"Когда расцветут тюльпаны"

Когда расцветут тюльпаны…

- Бабуль, когда же ты расскажешь? - нетерпеливо, нахмурив бровки, спрашивал Кирюша.

- Вот когда расцветут тюльпаны, тогда и расскажу, - улыбаясь, отвечала прабабушка Маша.

        Кирилл недовольно засопел, а я загрустила: на дворе была зима, до весны ещё далеко…

        Всё началось с того, как мы — я и мой маленький братик Кирилл — забежали, играя, в комнату прабабушки.

        Комната была маленькая, но с большим окном, из которого был виден двор. Светло-оранжевые обои на стенах, кровать, небольшой стол и стул — вот и вся обстановка. Но самое главное — тишина. Даже настенные часы, подаренные когда-то прадедушке Алёше на день пограничника, тикали с едва слышным звуком.

        До нашего появления прабабушка, сильно сгорбившись, сидела на кровати; она рассматривала какие-то фотографии и плакала. Вбежав в комнату, мы тут же остановились. Я в беспокойстве глядела на неё, а Кирилл с любопытством рассматривал фотографии.

        Увидев нас, бабушка Маша быстро вытерла слёзы, поправила платок и улыбнулась.

- Вы всё бегаете, шалуны? - весело спросила она.

- Ага! - радостно воскликнул Кирюша, усаживаясь на небольшой стульчик рядом с кроватью.

- Бабушка, у тебя всё хорошо? - спросила я, присаживаясь на кровать рядом с ней.

- Да вот вспомнила маму, брата да сестёр, - ответила бабушка и показала нам одну фотографию.

        И я, и брат с любопытством взглянули на старый, пожелтевший и немного порванный чёрно-белый снимок. С фотографии на нас смотрели две молодые и

красивые девушки.

- Это мои старшие сёстры, Вера и Аня, - с грустной улыбкой сказала бабушка, - красивые они тут, обе в зелёных платьях…

- Бабушка, фотография-то чёрно-белая, - возразила я, удивлённо глядя на неё.

- Я помню, - уверенно сказала она.

- Так времени  с тех пор много прошло (нашей прабабушке было уже восемьдесят восемь лет).

- Над памятью время не властно, - ответила она, снова улыбнувшись.

        Когда бабушка улыбалась, её лицо, покрытое сетью морщинок, светлело, а в глазах зажигались озорные огоньки. Наша семья очень любила её, а она обожала всех, особенно нас — правнуков.

        Мы очень долго рассматривали фотографии. Увидели и брата бабушки Маши, Николая, запечатлённого на снимке молодым юношей, одетым в солдатскую форму, и её маму, Елизавету Андреевну, женщину с суровым и серьёзным взглядом, и племянника, Александра Степановича, сына старшей сестры Веры.

- А это кто? - спросил Кирюша, глядя на последнюю фотографию.

        На снимке был запечатлён мужчина, державший под уздцы очень красивую лошадь.

- Это мой муж, Алексей, ваш прадедушка! - с гордостью произнесла бабушка. - Он занимался лошадьми, работал на конетоварной ферме.

        Потом мы попросили бабушку рассказать о её жизни до и во время войны, но она вдруг отказалась и ответила нам странной фразой: «Расскажу, когда расцветут тюльпаны». Я знала: бабушка очень любила и эти цветы, и день Победы, накануне которого они распускались. Около нашего дома целая клумба этих замечательных цветов. За ними всегда она ухаживала с особенной нежностью и любовью. И мне всегда было интересно, почему именно эти цветы заслужили такое отношение прабабушки. Ответ на этот вопрос я нашла позже.

        Дни тянулись долго, весну мы с Кириллом ждали с нетерпением.

        И вот она наступила.

        Мы с братом гуляли по нашему саду и наслаждались удивительно тёплым

майским утром. По голубому небу медленно плыли облака, солнце поднялось уже высоко и ярко светило, распускались листья на деревьях.

- Ух ты! - громко воскликнул Кирилл, показывая пальчиком на небольшую клумбу цветов. - Какой красивый цветок!

        Это был тюльпан. Необычайно яркий и большой, он распустился самым первым. Бело-розовая головка качалась на длинном зелёном стебельке от дуновений ветра, как балерина в танце. Тюльпаны у нас были обычно размером с  куриное яйцо, а этот — больше моей раскрытой ладони.

- Это тюльпан, - решила пояснить ребёнку, - действительно очень красивый.

- Тюльпан, - задумчиво протянул Кирюша, с интересом разглядывая цветок.

        Несмотря на то, что моему братику было пять лет, он хорошо разговаривал, умел читать и писать, был очень смышлёный.

- Надо подарить его прабабушке! - быстро сообразил мальчик.

        Я не успела ничего сказать, как прекрасный цветок был сорван, а Кирилл бежал к дому.

- Аккуратнее! - воскликнула я и побежала за ним.

        В комнате у бабушки было всё также тихо, единственное, что поменялось, - под часами теперь висела фотография прадеда.

- Бабуля, это тебе! - Кирюша протягивал тюльпан, с любопытством взирая на неё. - А теперь расскажешь?

        Бабушка, оторвавшись от чтения газеты, улыбнувшись, посмотрела сначала на нас, затем на цветок.

- Расцвёл, значит, уже, - сказала она, взяв тюльпан. - Спасибо вам, мои золотые!

        Бабушка положила газету на стол и, вздохнув, объявила:

- Расскажу, расскажу! Вот только цветочек надо в воду поставить.

        Мы быстро нашли вазу, в которую я налила воду, а братик поставил тюльпан. После того как мы уселись, наша прабабушка начала рассказ:

        - Двадцать второе июня тысяча девятьсот сорок первого года. Этот день я никогда не забуду. Я с нетерпением ждала его, потому что это день моего рождения. Мне исполнилось одиннадцать лет. Я ждала подарков, но…

        В этот день почти все жители нашего села собрались на центральной площади и слушали Левитана. Среди них была и наша семья. Мама стояла вся бледная, не двигаясь, лишь её губы что-то шептали. Выражение её лица было такое же, когда умер мой отец (мне тогда было только восемь лет). Глядя на маму, я поняла, что случилось страшное — началась война. Одно маленькое слово, но сколько беды и боли принесло оно.

        «Немецко-фашистские захватчики»… «Бомбёжки»… «Смерть»…

        Эти слова слились воедино, люди говорили только о них. Над площадью слышались рыдания женщин, крики маленьких детей, беспокойные разговоры мужчин.

- Мама, - тихо позвала я.

        Она прижала меня к себе, затем, дрожа, обхватила ледяными руками моё лицо.

- Всё будет хорошо, - услышала я слова Коли, моего старшего брата.

        Мама взглянула на него, отпустила меня и, подойдя к брату, спрятала своё лицо у него на груди, зашептав: «Хоть бы тебя не забрали».

- Успокойся, мама, - тихо, но уверенно и твёрдо сказала стоявшая рядом сестра Аня. - Выживем как-нибудь.

        Мама быстро вытерла слёзы и слегка кивнула. Она была умной женщиной и никогда не впадала в панику. Ей в свои пятьдесят четыре года пришлось многое пережить.

- Веру надо будет из роддома забрать и поддержать, - сказала мама, уходя с площади. - Её мужа, скорее всего, на днях заберут.

        Действительно, мужа моей сестры, Степана, вместе с другими мужчинами забрали на войну уже на следующий день.

        Вера — двадцатидвухлетняя девушка, самая старшая из детей — была опорой для всех нас, а для меня и Ани с Колей — второй мамой и лучшей подругой. Она только вчера — двадцать первого июня — родила сына Александра. Я знала, что она с мужем планировала пристроить к своему дому ещё несколько комнат, спокойно жить и работать. А тут война, перечеркнувшая все мечты, планы жизни.

        Когда Вера с сыном пришла из роддома, она была ужасно бледная и немного осунувшаяся.

- Степан Сашу на руки взял, подержал немного, попрощался и ушёл, - сказала Вера, глядя на меня, Аню, Колю и маму. - Что же это в мире-то делается?

- Ты, главное, не плачь, дочка, - успокаивала её мама. - Степан, даст Бог, вернётся, а у тебя сынок, его воспитать нужно.

        Вера кивнула и с нежностью посмотрела на мальчика.

- А можно его подержать? - тихо спросила я.

- Конечно, Маруся, - отвечала Вера, передавая мне большой свёрток. - Только у меня к тебе одна просьба. Будешь для Саши нянькой?

- Нянькой? - переспросила я, аккуратно держа своего племянника.

- Да. Мне некому больше поручить. Мама огородом занимается, Аня ей помогает, Коля подрабатывает, другим помогает, я тоже на работу скоро пойду, а ты следить за Сашей будешь. Ведь будешь, Маруся?

- Буду, - ответила я,  робко улыбнувшись.

        С той поры я, одиннадцатилетняя девочка, воспитывала своего племянника. Вера пошла работать. Она ещё до войны выучилась на водителя, и поэтому в колхозе её назначили шофёром на грузовую машину. В свободное от работы время она брала у соседей лошадь и бричку и перевозила зерно и другие грузы в соседние сёла. Мы с Сашей часто ездили с Верой. Я держала её сынишку, а она правила. Устав, сестра передавала вожжи мне, а сама брала на руки своё маленькое сокровище.

        Целое лето мы работали. После того как мужчины ушли на фронт, основная часть работы была на женщинах. Мы — дети — помогали им. К сожалению, в тот год, как и во все последующие, был неурожай. Картошка размером с голубиное яйцо. Но все держались и не падали духом. Слава Богу, что мы не узнали, что такое бомбёжки, оккупация. Из писем родных и близких, ушедших на фронт, мы понимали, что идёт жестокая, кровопролитная война. Письма читали всем селом и радовались коротким весточкам с фронта.

        Осенью все дети пошли в школу. От нашего дома до неё было семь километров. Я вместе с другими детьми, положив в небольшой мешок еды, в воскресенье вечером уходила туда. Рядом со школой был дом, в котором жили те, кому далеко было ходить каждый день домой. Я неделю училась и жила там, а в субботу, тоже вечером, шла домой. Редко, когда кто-нибудь подвезёт на бричке, обычно все ходили пешком.

        Отучившись только две недели в восьмом классе, Коля пришёл домой и, держа в руке какую-то бумажку, сказал:

- Мама, меня в армию забирают.

- В армию? - охрипшим голосом переспросила мама.

- Да. Вот повестка,- брат положил на стол то, что держал в руке.

        Мама даже не посмотрела на повестку, её взгляд был устремлён на Колю. Она не плакала, лишь только побледнела и сникла. Казалось, что тот стержень, который всегда держал маму с гордо поднятой головой и всегда ровной спиной, вынули.

- Ну, брат, надо, значит надо, - прочитав повестку, Аня посмотрела на Колю.

        Вот только уверенности и твёрдости в её голосе не было. Она еле сдерживала слёзы.

        И мы начали собирать брата. Почти каждую минуту мама замирала и глядела на Колю так, будто бы не могла насмотреться.

- А ты писать будешь? - спрашивала я.

- Буду, Маруся, буду. Но я хочу, чтобы ты позаботилась о моих тюльпанах. Поливай их весной, рассаживай. Ты ведь знаешь, как они мне дороги.

        Коля очень любил эти цветы. Он принёс их из школы, получив в награду несколько луковичек от своей учительницы ботаники за хорошую учёбу.

        Когда Колю провожали, плакали все. Но нас поддерживала Вера, уверенно говоря, что брат вернётся.

        На следующий день Аня радостно рассказывала мне:

- Приснилось, что Коля, весёлый, весь в орденах и медалях, с войны возвращается и тюльпаны несёт. Вот увидишь: война закончится, когда

тюльпаны расцветут.

        Я улыбалась, надеясь, что так и будет.

        Осенью мы собирали урожай, а зимой колхоз давал нам овечью шерсть, и мы вместе с сёстрами и мамой пряли и вязали носки, которые потом отправляли на фронт. Коля писал, что находится в Москве, проходит обучение в десанте. Даже фотографию от него получили. Зима и весна прошли быстро.

        Я продолжала ходить в школу. И вот однажды спешила домой: наступили каникулы. По дороге встретила нашу соседку.

- Ой, бедные вы, - после приветствия запричитала Клавдия Семёновна.

- Почему это мы бедные? - удивлённо поинтересовалась я.

- Маша, так ты не знаешь ничего? - соседка смотрела на меня сочувственно. - Сестра твоя помирает!

- Какая сестра? - сипло, с ужасом в глазах спросила я.

- Аня, - ответила Клавдия Семёновна.

Женщина говорила что-то ещё, но я уже её не слушала, а бежала со всех ног домой.

        Вбежав в дом, я увидела сидевших за столом маму и Веру.

- Где Аня? - тут же спросила я,  не поздоровавшись.

        Мама кивнула головой в сторону спальни.

        На ватных ногах я подошла и посмотрела на сестру. Аня лежала на кровати, прикрытая одеялом. Видно было только лицо, болезненно бледное, осунувшееся, с синяками под глазами. А ведь раньше она была красавицей с чудесными светлыми волнистыми волосами, которые сейчас разметались по подушке.

        Я подошла к маме и сестре и спросила почти шёпотом:

- Что с ней?

- Тиф, - ответила Вера. - Сегодня врач был. Сказал, что ещё один день поживёт, а потом…

        Она не договорила.

        Аня бредила ночью и никого не узнавала. Но доктор ошибся, сестра прожила ещё два дня…  Когда девушку перенесли с кровати, на подушке остались её прекрасные волосы… А на столе лежала её любимая книга. Раскрыв её, я увидела засушенный тюльпан красного цвета, её любимый цветок. Нельзя передать словами боль от  утраты родного человека.

        Но надо было жить дальше и работать. Мама была то на огороде, то на полях. Вера стала заведующей гуртом, работала день и ночь. Я воспитывала Сашу, и он начал называть меня мамой и няней.

        В следующем году — сорок третьем — пришла похоронка. Коля пропал без вести. Как мы узнали потом, он вместе с другими солдатами должен был прыгать с парашютом в тыл к немцам. Многих расстреляли ещё в воздухе. Среди них был и мой брат.

        Похоронку на своего мужа получила и Вера. Но она всё равно ждала его и верила, что Степан придёт. А мы с мамой надеялись, что Коля однажды постучится в нашу дверь.

        Наконец, война закончилась. Мы узнали о победе, когда расцвёл первый тюльпан. Аня была права. Вот только ни Коля, ни Степан домой так и не вернулись.

        Замуж Вера больше не вышла, растила сына одна. Мама всегда поддерживала нас с сестрой, мы помогали ей. В двадцать лет я вышла замуж за хорошего человека, Алексея, бывшего пограничника.

        Когда у Саши были уже взрослые дети, выяснилось, что Степан Трофимович — его отец — похоронен в Смоленской области. Он ездил туда со своим сыном и посадил тюльпаны на его могиле, выкопанные с нашей клумбы.

        Прабабушка замолчала, только слёзы тихонько капали на её натруженные руки.

        Мы с братиком обняли её, но она попросила нас выйти. Она не любила, когда кто-то видел её боль.

        Великая Отечественная война уходит в прошлое. Вот только память о ней остаётся в сердцах и душах людей навсегда.

        Почему? Да потому что «над памятью время не властно». Бабушка часто

говорила эту фразу, но я поняла её только сейчас. Если мы всегда будем помнить о том страшном времени, о великой победе наших дедов и прадедов над фашистами, рассказывать об этом другим людям, то нашу историю никто не сможет ни переделать, ни забыть. Да и как можно забыть то, что перевернуло жизни миллионов людей?

        Снова пришла весна, и у нас расцвели большие и яркие бело-розовые тюльпаны, но прабабушка Маша их уже не увидела. Её не стало в конце апреля прошлого года.

        Но её рассказ оставил неизгладимое впечатление в наших с братом сердцах. Мы обязательно расскажем эту историю своим детям и внукам тогда, когда придёт время  и когда расцветут тюльпаны.