Очерк из истории Церковного пения: «Протоиерей Петр Иванович Турчанинов – его жизнь и хоровое творчество. Значение его творчества для Церковного пения в России». Научная статья.

ГБОУ ДОД Дворец детского (юношеского) творчества

Московского района Санкт – Петербурга.

Музыкальный отдел,

вокально-хоровая секция

                          Очерк из истории Церковного пения:

«Протоиерей Петр Иванович Турчанинов – его жизнь и хоровое творчество.

Значение его творчества для Церковного пения в России»

Составитель: Долгополов О. В.,

концертмейстер музыкального отдела ДД (Ю) Т

 Московского р-на Санкт – Петербурга.

2015 г.

           «Пою Богу моему, дондеже есмь» ( псалом 145) – вот девиз или, точнее, задача всей жизни незабвенного Петра Ивановича Турчанинова! С детства до глубокой старости неустанно совершал он дело служения своего и, совершив его, открыл преемникам своим широкий путь истинно-церковного пения, сквозь густую чащу неправославных композиций, наводнявших Русь православную. Никто из предшественников и современников Турчанинова не сделал столько для Церковного пения, сколько этот неутомимый исследователь вопроса, чуть-чуть затронутого Бортнянским. Мы знаем и другие переложения с нотного обихода, но ни в одном из них не находим такой полноты, такого счастливого сочетания гармонии с мелодией, такого уменья высказать скрытую мысль пьесы, как это делал Турчанинов. Оставаясь верным основным мотивам, уцелевшим в древних песнопениях, он однако же не рабски подчинялся внешним, устаревшим приемам древней музыки, не педантски собирал крохи той гармонии, которая кое-как сбереглась в унисонных произведениях давно живших композиторов, а чутьем гения проникал в самый дух и характер их, и из обломков полуразрушенного здания создавал блестящий чертог в жилище Царю славы. Не изучением только генерал-баса, не знанием контрапункта достиг он такого великого искусства, а главное – внимательным прислушиванием к пению, сохранившемуся в наших древних обителях.

«С юных лет, - говорит он в одной из своих записок «Об образовании древнего церковного пения», - особенную возымел я приверженность к нашей духовной музыке и, как теперь помню, с истинным наслаждением всегда слушал пение в Киево-Печерской Лавре. Простота, особенность и величественность онаго меня до глубины души трогали». Он понял тогда, что «образование нашей древней музыки необходимо, и чтобы сохранить всю красоту и величественность ее, необходимо удержать весь мотив, и что тогда только музыка наша Церковная отделится от музыки в общежитии употребляемой и в новом виде докажет ту великую истину, что мир Церкви не есть мир земной». «Когда, - продолжает отец Петр Иванович, - я усвоил себе все правила музыки и образовал свой вкус, то тем более начал находить в нашей древней духовной музыке мотивы истинно неземные, и, управляя хорами, много сделал переложений, не отступая от древнего напева и всецело сохранив оный».

«Священное песнопение, - пишет о. Петр Иванович в другой своей записке, - толико веков украшающее нашу Греко-Российскую Церковь и содержащееся в нотных книгах, напечатанных по благословению Святейшего Синода, не везде употреблялось певческими хорами, потому более, что, быв напечатано на один голос и не облечено в состав гармонии, не могло казаться для слуха вполне приятным и удовлетворительным. Ежели где учители пения и старались полагать оное на четыре голоса, то сии переложения, быв написаны разными лицами и в разных местах, не могли сохранить того единства, которое необходимо в этом случае; а отступая от древнего мотива, совершенно уничтожали и величественность онаго, и красоту. От переписок же вкрадывались и ошибки, а потому пение не могло быть удовлетворительно.

Покойный Директор Придворной Капеллы Бортнянский (1751 – 1825), будучи сам великим композитором, обратил было внимание на переложения простой древней Церковной музыки, и некоторые прекрасные образцы, положенные им на четыре голоса, напечатал. Из них известны: 1. «Чертог Твой», 2. «Слава, Единородный», 3. «Ангел вопияше», 4. Канон Великого повечерия, 5. «Дева днесь», 6. «Под Твою милость» и 7. «Архангельский глас». Конечно, он продолжал бы сии переложения, но смерть прекратила сии полезные для Церкви труды его. Сии песнопения положены так просто и удобно, что могут употребляться и целыми певческими хорами и четырьмя только певцами, знающими музыку. Из оных образцов любители Церковного песнопения могут судить, с каким духом и величием написаны сии священные песни и, содержа в себе и красоту музыкальную и простоту, выражающую силу священных слов, не повторяемых многочастно, как это почти необходимо в новой музыке, то есть италианской, не развлекает углубленного и умиленного молитвою слушателя; а потому-то сия простая Церковная древняя музыка, облеченная в красоту гармонии, содержа в себе совершенно те напевы, кои известны всем и даже самым простым слушателям, употребляется повсеместно в церквах, и гораздо приличнее для Церкви тех сочинений, которые написаны разными иностранными и нашими сочинителями, в роде италианской музыки. Впрочем, - замечает о. П. И. Турчанинов, - они более писали такие священные песни, кои поются только во время литургии, как-то: концерты, Херувимские и проч.»

           «Уважая, - говорит он в другой своей записке, - италианскую музыку во всех отношениях  и зная, до какого совершенства она доведена, нельзя осуждать вкус к природным и искусственным красотам ее, но в отношении к Церковному нашему пению, италианская музыка подвержена, смею сказать, некоторым неудобствам, каких греческая музыка не имеет.

1. К обыкновенному Церковному пению Россияне привыкли, и в простом воспитании напев Церковных стихов, известен каждому; большая часть людей, в Церкви стоящих, зная молитву и напев оной по навыку, следуют за голосом и за словами молитвы, которая неожиданными музыкальными переменами италианского штиля (стиля) не развлекается.
2. Употребление италианской музыки в церквах наших, и при лучшем исполнении, неудобно с той стороны, что музыка сия простому народу непонятна, и народ никакой обыкновенной молитвы в сем пении отличить не может. Многие из простых людей от Церкви отстали, не находя уже в оной того пения, к которому с младенчества они привыкли.
3. При некоторой разборчивости в музыкальных произведениях, приметно, что италианская музыка, будучи разнообразнее в гармонических оборотах, часто впадает в стиль театральный, и прелестию своею увлекает знающего слушателя, выводит его невольно из благоговения и из духа молитвы, а незнающего отвращает. Греческая же напротив того: простотою своею, величием и плавностию возвышая чувствующего человека к молитве, побуждает его излиянию духа в оной, а незнающего и к обыкновенному пению привыкшего, не отвращает.

В доказательство сего, когда бывшие у нас иностранные капельмейстеры Галуппи,  Керцелли, Сарти начали писать музыку для нашей Церкви, тогда мало по-малу вольность неразборчивых подражателей италианской музыке простерлась до того, что Государь Павел 1 принужден был то запретить Высочайшим указом мая 10 дня 1797 года».

          Петр Иванович, обращаясь к истории церковного пения в России, пишет краткий очерк его. «Издревле, - говорит он, - в Российской Церкви установлено пение особенного свойства, сверх так называемого Знаменного напева. Болгарские напевы и демественное простое пение были у нас древнейшими. Музыка сия, как и все старинные музыкальные произведения, до нас дошедшие, объяснена в нотных церковных книгах, но весьма несовершенно, без меры, без гармонии, в виде простых одноголосных мелодий. Мелодии сии исполнены однако великих и особого свойства красот; они имеют особый корень, особое величие, особый и верный путь к сердцу чувствующего слушателя, словом: имеют непостижимую силу возбуждать дух к сладостному вниманию всего Божественного. Красота сего пения с давнего времени известна. При Ярославе 1 введено уже было в России осмогласное и тресоставное ангелоподобное пение в похвалу Бога, «на пользу слышащим и в умягчение сердечное», как сказано в Степенной Книге.

          В последствии времени патриарх Никон старался усовершенствовать сию музыку, но в царствование Государя Феодора Алексеевича (1676 – 1682) пение италианское посредством Поляков начало уже водворяться в Россию, и хотя тогда не употреблялось в церквах, но потом, особенно в царствование императрицы Елизаветы Петровны (1741 – 1761), появилось оно и в церквах самих, и в сем штиле писали тогда Рачинский (1724-1794) и Березовский (1745-1777), и старинное пение оставили. Таким образом принятое дитя в блестящей одежде затмило родимое, которое доныне одною Церковию призрено. Наконец во время императрицы Екатерины II (1762-1796), вкус к итальянской музыке еще более укоренился и разсеялся повсеместно, без всякого приличия.

Следовательно, остается древнюю нашу церковную музыку, в одних нотных книгах сохранившуюся, как бриллиант в коре лежащий, очистить и обработать, дабы сокровище сие явилось в свойственной ему чистоте и ясности, потому более, что италианская музыка в каждом поющем лице требует отличного искусства, а от того, где у нас поют оную, там редко поют хорошо и чаще наводят соблазн в церквах нежели умиление. Древнее же греческое пение, будучи так сказать, известно по одним оставшимся развалинам, и не введено в состав гармонический, равномерно не привлекает внимания; следовательно, ни та ни другая музыка не украшает Греко-Российской Церкви, и ни та ни другая не питает благочестия, какого наше Богослужение требует».

          При таком понимании дела, при таких искренних и верных убеждениях, нельзя было не ожидать от образованного наукою композитора, что он очистит Русское Церковное пение и обработает этот «бриллиант в коре лежащий». (Из автобиографии П.И. Турчанинова).^[1] 

Петр Иванович Турчанинов родился в Санкт-Петербурге 20 ноября (по старому стилю) в 1779 году; крещен в церкви Благовещения, что на Васильевском Острове. Отец его, Иван Павлович, был из дворян, а мать, Дарья Кузьминична, родом из Вильна. Из Петербурга отец его поступил на службу в Киев, кажется, - как пишет Петр Иванович – в команду прапорщиком, и привез его с собою туда же в 1787 году. Старанием матери, 8-ми лет отроду, Петр был помещен в Народное Училище, где и учился вместе с детьми тамошнего священника протоиерея Леванды. Мать Турчанинова, видя в нем талант и любовь к пению и музыке, поместила его в певчие, в корпус пеших стрелков генерала Леванидова, и Петр был определен «в корпус стрелков прямо стражником». Вскоре проезжая мимо, в Яссы, фельдмаршал Потемкин, услышав юного певчего и узнав о его любви к музыке, взял его от генерала, и отправил в Яссы к генералу Попову, который отдал его для обучения музыке и пению знаменитому Сарти. После смерти фельдмаршала Петр вновь отправлен был в Киев, в 1792 году.

«Генерал Леванидов меня весьма любил, - пишет П.И. – но, к сожалению, учил нас капитан Кашин, который сам не знал хорошо музыки, а на скрыпке учил немец, фамилии не помню».

В 1794 году из Москвы в Киев приехал Артемий Лукьянович Ведель, известный церковный композитор и певчий. Вот, что пишет П.И. в своей Автобиографии: «Генерал Леванидов, по набожности, бывал со своими певчими в разных киевских церквах, особенно часто посещал монастырь великомученицы Екатерины, где в то время жил на покое больной обер-иеромонах Евстафий, бывший во флоте, старец заслуженный и умный. После обедни, генерал захаживал к нему и заставлял петь у него своих певчих. В одно из таковых посещений, мы у него встретили с другими учителями академии и Веделя, и как генералу сказали, что он композитор и славно поет, то генерал вместе с о. Евстафием и упросили его с нами что-нибудь пропеть, по его назначению. Мы спели старинный концерт Рачинского «Возлюблю Тя, Господи», в котором есть соло тенору. И как Ведель запел, то генерал и все присутствующие восхищены были до небес; я же забыл где нахожусь, а только слушал и восхищался небесным пением Веделя. Генерал весьма хвалил и благодарил Веделя и просил обучать его хор. Он и начал нас обучать». «С сего то времени началась моя новая жизнь. Ведель полюбил меня особенно от всех мальчиков, и, заметив мой дар и способности, взял к себе в дом к отцу, где я и был при нем неотлучно. Он любил меня, как сына, как брата, и каждые свободные часы занимал меня разными науками и музыкою, в которой я в два года так успел, что не только сделался хорошим певчим, но и постиг правила сочинения, т.е. генерал-баса, ибо Ведель беспрестанно пояснял мне правила онаго».

П. И.Турчанинов с большим уважением и благоговением вспоминает о своем учителе, причем не только как о музыканте, но и набожном, добром и благочестивом человеке-христианине, который вел очень строгую, аскетическую жизнь. Из истории Церкви можно вспомнить, что многие святые песнописцы православной Церкви, такие, как Иоанн Дамаскин, Роман Сладкопевец, Иосиф-песнописец и др., вели строжайшую подвижническую жизнь, благодаря которой они создали большое количество совершенных творений и украсили ими православное Богослужение. Об искусстве же Веделя сочинять и петь Турчанинов пишет, что когда в Лавре Ведель пел с хором свой концерт: «В молитвах неусыпающую Богородицу», сам он и вся церковь обливались слезами; когда он пел, то что-то небесное, невыразимое было у него в глазах».

В начале 1796 года корпус, где служил Петр Иванович был переведен в Харьков; находившийся на службе у генерала Леванидова Ведель тоже был отправлен сюда. Здесь Турчанинов продолжал заниматься под руководством Веделя в хоре казенных классов, а после классов занимался обучением певчих. Из них многие поступили в Императорский придворный хор и были отправлены в Санкт-Петербург. Турчанинову было уже тогда 17 лет. В 1798 году он получил письмо от матери из Киева, где она жила, за отставкой отца, компаньонкой у статской советницы вдовы Корбе. Мать писала ему, что сын этой вдовы имеет своих певчих в имении Вейзбаховка и имеет нужду  в учителе, и убеждала приехать к ним. «Скучая всегдашней разлукой с матушкой и желая быть с нею неразлучным», он испросил решения на это у своего благодетеля Веделя, который одобрил его намерение, т.к. сам Ведель желал расстаться с миром – оставить службу и жить уединенно в Киеве. Ведель упросил губернатора Теплова уволить Петра к матери. Губернатор сначала не хотел расставаться с ним, т.к. очень любил Петра Ивановича и Веделя, и к тому же был любитель и знаток музыки. Наконец получив аттестаты от казенных классов и другие служебные документы, Петр Иванович приехал к матери прямо в Вейзбаховку. Семья госпожи Корбе приняла его радушно, жил он вместе с ними в их прекрасном селе, часто выезжая в Киев. В подлинном аттестате, выданном П.И.Турчанинову значится, что он, находясь в Харьковском казенном училище с 16 ноября 1796 года, «обучался на казенном коште Закону Божьему, Российской Грамматике, Логике, Риторике, Вокальной и инструментальной музыке, и прилежностию своею оказал в оных изрядные успехи, быв в поведении сотоварищам своим наилучшим примером». Вскоре из Харькова переведен был губернатором в Киев Александр Григорьевич Теплов.^[2]  Узнав о сем, Турчанинов приехал в Киев (в конце 1798 года), и когда к нему явился, то Теплов весьма обрадовался и велел тотчас перейти к нему жить, что Петр Иванович и исполнил. Турчанинов был приписан к его канцелярии и обучал его собственных певчих и жил на полном его содержании.

Это время было периодом наибольшей деятельности его в изучении и разработке древних церковных напевов. Учитель П. И. Турчанинова, Ведель, недолго оставался в Харькове; он скоро подал в отставку и был Всемилостивейше уволен «с мундиром», что тогда значило много, но, однако, он оставил все, роздал все свое имущество, библиотеку и ноты, и, прибыв к отцу, начал юродствовать. Затем, после отца, он перешел жить в Киево-Печерскую Лавру послушником. Турчанинов посещал его в Лавре, беседовал с ним. Он рассказывал о том, что Ведель не помешался, как многие думали, а наоборот, был сподоблен дара прозорливости и был в трезвом уме.

Вскоре генерал Теплов пожалован был сенатором и отправился в Петербург, с ним естественно поехали Турчанинов с певчими. По пути, они остановились в городе Севске, недалеко от Орла. Местный епархиальный архиерей Досифей, узнав о Турчанинове, пригласил его к себе, просил погостить у него, до получения приказания генерала Теплова, и поучить его хор. Петр Иванович остался у архиерея в Севске и начал обучать его хор. Продолжая несколько дней обучать певчих, Турчанинов существенно изменил их метод пения, усовершенствовал его, что очень понравилось архиерею, и он так полюбил Петра Ивановича, что стал просить его остаться у него. И сам Петр Иванович  рад был остаться, тем более, что уговаривали его и учителя семинарии в то время там находившейся. Архиерей Досифей пообещал доставить и мать Турчанинова к нему в Севск, что и исполнил. Таким образом судьба его решилась, и с этого времени Турчанинов стал жить и служить в Севске.

«Я занимался обучением певчих, - пишет Петр Иванович - и преосвященный, любя пение, каждодневно посещал мой класс и восхищался успехами своих певчих и постоянно говорил мне: «Ты, Петр, высоко услаждаешь мою душу!» Хор наш состоял из 60 человек, в коем было до 20 священников и диаконов; голоса превосходные и сильные; содержание получали певчие даже роскошное. Преосвященный служил величественно. Знатные особы и многие проезжая чрез Севск, нарочно останавливались, чтобы видеть служение преосвященного и слышать пение; даже нарочно для сего приезжали, и преосвященный всем меня рекомендовал, называя меня виновником всего. В то время певчие исполняли много моих сочинений и переложений с древних напевов».

Вскоре архиерей Досифей, желая, чтобы Турчанинов навсегда остался при нем, стал уговаривать его вступить в монашество, с обещанием сделать его настоятелем монастыря и даже архимандритом, но Петр Иванович  отказывался от этого, т. к. считал, что не сможет «по молодости сохранить чистоту сих священных обетов». Тогда преосвященный начал убеждать его вступить в духовное звание белаго духовенства. Предложение это тронуло его, и он нисколько не колеблясь согласился.

В феврале месяце 1803 года он вступил в брак с дочерью вдовы из дворян, Зайцевой, урожденной Тимоковой, Олимпиаде^[3], отец которой был знаком с преосвященным Досифеем. Невесте его было тогда 18 лет, она была кротка и прекрасной наружности. Повенчали их при стечении всего лучшего севскаго общества в Севской Кресто-Воздвиженской церкви. В первых числах марта того же 1803 года, 23-ех летний Петр Турчанинов был посвящен в диаконы, а 12 марта, в день восшествия на престол Императора Александра I, и во священника. Вскоре он был сделан благочинным над шестнадцатью церквями, депутатом со стороны городского духовенства, награжден также набедренником; в то же время продолжал заниматься с певчими преосвященного Досифея. Турчанинов всеми в городе был любим за свое благочестие и смирение.

В ноябре 1803 года у Турчанинова родился сын Николай; в 1805 году – дочь Варвара, а в июне 1807 года сын Андрей. Любимый и уважаемый своими прихожанами, он все время проводил в своем семействе, занимался служебными обязанностями и музыкою. До 1809 года жил он вполне счастливо. Но в это время зависть и клевета вооружили против него преосвященного Досифея. Сам не понимая причину его неудовольствия, он страдал очень жестоко. По совету приятеля он стал проситься в военное ведомство в Петербург, имея хорошие рекомендации к митрополиту Санкт-Петербургскому Амвросию, с которым был знаком преосвященный Досифей. Наместник Александро-Невской  Лавры, а также генерал Теплов, находившийся на службе в Петербурге, походатайствовали о нем перед митрополитом. Теплов рекомендовал Турчанинова с отличной стороны, как знающего музыку «артистически» и писателя многих духовных пьес; митрополит же любил пение и имел нужду в регенте. Таким образом все и устроилось, как и желал Петр Иванович, и из маленького города Севска он чудным образом, по Промыслу Божию, перенесен был в столицу – место своего рождения. В Севске он оставил у родных свою жену с детьми, которая была на последних днях беременности, а с матерью отправился в Петербург. «Горька была для меня разлука с женою и детьми, - пишет Петр Иванович  – все с истинной скорбию прощались со мною, а певчие рыдали; октября 24-ого дня 1809 года я оставил Севск».

В Петербурге он был определен экономом в Санкт-Петербургскую семинарию и присутствующим в Правлении; а затем митрополит Амвросий назначил его регентом своего хора, предоставив за ним в городе Ревеле место священника православной Греко-Российской церкви. Вскоре Петр Иванович   ознакомился со всеми лицами, служащими при митрополите, а также с профессорами академии и семинарии, и все его скоро полюбили. Певчие были обрадованы его назначению. Он начал их обучать и, не прошло и месяца, как митрополит выразил ему всю свою благодарность за пение, и сказал, что певчие его теперь не хуже придворных. Все эти заслуги сам Петр Иванович  приписывал талантам и уменью певчих. Все служащие и живущие в Лавре с радостию посещали певческие классы, а также и любители Церковной музыки во множестве собирались, и Турчанинов стал известен в Санкт-Петербурге.

В 1810 году Турчанинов получил из Киева письмо о кончине своего учителя Артемия Лукьяновича Веделя.^[4] Вот что пишет по этому поводу Петр Иванович , обращаясь к своим детям: «Дети мои любезные! Вспоминайте всегда со слезами и благоговением сего праведника, как виновника счастия вашего отца, а следовательно и вашего. Я родился в бедности и от бедных родителей, и не мог иметь средств к моему воспитанию: он один был и наставник и благодетель мой, и всем, чем напитаны и душа моя и сердце, я обязан ему одному, как орудию Промысла Божия надо мною, недостойным…»

18 июля 1810 года приехала из Севска его жена с детьми. «Окруженный семьею я прославлял Бога за Его милости, явленные ко мне недостойному», - пишет он в своей автобиографии.

К тому времени Петр Иванович уже много написал для хора, и все его пьесы и переложения с древних напевов очень нравились всем, а исполнение было превосходное. В 1814 году, 8 июля, митрополит Санкт-Петербургский Амвросий за усердную и ревностную службу наградил о. Петра Турчанинова скуфьею и произвел его в протоиерея к Кексгольмскому собору, с оставлением при прежних должностях. А в 1817 году Турчанинов был награжден камилавкою и бронзовым крестом в память войны 1812 года. В 1818 году Петр Иванович  переведен был на службу к церкви святых апостолов Петра и Павла, находящейся при Мариинской больнице для бедных. Состоявший при этой церкви хор певчих Дубянского, доведен был Турчаниновым до изумительного совершенства. Имя Петра Ивановича сделалось одним из известнейших в музыкальном мире. Сам Бортнянский, не любивший, как известно, себе соперников, отдавал ему полную справедливость, и поручил ему переложение на фортепиано почти всех своих духовных сочинений, что и было исполнено Турчаниновым.

В 1827 году, Петр Иванович, по Высочайшему повелению назначен был учителем пения хора Придворной певческой капеллы; в 1828 году награжден орденом святой Анны 3-ей степени, а в 1830 году пожалован наперсным крестом.

В 1833 году, во уважение полезных трудов по Церковному пению, он назначен был к Придворному собору, и в том же году награжден орденом святого Владимира 4-ой степени.

В 1835 году, по высочайшему повелению, Турчанинов был назначен к церкви Мраморного дворца, и вскоре за тем переведен в Стрельнинскую придворную церковь, при которой и находился до 1841 года. В это время, посещая очень часто Свято-Троицкую Сергиеву пустынь под Петербургом, Петр Иванович, по просьбе настоятеля ее, архимандрита Игнатия (Брянчанинова), усовершенствовал монастырское пение и приспособил некоторые из своих квартетных пьес к монастырским «серьезным» голосам^[5].

В 1838 году Турчанинов получил орден святой Анны 2-ой степени; а в конце 1841 года, по расстроенному здоровью, вышел в отставку. Последнее время своей жизни он занимался пересмотром всех своих сочинений и переложений с древних напевов, и подготовлял все это к печати, но по разным обстоятельствам не смог этого исполнить, а завещал детям.

          4 марта (по старому стилю) 1856 г., окруженный своим семейством и многочисленными друзьями, Петр Иванович тихо отошел в вечность на 78-м году от рождения. Литургию и отпевание усопшего, при многочисленном стечении почитателей его таланта и глубоко чтившего его народа, в Преображенском соборе совершал преосвященный Феодотий, архиепископ Симбирский. Пение, как во время литургии, так и панихиды, составлено было преимущественно из сочинений покойного и было исполнено митрополичьим хором. Тело почтенного старца предано земле на Больше-Охтенском кладбище, неподалеку от праха его супруги, скончавшейся 7 апреля 1826 г.

В 1826 г. вышло собрание духовно-музыкальных произведений Турчанинова с аккомпанементом фортепиано в 3-х книгах. Затем, сочинения Турчанинова переизданы были в 1905 г. в пяти книгах под редакцией А.Д. Кастальского. Они заключают в себе песнопения Литургии святого Иоанна Златоустого  и Литургии Преждеосвященных даров для 3-хголосного мужского хора, затем переложения с древних напевов (Знаменного, Киевского, Болгарского) для вечернего Богослужения: Богородичны-догматики 8-ми гласов, «Сподоби Господи», «Ныне отпущаеши», стихиру на Рождество Христово, тропари воскресные утренние (все это для 4-х – 5-тиголосного состава); далее – 4-хголосные песнопения Литургии, в том числе Херувимские песни, «О Тебе радуется», «Милость мира» - для Литургии святого Василия Великого, задостойники ко всем Великим двунадесятым праздникам, тропарь Пасхи, а также Великопостное пение для разных составов хора – тоже переложения древних распевов.

           Самые впечатляющие переложения Турчанинова – «Тебе одеющагося», «Да молчит всякая плоть», ирмосы Великого четверга и Великой субботы. Панихидное пение, употребляемое повсеместно, написано почти все о. Петром Турчаниновым. Духовно-музыкальные сочинения его строгого чистого стиля, певучие и задушевные, сделались достоянием всего православного мира и считаются образцами духовной музыки. Переложения знаменного и киевского распева, сделанные Турчаниновым, до сих пор не сходят с клироса.

Использованная литература:

1. Журнал «Домашняя беседа», №№ 2 – 6,  С.-Пб, 1863 г.
2. Н.Д.Тальберг. «История Русской Церкви», т.2, Нью-Йорк, изд. Св. Троицкого монастыря, Джорданвилл, 1959 г.
3. Б.Асафьев. Сб. «О хоровом искусстве», сост. А.Б. Павлов-Арбенин, «Музыка», 1960 г.
4. «Отечественные подвижники благочестия», ноябрь месяц (20-е число). М., изд. Афонского Русского Пантелеимонова монастыря, 1910 г. Репринт 1994 г., Оптина пустынь.