Конкурсная работа "Сроку давности не подлежит"

Титульный лист копии конкурсной работы 2022/23 г.

в формате doc/docx (Microsoft Word)

Субъект Российской Федерации / государство, на территории которого располагается школа МИД / Республика Беларусь

Луганская Народная Республика

Город (населенный пункт)

Сватовский район, село Фомовка

Полное название образовательной организации

Государственное образовательное учреждение среднего профессионального образования Луганской Народной Республики «Сватовский аграрный колледж»

Ф.И.О. участника Конкурса (полностью)

Овчаренко Диана Александровна

Класс (курс), в (на) котором обучается участник Конкурса

ІІ курс

Тематическое направление

уничтожение мирного населения на оккупированной территории в результате карательных операций, на принудительных работах в изгнании, в местах массового силового заключения и содержания граждан СССР

Жанр сочинения

рассказ

Тема сочинения

Сроку давности не подлежит…

Сроку давности не подлежит…

Посвящается Хоботу Ивану Федоровичу

и его жене, Татьяне Петровне…

Смерть близкого человека-это тяжелое испытание. Два года назад ушел из жизни прадедушка. Никто в семье не был готов к этому. Он всегда был бодр, весел, до последнего занимался своим любимым делом - изготовлением дубовых бочек. Никогда ни на что не жаловался. И вдруг – инсульт. Семь дней борьбы - и нет человека. После этого Дарье казалось, что жизнь разделилась на две половинки: до и после. Всё, что осталось после его ухода, – это воспоминания, которые сворачивались в невыносимо тяжелый камень, мешавший дышать на полную грудь... Ах, да, и фотографии.

Даша открыла старый семейный альбом, полистав нашла любимое фото. Вот он – Хобот Иван Федорович, молодой, статный, одет в серый костюм, на ногах- чёрные высокие сапоги.

- Что? Не удержалась? – услышала девушка за спиной голос прабабушки. Даша почувствовала себя неловко, даже чуточку виноватой в том, что без разрешения старших взяла альбом.

- Бабуль, расскажи, как вы познакомились? – несмело попросила девочка.

В комнате повисла тишина, сопровождаемая тяжелым дыханием родного человека и равномерным тиканьем старинных часов. Даша уже пожалела о своей просьбе, хотела было извиниться, как вдруг…

- Это было в годы Великой Отечественной войны. 7 ноября 1942 года староста села Гладкова, где я на тот момент жила с матерью, объявил о вербовке молодежи в Германию, о том, что их ждет достойная оплата и приличные условия труда. Но никто не хотел работать на оккупантов. Молодежь пряталась в погребах, на чердаках, в лесах. От местной полиции было тяжело скрыться, этим и пользовались немцы. С помощью предателей организованы облавы, и тогда меня и еще многих девчонок деревни поспешно погнали пешком к Купянску, где формировался состав для отправки населения в Германию.

Тот день помню очень хорошо. Было ужасно холодно. Шел дождь. Казалось, что сама природа плачет, смотря на перепуганных подростков из Босово, Лозно-Александровки, Мало-Александровки, Белокуракино. Со мной были мои подруги: Любовь Потапенко, Василина Скляр, Надежда Омельник. Всех погрузили в товарные вагоны, в которых раньше перевозили скот. В нечеловеческих условиях, где, кроме пола, ничего не было, везли нас около месяца. Один раз в день поезд останавливался, чтобы люди могли справить нужду, при этом делали это под пристальным наблюдением гитлеровских конвоиров. Кормили плохо: сырая картошка и вода. Было очень страшно. Никто из угнанных не знал, что будет дальше, сможем ли когда-нибудь увидеть близких, свой дом, родную землю.

Привезли нас в немецкий город Ганновер. Перепуганных подростков из Харьковской, Полтавской, Киевской, Белгородской, Курской областей выстроили в ряд. Потом повели на медосмотр и в баню, допросили и распределили по разным местам. Меня с подругами погрузили в машину без какого-то либо накрытия. Тело дрожало не только от холода, но еще и от страха. Согнувшись и прижавшись друг к другу, пряча замерзшие руки, украдкой всматривались в мелькавшую местность: дома, деревья, поля - все чужое, противное, ненавистное. Я с подругами попала на кирпичный завод, руководил им немец по имени Блюма.

Жили в бараках, спали на двухэтажных деревянных нарах, на которых была только солома. Постоянно холодно: сквозь щели продувал ветер. В гости приходили крысы. Ночами плакала от тоски по матери (отец умер в 33 -м году от голода), по родному селу, а днем работала. Кормили плохо: брюква, отходы картофельные. Хотелось сбежать. Но куда? В какую сторону? Всех смельчаков жестоко били, а некоторых даже расстреливали.

Работали посменно. В четыре утра выгоняли во двор, два часа ожидания. Потом колонной вели на завод. Шесть километров в одну сторону, и столько же в другую. А между тем - восемь часов у станка. Я работала на прессе, делала кирпичи. Было очень тяжело: руки опухали, немели, спина ныла от усталости, ноги дрожали от напряжения. Если останавливаешься хоть на минутку, чтобы перевести дух, смотритель Франс сразу бил плетью. В воскресенье был выходной. Мы с девчонками ходили в город, чтобы заработать кусок хлеба. Все, что давали местные, нельзя приносить в барак, смотритель забирал. Поэтому еду прятали в землю возле лесочка, который рос недалеко. Иногда я сочиняла частушки. Со временем все забылись. Помню только одну:

Мама, мамочка родная! Зачем на свет ты родила?

Судьбой несчастной наградила,

В страну культуры отдала.

В «стране культуры» презирают,

Нигде нам ходу не дают.

Нами тюрьмы пополняют

И русских «швайнамы» зовут.

Кандалы ноги нам сдавили,

Осты на грудь нам полегли,

Замки, решетки, полицаи

У нас свободу отняли.

В мае 1945 года нас освободили англо-американские войска. Домой сразу мы поехать не могли. Всех отправили на разборку военных заводов. Как-то раз, зайдя в столовую, я не увидела свободных мест. Высматривая, где бы присесть покушать, я увидела худощавого, с впавшими щеками сероглазого парня, который, как мне показалось, как-то по-особенному смотрел на меня. Он предложил сесть возле себя. Мы познакомились. Это был твой прадедушка. И с того времени мы не расставались. Он мне часто помогал, ведь разбирать стены было тяжело. Каждый день угощал конфетой. Где он их брал? Не знаю.

В декабре 45-го мы хотели пожениться, но тут пришел приказ, что всех мужчин забирают на разборку разрушенных домов в Белоруссию. А женщины могут возвращаться домой. Я не хотела его бросать, но мы договорились, что он обязательно ко мне приедет.

Добираться было тяжело. Еды купить не за что. Я обменяла подушку, которую заработала у немцев, на хлеб и сто граммов масла. Ехала перекладными. Последним в маршруте был поезд. Попасть в него было невозможно. Но большое желание вернуться домой, к маме не остановило меня. Я взобралась на верх поезда и, проезжая туннель, молила Господа, чтобы меня не зацепило за живот, ведь была беременная. Боженька услышал мои молитвы – дал силы вернуться в родную деревню. А через год приехал прадедушка…

Я смотрю на нее и думаю: сколько испытаний может вынести человек, где он берет силы, чтобы выжить в сложных условиях, не потерять себя, не очерстветь, не озлобиться? Мне кажется, что в тяжелую минуту у человека вырабатывается иммунитет к трудностям: какая-то непонятная сила, способность переносить все тягости судьбы.

Очень, очень жаль, что уходят свидетели той страшной войны. И хотя мои прабабушка Татьяна Петровна и прадедушка Иван Федорович не участвовали в сражениях, но познали весь её ужас. Мы, потомки, должны сделать все для того, чтобы их имена и рассказы о трудной жизни, нечеловеческих страданиях в годы борьбы с фашистскими захватчиками, никогда не были забыты. Это не подлежит сроку давности. Мы не должны позволить миру стереть память о варварстве, о нацистских злодеяниях, о больших и малых подвигах многонационального народа.