Дуэль в русской литературе

Всем известно слово «дуэль». Красивое, мелодичное, оно, как и многие вещи в восемнадцатом-девятнадцатом веке, пришло к нам из Франции. Чаще всего, дуэль ассоциируется с чем-то романтичным и возвышенным. Это совершенно неудивительно, ведь что может быть благороднее, чем защита чести ценой собственной жизни? Дуэль встречалась во многих произведениях, но сейчас мы рассмотрим лишь некоторые из них, и попробуем разобраться, был ли этот поединок чем-то большим, нежели просто способом выяснения отношений и, самое главное, что в это понятие вкладывали сами писатели, помещая его на страницы своих творений.

Известным дуэлянтом был Александр Сергеевич Пушкин. В его жизни состоялось немало дуэлей, и самой знаменитой является, пожалуй, его последняя дуэль с офицером-кавалергардом Дантесом, но было и несколько других. Ещё в юном возрасте поэт вызвал на дуэль родного дядю, но, к счастью, стороны помирились. Подобных несостоявшихся дуэлей в жизни А. С. Пушкина было множество, и лишь пять из них, включая последнюю, действительно состоялись. Естественным образом дуэли перекочевали и в его произведения, такие как «Капитанская дочка», «Выстрел», «Евгений Онегин». На последнем остановимся подробнее.

Данный роман в стихах заслуженно является уникальным произведением русской литературы. Он создавался А. С. Пушкиным на протяжении семи лет. Замысел появился у поэта ещё в Крыму, куда он отправился для поправления здоровья вместе с семьей своего лицейского друга Раевского, однако работа над романом была начата в Кишенёве. Критик В. Г. Белинский недаром назвал это произведение «энциклопедией русской жизни», ведь оно отражает русское общество того времени изнутри, раскрывает его быт, привычки и нравы. В центре сюжета находится не только любовная драма главных героев, но и конфликт личности и общества, что, несомненно, является одним из главных достоинств «Евгения Онегина», выделяя его среди других произведений.  

Дуэли волновали всю общественность, потому что были официально запрещены. Таким образом, дуэль была не только вызовом противнику, но и закону, являлась очень смелым, и, в некоторых случаях, к сожалению, необдуманным шагом. Один из таких случаев продемонстрирован в романе «Евгений Онегин». Упомянутый выше В. Г. Белинский писал: «Потом из пустой причины Онегин вызван на дуэль женихом сестры нашей влюбленной героини и убивает его. Смерть Ленского надолго разлучает Татьяну с Онегиным». Причина, действительно, является пустой. Ленский приревновал свою невесту к приятелю, который, очевидно, не имел серьезных намерений на её счет. Дуэль Онегина и Ленского имела серьезные нарушения дуэльного кодекса, несоблюдение которого, по сути, делало поединок бессмысленным убийством. Во-первых, секундант Ленского не сделал попытки примирить противников. Во-вторых, секунданты должны были быть равными по своему социальному положению. Онегин же дворянину Зарецкому противопоставил своего слугу Гильо. В-третьих, Евгений опоздал. При желании даже на месте он мог бы предотвратить этот поединок, однако страх насмешек был сильнее, и, несмотря на все явные нарушения, дуэль всё-таки состоялась. Для истинно романтичной натуры Ленского не было более естественного исхода, чем гибель на дуэли за честь возлюбленной. Он жил в романах, он был настоящим романтиком, и умер, как герой романа, хоть А. С. Пушкин и описал это реалистично жестоко: «Под грудь он был навылет ранен; / Дымясь, из раны кровь текла» (А. С. Пушкин «Избранные сочинения» 1980 г. гл.6, XXXII, с.106). Дуэль в романе является кульминацией, точкой высшего напряжения конфликта между Онегиным и Ленским – персонажами-антиподами: «Они сошлись. Волна и камень, / Стихи и проза, лед и пламень…» (А. С. Пушкин «Избранные сочинения в двух томах», т.2 1980 г. гл.2, XIII, с.33). Между ними всегда существовал некий внутренний конфликт, который был прикрыт мелкими стычками в виде различных споров и нарастал всё больше с каждой их встречей. Такие разные люди, как Онегин и Ленский, точно легковоспламеняющийся лес – стоит только спичку кинуть и начнется пожар. Дуэль и стала этим пожаром, дотла выжгла душу Онегина и определила его дальнейшее развитие. Недаром Н. Долинина утверждает: «…смерть Ленского оказывается толчком к перерождению Онегина» («Перечитаем Онегина вместе»). Это происшествие, несомненно, оказало сильное влияние на Онегина, оставило на нем печать невольного убийцы, сделало другим человеком, и это очень заметно в последней главе. На балу уже не тот прежний Онегин, и даже не тот, что был в деревне – это странный и отчужденный незнакомец: «Но это кто в толпе избранной / Стоит безмолвный и туманный? / Для всех он кажется чужим» (А. С. Пушкин «Избранные сочинения в двух томах», т.2 1980 г. гл.8, VII, с.134). Онегин не хотел убивать Ленского, но всё же сделал это, испугавшись сплетен, и, в конечном итоге, эпизод с дуэлью показал, как, невзирая на мнимую отделенность от общества, «сила общественного мненья» способна управлять человеком и его решениями.

Иной пример дуэли можно найти в романе И. С. Тургенева «Отцы и дети». Замысел произведения возник у писателя в Англии, но работа над ним началась в Париже. После завершения в России роман претерпел несколько текстовых правок. Его автор фактически не являлся участником дуэлей, но имел все шансы им стать, ведь однажды он получил вызов от другого великого русского писателя – Л. Н. Толстого. Поводом послужило неосторожное высказывание Л. Н. Толстого, на которое И. С. Тургенев, в свою очередь, отреагировал очень бурно. В итоге дуэль не состоялась, но писатели ещё долгое время не возобновляли отношения. В своем письме И. С. Тургенев писал Н. Х. Кетчеру: «При всем моем отвращении к дуелям и прочим феодальным обычаям - мне ничего другого не оставалось…» (Источник: http://turgenev-lit.ru/turgenev/pisma-1859-1861/letter-492.htm). Эти слова в полной мере отражают его отношение к дуэлям и позволяют лучше понять её суть в «Отцах и детях».

Самым значимым и противоречивым в романе является образ Базарова. На его создание И. С. Тургенева вдохновило знакомство с одним провинциальным врачом, воплощавшим собой, по мнению писателя, зарождающегося нигилиста. Как известно, Евгений Базаров и врач, и нигилист, и, к тому же, непосредственный участник дуэли с Павлом Петровичем Кирсановым. Эта дуэль имеет некоторые сходства с дуэлью Онегина и Ленского. Поводом для обоих поединков становится ревность, а также оба проходят с нарушениями. Роли секундантов, как правило, отдавались людям авторитетным и заслуживающим доверия, но в обоих произведениях дуэлянты этим пренебрегли, и, более того, Павел Петрович предлагал обойтись без секундантов вовсе. Похожи в романах и сами дуэлянты: ослепленный своими чувствами ревнивец против хладнокровного юноши, который не имел хоть сколько-нибудь существенных притязаний на чужую возлюбленную и согласился на поединок вопреки здравому смыслу. Базаров, вслед за своим создателем, дуэли не одобряет, но свою честь ценит высоко и воспринимает дуэль как действенный способ её защитить: «С теоретической точки зрения дуэль – нелепость; ну, а с практической точки зрения – это дело другое» (И. С. Тургенев «Сочинения в двух томах»  т.1, 1980 г., XXIV c.414). Как и в произведении А. С. Пушкина, дуэль здесь является кульминацией, пиком конфликта, активно нарастающего между Базаровым и Кирсановым, только в более открытой форме, нежели у Онегина и Ленского. Существенным отличием данной дуэли является то, что в «Отцах и детях» она не претендует на серьезность, а является, скорее, пародией на настоящую дуэль, задача которой высмеять старые устои отжившего поколения через её абсурдность. Здесь старое поколение представляет Кирсанов: «Тургенев подвергает критике всю либеральную программу Павла Петровича, его принципы и убеждения…в систему «принсипов» Павла Петровича входит отстаивание старых дворянских понятий чести (дуэль)» (П. Г. Пустовойт «Тургенев – художник слова», источник: http://turgenev-lit.ru/turgenev/kritika-o-turgeneve/pustovojt-hudozhnik-slova/nakanune-otcy-i-deti.htm). Кирсанов упорно отстаивает свои принципы, ставшие удобной привычкой, и оттого выглядит глупо, но сам этого не осознает. Он считает себя истинным аристократом, рыцарем, который отважился проучить негодяя, но на деле хватило лишь одного выстрела, чтобы вся его напускная бравада испарилась, аристократичные манеры, выдержка и принципы перестали существовать. Немаловажной в этот момент становится идейная роль дуэли, которая заключается в победе человеческого над принципами и разногласиями. Базаров, как бы он ни относился к Кирсанову, как бы не критиковал его внешний вид и его высказывания, остался хорошим доктором, и, что самое главное, хорошим человеком. Наиболее точно по этому поводу выразился Ю. И. Айхенвальд: «…есть что-то нежное и человечески хорошее в обращении его с Павлом Петровичем во время дуэли…» (Ю. И. Айхенвальд «Силуэты русских писателей», источник: http://dugward.ru/library/turgenev/aihenv_turgenev.html). Дуэль в данном произведении не закончилась чьей-то смертью, не была трагичной, но высмеяла глупость старых принципов, изживших себя, и продемонстрировала, что, несмотря на пропасть между «отцами» и «детьми», и те и другие в конечном итоге всего лишь люди.

Однако нечасто встречается такое понятие, как «словесная дуэль», а ведь она занимает далеко не последнее место в русской литературе. Словесная дуэль, точно так же, как и дуэль классическая, является одним из способов разрешения конфликта. Слова не стоит недооценивать. Они, как и оружие, могут сильно ранить человека. Классическая и словесная дуэли тесно взаимосвязаны, ведь любой картели в большинстве случаев предшествовала ссора, спор, неосторожно сказанное слово. К тому же непосредственно использующаяся во время словесной дуэли речь в литературе – важнейшая характеристика персонажей, с её помощью они выражают свои чувства, мысли, и, что интересует нас в данном случае, защищаются. Защищают себя, других, свои убеждения. Одним из самых рьяных защитников своих взглядов в русской литературе по праву считается главный герой комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума».

Автор данного произведения сам был участником знаменитой четверной дуэли, причиной которой была балерина Истомина. Она была довольно известна в обществе, и даже упомянута А. С. Пушкиным в «Евгении Онегине»: «Блистательна, полувоздушна, / Смычку волшебному послушна, / Толпою нимф окружена, / Стоит Истомина…» (А. С. Пушкин «Избранные сочинения в двух томах» т.2 1980 г., гл.1, XX, с.14). Очевидно, что она покорила сердца многих мужчин, в том числе господина Шереметева и приятеля А. С. Грибоедова Завадовского. Будучи секундантом Завадовского, А. С. Грибоедов впоследствии стрелялся с секундантом Шереметева. Первая дуэль закончилась смертью Шереметева. Вторая дуэль состоялась уже в следующем году в Тифлисе и не имела смертельного исхода, но А. С. Грибоедов получил ранение в левую руку, благодаря которому удалось опознать его труп через несколько лет. Примечательно, что А. С. Грибоедов во время своего выстрела не придвинулся к барьеру, хотя имел на это право.

Комедия «Горе от ума» была написана уже после событий четверной дуэли. Цензура долгое время не пропускала произведение в печать полностью и не давала разрешения на постановку, однако это не помешало комедии приобрести широкую известность. Она расходилась по России большим тиражом рукописных экземпляров, и с помощью И. И. Пущина дошла даже до А. С. Пушкина в Михайловское. «Горе от ума» произвело большое впечатление, особенно среди декабристов, потому что там поднимались вопросы, волновавшие всю активную общественность того времени. Одним из таких вопросов было противостояние нового и старого поколений, которое ярче всего выразилось во втором явлении второго действия, когда Чацкий и Фамусов вступили в словесную схватку. Этот спор перекликается с одним из споров Базарова и Кирсанова, который также можно назвать словесной дуэлью. Они, как и герои «Горя от ума», являются представителями разных поколений, имеют совершенно разные взгляды и поэтому несколько раз вступали в словесные дуэли друг с другом. Характеризуя их непростые отношения, В. Набоков в книге «Лекции по русской литературе» называл столовую «ареной первого сражения между дядей Павлом и молодым нигилистом…», а затем, говоря о дальнейшем развитии их отношений, писал: «Во втором поединке между Павлом Петровичем и Базаровым они вступают в схватку за вечерним чаем…» (источник: http://nabokov-lit.ru/nabokov/kritika-nabokova/lekcii-po-russkoj-literature/turgenev.htm). Ключевые слова здесь – «сражение», «поединок», «схватка» свидетельствуют о том, что эти моменты не были обыкновенными бытовыми спорами, а являлись самыми настоящими словесными дуэлями, готовившими почву для той самой, классической, на пистолетах. В «Горе от ума», конечно, до пистолетов не дошло, но, тем не менее, словесные дуэли с лихвой восполняют этот «недостаток». Словесная дуэль, которая произошла в уже упомянутом втором явлении второго действия, является первым прямым и открытым столкновением разных поколений в лице Фамусова и Чацкого, и выступает в роли завязки, обозначая проблемы социального конфликта произведения. Фамусов оказался не самым ловким «дуэлянтом»: от вдумчивых, проникнутых глубоким смыслом слов Чацкого он упорно отбивается, восклицая: «Ах! Боже мой! Он карбонари!», «Опасный человек!» вместо того, чтобы внятно и аргументированно защищать свою позицию. Однако тактика Фамусова всё же срабатывает и схватку удается приостановить, но ненадолго. Обратного пути нет, и уже в пятом явлении снова зарождается борьба. Этот эпизод точнее всего прокомментировал И. А. Гончаров в статье «Мильон терзаний»: «…он вмешался в разговор, пока небрежно, а потом, раздосадованный неловкой похвалой Фамусова его уму и прочее, возвышает тон и разрешается резким монологом… Тут же завязывается другая борьба, важная и серьезная, целая битва… Оба, Фамусов и Чацкий, бросили друг другу перчатку…». Гончаров говорит здесь о брошенной перчатке, которая по правилам является открытым вызовом на дуэль, потому что это действительно он – вызов всему фамусовскому обществу и его устаревшим понятиям, только не в виде картели, а в виде жестоких, обличающих слов. Слова в подобном окружении имеют особенный вес, даже более значительный, чем свинцовая пуля. Недаром Молчалин восклицает: «Ах! Злые языки страшнее пистолета», ведь в обществе, где выше всего ценится чужое мнение, проще умереть, или, в случае «Евгения Онегина» убить другого, чем быть предметом сплетен и насмешек. Чацкий этого не боится, он честен с собой и с другими. В устах такого заправского словесного дуэлянта, как Чацкий, слова бьют метко и больно, в самые слабые места. За это его ненавидят: «В кратких, даже мгновенных встречах с старыми знакомыми, он успел всех вооружить против себя едкими репликами и сарказмами» (Гончаров, «Мильон терзаний»). В людях фамусовского общества отсутствует сила духа, чтобы достойно ответить Чацкому и сразиться с ним в честном поединке, поэтому они выбирают самый подлый способ, единственный, который кажется им правильным и действенным – распустить слух. Это приводит нас к кульминации в двадцать втором явлении третьего действия, где Чацкий наносит свой самый болезненный удар. Несмотря на то, что Чацкого «выжили» из дома Фамусова, нельзя сказать, что он проиграл в этой изнурительной борьбе. Наоборот, его победой является то, что он остался таким, каким был и не побоялся бросить вызов фамусовскому обществу.

В отличие от классических дуэлей, более свойственных первой половине девятнадцатого века, словесные дуэли не теряют своей актуальности в любую эпоху. Обратимся к произведению М. А. Шолохова «Тихий Дон». Словесный поединок между Натальей и Аксиньей не менее ожесточенный и значимый, чем все предыдущие. Причина была классической для дуэли – любовь. Обе женщины были влюблены в Григория Мелехова, и это чувство в определенные периоды было для них мучением, особенно для Натальи. Как это было унизительно для неё, быть замужней, но при этом чувствовать себя нелюбимой, брошенной, осознавать, что её променяли на другую. И всё же именно Наталья, такая покорная и тихая, нашла в себе силы самостоятельно прийти к сопернице, и, если выражаться дуэльным языком, бросить ей перчатку. Это действительно многое говорит о её внутренней духовной силе и силе её чувства к Григорию. Аксинья, в свою очередь, не дала себя в обиду: «Она глумилась, вглядываясь в лицо врага». Аксинья воспринимала её как врага, причем опасного, ведь Наталья, в отличие от неё, имела законные права на Григория. Аксинья не хотела расставаться с ним, сама мысль об этом пугала её, и именно поэтому она «…лютовала, защищая свое гнездо, за всё прежнее разила теперь». Будто бы шпагой она разила Наталью жестокими словами, отстаивая честь свою и своего только созданного «гнезда». Наталья отбивалась слабо, не имея на это сил ни моральных, ни физических, скорее всего, уже заранее предугадав, что из этой дуэли ей не выйти победительницей. Данный эпизод продемонстрировал всю глубину любви обеих женщин к Григорию, готовых драться за него, пусть даже не на пистолетах или шпагах. Именно потому, что их чувство было одинаково искренним и сильным, борьба между ними не ограничилась этой словесной дуэлью, а продолжалась на протяжении всего романа.

Таким образом, дуэль в литературе – это не просто поединок, написанный для «красоты», а важная характеристика персонажей. Она многофункциональна и разнообразна, может играть как одну роль, так и несколько, имеет под собой разные причины и разный подтекст. Самое главное, дуэль помогает читателям сблизиться с героями и лучше понять их, ведь в какой момент персонаж может раскрыться лучше, чем стоя на краю гибели, лицом к лицу со своей совестью, с собой настоящим? Дворянский кодекс чести, подразумевавший дуэль естественным и правильным способом её защиты, и порицание со стороны государства, религии, моральных принципов делали отношение к дуэли двояким, но, несмотря на такое неоднозначное отношение, дуэль является неотъемлемой частью русской культуры и литературы.