Субъект Российской Федерации /зарубежный участник Конкурса/участник школы МИД

Ульяновская область

Город (населенный пункт)

р. п. Николаевка

Полное название образовательной организации

Муниципальное общеобразовательное учреждение МОУ Николаевская СШ

Участник Конкурса

Шобонова

Фамилия

Софья

Имя

Александровна

Отчество

Стоя вместе с сотнями молчаливых и запуганных детей перед фашистами, маленькая Таня ещё не знала, как это, умирать…

***

 Вторая половина тысяча девятьсот сорок второго года. Мрачная пелена Великой Отечественной войны сгущалась всё больше в плотную оболочку непроглядной тьмы и цинком застывала в лёгких. Земля пропитывалась кровью невинных жителей Советского Союза, у которых отобрали всё. Всё вокруг было резким, дышащим смертью. В одном из нацистских концлагерей среди множества детей были пятилетняя Танечка со спутанными и некогда белокурыми волосами и её старший брат Артём, перепачканный сажей. Таня сидела, поджав тоненькие ножки, прижималась к брату. Её засаленные волосы ниточками свисали с головы, падали на щёки. Мальчик держал её за плечи, его взгляд, направленный куда-то вдаль, был пустым. Они находились там приблизительно неделю. Все дети концлагеря были ужасно худыми. Из всех здесь как будто медленно высосали жизнь. Кажется, дунет ветерок, и мальчики и девочки отлетят на метры. Казалось, они вот-вот рассыплются на песчинки. Они как будто становились прозрачными! Ещё чуть-чуть и у них появятся крылья, и дети эти улетят на них в рай, непременно в рай! Хотя они туда, конечно, очень скоро попадут. Нацисты не пожалеют…

  А Танечка не знала, что её ждёт, знала только, что папа умер накануне… «Так неизвестно, что же такое смерть?» - думала она. За год девочка слышала это слово так часто, но всё ещё не понимала, почему сердца резко перестают биться, воздух не доходит до лёгких, а человек не двигается. На её глазах ещё не умирали, война ещё не заполнила нутро. Она всё ещё маленький ребёнок, но её детство уже давно отобрали и растоптали. Как скоро растопчут и жизнь. Артём же всё прекрасно понимал. Двенадцатилетний мальчик знал, что скоро их сердца пронзят пули. Как бы хотелось сейчас сбежать, уйти, хотя бы спасти сестру. Артём был готов умирать раз за разом самой мучительной смертью, лишь бы жила драгоценная Танечка: луч его жизни, самый дорогой человек. Он утешал её, пытался отдалить осознание, но понимал, что время идёт, и роковой день приближается. Только, как сказать Танечке? Может, ей лучше не знать? До поры, до времени. Уже в который раз заснул он с одними и теми же мыслями, с мольбами о том, чтобы кто-то спас сестру, сжавшуюся у него на плече.  

  Сон был недолгим. Через пару часов Артём вновь раскрыл глаза, сильнее прижав к своему сердцу Таню. Вокруг было множество таких же детей, как они: измученных, испачканных, скорчившихся, изголодавшихся,  безразличных. Безразличных к судьбе, знающих, что их ждёт. В некоторые минуты они спокойно говорили о смерти. Даже Танечка неумолимо приближалась к истине.

 Раздавшийся грохот стрельбы разбудил всех. За год опасений во время работы на заводе и присмотра за совсем малюткой сестрой Артём научился определять расстояние от выстрелов. Он хотел всегда быть наготове, чтобы если что закрыть собой Таню.

- Опять соседнее поселение бомбят, - хмыкнул мальчик.

- Ты это как научился? – вытаращив глаза, произнёс какой-то паренёк, по виду, ровесник Артёма.

- Да так, лучше б не умел, - опечаленно ответил Артём, взглянув на сестру.

- А, кхм, понятно. Ладно, не будем больно болтать, быстро языки отрежут немцы проклятые! – выпалил собеседник с ненавистью в голосе.

- А папе тоже язык отрезали, или он по-другому умер? – вдруг произнесла девочка истощённым, похожим на мелодичный перезвон хрустальных шариков, голосом.

«Она всё поняла», - подумал брат и сказал:
- Нет, Танечка, папу в бою убили. Папа у нас герой. Он умер, защищая Родину.

- А больно это, умирать? – эти слова из уст сестрёнки для Артёма были приравнены к ножу, вонзённому в спину.

- Нет, совсем не больно, а почему ты спрашиваешь?

- Ну, мы же тоже скоро умрём…

 Артём ничего не ответил. Он не мог говорить об этом с ней. Она ещё слишком мала. Почему судьба так жестока? Как спастись от безысходности, растягивающей изнутри каждую клетку так, что появляется ноющая и словно рвущая по тонюсенькой ниточке боль?

***

 Одним ранним-ранним утром всех ребят, находившихся в концлагере, выгнали на улицу. Стоя вместе с сотнями молчаливых и запуганных детей перед фашистами, маленькая Таня ещё не знала, как это, умирать… На площадке из камня с проседью редкой травы виднелись следы крови - они не первые и не последние жертвы нацистов. Погода с каждым днём становилась всё хуже, и этот сентябрьский день – не исключение. Словно в этом месте природа решила оголить, вывернуть наружу и показать все эмоции детей. Их внутренности метались с места на место, то панический страх, то резкое затихание всего внутри, как будто даже сердца, а потом принятие. Ещё одно суровое принятие. Весь сковывающий ужас прошёлся электрическими разрядами по атомам, перевернул вверх тормашками органы и улетел восвояси. Глаза ребят резко потускнели, как ещё в июне сорок первого потускнело и продолжило теперь уже чернеть солнце. Эти дети сейчас как фонарики, у которых сели батарейки. Они поняли, что судьбы не избежать и лучше принять её спокойно, шепча последние молитвы, чем извиваться и пытаться уклониться от пуль, когда ты в положении подвешенной картинки, в которую кидают дротики ради развлечения. Они и стали кровавым и несправедливым развлечением фашистов. Артём стоял на противоположной от сестры стороне и был единственным, в ком всё ещё были эмоции. «Я не смог уберечь свою Танечку», - лишь эта фраза крутилась у него в голове. Ему хотелось рвать на себе волосы… Он обещал маме, когда она уходила в госпиталь на работу, что с маленькой девочкой будет всё в порядке… Но ничего не в порядке, он не смог, он позволил им… Грянули выстрелы! Их можно сравнить с концертом духовых и ударных инструментов для зала, полного немых интровертов. Выстрел за выстрелом, пуля за пулей, ребёнок за ребёнком. Дети тихо принимали в себя оружейный черёд и с глухим стуком падали на камень, кровь заполняла площадь. Вот выстрелы в Артёма, его мысли прерваны, кровь проступила на ткани, покрывающей тело, от которой остались лишь оборванные лоскутки. «Наверное, у немцев кровь чернее чёрной дыры», - думала Таня, не сводя глаз. Брат умер. Теперь Танечка знает, что такое смерть. Бум! Выстрел в Танечку! Тупая мимолётная боль. Бах! Ещё один! Ещё боль. Ножки подкашиваются. Бух! Ещё несколько. Падение. И темнота… Теперь Танечка почувствовала, что такое смерть…