«От героев былых времен (герои моей малой Родины сквозь века)».

Муниципальное бюджетное образовательное учреждение  дополнительного образования  «Тазовский районный Дом творчества»

Конкурсная работа по теме: «От героев былых времен (герои моей малой Родины сквозь века)».

                                                                      Автор: Вакилова Алина

                           Руководитель: Вакилова Г.В.

                                     п. Тазовский, 2020 год

        Что может быть страшнее? Что может быть ужаснее, безумнее, бесчеловечнее? Что может быть страшнее разорванного войной мира? Что может быть мучительнее боли сердца матери, снаряжающей сына на подвиг, возможно, последний в его жизни? Что может заставить страдать душу воина более, чем беспомощность перед врагом, разоряющим родное гнездо, губящим невинных младенцев и глубоких стариков? И что может с такой силой сплотить, слить воедино разноликий, разномастный род человеческий, как не любовь к отечеству и желание свободы? И что может вдохновить и осчастливить больше Победы? Победы слезной и сладкой, долгожданной и неожиданной. И какой народ, какой ценой может вырвать Великую Победу? Великий народ… Великой ценой…

      Человек, прошагавший четыре года по дорогам Отечественной, чей военный труд и кровь на несколько минут, часов, дней приблизили Победу – наш земляк, родившийся недалеко от Тобольска, двадцать два года проработавший на территории Тазовского района, фронтовик - Григорий Антонович Липатников.

       В то незабываемое июньское утро сорок первого года курсант Омского пехотного училища, всего месяц назад поступивший сюда по направлению Ханты-Мансийского военкомата, Гриша Липатников лежал на своей кровати в комнате, отведенной под спальню его отделению, состоявшему из двенадцати вчерашних десятиклассников. Он спал и, скорее всего, видел сон о блестящем офицерском будущем. Сон, которому не суждено было сбыться, прервали громким стуком и надрывным, «мурашки по коже», криком дневального: «Ребята, война!».

       Потом слушали выступление Молотова, ломились к начальнику училища с заявлениями об отправке на фронт. А он говорил: «Не спешите, всех заберут».

       И забрали. Третьи-четвертые курсы оставили доучиваться. А из первых двух сформировали лыжный батальон. Сначала военная подготовка в Чертовой Яме под Омском. Жили в землянках, учились палками – боевого оружия не видели. Потом формирование семьдесят пятой Сталинской бригады омичей. В октябре их погрузили в эшелон, повезли в Москву. И пешим маршем с вокзала в Чернышевские казармы, названные по имени солдата гражданской, который сам сгорел, а казарму спас. Определили на постой. Утром побудка. Поставили на плацу, стоят час, другой. Въезжает автомобиль. Выходит из него Буденный. Прошел вдоль строя, спросил: «Кто воевал в Финскую?». Один солдат отозвался   -  «Я!»

• Награды есть?
• Нет.
• Это тебе! – достал маршал орден Красной звезды, затем еще одну медаль «За отвагу» вручил бойцу, прошедшему финскую.   Скомандовал: «Направо! За Родину! Шагом марш!». Семьдесят километров первого марша до Волокамска. Потом опять в эшелон – и под Калинин. Выдали оружие – новое, в смазке, кому винтовка попалась, кому автомат. К вечеру пошли в наступление. И Григория Липатникова ранило в ногу, контузило – глыбой по голове. Лежит он  недалеко от фашистских окопов. Рядом еще один – раненый. Ночью услышал немецкую речь. Подошли, остановились. Сосед зашевелился. Его прикололи штыком. Григорий лежит ничком, боится пошевельнуться. Сочли мертвым. Только вещмешок срезали. На вторые сутки подполз к нему омич, парень из татарской деревни, положил на плащ-палатку, доволок до медсанбата, сказал: «Живи, браток!».

   Пытался Григорий Антонович отыскать своего спасителя после войны. Писал из Тазовского в «Омскую правду», но ответа не получил. Погиб, наверное, солдат. После кровопролитных боев декабря сорок первого от семьдесят пятой бригады осталась только сотня бойцов. Первые два года были самыми трудными. Фашисты воевали сытыми, с комфортом обустраивая окопы и блиндажи. Наши солдаты качались от голода, с трудом волоча ноги. И лопата, и винтовка превращались в непосильный груз.

   «Кормили первое время настолько плохо, что я опух от голода. Один раз привезли булочки московские замороженные и копченое сало. Осталось нас от взвода семь человек, ну, мы пайку на всех и «уговорили». Животом мучился страшно. А добирался до фельдшера - тут пуля в бок и под кожей прошла. С перепуга и живот болеть перестал,» - вспоминает ветеран.

   Вообще анекдотичных случаев на фронте, как ни странно, хватало. Или они запоминались лучше всего?

   «Однажды сидел у костра. Кашу пшенную варил. И-и-и. Мина! И в костер. Все попадали. А она ползущая попалась. Ползет, ползет! Наконец, взрыв! И полно листовок вокруг! Антифашистских. Рабочие какого-то завода соорудили такую штуку. Мол, бейте, товарищи, фашистскую гадину – мы с вами! А сами гитлеровцы агитировали по-другому. Они свою агитацию с «неба» сбрасывали. На папиросной бумаге: закури и переходи к нам. Но как-то даже мысли не возникало, чтобы предать Родину. За всю войну я однажды столкнулся со случаем дезертирства. Шли маршем под Великие Луки. Сбежал один солдат, поймали его, тут же судили, расстреляли.

    А вот с немецкой стороны переходили к нам неоднократно. В расположение нашего взвода перебежал один русский, власовец. Соседский взвод принял двух немцев-перебежчиков».

   После того, первого ранения, попал Григорий Липатников в 1331-й стрелковый полк 369-ой (в последствии Гвардейской дивизии) Второй ударной армии. С ним и воевал. Менялись только фронты: Центральный, Калининский, Первый Белорусский. Освобождал Калининскую, Калужскую, Смоленскую области, Белоруссию, Польшу, Варшаву. Еще дважды был ранен.

  «Нам как-то не везло на большие города. Мы больше за деревни, поселки дрались. Вычистим фашистов, штаб останется в деревне. А нас, личный состав, отводят в чистое поле. И грызи землю, пехотинец. Устраивайся в окопе, расширяй нишу под «квартиру», ломай ветки на постель. За всю войну всего раз мне удалось на машине проехать – в госпиталь. А там пешком до самой Познани. И вся защита была - ямка в земле, чтобы голову спрятать. Впрочем, в деревнях-то и квартировать было негде. Дотла палили. Раз на развалинах кошку приметили. Отколупнули крышку погреба: «Маруська, ау!» А там одни старики. Встречали нас, пока по нашей земле шли, со слезами радости. А вот и Польша – уже кто как.

   Везло, - не везло. Но и большие города, и маленькие отвоевывались реками солдатской кровушки, не успеешь словом перемолвиться.

   Я, конечно, никакой не герой. Но и не трус. Просто человек. А для человека война – это страшное дело. И трудно к смерти привыкнуть. Только вот когда речь идет о твоей жизни, о жизни твоего товарища, когда проснется в тебе эта злость на врага – тогда убиваешь. Знаешь: не ты его, так он – тебя» - вспоминает старый солдат.

   «Не герой!» Григорий Липатников был четырежды представлен к боевым наградам, писала о нем фронтовая газета. «Не помню точно, как называлась. То ли «Подвиг», то ли «Вперед!». А написали о том, как языка захватили. Я гранату бросил в блиндаж. Взорвалась. Заскакиваю – там раненый немецкий офицер. Ну и «повязал» его – вот и всех делов».

     Последний раз ранили Григория возле Познани. До сих пор на лбу отметина. «Кабы не каска, не беседовал бы с вами». Было это в феврале сорок пятого. Потому и встречать Победу пришлось в госпитале.

   «Вбегает в палату сестра и включает радио. А там уж повторно говорит диктор о победе. Ну, кто мог - вскочили. Дали нам в тот день в ознаменование капитуляции двойную порцию «наркомовских».

   Подлечившегося солдата отправили на войну с Японией. Не повезло. «Доехали до Новороссийска, а война и кончилась. Нас кинули на уборку урожая: из-под снега колоски руками собирали. В том году круто было».

   В октябре сорок пятого Липатников получил отпуск. Впервые на самолете летел, на гестаповской «Каталине» от Тюмени до Хантов. Дома встретил отец – грудь в орденах, в артиллерии воевал. До Берлина дошел без единой царапины. В Подмосковье части сына и отца стояли рядом. Да свидеться не удалось - попал Гриша в госпиталь.

   «Демобилизировали меня в сорок шестом. Один из первых, так как десять классов кончил, три ранения имел и контузию. По всем статьям подходил. Что делать? Поехал к девушке, с которой переписывался. Стала девушка женой. Хоть и не на всю жизнь, но девятнадцать лет вместе прожили. А со второй женой я уже в Тазовске встретился - замечательная женщина».

   В шестьдесят втором попал работать на рыбоучасток в Долгое, где Григорий Антонович еще раз столкнулся с ушедшим временем.

   «Знаете, бараки еще стояли из толстенных бревен. Полы, нары тоже из бревен, пополам расколотых. Надписи на стенах: Иванов – 20 лет срока, Петров –15. Две колонии там было по десять тысяч человек в каждой. Дорогу строили и три паровоза стояли. Страдали не только на войне. Здесь тоже у кого-то рана в душе не рубцевалась».

   «Днем не говорю о войне, а снится она мне часто. Особенно Польша, наступление. И как реку форсировали возле литовской границы. Зима. Шинели колом встали. Мы их на палки – и выставили перед линией фронта. Рассвело. Немцы с перепугу давай палить – изрешетили шинели. Командир ругался, но ничего, новые выдали. Тушенка появилась - духу прибавилось,  наступаем. И с немцев спесь сбили. Я в Польше одного в плен взял. Выбегаю из-за угла, стоит с автоматом. Смотрим друг на друга – кто первый пальнет. Тут у меня в голове сработало: «Хенде хох!», а он мне: «Русишь, не стреляй!» и бросает свой автомат. Я автомат его подбираю и веду,  где пленных собирают. Тут наши ребята бегут с криком: «Ура!». Вот так, до сих пор глаза закрываю – и вижу, как наступают».

   Весь ужас потерь осознал солдат, ушедший на фронт в девятнадцать лет, только в сорок шестом. Оглянулся, а из двадцати одногодок в родной деревне – он один. Посмотрел, а из трех десятков отцовских друзей, вернулся отец, да еще один, работавший в тылу.

   «Жуткая война была, страшная - сколько горя. Думали за мир, за Родину бьемся, живота не жалея, а теперь, вроде, ни к чему бились? Спокойствия бы нам, здоровья и мира с соседом. А мы друг с дружкой, с братьями воюем».

   Григорий Антонович, бывший главный бухгалтер авиапредприятия, пенсионерствовал в знойной станице на юге России. Мечтал побывать в местах, где душа в боях крепчала - Клину, Великих Луках, Торжке, Новосокольниках.

   «Когда отмечали в Тазовском 25-летие Победы, ветеранов было более тридцати, в восемьдесят втором - фотографировали тридцать, а сейчас вот – трое…»,- вспоминал ветеран 10 лет назад. Давно уж его нет в живых, а записи воспоминаний остались. И теперь, читая и перечитывая их, я радуюсь тому, что могу прикоснуться к истории, могу познакомиться с героем моей Родины сквозь века.

   И неужели у нас, нынешнего поколения, не хватает совести и любви. Любви к этим  простым и великим старикам, чтобы сделать их теперешний мир свободным и счастливым? Ах! Да, мы, как всегда, опоздали. Победа была семьдесят пять лет назад.  «От героев былых времен не осталось порой имен…», а имя Григория Антоновича Липатникова останется в памяти навсегда, в памяти тазовчан, в пам яти россиян.  Мы помним своих героев! Мы гордимся!