Мокрые истории

                                        Мокрые истории.

Н. Абрамцева «Грустная история»

Жил-был дождик. Косматый, длинноволосый дождь. Если он сердился, холодные пряди его мокрых волос хлестали людей по лицам, по глазам. До слёз. Но люди не обижались, потому что когда дождик был в хорошем настроении, его мягкие, шелковистые волосы ласково касались ваших щёк, рук, глаз, что-то шептали. И всё-таки дождь был косматым и длинноволосым. И ему это надоело.
— Постригусь, — решил дождик. — Не я первый, не я последний.

Отправился к парикмахеру. А парикмахером, конечно, месяц-серп работал.
— Тебя как стричь? — спрашивает месяц. — Покороче или умеренно?
— Давай покороче. Постепенно отращу, если не понравится, — решил дождь.
Отрезал месяц-серп волосы дождика.

Вернулся стриженый дождик в свой город. Пока он бегал к месяцу, ничего хорошего в городе не случилось. Наоборот. Листья на деревьях потускнели, привяли. Цветы на клумбах лепестки опустили — вянут. Люди ходят серые, пыльные, вялые. Засыхают люди. Разволновался дождик.

— Сейчас, — говорит, — сейчас я вас всех быстренько полью, вам легче станет. Оживёте сразу.
Люди, цветы, листья обрадовались. Ждут. Смеются. Дождь торопится, распустил волосы- струи, поливает.
— Ну же! — кричат люди.
— Жарко… — плачут цветы.
— Сохнем, — шелестят листья.
— Да что вы, — не понимает дождь. — Я же поливаю!

Бьют короткие струи-волосы, но не достают даже до крыши самых высоких домов.

Сухо, всё суше на земле. В пыль рассыпаются цветы, шуршат почти мёртвые листья, молчат потерявшие веру люди.
— Да что же вы сохнете! — не понимает, сердится дождь. — Я же поливаю!

Старается, трясёт короткими волосами. Не долетают подстриженные струи до сухой земли.

И тут только понял дождь, что он наделал. Понял, что, пока будут отрастать струи, погибнут цветы, листья, люди…
— Глупый я, беззаботный я, — плакал дождь. Плакал, плакал, плакал… И слёзы его упали на землю. Поток слёз. И встали цветы — ожили! И весело зашелестели листья — ожили! И вздохнули легко люди — ожили!
А дождику долго ещё плакать — пока-то отрастут его волосы-струи.

 И. Соколов-Микитов «Радуга»

Улыбнулось из-за тучи солнышко, затих, перестал дождь. Быстро прокатилась гроза. С деревьев, с обмытых позеленевших листьев берёз падают тяжёлые капли.
Хорошо бегать босиком по намокшей лесной траве!

Туча дальше и дальше.
Глуше и глуше гром…

А над лесом, над вершинами умытых деревьев, над широкой рекою, над полями раскинулась по всему небу, загорелась семицветная радуга.

 К. Ушинский «Солнце и радуга»

Раз после дождя выглянуло солнышко и появилась семицветная дуга — радуга. Кто ни взглянет на радугу, всяк ею любуется. Загордилась радуга, да и стала хвалиться, что она красивее самого солнца.

Услышало эти речи солнышко и говорит: «Ты красива — это правда, но ведь без меня и радуги не бывает».
А радуга только смеётся да пуще хвалится. Тогда солнышко рассердилось и спряталось за тучку — и радуги как не бывало.

 И. Шмелёв «Мартовская капель» (отрывок)

…Кап… кап-кап… кап… кап-кап-кап…
Засыпая, всё слышу я, как шуршит по железке за окошком, постукивает сонно, мягко — это весеннее, обещающее — кап-кап… Это не скучный дождь, как зарядит, бывало, на неделю: это весёлая мартовская капель. Она вызывает солнце. Теперь уж везде капель:
Под сосенкой — кап-кап…
Под ёлочкой — кап-кап…

Прилетели грачи, — теперь уж пойдёт, пойдёт. Скоро водополье хлынет, рыбу будут ловить намётками — пескариков, налимов, — принесут целое ведро. Нынче снега большие, все говорят: возьмётся дружно — поплывёт всё Замоскворечье! Значит, зальёт и водокачку, и бани станут… будем на плотиках кататься.
В тревожно-радостном полусне слышу я это, всё торопящееся — кап-кап…

 В. Бурлак «Голос дождя»

Сколько голосов у дождя? Он бил по стёклам, по жести подоконника, по деревянным перилам балкона, журчал в водосточной трубе.

Я сидел один в полутёмной комнате. На коленях у меня белый кот. Он тоже боялся грозы. При каждой вспышке молнии мы вздрагивали. Кот жмурился и впивался когтями в мои ноги и руки.

Наконец дождь затих. Гроза миновала. За окном стало светлей. Водосточная труба играла всё звонче и веселей отбой дождю, грому, молнии. Я столкнул кота, подбежал к окну. По синим крышам соседнего дома скользнул солнечный луч. Над Днепром будто притворил кто-то могучий и добрый серую дверь. В небе вытянулась полоса такого яркого бирюзового цвета, что я не мог оторвать взгляд. Полоса всё ширилась и светлела.