]. В качестве альтернативы фашизму рассматривалась только диктатура пролетариата. Эта позиция основывалась на трёх положениях: 1) на классовой оценке парламентской демократии как воплощении «диктатуры» буржуазии; 2) на отрицании понятия «национальный интерес» и противопоставлении классовых интересов; 3) на определении фашизма как политического течения, выражающего интересы наиболее «реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии». Из этого делался вывод, что в условиях глубокого социально-экономического и политического кризиса монополистическая финансово-промышленная олигархия сделала ставку на Гитлера и передала ему власть. Советские историки не считали неизбежным приход к власти нацистов. Они утвердились во мнении, что предотвратить нацистский переворот мог только немецкий пролетариат, возглавляемый КПГ. Однако «раскольническая» позиция СДПГ ослабила немецкий рабочий класс, чем и воспользовалась империалистическая буржуазия.

      С конца XX в. в российской германистике началось переосмысление многих проблем истории Веймарской республики, в том числе и её крушения. Я. С. Драбкин указывает на незавершённость и противоречивость демократических институтов Веймарской Германии.

      В 1990-е гг.  был дан новый импульс развитию отечественной историографии Веймарской республики, что стало заметным фактором обновления исторической германистики. Именно в этой области научных исследований появился ряд молодых историков, которые по-новому взглянули на, казалось бы, уже исследованные проблемы истории Веймарской республики. К их числу относятся П. В. Макаренко, Н. В. Ковалёва. Российские историки вышли за рамки дихотомии «фашизм - коммунизм». Была поставлена под сомнение или совершенно отрицалась леворадикальная (коммунистическая) альтернатива нацизму. В ходе научных дискуссий 1990-х гг. часть историков поставила вопрос о демократической альтернативе нацизму, которая могла быть реализована через единство всех демократических сил и создание антифашистского фронта.

      За рубежом работы, где рассматривался вопрос о причинах победы нацистов в Германии и приводится описание обстоятельств, при которых НСДАП пришла к власти, появились уже в 1930-е гг. Одна из них – книга Конрада Гейдена, бывшего члена нацистской партии, изданная и в СССР.

       Историки ФРГ разных поколений и школ (К. Д. Брахер, X. Мюллер, Д. Пойкерт, К. Эрдман и др.) многие десятилетия обсуждают вопрос о том, был ли неизбежным крах Веймарской республики и кто виноват в её падении.

     В 1950-е гг. особое место занимало исследование вопроса о предыстории захвата власти нацистами, причинах гибели Веймарской республики, т. к. остро стояла проблема вины и ответственности разных политических сил за приход фашистов к власти в Германии. Не последнюю роль играло и то обстоятельство, что сама Федеративная республика находилась в процессе становления, и её политическим силам был небезразличен опыт Веймара.

    После образования ФРГ были продолжены публикации военных, политических и других деятелей Веймарской республики, представителей банковских и промышленных кругов (книги Ф. Фриденсбурга, А. Розенберга, Г. Шварца, Я. Шахта и др.). Большинство из них написано с целью оправдания своих действий. Но они дали историкам богатый фактический материал, особенно, если учесть, что в 1950-е гг. для немецких исследователей доступ ко многим архивам был затруднён (так, например, архив нацистской партии был передан в Западный Берлин американцами лишь в 1962 г.).

      Консервативная историография в значительной мере находилась под влиянием этих мемуарных или полумемуарных работ. Социальное содержание истории Веймарской республики игнорировалось, большое место уделялось политическим интригам и закулисной борьбе. Все более прочные позиции стал занимать тезис о «революционном» характере нацистского движения. Он нашёл отражение в первых обобщающих работах второй половины 1950-х гг. по истории Веймарской республики (работы Г. Эшенбурга, В. Миша, Э. Эйка и др.)^[3].

В 1950-е - 1960-е гг. среди немецких историков получил широкое распространение тезис о нежизнеспособности веймарской демократии. Делался вывод о том, что «1933 г. был результатом 1918 г.».

С середины 1950-х гг. в западногерманские исследования начинает активно проникать, прежде всего, из сферы социальных и политических наук, теория тоталитаризма. Системный подход, предложенный этой теорией, углубил анализ политической структуры не только фашистской Германии, но и Веймарской республики. Указанный метод сыграл значительную роль в работе К. Д. Брахера «Распад Веймарской республики», а также в совместной работе К. Д. Брахера, В. Зауэра и Г. Шульца «Нацистский захват власти». Благодаря конкретно-историческому подходу и богатому эмпирическому материалу, Брахеру и его коллегам удалось нарисовать яркую картину последних лет существования Веймарской республики.

Общий вывод, который делает Брахер в работе о гибели Веймарской республики, состоит в том, что сползание общества к фашизму шло через авторитарный режим Гинденбурга, посредством атак на республику справа и слева. Особенно он указывает на отсутствие у основных политических сил Веймарской республики консенсуса относительно политической власти. Все время велась борьба «за» республику и «против» неё. При этом почти все партии имели военизированные объединения. В условиях кризиса политическая борьба зачастую выходила за её пределы и приводила к уличным столкновениям.

Рассматривая гибель Веймарской демократии, Брахер особо подчеркнул роковую роль президиальных кабинетов на последней стадии существования республики. Он опроверг распространённое мнение о Брюнинге как защитнике конституции и сделал вывод, что его кабинет подготовил процесс «авторитарных перемен», с которой были согласны широкие круги крупной буржуазии, руководители рейхсвера и сам президент Гинденбург, который «привёл страну к авторитарной системе». Брахер критикует руководство политических партий, чьи представители входили в правительство Брюнинга, за отсутствие политической воли в защите Веймарской республики.

М. Брошат в своей работе по истории национал-социализма в Веймарской республике много внимания уделяет атмосфере периода экономического и политического кризиса 1929 - 1933 гг. Он справедливо подчёркивает, что решающей предпосылкой прихода фашистов к власти в конце этого периода послужили два обстоятельства: успехи Гитлера в мобилизации социальных страхов, национальных утопий и агрессии значительной части немецкого общества; отношения протекционизма, а затем и союза с нацистами со стороны старой консервативной элиты в государстве и обществе^[4].

Одна из последних работ немецких авторов, посвященных Веймарской республике, – работа профессора Хорста Мёллера, директора Института современной истории (Мюнхен-Берлин) « Веймарская республика: Опыт одной незавершенной демократии. Автор рассматривает политическую, экономическую, общественную и культурную жизнь Германии в 1919 - 1933 гг. Он отмечает, что революция 1918-1919 гг. не способствовала устойчивому и долгосрочному восприятию нового государственного и общественного строя. Глубокое расстройство правосознания, нехватка доверия к новому законопорядку показывали, что «революция 1919 г. лишь казалась законченной; брожение продолжалось, в любой из кризисов она могла разгореться снова. Веймарское государство не в состоянии было сделать то, чего от него ожидали немцы, и все же оно добилось гораздо больше того, чего от него в экстремальных условиях его существования, реально оценивая события, следовало ожидать. В каком-то специфическом смысле оно оставалось незавершенной демократией»^[5]. Касаясь причин гибели Веймарской республики, автор отмечает тяжелые последствия для Германии Версальского мирного договора 1919 г. и внутриполитическую враждебность коммунистической партии, радикальных левых в целом, по отношению к Веймарскому государству., а также отсутствие консенсуса  относительно нового порядка в государстве  и обществе. И политический центр, и три Веймарские партии, по словам Мёллера,  «зачастую отстаивали новую республику лишь вполсилы»^[6].

История кризиса Веймарской республики тесно связана с проблемой германского фашизма(национал-социализма). Одним из первых крупных исследований, возродивших понятие фашизма, стала книга Эрнста Нольте «Фашизм в его эпоху» (1963), созданная на основе метода, который сам автор определил как «феноменологический». Это означало, что учитывая вождистский принцип фашистской идеологии, единственный надежный источник для понимания и объяснения этого явления – речи и произведения фашистских лидеров Муссолини, Гитлера и вождей помельче^[7].

При рассмотрении проблемы зарождения фашизма Нольте выдвинул броскую формулу – «Фашизм – это антимарксизм», из чего логически следовал вывод, что не будь социалистической революции в России, не было бы в Европе и фашизма. Понимая фашизм как чисто идеологическое явление, Нольте попытался разработать его типологию от низшей авторитарной ступени через ранний фашизм и оформившийся фашизм к высшей – радикальному фашизму или тоталитаризму^[8]. С точки зрения Э. Нольте, приход нацистов к власти был  ответом на большевистскую революцию 1917 г. и немецкую революцию 1918-1919 гг^[9].

В большой работе «Подъем национал – социализма. Кризис и революция в Германии» (1975) Герхард Шульц придерживается тезиса о фашизме как революционном проявлении крайнего национализма, охватывающего широкие массы в ходе первой мировой войны и послевоенное трудовое десятилетие. В этот период происходит быстрая политизация и радикализация масс, нарастает грандиозная и противоречивая, эмоционально – революционная волна, из которой и выплеснулся нацизм. Его роднила с ультраконсерватизмом, марксизмом и анархизмом принципиально схожая радикальная платформа, хотя все эти движения боролись друг против друга^[10].

В книге Шульца рисуется единая цепочка экстремизма, звеньями которой были столь различные внешне явления как движение фашистов в Италии, Баварская советская республика, Советская республика в Венгрии, создание хеймвера в Австрии, кемалистское движение в Турции, возникновение зародыша национал – социализма в Мюнхене. Левый и правый радикализм понимается автором как общее насильственное, находящееся во власти эмоций и идеологических императивов политическое движение, которое не поддается рациональному познанию. Поэтому, самое единое понятие фашизма кажется Шульцу неуместным, в лучшем случае – это идеально – типическая конструкция с довольно органической ценностью. Тем не менее, и на ее основе можно выделить ряд отельных видов фашизма.

Ряд историков негативное развитие политической ситуации в начале 1930-х гг. связывают с партией Центра, которая была важным фактором внутренней политики. Её обвиняют в том, что, поддержав методы чрезвычайного управления, к которым прибегало правительство Брюнинга, она содействовала движению страны в сторону авторитаризма, что члены её парламентской фракции были готовы вступить в правительство Гитлера.

Большинство немецких историков приходят к выводу, что из двух рабочих партий главную ответственность за приход нацистов к власти несёт КПГ. Этот вывод они аргументируют тем, что КПГ была антидемократической партий. Она вела длительную борьбу против буржуазной республики с целью установления коммунистической диктатуры, причём видела основного врага революции в социал-демократии, против которой и сосредоточила главный удар. Партия не была готова к единому антифашистскому фронту.

Но преобладающим является мнение, что основной враг парламентской демократии был справа, в лице НСДАП.

Правоконсервативный историк Иоахим Фест в 1973 г. опубликовал биографию Гитлера (на русском языке была издана в 1993 г.), показав себя мастером психологического анализа, но обошел молчанием социальную природу фашизма.

Книга Феста произвела сенсацию. Несмотря на внушительный объем в 1200 страниц и высокую цену, первое издание разошлось в ФРГ почти мгновенно. За ним последовал ряд новых, книга вышла также в десятках зарубежных переводов и была даже экранизирована.

Читаемая как увлекательный роман, написанная прекрасным стилем, биография Гитлера, естественно, поставила в центр истории своего героя, единолично сокрушившего первую немецкую демократию. Фест проявил себя подлинным мастером психологического анализа, но практически обошёл молчанием социальную природу фашизма как общего явления. Его взаимоотношения с финансово - промышленными кругами и тесная связь между ними не отрицается, но маячит далеко на заднем плане книги и ограничивается кругом личных контактов фюрера с магнатами Рура и Рейна^[11].

Гитлер в книге Феста представлен как личность, наиболее полно воплотившая  интересы, предрассудки и мироощущение немецко – австрийского мелкого буржуа. Но его чудовищная по масштабу воля к власти обусловила установление нацистской диктатуры и продемонстрировала «поразительную силу влияния личности на исторический процесс». Не одобряя человеконенавистническую политику Гитлера, особенно его зоологический антисемитизм, Фест объясняет это фанатизмом фюрера, несокрушимой верой в свое предначертание, вытекающей в свою очередь из психопатологических особенностей его личности, поданных в книге необычайно ярко в стиле фрейдизма и бихевиоризма.

Книга Феста продемонстрировала богатейшие познания автора, но оставила открытыми слишком большое количество вопросов относительно места и социальной природы нацизма, если, конечно, не считать, что этот феномен исчерпывается Гитлером^[12].

В историографии ФРГ встречаются весьма разнообразные оценки роли признанного лидера германских милитаристов - генерал-фельдмаршала П. Гинденбурга, президента страны с 1925 г. Консервативные немецкие историки много сделали, чтобы оправдать действия президента, снять с него ответственность за передачу власти нацистам. Либералы же считают Гинденбурга одним из главных виновников этого.

Исследователи СССР и ГДР показали несостоятельность ряда принципов. С полным основанием М. Вейсбекер и К.Виммер раскрывают тенденциозное преувеличение роли лидеров, тезис об их исключительной или даже единоличной ответственности за фашизм и его преступления. Авторы пишут: «Для того, кто определяет фашизм только как «гитлеризм» или «муссолинизм», проблема фашизма перестала существовать одновременно со смертью обоих фашистских фюреров». Но разве нет проблемы неофашизма в самой ФРГ? Анализ новейшей историографии ФРГ показывает дальнейшее усиление этой тенденции. Но персонификация не исчезла и не снята задача ее критики^[13].

В ФРГ с первых послевоенных лет обнаружилось тесное сотрудничество официальных властей с историографией. Так оставалось и в 70-80-е гг. Многие политики ХДС/ХСС черпают свои оценки прошлого из трудов умеренных консерваторов. Однако весьма влиятельные круги, в их числе и лидер партии ХСС канцлер Г.Коль, разделяли консервативные взгляды.

В последние годы в ФРГ наблюдается сокращение числа публикаций крайних консерваторов. Складывается впечатление, что крайне консервативные историки и мемуаристы старшего поколения, естественно выбывающие из строя, не находят большого числа преемников. Более существенная причина, однако, в другом. Мыслящие представители господствующих кругов, судя по всему, начинают понимать их идеологическую и научную бесполезность. Но это не означает их полного ухода с арены. Тем более, что определены силы, по – видимому, всячески стремящихся реанимировать это направление. Отметим в этой связи такое явление, как довольно многочисленные переиздания. Вновь опубликованы старые книги таких историков, как Г.Риттер, К.Альман, Э.Францель, мемуаристов Э.Манштейна, А.Шпеера и др^[14].

Взгляды на фашизм отражены в ряде общих работ историков этого направления появившихся в 80-е годы ХХ века. Таков опубликованный в 1980 г. Последний том 5-томного издания «Духовная история Германии нового времени» Х.И. Щёпса. «Нацизм как народное движение было типичным выражением эпохи масс», - заимствует Щёпс мысль из «Моей борьбы» Гитлера. Приход фашистов к власти Щёпс объясняет «диктатом в Версале, который вызвал в Германии враждебную реакцию». «Запад безумно строго обращался с Веймарской республикой», с Гитлером же обходились «непостижимо мягче», ему устроили «полосу внешнеполитических успехов».

Изданная в 1983 г. книга «Вторая мировая война» написана известным в ФРГ еще по публикациям первых послевоенных лет Х.Г. Дамсом, Х.Михаэлисом, Ф.Руге, В.Хубачем^[15].

Фашизм и социализм Михаэлис относит к тоталитарным системам, равнозначными выступают Октябрьская революция и переворот 30 января 1933 г. В целом фигура Гитлера остается в центре внимания. Гитлер мог «осуществить свои идеи лишь при поддержке со стороны народа», - считает автор. Международные аспекты фашизма освещены в книге противоречиво. Более или менее объективно показаны его глобальные завоевательные цели, вернее, цели Гитлера, политика «умиротворения» западных держав.

К консервативному направлению необходимо отнести большинство трудов, посвященных истории церкви фашистского периода. Одним из основных центров по изучению церкви 1933-1945 гг. является комиссия современной истории при католической академии в Баварии. Она опубликовала 21-томное собрание документов и исследований. Круг её интересов составляют взаимоотношения церковного руководства и государства, поведение католического населения и католических организаций в отношении фашизма, католическая эмиграция^[16].

В книге «Нацистская диктатура 1933-1945» опубликованы две работы о церкви обеих конфессий в годы фашизма. Один из наиболее крупных в ФРГ специалистов по истории церкви профессор  Боннского университета К.Репген и его соавторы К.Готто и Х. Хокертс назвали свою главу «Нацистский вызов и католический ответ». Другая глава «Сопротивление евангелистической церкви в третьей империи» принадлежит перу А.Бойенса.

Германский епископат признал власть «легальной». Лишь епископ Пройсинг ратовал за активный протест. В целом для «отцов церкви» не существовало проблемы, справедлива ли война, развязанная фашистами^[17].

Особое место в литературе ФРГ о фашизме занимает буржуазно-демократическое направление. Его представители группируются вокруг Немецкого союза мира, «Объединения лиц, преследовавшихся при нацизме – Союзе антифашистов» и других прогрессивных организаций. В методологическом отношении они близки к марксистско-ленинской историографии.

Литература этого направления выражает интересы рабочего класса, демократически настроенных служащих и интеллигенции.

Один из видных представителей этого направления – Г.Брюдигам. Его работы о фашизме и антифашизме в Германии с первых послевоенных лет выходят в основном в издательствах, близких к Союзу антифашистов. Исследовательские и публицистские труды его известны в ГДР и СССР. К ранним публикациям относится серия статей «Антикоммунистические легенды в историографии».

Опытный исследователь и популяризатор, Брюдигам дает ответ на многие вопросы, по которым нет единства как среди населения, так и среди историков ФРГ. Прежде всего это роль монополий в захвате власти фашистами.

Преступная роль монополий показана также в книге М.Бурке – Вайт «Германия. Апрель 1945». Автор пишет о «готовности промышленников Рейна, Рура, Саара служить Гитлеру», их «общей заинтересованности» друг о друге. Без промышленников «не было бы ни третьей империи, ни Гитлера». В то же время автор ошибочно возлагает ответственность за становление фашизма «в равной степени и на вермахт, чиновников, немцев вообще», утверждает, что индустрия будто бы «не имела собственного политического веса».

К буржуазно – демократическим суждениям о фашизме ивлении близка концепция, разработанная левосоциалистическими ориентированными учеными из школ В.Абендрота, широко известного в ФРГ и за её пределами.

Наиболее крупный специалист по истории фашизма среди учеников Абендрота – профессор Марбургского университета Р.Кюнль. Уже в 70е гг. он внес значительный вклад в научную разработку истории фашизма, в частности в критику консервативных и социал-демократических взглядов на происхождение и сущность фашизма. Так, в 1970 г. Кюнль опубликовал критический обзор литературы о фашизме.

В опубликованном Кюнлем в 1975 г. сборнике документов «Германский фашизм» он пытался дать «общую картину фашизма, его предпосылок, основ и последствий, его сущности и форм проявления».

Историк бывшей ГДР В. Руге в серии работ, посвящённых истории Германии веймарского периода, анализирует политическую и идеологическую атмосферу тех лет, деятельность различных партий и организаций. Общий вывод его состоит в том, что причиной слабости республики были незрелость демократической традиции и сильное давление со стороны реакционно-консервативных сил. Это сумели использовать нацисты. Руге признаёт относительную самостоятельность нацистского движения, критикует ошибки руководства рабочего движения, профсоюзов, социал-демократов, а также и коммунистов. Тему гибели республики Руге развивает в работе «Конец Веймара. Монополистический капитал и Гитлер». Здесь наблюдается стремление автора смягчить теорию, представляющую Гитлера как «агента» крупного капитала^[18].

Роль крупных предпринимателей в разрушении Веймарской республики была проанализирована и обобщена в работе Э. Чихона (ГДР) «Кто помогал Гитлеру прийти к власти?». Автор показывает растущее единодушие в кругах промышленников и финансистов к концу 1932 г. относительно идеи привлечения нацистов к власти, закулисную борьбу и интриги при участии банкиров Шахта, Шрёдера, крупных промышленников, подписавших письмо Гинденбургу с требованием вручить власть руководителю «крупнейшей национальной группировки»^[19].

Глава I. Кризис Веймарской республики

1. Причины кризиса Веймарской республики

Веймарская республика (1919-1933гг.) была многопартийным государством, жизнеспособность которого в значительной мере определялась политическим курсом руководящих партий. Партии Веймарской Германии не проявляли склонности к компромиссам и готовности к сотрудничеству, так как это требовало отказа от некоторых принципов и постулатов. Кроме того, ни у одной из партий не было сильных и дальновидных политических лидеров, способных поставить интересы нации выше интересов отдельных социальных слоев и классов. В конечном счете это привело к деградации партийно – парламентской системы.

Узость политического кругозора была присуща как партиям, стоявшим на республиканским позициях, так и их антидемократическим соперникам. Социал-демократическая Германии (СДПГ), например, так и не смогла окончательно освободиться от идеологических догм прошлого и безоговорочно принять то государственное устройство, в создании которого она сыграла главную ролью.

В 20-е годы СДПГ, которая являлась главной опорой демократической республики, играла роль лояльной оппозиции. Она настолько привыкла к такому положению, что стала считать его желательным и отказывалась от заключения компромиссов, что было необходимо, если бы партия вновь захотела взять на себя государственную ответственность. Вместо того чтобы превратить партию в политическую силу, привлекательную для всех слоев населения страны, ее лидеры неутомимо твердили, что партия выражает интересы исключительно рабочего класса. На практике это означало, что они не делали ничего, что могло бы вызвать недовольство профсоюзов.

Что же касается Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ), то эта массовая партия, численность которой превышала 900 тыс. человек, пыталась идти «третьим» путем и совместить несовместимое — сочетать власть Советов с парламентаризмом. В итоге в конце 1920 г. ее левое крыло объединилось с Коммунистической партией Германии (КПГ), а оставшаяся часть партии в 1922 г. вошла в состав СДПГ, хотя небольшие организации существовали до 1931 г. Созданная 20 ноября 1918 г. бывшими «прогрессистами» и левыми национал-либералами Немецкая демократическая партия (НДП) не имела четких целей, что приводило к постоянным внутрипартийным трениям и частой смене руководства. В 1919 г. НДП была третьей по значимости партией в республике, но всего за год она потеряла половину своих избирателей. Причиной этого явилась главным образом неистребимая склонность либералов интересоваться больше абстрактными, а не волнующими массы проблемами. Поэтому избиратели все чаще рассматривали НДП как партию непрактичных интеллектуалов. Партия «Центр» придерживалась гибкого парламентского курса и выступала за сотрудничество с социал-демократией. Она опиралась на самые различные социальные слои. Так, фракция «центристов» в рейхстаге состояла из профсоюзных функционеров, учителей, литераторов, представителей духовенства, а также из промышленников, коммерсантов, трактирщиков и крестьян. Такой социальный состав членов объясняет, почему партия «Центр» (в том числе и ее руководство) была прагматичнее и гибче, чем СДПГ, и популярнее, нежели НДП. Партия «Центр» более других была готова к компромиссам. Как выразился один из ее лидеров, И. Йоос, партия придерживалась принципа не «или — или», а «Почему бы не то и другое?». Такая позиция делала возможным ее сотрудничество как с левыми, так и с правыми политическими силами.

Уже с 1925 г. стало очевидно, что без участия партии «Центр» невозможно никакое правительство парламентского большинства. Возросшее по этой причине самомнение партии стало представлять потенциальную опасность для демократии. Пока во главе партии стояли такие люди, как Й. Вирт или В. Маркс, опасность антиреспубликанского эксперимента была маловероятной. Но когда в 1928 г. руководителем партии стал католический теолог Л. Каас, нетерпимый к недостаткам парламентаризма и готовый искать более радикальные решения для преодоления трудностей, то курс партии явно начал отклоняться вправо.

Созданная 24 ноября 1918 г. из бывших консервативных партий кайзеровской Германии, НННП выражала интересы рейнско-вестфальских магнатов тяжелой промышленности, восточнопрусского юнкерства, высшей бюрократии и офицерского корпуса. Она стала оплотом всех антиреспубликанских, националистических и монархических политических сил, настаивая на ревизии Версальского договора и реставрации династии Гогенцоллернов. Когда в 1928 г. во главе партии встал бывший член дирекции крупповского концерна, владелец газетной империи и крупнейшей немецкой киностудии «УФА» А. Гугенберга, человек огромного самомнения и невиданного упрямства, партия окончательно перешла на экстремистские, праворадикальные позиции. И потому вполне логично, что политические интриги НННП завершились ее союзом с национал-социалистами.

По большинству вопросов националистов поддерживала созданная 12 ноября 1918 г. региональная Баварская народная партия (БНП), которая формально считалась отделением партии «Центр», но фактически была гораздо правее.

Новым явлением в партийно-политической структуре Веймарской республики стало создание в Мюнхене в январе 1919 г. Немецкой рабочей партии. Свое окончательное название — Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП) — эта партия фашистского типа получила в феврале 1920 г. после принятия официальной программы «25 пунктов». В 1921 г. партию возглавил неудавшийся художник австрийского происхождения, участник Первой мировой войны, человек с сильной волей и интуицией А. Гитлер (1889—1945).

Программа «25 пунктов» требовала отмены Версальского и Сен-Жерменского (с Австрией) мирных договоров, объединения всех немцев в единую Великую Германию, изгнания из нее «инородцев», прежде всего евреев. Многие положения программы были созвучны настроениям народных масс. Они предусматривали запрет нетрудовых доходов, национализацию крупных трестов, ликвидацию земельной ренты и спекуляции землей, сдачу крупных универмагов в аренду мелким торговцам по низким ценам. Лозунг партии «Общее благо выше личной выгоды» звучал совершенно по-социалистически. Дальновидный Гитлер настоял на включении в программу пункта о необходимости создания сильной централизованной государственной власти и ограничении прав отдельных немецких земель. Но основными принципами нацистской идеологии являлись ненависть к демократии, антисемитизм, славянофобия, антимарксизм. Эта идеология основывалась не на рациональной логике, а на слепой вере в непререкаемые догмы.

Существование в Веймарской республике множества политических партий объясняет, почему с 1919 по 1928 г. в ней сменилось 15 правительств, ни одно из которых не продержалось более 18 месяцев. Это происходило потому, что в рейхстаге было представлено слишком много партий, так что любой кабинет министров мог быть только коалиционным. К тому же число возможных коалиций было ограничено, поскольку социал-демократы и националисты наотрез отказывались сотрудничать. Практически действующими могли быть только два коалиционных правительства: с участием СДПГ и других крупных партий «левее националистов» или с участием националистов и партий «правее социал-демократии». Но и эти потенциально возможные коалиции полностью зависели от благосклонности высших партийных функционеров, постоянно оказывавших давление на своих министров, шла ли речь о внепарламентских интересах партий или о пропагандистских кампаниях, которые время от времени развертывали партийные лидеры. В таких условиях партийно-парламентарную систему Веймарской республики все чаще сотрясали правительственные кризисы, которые озлобляли избирателей, и без того не испытывавших особой любви к демократической системе, навязанной, по их убеждению, Германии западными странами.

Партийная элита дала массу поводов для собственной дискредитации, поскольку судьба любого правительства в Веймарский период «целиком зависела от всесилия партийных эгоизмов, опиравшихся на пропорциональную систему выборов. В рейхстаге царила жесточайшая партийная дисциплина, и судьба каждого депутата была в руках партийного руководства, от которого целиком и полностью зависело составление партийных избирательных списков.

Все это делало положение правительства крайне неустойчивым .

Своеобразие институционального устройства Веймарской Германии наиболее отчётливо отражает ст. 1 её конституции, согласно которой Германскую империя являлась республикой. Формируя демократическое государство, группировки, вынесенные революцией 1918 г. на вершину власти, импровизировали. Единства между ними не было, но все они хотели воспрепятствовать развитию революции по «большевистскому» сценарию. Понятно, что консенсус, достигнутый на основе выбора между альтернативами «победа социалистической революции» и «союз социал-демократии с либералами, рейхсвером и бюрократией», прочным быть не мог. Однако именно на его основе была разработана Веймарская конституция, ставшая своего рода «промежуточным решением». Она вобрала в себя, с одной стороны, умеренно-социалистические и либеральные идеи (была фактически принята парламентская форма правления, опиравшаяся на партийно-пропорциональную систему представительства), а с другой – сделала уступку авторитарным союзникам, учредив квазимонархический пост президента. Его избирали всенародным голосованием. В соответствии со ст. 48 конституции он обладал огромными полномочиями в случае чрезвычайных обстоятельств, причём имел право самостоятельно решать, что следует считать такими обстоятельствами. В стабильной обстановке Германия должна была функционировать как парламентская республика с ответственным перед рейхстагом правительством, в кризисной же ситуации она превращалась в авторитарную квазимонархическую систему».^[20] По словам Карла Брахера, «Веймарская конституция была готова одобрить нарушение и самоубийство конституции конституционным путём».^[21]

До политического кризиса 1930 г., когда президент Пауль фон Гинденбург, воспользовавшись ст. 48 конституции, стал назначать правительство без вотума доверия рейхстага, Германия была одно из самых последовательных парламентских демократий того времени. До этого момента согласие рейхстага на формирование кабинета имело решающее значение. Более того, министерские портфели распределялись внутри правящей коалиции в соответствии с числом мест, которые имела каждая из коалиционных партий в парламенте.^[22] Такое положение вещей не устраивало высшую государственную бюрократию Германии, сохранившей свои позиции и после революции 1918 г., но до определённого момента чиновничество с этой ситуацией мирилось.

Преемственность между кайзеровской империей и Веймарской республикой, которая сложилась в результате крушения монархии в ноябре 1918 г. и выборов в конституционное Национальное собрание в январе 1919 г., была значительной. В определённом смысле продолжал существовать даже институт монархии в изменённой форме: рейхспрезиденту, избираемому народом, предоставлялись такие большие полномочия, что современники называли его «преемником кайзера» или «эрзац-кайзером».

.Самыми влиятельными социальными группами в кайзеровском рейхе являлись военные и чиновники, в связи с чем представления о ценностях данных групп населения Германии были определяющими для всех немцев. Порядок был высшей ценностью, включающей безусловное повиновение и строгую дисциплину, хороший немец был хорошим солдатом, а хороший солдат служил кайзеру безоговорочно. Общество уподоблялось армии: более высокие по рангу лица отдавали приказы, которые подлежали неукоснительному исполнению нижестоящими. Такой «немецкий порядок» включал полное доверие к власти, уверенность в защищённости. Чиновники полностью разделяли ценности военных: основами для них были служение кайзеру, исполнение приказов начальников, деловая компетентность и добросовестность. Приоритетность ценностей «порядок», «долг», «дисциплина», «подчинение», укоренившихся в коллективном сознании немецкого народа в кайзеровской Германии и передававшихся из поколения в поколение, отчасти объясняет, почему в широких массах в Веймарской республике не было значительного сопротивления нацистскому режиму. Как подчёркивает немецкий историк Норберт Фрай, лояльность подавляющего большинства немцев по отношению к фюреру объясняется их недовольством демократией, равнодушием по отношению к политической свободе, готовностью приспособиться к авторитарному порядку.^[23]

 Силы Старого порядка, генералитет и юнкерство сразу после революции пытались ликвидировать власть «ноябрьских преступников», уничтожить Веймарскую республику. В марте 1920 г. они устроили путч во главе с помещиком Капом. Член СДПГ Густав Носке вспоминал, что он вел тогда переговоры с генералами рейхсвера. Но только генерал Рейнгарт и майор фон Гильза были готовы  выступить на борьбу с путчистами. Остальные (генерал фон Сект, адмирал фон Трота и др. заявили, что «рейхсвер не стреляет в рейхсвер»^[24]. Путч провалился лишь благодаря мощным выступлениям рабочих. Вставших на защиту республики. 8 ноября 1923 г. Гитлер пытался осуществить нацистский путч в Мюнхене и объявил поход на Берлин. Но тогда этот путч провалился, а Гитлер оказался в тюрьме. Путчисты не получили широкой поддержки со стороны финансовых и промышленных кругов, т.к. под угрозой могли оказаться наметившиеся сделки с деловыми кругами других стран и начинающаяся экономическая стабилизация.

         После того как в 1925 г. Гинденбург был избран на высшую государственную должность, больше не имелось никаких гарантий, что президент Германии, в случае реальной опасности, окажется хранителем духа конституции. Пять лет спустя парламентская демократия разбилась на том, что против нее были главные силы властных элит, и за ней больше не стояли решительно настроенные демократические партии. Последующая за этим радикализация была неизбежной реакцией на экономическую депрессию и обособление исполнительной власти. Передача власти Гитлеру не была неизбежной. Но чтобы предотвратить начинавшуюся 30 января 1933 г. Катастрофу, потребовался бы прочный антитоталитарный консенсус между президентской властью и демократическим меньшинством парламента. Отсутствие этого минимального согласия освободило путь Гитлеру.

Если имеется главная причина неудачи Веймара, то, по словам Г.А. Винклера,  она в том, что «республика по большей части лишилась поддержки в среде буржуазии, а без достаточно сильных партнеров из числа буржуазных партий умеренное крыло рабочего движения не могло спасти демократию».^[25]

2. Веймарская республика в период мирового экономического кризиса: 1929 – 1932 гг. и усиление нацистской опасности.

С началом морового экономического кризиса стабильность в стране рухнула как карточный домик.^[26]

Симптомы надвигающегося экономического кризиса были ощутимы в Германии во второй половине 1928 г. К середине 1929 г. увеличение промышленного производства полностью приостановилось, а затем кривая выпуска продукции пошла неуклонно вниз, обнаруживая наличие серьезного кризиса. Добыча каменного угля сократилась с 163, 4 млн. т в 1929 г. до 142,7 млн. в 1930 г., т.е. на 12, 6 %. Падение производства чугуна составило 21,3%; еще более снизилась в 1930 г. выплавка стали – на 29%.^[27]

Хроническая болезнь современного капитализма – недогрузка предприятий – в эти годы резко обострилась. Если в январе 1930 г. общая загруженность еще равнялась 61,4% , то в декабре того же года она упала до 48,9 %, а в январе – феврале 1931 г. – до 43, 8%. Это значит, что уже на первом этапе кризиса свыше половины производственной мощи германской промышленной мощи германской промышленности не использовалось.^[28]

Крах крупнейших германских банков в период мирового экономического кризиса нанёс большой материальный ущерб многочисленным мелким вкладчикам, в том числе многим ремесленникам. Резкое сокращение платежеспособного спроса ещё больше сузило рынок сбыта товаров ремесленного производства. С 1928 по 1932 г. оборот ремесленного производства сократился с 20 млрд. марок до 10,9 млрд.^[29] Степень падения ремесленного производства была выше, чем снижение общего индекса промышленного производства. Вызванное кризисом решительное свёртывание промышленного и жилищного строительства нанесло тяжёлый удар ремесленникам-строителям, составлявшим большую долю всех занятых в ремесле (около миллиона человек). В связи с мировым характером кризиса в трудное положение попали и те ремесленные предприятия, которые работали преимущественно на экспорт (мастерские, выпускающие изделия точной механики, оптику, хирургические инструменты, музыкальные инструменты и т. д.). В 1932 г. оборот ремесленного производства сократился по сравнению с 1928 г.: в строительстве на – 68 %, в металлообработке - на 52 %, в деревообработке - на 50 %, в швейном и обувном деле - на 48 %.^[30] 

Невиданными темпами стала расти безработица. К концу 1929 г. число безработных – даже по заведомо преуменьшенным данным – составляло 3,4 млн. человек, а в конце 1930 г. достигло 4,4 млн. За этими цифрами стояли сотни тысяч человеческих трагедий, гибель надежд целого поколения, отчаяние изверившихся во всем, обреченных на медленную смерть людей. За этими цифрами стояли нескончаемые вереницы тех, кто месяцы, а то и годы не находили применения своему труду и чье существование целиком зависело от причуд буржуазной благотворительности.^[31]

В тот момент, когда безработный выброшен из трудового процесса, у него нет точки опоры для политической воли к наступлению и для воли к переменам. Нуждающийся в помощи противостоит тем общественным учреждениям, которые представляют ему необходимые средства для жизни, в качестве изолированного одиночки. Организованный рабочий, работающий на предприятии, ведет борьбу при помощи своей организации или функционеров на предприятии. На предприятии имеются возможности для политической борьбы и для неорганизованного рабочего, например забастовка. Этих возможностей в гораздо большей степени лишен безработный.^[32]

Оторванные от работы и контактов с внешним миром рабочие теряют материальные и моральные возможности  использовать свободное время. Не обязанные больше никуда спешить, они больше ничего не предпринимают и постепенно соскальзываю из налаженного существования в несвязанную ничем жизнь, в пустоту.^[33]

Знаем ли мы, что это значит: по статистике на январь 1932 г. Среди миллионов безработных значится 900 тыс. молодых людей до 21 года?^[34]

Безработица рассматривается большинством как большое несчастье. Вот высказывание одной немецкой девушки: «Когда человек становится безработным и видит возникшую и з этого нужду, это – страшно, так как человек совершенно сломлен. Все другое – не беда, но это делает нас малодушными и отчаявшимися».^[35]

В условиях кризиса резко уменьшились возможности побочного заработка, который помогал многим ремесленникам держаться на плаву. Массовая безработица резко сократила отток от ремесла излишней рабочей силы: молодёжь, не имевшая возможности найти себе работу, оставалась на родительских предприятиях, образуя своеобразную промышленную резервную армию ремесленного производства. С другой стороны, безработица резко усилила конкуренцию между самими ремесленными предприятиями. Часть безработных, потеряв надежду устроиться, занялась ремеслом. В связи с этим появилось большое количество так называемых «новых» ремесленников-одиночек, готовых работать на любых условиях и сбивавших цены на продукцию постоянных ремесленников. В свою очередь, разорившиеся ремесленники не ликвидировали своего производства, т. к. массовая безработица лишала их возможности найти где-либо в другом месте применение своим знаниям и умениям.^[36]

К тем прослойкам населения Германии, которые больше всего пострадали от кризиса, относились служащие. Условия материального существования большинства лиц этой категории до октября 1929 г. достаточно тяжёлыми. Около 50 % всех служащих получали оклады, не обеспечивавшие прожиточного минимума. Заработная плата около 30 % чиновников и служащих находилась на грани прожиточного минимума. Даже на высшей точке относительной стабилизации экономической обстановки в Германии уровень зарплаты низших групп служащих составлял лишь около 75 %  от уровня 1913 г.^[37] Весьма велики были обязательные отчисления: налог на зарплату, взносы на страхование по инвалидности, болезни и безработице.

Экономический кризис привёл, прежде всего, к быстрому росту безработицы среди служащих. Если в апреле 1929 г. в Германии было 232 тыс. безработных служащих, то в апреле 1932 г. их насчитывалось 526 тыс., а в апреле 1933 г. - 597 тыс. В эти годы безработных служащих было больше, чем вообще безработных в Германии до первой мировой войны. Около половины всех безработных служащих не получали никакого пособия по безработице.^[38]

Рост безработицы среди служащих ускорил начавшийся ещё ранее процесс массовой замены мужского труда в этой области женским, который оплачивался хуже. Одновременно пожилые служащие заменялись менее высоко оплачиваемой молодёжью. Это, в свою очередь, привело, с одной стороны, к появлению застойной безработицы среди определённой категории служащих и, с другой - к общему заметному уменьшению их средней заработной платы. По некоторым оценкам, доход служащих упал в 1931 г. по сравнению с докризисным периодом на 20 – 25 %.^[39]

Положение, в котором оказались служащие и чиновники, отражало и положение интеллигенции в целом. Многие лица интеллектуального труда были по своему положению служащими. Это относилось, в первую очередь, к технической интеллигенции, но также и к учителям, определённой части медицинских работников и т. д. Экономический кризис ударил по их материальному благосостоянию точно так же, как и по материальному благосостоянию других отрядов чиновников и служащих.

Немногим лучше было положение и той части интеллигенции, которая занималась так называемыми свободными профессиями. В то время в Германии насчитывалось около 23 тыс. артистов, 13,4 тыс. адвокатов, 12,5 тыс. художников, 4,5 тыс. писателей, 46,1 тыс. врачей и т. д.^[40] Только незначительная часть их сумела сохранить в кризисные годы прежний уровень жизни.

Возросшая нищета широких слоёв населения сузила и так весьма небольшой спрос на продукты творческого труда. Тиражи изданий резко сократились. Ни государство, ни частные меценаты, испытывавшие резкую нехватку ликвидных средств, не интересовались произведениями живописи. Один за другим терпели финансовый крах театры. Постоянно сокращалась частная практика врачей.

С особой силой всё это сказывалось на молодёжи. По данным союза немецких инженеров, из 8 тыс. лиц, окончивших средние и высшие технические училища в 1931 - 1932 гг., 1500 человек работали разносчиками, судомойками и т. д., а 4 тыс. не имели вообще никакой работы. Непосредственно по специальности была занята только 1 тыс. человек.^[41]

         Основой для изучения ценностей граждан Германии в последние годы существования Веймарской республики перед приходом к власти национал-социалистов послужил анализ итогов выборов в рейхстаг летом 1932 г., включающий изучение программ политических партий. Анализ текстов позволяет установить, что в программе национал-социалистической рабочей партии Германии, получившей большинство голосов, выражается стремление к базовой ценности немецкого народа - порядок, под которым в данной программе понималась автократия национал-социалистической партии и её вождя. Текст программы содержит также апелляцию к уже отмеченным традиционным «немецким добродетелям» послушание, долг, подчинение, дисциплина.. Указанные качества являлись стандартами для воспитания в семье и школе и в целом ценностями для немецкого общества данного исторического периода.

Итак, ведущим фактором, который обеспечил поддержку большинства избирателей, была идея порядка и страх перед хаосом. Ценность порядка в глазах избирателей заключалась в безопасности, надёжности, предсказуемости будущего, наличии чётких правил. Однако все надежды на долгий мир и стабильность были лишены оснований, и уже Великая депрессия 1929 г. разрушила эти надежды.

Экономический кризис, начавшийся 1929 г., не мог не приобрести в Германии особой остроты, ибо ему благоприятствовали результаты военного поражения и послевоенной инфляции, сильно ограничившие емкость внутреннего рынка. Остроте кризиса способствовал и высокий уровень монополизации германской экономики; монополии упорно задерживали снижение цен на многие товары.

Последствия мирового кризиса пополнили собой и без того длинный список «смертных грехов» веймарской демократии. «Черная пятница» на нью-йоркской бирже (25 октября 1929г.) отозвались в Германии прежде всего оттоком иностранных капиталов. Внутренний рынок буквально вымер – на одного покупателя  в таких отраслях, как автомобилестроение, приходилось несколько продавцов. Падение платежеспособного спроса населения и свертывание производства тут же сказалось на доходной части бюджета, которой уже в 1929 г. не хватало 7 млрд. марок. В 1931г. Германию охватила волна разорений банков пострадали и мелкие вкладчики, и крупные предприятия, лишившиеся оборотных средств.^[42]

Помнящие о шоке гиперинфляции 1923 г. правительство в борьбе с кризисом сделало ставку на стабильность марки, а значит, режим жестокой экономии.^[43]

Распределение бюджетных средств сразу же стало стержнем политической борьбы. К государственной кассе выстроилась очередь желающих получить помощь – от банков, стремящихся застраховать свою ликвидность, до помещиков, потерявших рынки сбыта своей продукции. В ее хвосте оказалась самая массовая категория  нуждающихся – безработные. Если в сентябре 1929 г. в Германии было зарегистрировано 1,5 млн., а в январе 1933 г. их число достигло 6 млн.^[44]

Уже в марте 1930 г. споры вокруг финансирования пособий по безработице взорвали социал-либеральную коалицию. ГНП и Центр выступали против увеличения отчисления с предпринимателей и финансирования этой статьи расходов за счет государственных займов. СДПГ вернулась в стан оппозиции.

Германия вступила в мировой экономический кризис, имея правительство «большой коалиции» (СДПГ, партия Центра, НДП, ННП) во главе с социал-демократом Германом Мюллером. Оно было сформировано в 1928 г. после выборов в рейхстаг, которые зафиксировали слабость позиции буржуазных партий и укрепление роли СДПГ. Социал-демократы получили ещё один шанс для активного влияния на формирование государственной политики и укрепления демократических институтов.

Сентябрьские выборы 1930 г., состоявшиеся после того, как рейхстаг потребовал отмены президентского правления и был распущен президентом, принесли невероятный успех правым радикалам. НСДАП, не набравшая два года назад и 3%, получила 18,3 % голосов и 107 мест, став второй по величине фракцией рейхстага. Нацисты смогли отобрать избирателей у правоконсервативных партий, за них голосовали мелкие предприниматели и представители «свободных профессий», достаток и само существование которых были поставлены на карту в условиях кризиса. ^[45]

Исход выборов заставил политиков, ученых и публицистов обратить внимание на феномен национал-социализма. Если раньше НСДАП рассматривалась как партия маргиналов, черпавшая свою идеологию в море шовинистической и антисемитской литературы и ориентировавшаяся на политическую практику итальянского фашизма, то теперь пришлось признать ее  влияние на самые различные слои населения. Нацистское движение не воспроизводило характерный для Германии тип «идеологической партии» как союза единомышленников, его лидеры поставили более широкую задачу – собрать под свои знамена максимальное число сотрудников, не удовлетворенных своим положением в современном обществе и потерявших традиционные пути социальной интеллигенции вроде сословной или конфессиональной принадлежности.

Для масс политика должна была выглядеть как нескончаемое шоу – парады, манифестации, факельные шествия и мистические действа вроде «прикосновения к революционному знамени».^[46] С этим  также были связаны культ униформы и разнообразие организационных форм нацистского движения: от военизированных отрядов до специальных союзов для домохозяек, юношей и т.д. Наконец, пропаганда нацистов делала ставку на эмоциональное восприятие действительности, пугая, успокаивая или побуждая обывателя к активным действиям. В конечном счете «приверженцы иррационал-социализма» должны были не столько понять, сколько поверить в черно-белую картину мира, загипнотизированные кажущиеся простотой его спасения.

Новый тип партии подразумевал строгую иерархию, наличие огромного аппарата функционеров, деление страны на партийные округа. Нацисты больше, чем другие партии, смогли обратить себе на пользу традиции «фронтового братства» - беспрекословное подчинение приказу, готовность любыми методами достичь поставленной цели. Появившиеся изначально для охраны партийных мероприятий отряды штурмовиков быстро расширили сферу своих действий, записывая на свой счет погромы в рабочих кварталах и политические убийства.  Они не просто наводили ужас на противников, но и вели пропаганду действием в рядах самого национал-социалистического движения, доводя взгляды вождей до уровня завсегдатаев пивных кабачков. Это была эрзац – социализация людей, война для которых вопреки всем своим «светлым» пятнам личной биографии. К концу 1932 г. в рядах «нацистской армии гражданской войны» было уже около полумиллиона человек.

Правление партией нацистов существовало только на бумаге, все решения принимались «фюрером» и его ближайшим окружением. После выхода из тюрьмы Гитлеру удалось свести под одну крышу правоконсервативные организации Баварии и просоциалистические организации Северной Германии, а также добиться решения о запрете внутрипартийных дискуссий. Успех его политической карьеры был связан, прежде всего, с недюжинными ораторскими способностями, умением почувствовать настроение аудитории и повести ее за собой.^[47]

На этапе становления нацистского движения Гитлер выступал как гениальный имитатор, быстро схватывая, что можно взять из арсенала политического противника и обратить себе на пользу. Его привлекала массовость и революционный настрой рабочего движения – слово «социализм» в названии НСДАП должно было продемонстрировать не только  ее обращенность в будущее, но и стремление отобрать массовую базу у СДПГ и профсоюзов. У коммунистов Гитлер позаимствовал жестокую внутрипартийную структуру и формы уличной работы. У правоконсервативных партий – ностальгию по прошлому и мистическое преклонение перед «народным духом», а также приемы закулисного лоббирования власти. Не было недостатка в примерах для подражания и за пределами Германии. Военные диктатуры в странах Восточной и Южной Европы казались выразителями новой эпохи – эпохи харизматических лидеров и безоговорочного национализма.^[48]

Идеология национал-социализма также представляла собой пеструю смесь околонаучных заимствований, та или иная дозировка которых легко трансформировалась в угоду тактическим задачам. Она опиралась на «ремистификацию природы и естественных наук, облекавшую политику в религиозные формы» (М.Берлей).^[49] Для самого Гитлера было характерно биологическое понимание человеческого общества, прогресс которого определялся беспощадной борьбой за существование двух противоположных полюсов, будь то молодые и старые расы, народы-хищники и народы-жертвы, арийские герои и противостоящие им «сорняки».

Заметное место в пропагандистском арсенале НСДАП занимали элитарные философские учения о «толпе и герое», теории о неравноценности человеческих рас, эзотерические сочинения.^[50]

Мистический образ  героя, которого ведет проведение, накладывался на реальную биографию Гитлера как человека из народа, открывшего в себе дар пророчества. Биологическое истолкование расы лежало в основе тезиса об избранности немецкого народа, призванного владеть миром. Путь к светлому будущему преграждает всемирный «марксистско – еврейский заговор», составной частью которого является парламентская республика внутри и Версальская система вне Германии. Уничтожение и той, и другой было только первым звеном в цепи испытаний, которые предстояло пройти немецкой нации, что бы доказать собственную жизнеспособность.^[51]

В общественном сознании периода Веймарской республики НСДАП выступала не как праворадикальная, а как еще одна «левая» партия. Она аккумулировала социальный протест ежечасно разорявшихся мелких предпринимателей и ремесленников, направленный против финансового и торгового капитала. Тот в свою очередь, находился по гипнозом социалистической и антисемитской риторики НСДАП. Гитлеру еще предстояло доказать влиятельным представителям германской экономики, что приход к власти нацистской партии окажется для них наименьшим злом.^[52] Нацистские руководители, и прежде всего летчик-ас первой мировой войны Герман Геринг, стали желанными гостями в политических салонах Берлина, в партийную кассу потекли отчисления от прибылей «королей угля и стали».

После мюнхенского «пивного путча» 1923 г. Гитлер отказался от подпольно-революционной деятельности и поставил свою партию в легальные рамки. Демократия должна уничтожить самое себя, с фронтальной атаки акцент был перенесен на ее внутренне разложение. Позор 1923 г. научил его не доверять союзникам и избегать коалиции, накладывавшей на НСДАП хоть какие – нибудь ограничения.^[53]

В марте 1930 г. назрел правительственный кризис. В его основе оказались социальные проблемы. Социал-демократы предложили повысить социальные пособия за счёт увеличения отчислений работодателей в фонд по безработице с 3,5 до 4 %. Для них пособия по безработице служили мерилом социальной политики партии. ННП, которая ориентировалась на интересы промышленников, категорически отказалась поддержать предложение социал-демократов. Под давлением свободных профсоюзов, требовавших защитить безработных, СДПГ настаивала на своём предложении. Она не приняла и компромиссного варианта, предложенного Центром. Оказавшись в изоляции, фракция СДПГ вышла из коалиции, и 27 марта 1930 г. кабинет Мюллера прекратил существование.^[54]

Некоторые историки считают, что произошёл «самоотказ» социал-демократов от политического компромисса, который прежде лежал в основе веймарской системы. Возможно, лидеры СДПГ проявили в марте 1930 г. политическую близорукость, решившись возложить ответственность за провал политики правительства на буржуазные партии. Но, скорее, ННП и партия Центра «выдавливали» социал-демократов из правительственной коалиции. В экстремальных условиях начавшегося кризиса буржуазные партии стремились реализовать свои взгляды на пути его преодоления. В марте 1930 г. произошёл не просто полный развал «большой коалиции»  – началась первая фаза распада веймарской государственной системы. Правительство Мюллера стало последним парламентским правительством Германии. Экономический кризис стал катализатором краха парламентской системы.

Отказ от парламентской демократии в начале 1930-х гг. отвечал общим настроениям германского общества. Правительственные кризисы, длительные и нередко бесплодные парламентские споры, борьба между фракциями и отстаивание партийных интересов дискредитировали идею парламентаризма в глазах многих немцев. Они считали, что «партийное государство» обанкротилось, что президентская система в условиях кризиса более приемлема и, безусловно, обеспечит экономическое и политическое оздоровление страны. Новые политические настроения уловили и форсировали буржуазные политические партии, промышленно-финансовые круги, Гинденбург и его окружение. Они не хотели больше иметь дела ни с социал-демократами, ни вообще с парламентским правительством. Формировалась точка зрения, согласно которой парламентскую систему следовало заменить авторитарной властью, президентским правлением.

30 марта 1930 г. Гинденбург, в соответствии с конституцией, назначил канцлером Генриха Брюнинга, председателя парламентской фракции партии Центра. В правительство вошли представители БНП (Баварская народная партия), НДП, ННП, НННП. Это был кабинет, основанный не на доверии рейхстага, а на доверии президента. Правительство получило возможность управлять страной через принятие чрезвычайных декретов. Но его слабость заключалась в том, что большинство рейхстага могло объявить кабинету вотум недоверия. И тогда президент должен был либо отправить своё правительство в отставку, либо распустить рейхстаг и в течение двух месяцев провести его новые выборы.

Занявший пост рейхсканцлера представитель партии Центр Генрих Брюнинг, назначение которого было при помощи  различных интриг подготовлено и командованием рейхсвера, вступил в свою должность с явным намерением поставить себя над рейхстагом. Он положил начало периоду так называемых президиальных кабинетов: теперь правительство вопреки смыслу и букве республиканской конституции уже не нуждалось в доверии парламента, а опиралось на авторитет рейхспрезиденту, а говоря конкретно, на толкование прерогатив власти бывшим кайзеровским генерал – фельдмаршалам Гинденбургом.^[55]

Г. Брюнинг втайне преследовал цель восстановить монархию Гогенцоллернов. Однако об этом стало известно лишь 40 лет спустя из мемуаров самого экс – канцлера, которые он предусмотрительно завещал опубликовать только после его смерти. Но уже и тогда он не делал секрета из того, что стремился к ликвидации парламентских завоеваний и пересмотру итогов мировой войны. Действуя в интересах монополистического капитала, он считал, что сможет достигнуть этих целей на волне мирового экономического кризиса.^[56]

Представляя программу рейхстагу, канцлер предупредил, что в случае отклонения она будет проведена в жизнь путём принятия чрезвычайных декретов. Голосами депутатов левых партий программа была провалена в рейхстаге. Тогда 17 июля 1930 г. по представлению Брюнинга президент подписал первый чрезвычайный декрет «Об устранении экономических, финансовых и социальных нужд». Парламент сделал ответный шаг, и большинством голосов депутаты отклонили чрезвычайный декрет президента. Ответом на действия парламентского большинства явился подписанный президентом декрет о роспуске рейхстага с 18 июля. Парламентские выборы были назначены на 14 сентября.^[57] Брюнинг рассчитывал, что в новом рейхстаге он найдёт полную поддержку своей политики. Это был сильный удар по престижу Веймарской республики, и нанёс его не нацист Гитлер, а стоявший на платформе парламентаризма Брюнинг.

Новые выборы, назначенные на 14 сентября, были нацистам на руку. Акции их в результате антигитлеровской кампании поднялись, и это было еще свежо в памяти тех слоев населения, к которым они апеллировали. Экономический кризис свирепствовал уже достаточно долго, и средние слои дрожали за свое существование, а потому были особенно восприимчивы к нацистской социальной демагогии.^[58]

Нацисты ринулись в предвыборную борьбу с оголтелым оптимизмом и с невиданным на парламентских выборах финансовым размахом: щедрость их кредиторов явно возросла. Они провели 34 тыс. предвыборных митингов, на которых выступило от 2 до 3 тыс. демагогов, хорошо натасканных в нацистских пропагандистских заведениях. Тысяча из них была специально подготовлена для выборов.^[59] Гитлеровцы, пропагандируя «национальный социализм», требовали создания « здорового среднего сословия», уничтожения спекуляции, процентного рабства, ликвидации  «нетрудовых доходов», участия рабочих в прибылях крупных предприятий. Как видим, они апеллировали, прежде всего,  к средним слоям населения и рабочим.

Выборы прошли при значительной активности масс. На избирательные участки пришло 82 % избирателей - почти на 7 % больше, чем в 1928 г. Однако результаты голосования не принесли удовлетворения Брюнингу.

Заметно выросло число голосов, поданных за КПГ (на 1,3 млн.). В условиях углубляющейся радикализации масс за коммунистов проголосовало 4 млн. 592 тыс. человек - 13 % принявших участие в выборах. Это был несомненный успех. Парламентская фракция коммунистов (77 мандатов) стала третьей по численности.^[60] За СДПГ проголосовало 24,5 %, но это было на 1,5 % меньше, чем в 1928 г (потеряно 0,5 млн. голосов), но социал-демократы сохранили самую крупную фракцию в рейхстаге. В целом обе рабочие партии даже несколько увеличили число собранных голосов (13,2 млн. против 12,4 млн. в 1928 г.).^[61]

КПГ свои успехи в избирательных кампаниях связывала с рабочим классом, который в массе своей голосовал за социал-демократов. Коммунисты стремились скомпрометировать СДПГ в глазах рабочих. В борьбе против СДПГ коммунисты стали активными пропагандистами теории «социал-фашизма». Теория «социал-фашизма» была призвана обозначить классовое «перерождение» социал-демократии, потерю ею характера пролетарской партии и превращение в партию «империалистической», «фашизирующейся» буржуазии.

Буржуазный лагерь оказался в состоянии раскола.

Серьёзное поражение потерпела Немецкая демократическая партия. Вследствие непоследовательности и колебаний партии в отношении демократических принципов, она теряла связи с массовым избирателем, превращаясь в партию немецких либералов-интеллектуалов. За НДП, которая стала называться «Немецкой государственной партией» (НГП), проголосовало только 4 % избирателей (было потеряно 200 тыс. голосов). Неудачными оказались результаты выборов и для ННП. После смерти в 1929 г. Густава Штреземана эта партия сошла с либеральных позиций, но не смогла конкурировать с правыми в борьбе за их электорат. В 1930 г. ННП получила 4,5 % голосов, потеряв 1,1 млн. избирателей.

Печальными оказались результаты и для Немецкой национальной народной партии. В 1928 г. её фактическим лидером стал газетный магнат Альфред Гугенберг, который отказался от наметившегося сближения партии с республикой. Это привело НННП к расколу. Из её парламентской фракции вышли 29 депутатов. Число голосовавших избирателей за НННП в 1930 г. составило только 7 % (она потеряла 1,9 млн. голосов). Единственной буржуазной партией, которая сохранила свои позиции, оказалась партия Центра (за неё проголосовали 12 % избирателей).^[62]

После своих шумных вербовочно-агитационных кампаний фашисты рассчитывали на значительное увеличение числа голосов, поданных за них. Но достигнутое  ими в день выборов все ожидания. 14 сентября 1930 г. за НСДАП проголосовало более 6,4 млн. всех имевших право голоса, и таким образом она получила по сравнению с последними выборами в рейхстаг (1928 г.)  беспримерный прирост: более 60%! Вместо выдвинутых ею 100 кандидатов она смогла провести в рейхстаг 107 своих депутатов.

Результата выборов, давших нацистам такой внушительный успех, изменили весь политический климат в Германии. Их последствия затронули как базис, руководство и покровителей нацистского движения, так и правительственную политику и тактические концепции всех остальных буржуазных партий, а также коренные вопросы социал-демократической ориентации. Эти результаты заставили КПГ с еще большей целеустремленностью провести антифашистскую борьбу. ^[63]

Восприимчивость к фашизму проявляли теперь все, кто до сих пор представлял собой избирательный резервуар старых правых партий: скорбящие по вильгельмовскому сословному государству городские мелкие буржуа, завлекаемые мистикой «крови и земли» крестьяне, буржуазные интеллигенты. ^[64]

В еще большей мере были увлечены заманчивыми и неразлучными в деталях миражами «коренного обновления» множество молодых избирателей, испытывавших страх за свое неопределенное будущее. Стефан Цвейг, отнюдь не питавший никаких симпатий к фашизму, охарактеризовал результатов выборов 14 сентября 1930 г. как, «пожалуй, неумный, но в глубине своей естественный … бунт молодежи против так называемой высокой политики буржуазного государства».^[65]

 В результате выборов в рейхстаге сложилось следующее соотношение сил: буржуазные партии оказались в меньшинстве, получив всего 178 мандатов из 577; партии прежней «большой коалиции» также не имели парламентского большинства (280 депутатов). Открытые противники республики - КПГ и НСДАП - вместе с НННП получили 222 мандата.^[66] Брюнинг сохранил пост рейхсканцлера.

Результаты выборов 14 сентября сильно сказались на отношениях между нацистскими главарями и их покровителями, а также и на их взаимоотношениях между собой. Гитлер мог козырять своим успехом, давать понять всемогущим капитанам индустрии, что его уже не заменишь просто так любым другим правоэкстремистским политиком. Приток миллионов сторонников придал ему собственный вес, в еще большей мере обеспечил известную свободу действий, а затем позволил еще сильнее приписывать все своей собственной личности.

Все это, разумеется, влияло и на личное поведение Гитлера, укрепляло его главенствующее положение в верхушке НСДАП.

Те предприниматели, которые 14 сентября выступили за нацистов, увидели в результатах выборов подтверждение правильности своей ставки. Теперь еще больше заправил концернов, которые пока с опаской относились к нацистскому псевдосоциализму, повернулось лицом к НСДАП. Самого Гитлера все чаще стали приглашать в клубы и салоны промышленников, и уже вскоре после выборов он выступил перед изысканной публикой в Эссене, Гамбурге и Бремене.

Особенно ярким примером установленных нацистским руководством после сентябрьских выборов связей с монополистической верхушкой может служить поворот к фашистам крупного банкира, бывшего (с декабря 1923 г. до марта 1930 г.) президентом Рейхсбанка Яльмара Шахта – одного из  основателей Демократической партии. Шахт принадлежал к самым прожженным представителям германского крупного капитала. Именно он открыл нацистам доступ в промышленные  и банковские круги, которые до тех пор еще относились к ним выжидательно. В 1931 г. Рейнско-Вестфальский каменноугольный синдикат решил отчислять по 5 пфеннигов с каждой тонны проданного угля в кассу нацистской партии. В 1931 г. кризис в Германии углубился. 13 июля 1931 г. обанкротился один из крупнейших немецких банков – Дармштадский национальный банк «Дармштадте унд Национальбанк» - один из основных немецких банков, потерпели крах и некоторые другие банки. Прекратились платежи, кредитование, была приостановлена выдача зарплаты. Началось «бегство капиталов» за границу. Распоряжением правительства временно были закрыты все немецкие банки, что вызвало панику среди мелких вкладчиков.^[67] Мероприятия правительства Брюнинга - увеличение налогов, уменьшение жалованья служащим и заработной платы рабочим, а также пособий по безработице^[68] - никак не могли остановить кризис, они только увеличивали непопулярность правительства во всех слоях населения.

Финансовое положение страны осложнялось и необходимостью выплаты репарационных взносов и долгов по внешним займам. В июне 1931 г. Гинденбург обратился с личным письмом к президенту США Герберту Гуверу с просьбой о временном замораживании всех германских долгов. 20 июня 1931 г. американское правительство объявило о введении годичного моратория («мораторий Гувера») на все виды платежей по международным долгам и репарациям.^[69] Летом 1932 г., уже после отставки кабинета Брюнинга, мораторий был продлён ещё на 3 года.

Осенью 1931 г. возник « Гарцбургский фронт» Объединивший все правые силы страны – от националистов до нацистов. Этот фронт стремился к установлению в Германии правительства « сильной руки».В октябре 1931 г. президент Гинденбург впервые удостоил Гитлера личной встречи. Но из-за чрезмерных притязаний нацистов договориться не удалось.

27 января 1932 г. в Гитлер выступал перед 300 представителями финансово-промышленной элиты в Промышленном клубе Дюссельдорфа. Речь длилась два с половиной часа, в ней он подробно ознакомил своих слушателей с программой партии не только по отношению к крупному капиталу, но и по всем вопросам. Гитлер изложил «позитивную программу» НСДАП, выдвинув при этом два тезиса. Первый - установление сильной власти в Германии обеспечит небывалый расцвет германской экономики и откроет путь к мировому господству немецкого капитала. Второй - установление сильной власти обезопасит немецких монополистов от коммунистической угрозы.^[70] Речь Гитлера в Дюссельдорфе имела громадный успех. В книге «С Гитлером - к власти» Отто Дитрих писал: «Речь оказала на промышленников сильное действие, что особенно ясно выявилось во время последующих месяцев борьбы». Накануне выборов касса нацистской партии значительно пополнилась.^[71]

 Г. Брюнинг искал пути нейтрализации НСДАП, но при этом исключал привлечение Гитлера в состав кабинета. В январе 1932 г. перед Брюнингом встала большая проблема - истекал срок полномочий президента Гинденбурга. Брюнинг решил продлить этот срок на два года без выборов, боясь, что на выборах Гинденбург потерпит поражение, и планы создания «президентского правительства», не имеющего прочного большинства в рейхстаге, будут сорваны. При этом Брюнинг ссылался на то, что Гинденбург слишком стар, чтобы справиться со всеми проблемами, связанными с новыми выборами и предвыборной кампанией. Однако для отмены выборов Брюнингу нужна была поддержка всех правых сил, в том числе и НСДАП, и он вновь обратился к Гитлеру. Брюнинг предложил вождю нацистов поддержать его требование о продлении президентского срока на один-два года. Но Гитлер отклонил просьбу Брюнинга, т. к. он добивался ослабления позиций канцлера.^[72]

Брюнинг рассчитывал и на поддержку СДПГ, которая с осени 1930 г. придерживалась политики толерантности по отношению к правительству. Брюнинг и партия Центра, в свою очередь, поддерживали существование левоцентристской коалиции в Пруссии. Однако переговоры с этими о конституционной реформе закончились неудачей. Брюнингу с трудом удалось уговорить Гинденбурга баллотироваться на новый президентский срок. Канцлер надеялся, что избиратели проголосуют за фельдмаршала, и будет выиграно время для преодоления нацистской опасности.

 Социал-демократы считали, что «бессмысленно выступать против тех чудовищностей, которые исходят из уст господ Геббельса и Штрассера (видные деятель НСДАП - О.А.).. Мы против того, чтобы вести борьбу на уровне морального и интеллектуального падения и завшивления»^[73]. Они фактически отказались от решительной борьбы с нацистами, отказывались сотрудничать с КПГ, а на выборах президента избрали тактику «наименьшего зла»: «Лучше Гинденбург, чем Гитлер!», хотя коммунисты справедливо утверждали: «Кто голосует за Гинденбурга, голосует за Гитлера!». В то же время КПГ имела стратегическую установку на непосредственную подготовку социалистической революции, хотя никаких предпосылок для этого не было. Стремление к созданию самостоятельных профсоюзов также вело к самоизоляции коммунистов. Основным очагом сектантства  в КПГ была группа Неймана-Реммеле^[74]. Указанная группировка была подвергнута резкой критике Политической комиссией Исполкома Коммунистического Интернационала, но установка на социалистическую революцию и борьбу с социал-демократией как главной социальной опоры буржуазии сохранилась, что нашло отражение в решениях XII Пленума Исполкома Коминтерна (август-сентябрь 1932 г.), в работе которого участвовали и представители КПГ^[75].

В первом туре президентских выборах (13 марта 1932 г.) результаты голосования были следующие:

Гинденбург - 18 651 497 (49,6 %);

Гитлер - 11 339 446 (30,1 %);

Тельман - 4 983 341 – (13,2 %);

Дюстерберг (НННП) - 2 557 729 (6,8 %).^[76]

10 апреля состоялся второй тур голосования. За Гинденбурга проголосовали 19 359 983 человек (53,0 %), за Гитлера - 13 418 547 (36,8 %), за Тельмана - 3 706 759 (10,2 %).^[77]

Гинденбург был обязан своим избранием поддержке социал-демократов. Они стремились не допустить к власти Гитлера и считали Гинденбурга «меньшим злом».^[78]

Больших успехов добились нацисты и на выборах в ландтаги. Они победили в Ангальте, Вюртемберге, Гамбурге. Особо важными были итоги голосования на выборах в прусский ландтаг, состоявшихся 24 апреля: национал-социалисты «сохранили 36 % голосов, которые они получили во время президентских выборов; со своими 162 мандатами из 423 они стали самой сильной партией в ландтаге.

Правившая здесь «веймарская коалиция» была разрушена. Прежний кабинет социал-демократа Отто Брауна сохранил свою власть только потому, что глава прусского правительства избирался квалифицированным большинством депутатов.^[79]

Успехи нацистов вызвали в верхних эшелонах власти уверенность в том, что необходимо привлечь НСДАП к управлению государством. Но Брюнинг по-прежнему отказывался включать Гитлера в состав правительства. Более того, 14 апреля 1932 г. были запрещены «штурмовые отряды» (СА) и ношение униформы штурмовиков^[80], усилились наказания за нарушения общественного порядка. Бавария и Пруссия запретили своим государственным служащим вступать в экстремистские организации.

1932 год был временем наибольшего обострения экономического кризиса. Общее падение производства превысило 40%, а безработных насчитывалось около 8 млн. (без учета большого числа занятых неполную неделю). Тем не менее уже весной начала усиливаться стачечная борьба, пошедшая было в 1931 г. в результате стараний реформистов на убыль; широкий размах приобрели голодные походы, руководимые компартией.^[81] В конце мая в различных городах Германии произошли ожесточенные столкновения между рабочими, с одной стороны, и полицией нередко выступавшей заодно с гитлеровцами, - с другой. «Неспособность» справиться с растущим сопротивлением трудящихся ускорила падение правительства, которое, по мысли монополистов, должно было уступить место более «сильной» власти. «Брюнинг был устранен, - писал Э.Тельман, - ибо буржуазия уже не могла удовлетвориться существующим темпам фашизации».^[82]

В течении апреля – мая 1932 г. шли ожесточенные закулисные переговоры о составе будущего правительства, а главное, о том, кто его возглавит. Выбор пал на политически ничтожного деятеля фон Папена, известного лишь тем, что в годы первой мировой войны, будучи военным атташе Германии в США, он столь неумело вел шпионаж, что был с позором изгнан. В дальнейшем Папен примкнул к партии Центра, но политика последней казалась Папену недостаточно реакционной. Он активно пропагандировал вовлечение нацистов правительство, а также создание франко–германского блока, направленного против Советского Союза.

30 мая 1932 г. Г. Брюнинг был уволен Гинденбургом в отставку; он пал жертвой введенной им самим «президиальной» системы и не пытался даже апеллировать против произвола президента к рейхстагу, где еще располагал большинством. На этом примере чрезвычайно очевидна эволюция политического строя Германии вправо, являвшаяся итогом двухлетнего пребывания Брюнинга у власти.^[83] Брюнинг не смог предотвратить заката Веймарской республики. В конечном счете он оказался просто корректным исполнителем, постоянно оглядывающегося на президентское окружение, хотя время требовало от него нестандартных и самостоятельных решений.^[84]

1 июня 1932 г. было сформировано правительство фон Папена – так называемый кабинет баронов. В большинстве своем оно состояло из представителей  титулованной знати – реакционных зубров, впервые после Ноябрьской революции сумевших стать во главе исполнительной власти и не скрывавших своей ненависти к Веймарской республике, стремления покончить с ней. Пост министра иностранных дел по настоянию Гинденбурга занял барон Нейрат, реакционные взгляды которого ни для кого не были секретом; военным министром стал «серый кардинал» - Шлейхер, заключивший перед формированием правительства соглашение с Гитлером о поддержке последним нового кабинета. Условия фашистов включали в себя немедленный роспуск рейхстага и отмену запрета штурмовых отрядов. Создание правительства Папена ознаменовало, таким образом, начало нового, и притом чрезвычайно опасного, этапа фашизации Германии. ^[85]

Папен и Шлейхер полностью сдержали обещания, данные фашистам. Уже 4 июня был распущен рейхстаг, а 14 июня президент вновь легализовал отряды коричневорубашечников. По примеру своего предшественника правительство Папена опубликовало в середине июля чрезвычайный декрет, еще раз снижавший нищенские размеры пособий по безработице и одновременно полностью перекладывавший страхование на работающих. Весь ход событий убеждал массы в том, что только активными действиями можно преградить путь фашизму.^[86]

Президентские выборы, обнаружившие огромное усиление фашистской опасности, выявили в то же время приостановку роста влияния компании. Во втором туре выборов кандидат КПГ собрал только 3,7 млн. голосов; партия потеряла некоторое число избирателей даже по сравнению с сентябрем 1930 г.^[87]

Досрочные выборы в рейхстаг были назначены на 31 июля. К этому времени политическая ситуация в Германии была близка к гражданской войне. На улицах немецких городов между штурмовиками и их противниками начались ожесточённые столкновения, в которые были вынуждены вмешиваться войска. Национал-социалисты развернули массовый террор против жителей «красных», преимущественно рабочих, районов. Штурмовые отряды совершали регулярные рейды в пролетарские кварталы Берлина, города Рура, Силезии и других промышленных районов. Для защиты от таких рейдов начали создаваться отряды пролетарской самообороны. В ряде случаев столкновения между отрядами СА и пролетарской самообороной превращались в настоящие сражения. В одной лишь Пруссии с 1 по 20 июня произошло 461 заранее подготовленное уличное сражение, стоившее 82 убитых и 400 тяжелораненых. В боях, происходивших в июле, погибло 86 человек, в том числе 38 нацистов и 30 коммунистов.^[88]

Столкновения в Гамбурге послужили поводом для давно готовившегося кабинетом фон Папена удара по социал-демократам. В Пруссии тогда ещё функционировало социал-демократическое правительство Брауна - Зеверинга.

Для «национальных сил» было важно свергнуть правительство Брауна - Зеверинга, чтобы в главной германской земле обеспечить полную поддержку своим планам. Однако добиться этого конституционными методами оказалось невозможно, несмотря на большой прирост голосов, поданных за нацистов. Поэтому Папен решил действовать неконституционным путём. В обход конституции он 20 июля назначил нового премьер-министра Пруссии (этот пост занял ставленник Круппа Франц Брахт), который явился в сопровождении также вновь назначенного полицай-президента в резиденцию Зеверинга и приказал тому «очистить помещение». Реальная власть перешла в руки фон Папена, занявшего пост земельного имперского комиссара. Прусская полиция была переподчинена рейхсверу. СДПГ отказалась не только от силового сопротивления, но даже от проведения всеобщей стачки протеста.^[89] Республика потеряла свою последнюю опору.

Выборы в рейхстаг 31 июля 1932 г. продемонстрировали высокую активность избирателей. К избирательным урнам пришло 83, 4 % из 44,2 млн. человек, имевших право голоса. Это была самая высокая явка за все годы существования Веймарской республики.

Результаты выборов констатировали новое поражение республиканских сил. В буржуазном лагере единственной партией, добившейся значительных успехов, была опять НСДАП. Число поданных за неё голосов возросло ещё на 7,3 млн. голосов. Она получила 13 млн. 745 тыс. голосов (37,2 %) и 230 мандатов из 608^[90].

Умеренные буржуазные партии, некогда составлявшие парламентскую базу республики, лишились поддержки избирателей. Все вместе они получили 18 % голосов избирателей. Конкуренцию национал-социалистов выдержала на этот раз лишь одна партия Центра, даже несколько укрепившая свои позиции (прирост 600 тыс. голосов). Все остальные были сметены политическим кризисом. Ландбунд вообще сошёл с политической арены. За Экономическую партию проголосовало всего 100 тыс. человек. Немецкая народная партия потеряла ещё 1,2 млн. голосов и превратилась в незначительную группу (на этих выборах за неё голосовало лишь 400 тыс. избирателей). То же самое произошло и с Демократической партией. Потеряв ещё 900 тыс. голосов, она сохранила только 400 тыс. избирателей. Меньшие, чем у других, потери понесла Немецкая национальная народная партия. Число поданных за неё голосов сократилось с 2,5 млн. до 2,2 млн^[91].

На июльских парламентских выборах несколько укрепились позиции КПГ. Число избирателей, проголосовавших за партию, во главе которой стоял Тельман, выросло на 700 тыс. человек. Коммунисты получили 14,6 % голосов (5,3 млн.). Соответственно на 600 тыс. сократилось количество голосов, отданных за социал-демократическую партию (за неё голосовали 21,6 % избирателей, т. е. около 8 млн. человек)^[92]. В целом, однако, обе рабочие партии не понесли потерь.

Наибольшего успеха добилась национал-социалистическая партия, которая «поглотила» электорат буржуазных партий. Практически после этих выборов в качестве серьёзной силы на политической арене остались коммунисты, социал-демократы, католики (партия Центра), немецкие националисты и национал-социалисты.

Весь август 1932 г. фон Шлейхер, фон Папен и Гинденбург продолжали договариваться с Гитлером. 5 августа Гитлер встретился с фон Шлейхером в Фюрстенберге под Берлином и впервые потребовал всю полноту власти: пост канцлера для себя, кроме того, министерства внутренних дел, юстиции, сельского хозяйства и воздушного сообщения, создания специального министерства пропаганды, а также посты прусского премьер-министра и министра внутренних дел; заодно - предоставления его правительству права на введение закона о чрезвычайных полномочиях, включая неограниченные полномочия управлять страной посредством специальных указов. Гитлер расстался с фон Шлейхером в полном убеждении, что стоит непосредственно перед обретением власти. Но 13 августа фон Шлейхер провёл длительные переговоры с руководством национал-социалистов и вместе с фон Папеном отклонил все претензии Гитлера на власть, а вместо этого предложил ему войти в существующий кабинет в качестве вице-канцлера. Гитлер отверг это унизительное для него предложение и не изменил своей позиции и тогда, когда фон Папен под честное слово пообещал передать ему пост канцлера позже, после некоторого времени «доверительного и плодотворного сотрудничества». Когда его во второй половине того же дня пригласили к Гинденбургу, он сначала было склонился к отказу, и только заверения, поступившие к нему из президентского дворца, что ещё ничего не решено, внушили ему новые надежды. Однако Гинденбург ограничился лаконичным вопросом, готов ли Гитлер поддержать существующее правительство. Гитлер сказал, что нет. В опубликованном официальном сообщении говорилось, что Гинденбург «решительно» отклонил требования Гитлера, «обосновав это тем, что не сможет отвечать перед собственной совестью и своим долгом перед Отечеством, если передаст всю правительственную власть исключительно национал-социалистическому движению, которое намерено использовать эту власть односторонне»^[93]. Было выражено также официальное сожаление по поводу того, что Гитлер – вопреки прежним обещаниям – не видит для себя возможности поддержать созданное президентом национальное правительство.

Гитлер предпринял контрманёвр - он обратился непосредственно к партии Центра, в свою очередь, интриговавшей против президентского правительства фон Папена. Геббельс записал в своём дневнике, что это оказалось «очень эффективным средством нажима» на Шлейхера, Папена, Гинденбурга^[94]. Кроме того, манёвр принес Гитлеру вполне реальную выгоду - голосами нацистов, «Центра» и Немецкой национальной народной партии Герман Геринг был избран председателем рейхстага^[95].

При новом составе рейхстага кабинет фон Папена опирался на уже устоявшиеся механизмы чрезвычайных декретов. Правительство разработало «Программу экономического и социального оживления», которая 4 сентября была утверждена чрезвычайным декретом президента. В частности, программа окончательно разрушала тарифную систему оплаты труда и позволяла работодателям снижать заработную плату рабочим без согласования с профсоюзом. Одновременно предприниматели получали налоговые льготы. В результате принятия новой чрезвычайной программы на 23 % сократились размеры пособия по безработице, на 15 % - пособия из благотворительных фондов, на 15 - 24 % - пенсии инвалидам, вдовам, сиротам. Теперь семья из трёх человек получала в неделю 51 марку, из которых 32 марки уходили на оплату жилья и коммунальных услуг. Предельный срок выплаты пособий был сокращён до 6 недель, т. е. более чем в четыре раза. Почти 30 % безработных в 1932 г. перестали получать пособия, а часть вообще не была охвачена системой социальной защиты^[96]. Чрезвычайный декрет вызвал обострение политического кризиса, и 12 сентября рейхстаг был распущен^[97].

Новые выборы были назначены на 6 ноября 1932 г. На них пришло 80 % зарегистрированных избирателей - меньше, чем в июле 1932 г. и сентябре 1930 г. Результаты голосования показали, что кабинет фон Папена продолжал оставаться в изоляции. Почти 90 % избирателей (более 30 млн.) проголосовало за партии, находившиеся в оппозиции правительству. Продолжали утрачивать свои позиции социал-демократы. Они получили около 20 % голосов и потеряли 12 мест в рейхстаге. Число голосов, поданных за КПГ, увеличилось на 700 тыс. и составило 6 млн. (почти 17 % избирателей). Компартия провела в рейхстаг 100 депутатов, СДПГ - 121. Если в июле разрыв в голосах избирателей между СДПГ и КПГ составлял 7,3 % в пользу социал-демократов, то теперь он сократился до 3,6 %. Но их общее представительство в рейхстаге в ходе трёх последних парламентских выборов не изменилось. В целом позиции рабочих партий оказались прочными (13,3 млн.)^[98].

Самыми неожиданными оказались итоги выборов для нацистов. Они получили 33,1 % голосов - 11,7 млн., что было на 2 млн. голосов меньше, чем на предыдущих выборах. Численность парламентской фракции национал-социалистов уменьшилась с 230 депутатов до 196. За счёт НСДАП несколько укрепились позиции немецких националистов (прирост на 800 тыс. человек). Остальные буржуазные партии, за исключением Центра (который потерял 0,5 млн. голосов), по-прежнему пребывали в полном упадке^[99].

Политический кризис в Германии после ноябрьских выборов обострился до крайности. Правительство Папена было взорвано стремительно нарастающей классовой борьбой, а также внутренними противоречиями внутри буржуазного лагеря; оно ушло в отставку 17 ноября 1932 г. Споры по вопросу о привлечении гитлеровцев к участию в управлении страной близились к своей кульминационной точке. После второй мировой войны, выступая в качестве свидетеля на одном из судебных процессов, глава германо-англо-американского банка Шредер откровенно охарактеризовал настроения, владевшие тогда им и его единомышленниками: «Общее стремление промышленников заключалось тогда в том, чтобы увидеть у власти в Германии сильного фюрера… Когда 6 ноября 1932 г. нацистская партия потерпела первую неудачу и тем самым перешагнула свой зенит, поддержка со стороны тяжелой промышленности стала особенно неотложной». Это подтверждают панические записи в дневнике Геббельса, относящиеся к ноябрю – декабрю 1932 г. и говорящие о глубоком кризисе в стане гитлеровцев, об острой нехватке средств, об угрозах Гитлера покончить с собой в случае, если дела не поправятся^[100].

Пик своего влияния НСДАП прошла.

Фон Папен, стремясь сформировать после выборов правительство парламентского большинства, 13 ноября направил официальное послание Гитлеру, в котором он предлагал забыть старые разногласия и войти в новое правительство. Гитлер ответил на это вызывающе и поставил такие условия, после которых дальнейшие переговоры стали невозможными. Одновременно он выпустил воззвание, в котором обвинял фон Папена в росте голосов, поданных за КПГ^[101].

Правительство фон Папена неуклонно приближалось к единственной оставшейся альтернативе: либо снова распустить рейхстаг и таким рискованным и дорогостоящим методом выиграть время и простор для политических манёвров – либо, опираясь на президентскую власть и армию, запретить сначала НСДАП, КПГ и, возможно, другие партии, а затем резко ограничить права парламента, ввести новое избирательное право и поставить Гинденбурга как своего рода высший авторитет во главе созванных им представителей старых руководящих слоёв.

В середине ноября Гинденбург получил от крупных промышленников и банкиров письма с предложением назначить Гитлера на должность канцлера. Письма произвели на Гинденбурга большое впечатление, и 21 ноября состоялась  встреча Гитлера с Гинденбургом. Однако ни этот разговор, ни вторая встреча не дали никаких результатов. Гитлер упорно требовал создания президентского правительства, наделённого чрезвычайными полномочиями, в то время как Гинденбург, направляемый из-за кулис фон Папеном, как раз в этом не желал уступать. Если страна и дальше будет управляться с помощью чрезвычайных законов, говорил он, то не имеет смысла отстранять фон Папена. Гитлер может стать канцлером только правительства парламентского большинства. 23 ноября лидер нацистов категорически отказался участвовать в коалиционном кабинете^[102].

Вечером 1 декабря фон Шлейхер был вместе с фон Папеном вызван в президентский дворец. Гинденбург попросил фон Папена изложить свою точку зрения, и тот обрисовал ему свой план реформы конституции, мало чем отличавшийся от государственного переворота. Фон Папен предложил вновь передать ему пост канцлера президентского кабинета, распустить рейхстаг и провести конституционную реформу указом президента. Возможные беспорядки он рассчитывал подавить с помощью рейхсвера.

Фон Шлейхер назвал намерения фон Папена излишними и опасными, одновременно подчеркнул опасность возникновения гражданской войны и изложил собственную концепцию: «отколоть штрассеровское крыло от НСДАП и объединить все конструктивные силы, начиная со «Стального шлема» и профсоюзов и вплоть до социал-демократии, в надпартийном кабинете под его, Шлейхера, руководством»^[103]. Когда фон Папен после беседы пожелал удостовериться, готов ли рейхсвер к выступлению в пользу насильственного осуществления конституционной реформы, фон Шлейхер откровенно сказал «нет». Он предложил свои услуги в качестве главы правительства, заверив президента, что сумеет договориться с нацистами о сотрудничестве^[104].

Страх перед собственным народом, опознавание прогрессирующей слабости своих позиций побудили германскую буржуазию временно отодвинуть в сторону противоречия отдельных монополистических групп с целью создания правительства, которое объединяло бы все реакционные силы.

Веймарская республика шла к гибели, не просуществовав и 14 лет. Её погубили те социальные силы, чье господство было поколеблено, но не уничтожено Ноябрьской революцией, - воротилы крупного капитала и юнкерство. Их целью было взять реванш внутри страны – уничтожить демократические завоевания немецкого народа, чтобы затем перейти к реваншу вовне. Страшная тяжесть экономического кризиса, обрушившаяся на массы, не привела к революционизированию широчайших слоев населения. Значительная часть их вследствие раскола рабочего класса, а также из-за своеобразия положения Германии, как побежденной страны, стала жертвой фашистской демагогии и превратилась в резерв крайней реакции^[105].

                                                            ***

 Веймарская республика, как политическая система носила во многом импровизационный характер и обладала крупными недостатками, устранить которые было крайне трудно. Следует отметить некоторые важные особенности веймарской системы:

1) рейхспрезидент, согласно конституции 1919 г., обладал весьма значительными полномочиями;

2) в период стабильного внутреннего положения демократические институты в Германии функционировали в полную силу. Коалиционные правительства формировались фракциями ведущих политических партий, представленных в рейхстаге, и были ответственны перед рейхстагом. В случае возникновения политического кризиса вступали в силу ограничения, предусмотренные ст. 48 конституции 1919 г., и рейхспрезидент мог объявить чрезвычайное положение, прибегнув к авторитарным методам управления государством.

Важно подчеркнуть, что веймарская система не устраивала полностью ни одну из групп немецкого социума. Жители Германии в большинстве своём не принимали республиканские идеи и либеральные ценности. Базовыми ценностями по-прежнему считались «порядок», «дисциплина», «субординация». В полном объёме сохранили свои позиции в обществе офицерский корпус и чиновничество – носители авторитарных традиций.

В период мирового экономического кризиса недовольство широких слоёв населения веймарской системой усилилось. Причиной этого стало сильнейшее ухудшение материального и социального положения большинства населения. В социально-экономической сфере в эти годы усилились следующие негативные тенденции:

- рост задолженности крестьянских хозяйств;

- ухудшение материального положения ремесленников и мелких предпринимателей, зачастую - исчезновение прежних источников доходов;

- безработица среди молодых выпускников университетов, понижение социального статуса у тех из них, которые всё же находили рабочие места,

- понижение зарплат у служащих, мелких чиновников;

- бедственное положение большинства представителей «свободных профессий» и др.

В качестве парламентской демократии Веймарская республика просуществовала, собственно, всего 11 лет. В конце марта 1930 г. развалилось последнее, возглавляемое социал-демократом Германом Мюллером, правительство большинства. Вместо прежней «большой коалиции» к власти пришёл буржуазный кабинет меньшинства во главе с политиком от партии Центра Генрихом Брюнингом, который с лета 1930 г. правил с помощью чрезвычайных декретов рейхспрезидента, генерал-фельдмаршала Пауля фон Гинденбурга. После перехода к системе правления с помощью президентских чрезвычайных декретов значение рейхстага как законодательного органа упало. Уменьшение роли парламента означало в значительной мере исключение избирателей из политического процесса, к тому же оно стимулировало антипарламентские силы справа и слева. Наибольшую выгоду от этого получили национал-социалисты, партия которых во второй половине 1929 гг. выдвинулась на первые роли.

К 1932 г. в Германии сложилась непростая политическая обстановка. С одной стороны, укрепилось положение национал-социалистов, с другой – усилилось влияние крупного капитала на политику. В ходе президентских выборов 1932 г. выяснилось, что влияние НСДАП в немецком обществе продолжает расти. Правительство фон Папена, сменившее кабинет Брюнинга, стало искать союза с национал-социалистами.

Глава II. Приход к власти Национал-социалистической рабочей партии Германии.

1. Кризис правительства генерала Шлейхера и секретное совещание у барона Шрёдера.

В конце октября генерал Курт фон Шлейхер, занявший пост министра рейхсвера, имел беседу с нацистским лидером. Генерал признал необходимым  участие фашистской партии в государственных делах и обещал поддержку рейхсвера в захвате власти. Адольф Гитлер заверил, что партия не только сохранит, но и расширит влияние и позиции военных в государстве^[106].

Отношения между рейхсвером и нацистской партией стали настолько тесными, что Шлейхер выдал гитлеровцам из фонда рейхсвера 15 млн. марок на предвыборную компанию. Все больше генералов и офицеров включалось в пропаганду фашистских взглядов, выступая с речами перед солдатами гарнизонов.

Руководители рейхсвера заняли ряд ключевых позиций в пришедшем к власти 1 июня 1932 г. правительстве фон Папена, которое выражало интересы крупных промышленников и аграриев. Они предоставили военным еще больше, чем в прошлые годы, возможностей для влияния на политику и государственные дела. Шлейхер, военный министр в кабинете Папена, вместе с канцлером открывал путь к власти гитлеровской армии. Новое правительство энергично повело  наступление на демократические и социальные права  трудящихся. Уже через полмесяца после прихода к власти Папен и Шлейхер отменили существовавшее ранее запрещение нацистских штурмовых и охранных отрядов^[107].

По стране начались бесчинства гитлеровских штурмовиков, направленные против рабочих и коммунистов. С 17 июня по 1 августа 1932 г. штурмовики убили 130 и рани более 2 тыс. человек. Особенно жестокой была расправа гитлеровцев и политических над участниками антифашистской демонстрации в Гамбурге – Альтоне, названная «кровавым воскресеньем 17 июля».

Шлейхер и стоявшие за ним руководители рейхсвера использовали политическую ситуацию в целях дальнейшей милитаризации страны. В октябре 1932 г. создается имперский совет обороны. Вновь открыта Берлинская военная академия. Стали разрабатывать проекты увеличения армии. Министерство рейхсвера активно работало в области военной подготовки молодежи^[108].

В начале августа 1932 г. президент Гинденбург предложил Гитлеру возглавить правительство, но с условием, чтобы оно опиралось на большинство в рейхстаге, которым нацисты не располагали. Промышленников такое половинчатое решение не устраивало. От их имени 29 августа Шахт направил Гинденбургу письмо, настаивая на передаче власти Гитлеру без каких – либо условий и чтобы, кроме того, обеспечивалось «решающее участие нацистской партии в правительстве». 19 ноября по инициативе Шахта и банкира Шредера Гинденбургу направлена новая петиция промышленников: призвать к управлению страной нацистскую партию. Демарш подписали рурские магнаты Тиссен, Феглер, Рейш, Росберг, а также Шредер, Шахт, владельцы пароходных компаний Верман, Бейндорф и другие – всего 30 человек. На заседании Союза рурских магнатов раздавались открытые требования установления военной диктатуры и ликвидации версальской системы^[109].

Правительство Папена, не сумевшее справится с революционным движением в стране, ушло в отставку. 2 декабря 1932 года канцлером стал генерал Шлейхер^[110].

Став канцлером, фон Шлейхер публично заявил, что готов сотрудничать со всеми конструктивными силами. Он даже рекомендовал министрам плотнее работать с парламентскими комиссиями, а депутатские фракции призвал отказаться в рейхстаге от выяснений отношений между партиями. Фон Шлейхер добился от рейхстага, который на своём заседании 6 декабря отказался голосовать за вотум недоверия новому правительству, чтобы тот 9 декабря рейхстаг отложил пленарные заседания до 24 января 1933 г., предоставив правительству свободу действий^[111].

Канцлер намеревался сотрудничать с различными профсоюзами, чтобы подорвать в них партийное влияние и заручиться их поддержкой. С этой целью правительство отменило значительную часть статей чрезвычайного декрета от 4 сентября 1932 г., который вызывал массовый протест рабочих и профсоюзов. Были выделены ассигнования на общественные работы в целях рассасывания безработицы. Фон Шлейхера стали называть «социальным генералом»^[112].

Генерал фон Шлейхер разработал план устранения Гитлера с политической арены путём раскола нацистской партии. 29 ноября, т. е. ещё до того, как фон Шлейхер стал канцлером, он вызвал к себе Грегора Штрассера, второго человека в НСДАП, и предложил ему войти в коалиционное правительство, которое он возглавит. 3 декабря фон Шлейхер возобновил переговоры со Штрассером. Он обещал Штрассеру пост вице-канцлера и министра-президента Пруссии. При этом фон Шлейхер рекомендовал Штрассеру действовать без согласования с фюрером^[113].

Штрассер считал, что максимализм фюрера отдаляет нацистов от власти и грозит партии полной изоляцией. Он принял предложение фон Шлейхера, рассчитывая на поддержку 60 - 70 депутатов нацистской фракции рейхстага^[114].

Однако расчёты фон Шлейхера не оправдались: Гитлер действовал более решительно, чем его соперники. Прежде всего, он собрал своё непосредственное окружение и запретил Штрассеру вести переговоры с новым канцлером. Вместо него к фон Шлейхеру решили послать либо Геринга и Фрика, либо Геринга и Рёма. 7 декабря в отеле «Кайзергоф» в Берлине произошел решительный разговор между Гитлером и Штрассером. Глава НСДАП обвинял Штрассера в том, что тот хочет захватить руководство в партии. Он поставил своего соперника перед необходимостью каких-то действий. 8 декабря Штрассер был вынужден отказаться от всех постов, которые он занимал в нацистской партии^[115].

В ноябре 1932 г. Гинденбург дважды встречался с Гитлером, уточняя с ним вопросы передачи власти. Оба решили, что детали надо решить путем переговоров Гитлера и с Папеном, который пользовался полным доверием президента и промышленников, фактически выступая от их имени^[116].

Через две недели после вступления генерала на пост главы правительства фон Папен высказал кёльнскому банкиру Курту фон Шрёдеру свою заинтересованность во встрече с вождём НСДАП. Будучи главой кёльнского «Клуба господ», Шрёдер обладал широкими связями с представителями рейнской тяжёлой промышленности. Он и раньше не раз активно выступал в поддержку Гитлера, набрасывал планы экономической политики национал-социалистов, а в ноябре 1932 г. подписал составленную Ялмаром Шахтом петицию, содержавшую неприкрытую поддержку претензий Гитлера на власть. Тогда фон Папен в резком заявлении отверг это выступление как недопустимое, теперь же согласился, когда Шрёдер пригласил его на встречу с Гитлером, назначенную на 4 января. В ходе дальнейших переговоров Гитлер получил от фон Папена ценную для него информацию о том, что у фон Шлейхера нет полномочий на роспуск парламента и что НСДАП, следовательно, может не опасаться новых выборов.

4 января 1933 г. в доме кёльнского банкира Курта фон Шрёдера состоялась встреча фон Папена с Гитлером. Папен предложил Гитлеру возглавить коалиционное правительство из нацистов и националистов Гугенберга. Сам фон Папен претендовал на пост вице-канцлера, надеясь держать лидера нацистов под контролем. Гитлер согласился, но потребовал ряд ключевых министерских постов для членов своей партии^[117]. Соглашение состоялось. Эта встреча была важнейшим событием на пути нацистов к власти. В ночь с 10 на 11 января 1933 г. в квартире Риббентропа в Берлине состоялась вторая встреча фон Папена с Гитлером, посвящённая обсуждению уже частных вопросов^[118].

Во время беседы было решено составить коалиционный кабинет во главе с Гитлером, куда бы вошли и представители других крайне правых организаций – Немецкой национальной партии, «Стального шлема» и т.п. Гитлер обсудил с Папеном программу действий будущего правительства, предусматривавшую в первую очередь разгром организаций революционного пролетариата, усиление роли предпринимательских объединений, оживления экономической конъюнктуры при помощи больших государственных заказов. Эта программа отражала сокровенные замыслы германских пушечных королей^[119].

Сразу же после кёльнской встречи Гитлера с Папеном был образован консорциум крупных промышленников во главе с Феглером и Шпрингорумом. Они выделили нацистам 1 млн.марок для распределения среди штурмовиков и эсэсовцев, а также уплатили наиболее срочные долги гитлеровской партии^[120].

Окружение Гинденбурга подталкивало президента к прямым переговорам с Гитлером. Посредником в переговорном процессе стал фон Папен.

11 января в президентский дворец пришла делегация Имперского аграрного союза, энергично жаловавшаяся на бездействие правительства, особенно в области правительственных пошлин^[121]. За этим стояли опасения аграриев, что будет осуществлена задуманная ещё Брюнингом переселенческая программа, а также, очевидно, страх, что парламент станет проверять, куда ушла «восточная помощь («Остхильфе»). В присутствии приглашённых членов кабинета Гинденбург тотчас же принял сторону представителей интересов крупных аграриев. Сначала фон Шлейхер, казалось, готов был уступить нажиму президента. Но всего несколько часов спустя стала известна демагогическая резолюция имперского земельного союза, вынудившая его принять вызов и сразу же прервать переговоры.

 Когда начались атаки на Шлейхера со стороны юнкерства, Шлейхер решил разоблачить тех из них кто пытался по фальшивым документам, представлявшим бедственное положение их хозяйств, получить от государства «восточную помощь». Когда он ещё отказался предоставить Гугенбергу пост министра экономики и недвусмысленно подтвердил свою социально-политическую аргументацию, всё пошатнулось: теперь против него выступили и правые. Социал-демократия и раньше отказала фон Шлейхеру в какой-либо поддержке и даже запретила профсоюзному лидеру Ляйпарту переговоры со Шляйхером^[122].

Таким образом, обещанного фон Шлейхером единства «национальных сил» не получилось, и канцлер оказался в изоляции.

Если фон Шлейхер и оставался какое-то время на посту канцлера, то только потому, что заговорщики пока не пришли к согласию относительно состава нового кабинета. Именно эти вопросы стали теперь предметом закулисной деятельности.

Встретившись 18 января в Берлине-Далеме у Иоахима фон Риббентропа с Францем фон Папеном, Гитлер ещё увереннее потребовал для себя пост канцлера. Фон Папен возразил, что для этого его собственного влияния на президента недостаточно, и переговоры грозили окончательно зайти в тупик. Поэтому несколькими днями позже в строжайшей тайне была осуществлена идея привлечь к переговорам Оскара фон Гинденбурга. 22 января произошла ещё одна встреча, в которой принимали участие Гитлер, Геринг, Фрик, Папен, Майсснер (начальник канцелярии Гинденбурга) и сын президента Оскар фон Гинденбург. Была достигнута полная договорённость относительно распределения должностей в правительстве, которое предстояло сформировать. Гитлер получал пост канцлера, фон Папен - вице-канцлера в правительстве «национальной концентрации», включавшем нацистов и националистов. Гитлеру были обещаны новые выборы в рейхстаг^[123].

28 января 1933 г. Гинденбург объявил об увольнении в отставку Шлейхера. На следующий день Гитлер и Папен сообщили президенту о достигнутом ими соглашении насчет создания «Правительства национальной концентрации». Берлинские штурмовики приведены в боевую готовность. С ними тесно взаимодействовали войска рейхсвера под командованием генерала Бломберга, получившего должность министра рейхсвера за два часа до вручения власти нацистскому главарю^[124].

Историки до настоящего времени спорят о роли Шлейхера в политических событиях 1932 – 1933 гг. Одни считают, что Шлейхер пытался отойти от откровенно авторитарного курса Папена. Другие, считают его «главным проводником фашизации Германии» и ставят в один ряд с Папеном.

Известный историк А. А. Галкин писал: «К середине января 1933 г. в промышленных кругах было достигнуто окончательное решение о безоговорочной передаче власти Гитлеру. Однако фон Шлейхер на посту канцлера олицетворял власть рейхсвера, представлявшего в тех условиях важнейшую внутриполитическую силу. Если бы рейхсвер решительно поддержал своего руководителя, то вариант с канцлерством Гитлера осуществить было бы не так-то просто. Процесс фашизации Германии мог бы принять форму военной диктатуры, в которой нацистам была бы отведена примерно такая же роль, как, например, фалангистам в Испании»^[125].

Гитлер и его партия выдвинулись на острие наступления реакции против демократии. Первая в немецкой истории республика погибла.  Мощные консервативные силы, внутренние и международные, не могли допустить установления демократии  в Германии или тем более, чтобы она пошла по пути России. Фашизму открыли путь, развязали руки. Он получил свободу действий^[126].

Казалось бы, расправа над Шлейхером требовала особо тщательной подготовки. Шутка ли сказать: Шлейхер был министром обороны во времена революционных событий в Берлине в 1918 г. и сыграл важнейшую роль в их подавлении, а также в выдвижении кандидатуры Гинденбурга на пост президента. В течении долгих лет он считал его фаворитом. Наконец, общеизвестна роль Шлейхера в подготовке прихода Гитлера к власти и его «заслуги» в поддержке нацистского переворота, закрепившего владычество нацистов^[127].

Тем не менее, и это убийство было проведено с той же лихостью. Эсэсовская команда окружила дом в Бабельсберге на Гриндницштрассе, где проживал генерал. Двое из команды направились в дом. Дверь открыла кухарка. Шлейхер находился в кабинете. Войдя туда, убийцы осведомились прямо у генерала, он ли генерал Шлейхер. Когда тот ответил утвердительно, убийцы открыли стрельбу. Прибежала жена генерала. Не задумываясь ни на секунду, эсэсовцы застрелили и ее. Правда, убийство жены Шлейхера было, так сказать, «незапланированным»^[128].

Генерал фон Шлейхер, ставший канцлером в начале декабря 1932 г., по-видимому, взял курс на установление в Германии авторитарной формы правления (скорее всего, диктатуры военных). Он допускал возможность союза с национал-социалистами, но предоставление им ведущей роли в управлении государством не входило в его планы. Фон Шлейхер стремился ослабить НСДАП, спровоцировав раскол в её рядах, однако Гитлер сумел одержать решительную победу над оппозиционерами, и единство партии было сохранено. Правительству фон Шлейхера, которому так и не удалось заручиться поддержкой влиятельных политических сил, оказалось в полной изоляции, и окружение рейхспрезидента пошло на расширение контактов с национал-социалистами. В качестве нового рейхсканцлера оно видело главу НСДАП.

2. 2. Назначение А.Гитлера рейхсканцлером Германии и установление нацистской диктатуры (30 января 1933 г.- март 1933 г.)

30 января 1933 г. А.Гитлер был назначен президентом П. фон Гинденбургом рейхсканцлером. Вечером потянулось бесконечное факельное шествие штурмовиков и эсэсовцев через центр Берлина от Тиргартена к Бранденбургским воротам. Час за часом шли они с красными и черными знаменами, распевая «Хорст Вессель», другие «боевые песни». Люди прятались в дома перед этой мрачной процессией. Так было отпраздновано создание «третьего рейха^[129]».

Гитлер в предельном волнении наблюдал за всем происходящим из окна рейхсканцелярии, в которую уже успел въехать.

31 января Герман Геринг захватил прусское министерство внутренних дел, которое контролировало прусскую полицию (полиция эта насчитывала  76 тыс. человек)^[130].

1 февраля Гитлер распустил рейхстаг и назначил на 5 марта новые выборы^[131].

2 февраля Гитлер посвятил заседание кабинета подготовке новых выборов.

3 февраля состоялась беседа Гитлера с верхушкой рейхсвера. Быстрота, с которой он стремился провести эту встречу, несмотря на множество требовавших его неотложного участия дел, была связана, прежде всего, с ключевой позицией военных в его концепции завоевания власти. Гитлер «обещал вермахту как единственному носителю оружия в стране главное развитие, а в начале своей почти двухчасовой речи… коснулся мысли о примате внутренней политики». Самая первоочередная цель нового правительства  - вновь сосредоточить власть в своих руках посредством полного преобразования внутриполитических условий, а также создания широкой готовности к борьбе и обороне за счёт «жёсткого авторитарного государственного руководства»; только последнее даёт гарантию возможности немедленно начать борьбу с Версальской системой при помощи осторожной внешней политики, чтобы затем, собрав силы, перейти к «завоеванию нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадной германизации^[132]».

Захват власти нацистами был прикрыт атрибутами законности. По сути дела, всё было предопределено уже в течение февраля тремя декретами, законность которых, как казалось, в равной степени обеспечивали буржуазные политические деятели, находившиеся рядом с Гитлером, подпись Гинденбурга и сопровождавшие всё это националистические лозунги. Уже 4 февраля вышел декрет «О защите немецкого народа», который предоставлял правительству права запрещать политические мероприятия, газеты и печатные издания конкурирующих партий на самых неопределённых основаниях. Тут же последовали жёсткие меры, направленные против любых политических воззрений любого направления, несовместимых с идеологией национал-социализма. Был, например, прерван конгресс левых интеллектуалов и деятелей искусств в опере Кролля из-за якобы атеистических высказываний его участников^[133]. Двумя днями позже, следующим чрезвычайным декретом, своего рода вторым государственным переворотом, был распущен прусский ландтаг, после того, как соответствующая попытка добиться этого парламентским путём потерпела провал^[134].

7 февраля Гитлер распустил прусский ландтаг.

17 февраля Геринг издал беспрецедентный «указ о стрельбе»- разрешение применять оружие против безоружных граждан. Безусловно, этот указ был направлен против левых сил, но одновременно он продемонстрировал, что гитлеровцы плюют на законность, что само понятие «правового государства» им глубоко чуждо и, что они готовы на все…^[135]

22 февраля «для разгрузки линейных подразделений полиции при особых ситуациях» Геринг отдал распоряжение об образовании насчитывающей около 50 тыс. человек вспомогательной полиции, прежде всего за счёт личного состава СА и СС, чьей задачей было осуществление террора в интересах одной партии^[136].

Эти меры были направлены, прежде всего, против коммунистов. Уже спустя три дня после создания нового прусского правительства Геринг запретил в Пруссии все митинги коммунистов, после того как КПГ призвала к всеобщей забастовке и демонстрациям. «Тихая гражданская война», тем не менее, продолжалась: только в первые дни февраля в результате столкновений пятнадцать человек погибло и примерно в десять раз больше было ранено. 24 февраля полиция в ходе рассчитанной на внешний эффект акции захватила здание ЦК КПГ, дом Карла Либкнехта на Бюловплац в Берлине (которое, руководство компартии давно покинуло).

3 дня ищейки Гитлера обыскивали Дом – и, разумеется, безрезультатно. Разбой в Доме Карла Либкнехта был прологом к новому, еще более чудовищному разбою…

В ночь с 27 на 28 февраля, немедленно после поджога здания рейхстага, нацистами было арестовано четыре тысячи функционеров оппозиционных партий (прежде всего – КПГ); кроме того, были взяты под стражу некоторые неугодные новому режиму писатели, врачи и адвокаты, в том числе Карл фон Осецкий, Людвиг Ренн, Эрих Мюзам и Эгон Эрвин Киш. Были заняты многие партийные дома и газетные издательства социал-демократов. И хотя большинство арестованных пришлось брать из постелей, а лидер парламентской фракции КПГ Эрнст Торглер, которого поначалу обвинили в причастности к этому делу, сам явился в полицию, чтобы продемонстрировать несостоятельность обвинений, первое официальное сообщение, датированное ещё 27 февраля, гласило:

«Пожар рейхстага должен был стать грандиозным сигналом к кровавому бунту и гражданской войне. Уже на вторник, на 4 часа утра, в Берлине намечались широкомасштабные грабежи. Установлено, что с сегодняшнего дня по всей Германии должны были начаться террористические акты против отдельных деятелей, против частной собственности, против мирного населения, и должна была быть развязана всеобщая гражданская война…

Подписаны ордера на арест двух виднейших коммунистических депутатов рейхстага, ввиду наличия весомых оснований подозревать их в причастности к совершенному преступлению. Остальные депутаты и функционеры компартии взяты под арест. Коммунистические газеты, журналы, листовки и плакаты на четыре недели были запрещены по всей Пруссии. На четырнадцать дней запрещались все газеты, журналы, листовки и плакаты социал-демократической партии…»^[137].

28 февраля дряхлый президент Германии Гинденбург издал закон «Об охране народа и государства», фактически окончательно ликвидировавший все конституционные права немецких граждан. Этот же закон вводил смертную казнь для участников антифашистского Сопротивления. Десятки видных деятелей КПГ были заключены в тюрьму.

3 марта нацисты бросили за решетку Эрнста Тельмана, председателя Коммунистической партии Германии^[138].

5 марта состоялись выборы в рейхстаг. В них приняло участие примерно 89 % избирателей. НСДАП получила 288 мест, а НННП – 52 мандата. Партия Центра удержала свои позиции, набрав 73 места, равно как и СДПГ (120 депутатов), и даже коммунисты потеряли из прежних 100 мандатов только 19. Настоящего успеха национал-социалистам удалось добиться только в Вюртемберге и Баварии, где они были до того представлены ниже средних показателей. Но желанного большинства они все же не получили: они набрали 43,9 % голосов, и для большинства им не хватало около 40 мест. Вследствие этого Гитлер, по меньшей мере, формально продолжал зависеть от поддержки со стороны фон Папена и Гугенберга. Вместе с мандатами их партии у Гитлера получалось  не очень впечатляющее большинство – 51,9 %.^[139] Но результаты выборов национал-социалисты, несмотря на своё разочарование, выдали за грандиозный успех: на заседании кабинета 7 марта Гитлер охарактеризовал результаты выборов как «революцию».^[140]

При помощи акций, напоминающих путч, нацисты в первые четыре дня после выборов захватили власть в землях. Штурмовики проводили демонстрации на улицах, окружали административные здания и требовали смещения бургомистров, полицай-президентов и, в конечном счёте, правительств. В Гамбурге, Бремене и Любеке, в Гессене, Бадене, Вюртемберге  и др. каждый раз по одной и той же схеме правительство земли заставляли уходить в отставку, расчищая тем самым дорогу для прихода «национального» кабинета. В Баварии гауляйтер Адольф Вагнер вместе с Эрнстом Рёмом и Генрихом Гиммлером вынудил премьер-министра Хельда уйти в отставку 9 марта и приказал затем своим силам занять здание правительства^[141].

13 марта Гинденбург подписал декрет о назначении его главой «имперского министерства народного просвещения и пропаганды», создание которого планировалось с самого начала, но откладывалось из-за партнёров по коалиции. Тем самым Гитлер нарушил все прежние обещания сохранять состав кабинета неизменным. Новый министр изъял из сферы компетенции своих коллег по кабинету в свою пользу обширные полномочия.

21 марта Гинденбург издал новый «Указ о предательстве», согласно которому поступки, вредящие благополучию империи или репутации правительства, караются по всей строгости. Следствием этого указа было создание «чрезвычайных судов» (просуществовавших, кстати сказать, до крушения нацизма) и амнистия нацистским убийцам, которые как бы по мановению волшебного жезла превратились в «героев» и «мучеников». К концу марта относится и первое упоминание о концлагерях, в частности о концлагере в Ораниенбурге, разместившемся на территории заброшенной фабрики^[142].

В то время как депутаты КПГ и СДПГ подвергались запугиваниям, а часть их была арестована, Гитлер откровенно стремился завоевать симпатии со стороны буржуазных партий (напоминая, впрочем, и им в виде угрозы о неограниченных полномочиях, которыми он располагал согласно принятому после пожара рейхстага декрету от 28 февраля). Этим стремлением были продиктованы в тот период и выпячивание своей верности интересам нации, обращение к христианской морали, торжественное преклонение перед традициями, вообще стиль сугубо гражданского государственного деятеля. Но 23 марта на заседании рейхстага Гитлер вынес на рассмотрение депутатов проект закона о чрезвычайных полномочиях. Каждая из пяти статей закона разрушала один за другим основополагающие компоненты Веймарской конституции. Согласно первой статье, законодательная функция переходила от рейхстага к имперскому правительству, статья вторая расширяла полномочия правительства до возможности изменения конституции, статья третья передавала право подготовки законов от рейхспрезидента рейхсканцлеру, четвёртая распространяла сферу применения закона на определённые договоры с иностранными государствами, в то время как заключительная статья ограничивала срок действия закона четырьмя годами и связывала его с существованием нынешнего правительства^[143].

24 марта три чтения закона прошли в течение нескольких минут. Результат голосования – 441 «за», 94 «против», на своей позиции неприятия законопроекта остались только социал-демократы. 441 – это было гораздо больше необходимого большинства в две трети, этих голосов было бы достаточно даже в том случае, если бы проголосовали против 81 депутат от коммунистов и 26 депутатов СДПГ, которые в силу ареста, бегства или болезни отсутствовали^[144].

26 марта в недрах прусского министерства внутренних дел возникла тайная государственная полиция – гестапо, то самое гестапо, которое на протяжении 12 лет наводило ужас на 70 млн немцев рейха и на миллионы людей за пределами Германии. Непосредственным создателем  гестапо стал Рудольф Дильс, личный дружок, а в последствии и родственник Геринга^[145]. Будучи начальником отдела IA , он уже при Папене ввел запрещенную иргу, шпионил за левыми силами, собирал досье на видных общественных деятелей – словом, организовал нечто вроде шпионско – политического центра внутри министерства. С приходом нацистов к власти Дильс превратил свой отдел в политическую полицию Пруссии^[146].

Следует отметить, что переход к диктатуре означал уже принятый после пожара здания рейхстага декрет от 28 февраля, в то время как закон о чрезвычайных полномочиях имел в процессе захвата власти формальное значение. Закон о чрезвычайных полномочиях завершил первую фазу захвата власти: он сделал Гитлера независимым не только от президентских декретов, но и от союза с Немецкой народной национальной партией. Уже одним этим устранялась всякая возможность организованной борьбы за власть против нового режима.

Было бы непростительным упрощением сводить причины гибели Веймарской республики к вопросу «кто виноват?» Тот, кто подсунул Гинденбургу указ о назначении Гитлера, кто жертвовал нацистам миллионы, кто голосовал за них или сам обряжался в коричневую униформу? Виноваты были не конкретные силы и лица, а исторические традиции Германии, подводившие ее к тоталитарной диктатуре: тяга к национальному превосходству и вера во всесилие государства, мировоззренческий характер партийных конфликтов и неспособность к социально – политическому компромиссу. Выпестованный вильгельмовской империей культ силы и экспансии не только развязал первую мировую войну, но и добил первую германскую демократию^[147].

В Германии воцарился кровавый террористический режим, власть наиболее хищнических и разбойничьих из всех империалистов мира.

                                                                   ***

Генерал фон Шлейхер, ставший канцлером в начале декабря 1932 г., по-видимому, взял курс на установление в Германии авторитарной формы правления (скорее всего, диктатуры военных). Он допускал возможность союза с национал-социалистами, но предоставление им ведущей роли в управлении государством не входило в его планы. Фон Шлейхер стремился ослабить НСДАП, спровоцировав раскол в её рядах, однако Гитлер сумел одержать решительную победу над оппозиционерами, и единство партии было сохранено. Правительству фон Шлейхера, которому так и не удалось заручиться поддержкой влиятельных политических сил, оказалось в полной изоляции, и окружение рейхспрезидента пошло на расширение контактов с национал-социалистами. В качестве нового рейхсканцлера оно видело главу НСДАП.

Следует отметить, что в это время начался спад популярности НСДАП. Во время последних выборов в рейхстаг Веймарской республики 6 ноября 1932 г. национал-социалисты потеряли 2 млн. голосов по сравнению с выборами 31 июля 1932 г., Однако заключить союз с НСДАП стремились все политические организации правого направления, и ослабление позиций нацистов вызвало беспокойство в кругах консервативной правящей элиты. Благодаря её ходатайству рейхспрезидент Гинденбург 30 января 1933 г. назначил Гитлера рейхсканцлером. Гитлер пришёл к власти не в результате большой победы на выборах, однако он не стал бы рейхсканцлером, если бы в январе 1933 г. не стоял во главе сильнейшей партии.

После создания кабинета Гитлера нацисты взяли курс на завоевание полновластия в политической жизни Германии. Лозунги, означавшие объявление войны, и террор национал-социалисты направляли почти исключительно против марксистов, но удар в равной мере был нацелен и против партнёра – НННП. Чрезвычайный декрет «О защите народа и государства» от 28 февраля 1933 г., положения которого были закреплены законом о чрезвычайных полномочиях от 24 марта 1933 г., означал, по существу, завершение перехода к нацистской диктатуре.

Заключение

 Анализ источников и литературы позволяет прийти к следующим выводам:

Веймарская республика (1919 – 1933 гг.) была демократическим федеративным государством со смешанной формой правления: президентско-парламентской республикой. Парадоксальная формулировка, в Конституции 1919 г. «Германская империя является республикой» отражала соотношение классовых и политических сил в стране. Силам Старого порядка, чтобы сохранить преемственность с прежней монархической Германией, удалось добиться сохранения в названии страны слова « империя». В то же время боязнь повторения революции 1918-1919 гг. вынудила их согласиться с требованием демократических сил утвердить республиканскую форму правления. В борьбе с силами Старого порядка в 1920 и 1923 гг. демократические силы смогли отстоять республику. Но попытка установить в Германии либеральную демократию по западному образцу потерпела крах. В 1930 г. создалось такое положение, когда парламентский механизм оказался не в состоянии обеспечить нормальное функционирование государственной власти. Это привело к появлению президентских кабинетов, пытавшихся править с помощью чрезвычайных декретов. Население приучалось к авторитаризму, подготавливалась почва и для тоталитаризма. Но президентские кабинеты почти не имели массовой базы, вопрос о которой становился всё более актуальным. Бедствия, обрушившиеся на население Германии в связи с экономическим кризисом, привели к повышению политической активности даже той части населения, которая прежде держалась в стороне от политики. В то же время они создали благоприятные условия для распространения недовольства существующим режимом.

В ходе выборов 1930 г., обнаружилось состояние раскола немецкого общества на основе его радикализации, был зафиксирован новый лидер правого лагеря. Им стала НСДАП, а сам Гитлер превратился в одну из ключевых фигур на политической сцене страны. Первым успехом в цепочке тактических побед нацистской партии, немало способствовавших тому, что Гитлер сначала выдвинулся на авансцену, а потом и достиг своей цели, был союз, заключённый в 1929 г. «национальными силами» с целью борьбы против реализации репарационного «плана Юнга». Заключив союз, НСДАП, прежде всего, получила средства для развёртывания своего сильного пропагандистского аппарата.

Фактически последний год существования Веймарской республики был годом закулисной борьбы вокруг условий привлечения нацистов к государственной власти. Уже не стоял вопрос, нужно ли предоставить национал-социалистам возможность участвовать в осуществлении диктатуры. Речь шла о том, на каких условиях будет осуществляться это участие. Политические силы, управлявшие до тех пор Германией, главной опорой которых был президент Гинденбург, были склонны отвести НСДАП подчинённое место. Гитлер и его окружение требовали всей полноты власти.

Альтернативой диктатуре национал-социалистов была диктатура военных. Однако лидеры политических партий, профсоюзов, прусские аграрии, крупные промышленники высказались против планов генерала Курта фон Шлейхера. Всем им кабинет Гитлера представлялся предпочтительнее военной диктатуры.

30 января 1933 г. рейхспрезидент Гинденбург под влиянием своего окружения и в особенности фон Папена вручил власть Гитлеру. Характерно, что Гитлер получил доступ к власти в тот момент, когда его движение находилось отнюдь не в зените.

Падение Веймарской республики невозможно объяснить каким-то одним обстоятельством. Вину за поражение германской демократии в 1930 – 1933 гг. не стоит также возлагать исключительно на отдельных политиков, не обладавших необходимыми личностными качествами. Крах Веймарской республики - результат пересечения целого комплекса причин.

Поражение Веймарской республики было вызвано :

- условиями Версальского договора (по мнению большинства населения Германии, унизительными и крайне тяжёлыми),

- особенностями немецкого менталитета (либеральные ценности воспринимались чаще всего как чуждые немецкому национальному характеру);

- мировым экономическим кризисом, следствием которого явились обнищание значительной части населения – прежде всего, рабочего класса и средних слоев, и массовая безработица, способствовавшие расширению электоральной базы национал-социалистов;

- отсутствием демократических преобразований в органах юстиции, управления и в армии;

- институциональными недостатками Конституции 1919 г.;

- массированной финансовой и политической поддержкой национал-социалистов со стороны  некоторых представителей крупного капитала, который опасался «большевизации» Германии, а также части юнкерства;

- отсутствием единства среди противников национал-социалистов.

В условиях нарастания нацистской угрозы коммунисты по-прежнему враждовали с социал-демократами. Раскол рабочего класса, упорное нежелание двух партий (получавших вместе на всех выборах больше голосов, чем НСДАП) предпринимать совместные действия сыграли свою негативную роль. До самого прихода к власти Гитлера коммунисты в Германии считали социал-демократов главными врагами называя их «социал-предателями» и «социал-фашистами», что ослабляло рабочее и демократическое движение. Лидеры германской социал-демократии, недооценившие опасность установления нацистского режима, негативно относились к лозунгам компартии о создании единого рабочего фронта.

.Успех национал-социалистической партии можно объяснить тем, что она стремилась найти поддержку в различных социальных, экономических, религиозных слоях общества. В этом смысле нацистская партия была ближе к «народной» партии, чем все остальные немецкие партии. Многие из тех, кто голосовал за НСДАП в 1930 – 1932 гг., были не столько сторонниками Гитлера, сколько противниками существовавшей тогда системы власти. Таковых было много среди средних слоев, а также части рабочих, связывавших  причины своего бедственного положения с господством монополий, олицетворявших в их глазахв условиях экономического кризиса 1930-1933 гг.режим Веймарской республики.

Придя к власти, Гитлер с помощью послушного ему рейхстага принял серию чрезвычайных законов, позволивших ликвидировать Веймарскую республику и установить тоталитарный режим.

Источники и литература

Источники

1. XII пленум ИККИ//Коммунистический Интернационал в документах. Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ. 1919 – 1932 /Под ред. Бела Куна. - М.: Партийное издательство, 1933.
2. Закон об устранении бедственного положения народа и Рейха .23 марта 1933 г.// История Германии ХХ века в новом измерении: источники, статистика, художественные документы. С. 199.
3. Из воспоминаний политика СДПГ Густава Носке, опубликованных в 1920 г.,  о переговорах с генералом рейхсвера Вальтером Рейнгардтом во время Капповского путча в марте 1920 г. //История Германии ХХ века в новом измерении: источники, статистика, художественные документы: Пособие для учащихся средних и старших классов школ, гимназий, лицеев, студентов, учителей /Сост. И.Белов. – М.: ОЛМА Медиа Групп,2008. – С.129-130.
4.  Из речи Курта Шумахера (СДПГ) в рейхстаге о пропаганде национал-социалистов. Февраль 1932 г.  //История Германии ХХ века в новом измерении: источники, статистика, художественные документы: Пособие для учащихся средних и старших классов школ, гимназий, лицеев, студентов, учителей /Сост. И.Белов. – М.: ОЛМА Медиа Групп,2008. – С.190.
5. Из социально-демографического исследования о безработных Мариенталя.1933 г.// История Германии ХХ века в новом измерении: источники, статистика, художественные документы: Пособие для учащихся средних и старших классов школ, гимназий, лицеев, студентов, учителей /Сост. И.Белов. – М.: ОЛМА Медиа Групп,2008. – С.141-143..
6. Из социологического исследования Гертруды Штевен-Ордеман о молодежной безработице //История Германии ХХ века в новом измерении: источники, статистика, художественные документы: Пособие для учащихся средних и старших классов школ, гимназий, лицеев, студентов, учителей /Сост. И.Белов. – М.: ОЛМА Медиа Групп,2008. – С.143-145..
7. Конституция Германской империи (11 августа 1919 г.)//Конституции буржуазных стран. - Т. 1. – М. - Л.: Соцэкгиз, 1935.
8. Письмо И. А. Пятницкого И. В. Сталину с  приложением информационной сводки о положении в КПГ  от 10 мая 1932 г.//Политбюро  ЦК РКП(б) - ВКПб) и Коминтерн. 1919 - 1943 гг.: Документы/Cост. Адибеков Г. М., Адибекова Ж. Г., Роговая Л. А. и др. - М.: РОССПЭН, 2004. – С.221.

Литература 

9.           Ватлин, А.Ю. Германия в XX в./А. Ватлин. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН) 2002. – 306 с.
10. Галкин, А. А. Германский фашизм./ А.А. Галкин– М.: Наука, 1989.- 352 с.
11. Германский фашизм у власти Под ред. Е.Варги, Ф.Геккерта, Е. Хмельницкой. – М.-Л.: Государственное социально-экономическое издательство, 1934. – 220 с.
12. Гейден, К. История германского фашизма. – М.: Государственное социально-экономическое издательство, 1935. – http://www.reeed.ru/lib/books/istoriya_germanskogo_fashizma/.
13.   Германская история в новое и новейшее время. – В 2 т. Т.2. М.: Наука, 1970.  - 602 с.
14.  Здравомыслов А. Г. Социология: теория, история, практика/А.Г. Здравомыслов. – М.: Наука, 2008. – 256 с.
15. Историческая наука в XX в. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки /Под ред.Дементьева И.П., Патрушева А.И. М.,2007. - 432 с.
16. История Германии /Западносибирский центр германских исследований, Германский исторический институт; под общ. ред. Б. Бонвеча, Ю. В. Галактионова. – М.: КДУ, 2008. - Т. 2.- 762 с.
17. История дипломатии /Под ред. Громыко А. А., Земского И. Н., Зорина В. А. - Т. 3. - М.: Политиздат, 1965. – 799 с.
18. История фашизма в Западной Европе. /Отв. ред. Г.С. Филатов. – М.:  Наука, 1978.- 614 с.
19. Корнева, Л. Н. Германский фашизм: немецкие историки в поисках объяснения феномена национал-социализма (1945 - 90-е годы)/Л.Н. Корнева . - Кемерово: КемГУ, 1998. – 232 с.
20. Медведева, Т. С. Ценности немецкого народа: история и современность/Т.С. Медведева.//Вестник Удмуртского университета. – 2010. – Вып. 3: История и филология.
21.            Мёллер Х. Веймарская республика: Опыт одной незавершенной демократии/ Хорст Меллер – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН),2010. - 311 с.
22. Мельников Д. Е., Чёрная Л. Б. Преступник № 1. Нацистский режим и его фюрер/Д.Е. Мельников, Л.Б. Черная. - М.: Новости, 1991. -
23. Мерцалова, Л.А. Германский фашизм  в новейшей историографии  ФРГ /Л.А. Черная. Воронеж: издательство Воронежского университете, 1990.-206 с.
24. Моховикова Г. В. Фредерик Саккетт: предисловие к «эре невинности»//Вестник Новгородского государственного университета. – 2003. - № 25. – С. 21.
25. Мусихин, Г.. Россия в веймарском зеркале, или Соблазн лёгкого узнавания/Г. Мусихин //Pro et Contra. – 1998. - Т. 3. - № 3. -  С. 113.
26. Патрушев, А.И. Германская история. - М.: Изд-во  « Весь Мир  2003.-256 с.
27. Проэктор, Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели/ Д.М. Проэктор; Отв. ред.  А.М. Самсонов.-2-е изд.,доп.. - М.: Наука, 1989. – 584 с.
28. Руге В. Как Гитлер пришел к власти/В. Руге.-  М.: Мысль, 1985. – 320 с.
29. Сидоров А. Н. Фашизм и городские средние слои в Германии/А.Н. Сидоров. - М.: Соцэкгиз, 1936.–  182 с.
30. Фест, И. Адольф Гитлер. Биография. В 3 т. Пер.с нем./И. Фест. – Смоленск: Русич, 1993.
31. Ширер, У.. Взлёт и падение Третьего рейха/У. Ширер. – М.: Воениздат, 1991. – Т.1. -653 с.