поэтические мероприятие "О родине прекрасной и горестной. Болит у меня Россия "

О родине прекрасной и горестной

Болит у меня Россия

О светло светлая и украсно украшена земля русская. И многими красотами удивлена еси, реками и кладязьми, холми высокими, дубравами чистыми, польми дневными, зверьми различными… городы великими, селы дивными. Всего еси исполнена земля русская.

Это строки древнего летописца. За «светло светлую и украсно украшено» Родину шли в бой русские дружины, воины князя Игоря, богатыри Куликова поля.

С древних времен родная земля, её победы и поражения, тревоги и радости, были главной темой отечественной литературы. Руси, России посвящали вдохновенные строки едва ли не все поэты XIX века: В.А. Жуковский, К.Ф. Рылеев, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Николай Языков, Николай Алексеевич Некрасов и другие.

В. Жуковский:

«Страна, где мы впервые

Вкусили сладость бытия

Поля, холмы родные,

Родного неба милый свет,

Знакомые потоки,

Златые горы первых лет

И первых лет уроки,

Что вашу прелесть заменит?

О Родины святая,

Какое сердце не дрожит,

Тебя благословляя?»

«Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков» - писал А.С. Пушкин

Великое имя – Россия заставляло живописцев брать за кисть; оно звучало в музыке композиторов, слове поэтов.

Особенно усилилась национальное мышление на переломе веков. Интерес к фольклору, мифологии, истории России захватил философов, музыкантов, живописцев, писателей и поэтов. «Назад, к национальным истокам!» - гласил клич этих годов.

У многих писателей и поэтов «серебряного века»: Николая Клюева, Андрея Белого, Александра Блока, Сергея Есенина, Ивана Бунина, Дмитрия Мережковского, Зинаиды Гиппиус – размышления о прошлом и настоящем своей страны становятся главным мотивом творчества.

«Стоит передо мной моя тема, тема о России. Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь,» - писал А. Блок.

Тревожные размышления А. Блока об истории страны, её прошлом, настоящем и будущем отразились в цикле «на поле Куликовом», написанном в 1908 г. И состоящем из пяти стихотворений. Вот первое из них:

Река раскинулась. Течет, грустит лениво

И моет берега.

Над скудной глиной желтого обрыва,

В степи грустят стога

О, Русь моя! Жена моя! До боли

Нам ясен долгий путь!

Наш путь – стрелой татарской древней воли

Пронзил нам грудь.

Наш путь – степной, наш путь – в тоске безбрежной

В твоей тоске, о Русь!

И даже мглы – ночной и зарубежной – я не боюсь

Пусть ночь. Домчимся. Озарим

Кострами степную даль

В степном дыму блеснет святое знамя

И ханской сабли сталь –

И вечный бой! Покой нам только сниться

Сквозь кровь и пыль…

Летит, летит степная кобылица

И мнет ковыль.

И нет конца! Мелькают версты, кручи…

Останови!

Идут, идут испуганные тучи,

Закат в крови!

Закат в крови! Из сердца кровь струиться!

Плачь, сердце, плачь…

Покоя нет! Степная кобылица

Несется вскачь!

Это не просто страница русской истории – решающая схватка славянских ратников с Мамаевой ордой, знаменовавшая освобождение Руси от татарского ига. Великое в русской истории и народной памяти событие XIV в. дало возможность поэту высказать сокровенные мысли «о времени и о себе»

Блок сопроводил цикл «На поле Куликовом» следующим примечанием: «Куликовская бита принадлежит к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение, разгадка их ещё впереди!»

Поразителен образ России в этом цикле. Русской поэзии XIX в. Было свойственно ассоциировать Россию с  матерью. Вспомним у Некрасова:

Родина – мать, по равнинам твоим

Я не езжал еще с чувством таким.

А у Блока – другое чувство:

О, Русь моя! Жена моя!

Родина воспринимается поэтом напряженно – интимно, как личная лирическая тема, и неразрывность судеб родины и поэта пронизывают весь этот цикл:

Я – не первый воин, не последний,

Долго будет родина больна

Помяни ж за раннею обедней

Мила друга, светлая жена!

Свои выступления Блок завершал (своим) любимым стихотворением о вечных скитальцах, отмеченных знаком «дога и печали»

Девушка пела в церковном хоре

О всех усталых в чужом краю,

О всех кораблях, ушедших в море,

О всех забывших радость свою.

Так пел её голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мрака смотрел и слушал

Как белое платье пело в луче

И всем казалось, что радость будет,

Что в тихой заводи все корабли,

Что на чужбине усталые люди

Светлую жизнь себе обрели

И голос был сладок и луч был тонок

И только высоко, у Царских Врат,

Причастный к Тайнам – плакал ребенок

О том, что никто не придет назад.

«Я буду воспевать всем существом в поэте шестую часть земли с названьем кратким – «Русь»». С. А. Есенин.

Есенин оставил после себя очень много, это целый мир; он живет, движется, переливается цветами радуги. Это –задушевная песнь о великой и вечной, о России.

Гой ты, Русь, моя родная,

Хаты – в ризах образа.

Не видать конца и края –

Только синь сосет глаза

Как захожий богомолец,

Я смотрю твои поля.

Ау низеньких околиц

Звонко гаснут тополя.

Пахнет яблоком и мёдом

По церквам твой кроткий Спас.

И гудит за хороводом

На лугах веселый пляс

Побегу по мятой стёжке

На приволь зелёных лех

Мне на встречу, как сережки,

Прозвенит девичий смех

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!» -

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте родину мою»

Родина, Россия была для Есенина началом всех начал. Даже имя её он произносил с восхищением:

«Россия… Какое хорошее слово… И «роса», и «сила», и «синее что-то»».

О Русь – малиновое поле

И синь опавшая в реку.

Это им сказано: «Нет поэта без Родины». Для неё берёг он самые заветные эпитеты. Слово «Русь» было для него любимой рифмой.

Русь моя, деревянная Русь!

Я один твой певец и глашатай,

Звериных стихов моих грусть

Я кормил резедой и мятой

О, пашни, пашни, пашни,

Коломенская грусть,

На сердце день вчерашний,

А в сердце светит Русь.

Есенин часто повторял: «Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство Родины – основное в моем творчестве».

Спит ковыль. Равнина дорогая,

И свинцовой свежести полынь.

Ни какая родина другая

Не вольёт мне в грудь мою теплынь.

С родиной связана лучшая метафора Есенина – «страна березового ситца». Природу России Есенин всегда воспринимал чутким сердцем русского человека, очеловечивал её: «Спит черёмуха в белой накидке», «Словно белою косынкой подвязалася сосна», «Отговорила роща золотая березовым, веселым языком».

 (Эпидиаскоп: репродукции о революционных событиях, музыка, рев. песни)

Ощущение катастрофичности времени чревато общественными потрясениями, ожидание того, что неизбежны «невиданные перемены, неслыханные мятежи», было свойственно едва ли не всем художникам слова «серебряного века». И когда наступил 1917 г., его встретили по-разному. Резко и с категорическим неприятием восприняли революцию Иван Бунин, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Вячеслав Иванов.

Зинаида Гиппиус писала в 1917: «На Невском сейчас стрельба…готовится социальный переворот, самый темный, идиотический и грязный, какой только будет в истории, и ждать его нужно с часу на час».

14.12.1917  Д. Мережковскому:

Простят ли чистые герои?

Мы их завет не сберегли

Мы потеряли все святое:

И стыд души, и честь земли.

А позже (в 1919) в полной безнадежности добавит:

Напрасно все: душа ослепла

Мы червю преданы и тле

И не осталось даже пепла

От Русской Правды на земле.

(После дневников Гиппиус – Россия И. Талькова, потом А. Ремезов)

Русь моя, ты горишь! Русь моя, ты упала, не поднять тебя, не подымешься!

Русь моя, земля русская, родина беззащитная, обеспощаженная кровью братских полей, подожженная горишь.

Я затеплю лампаду моей веры страдной, буду длинными ночами трудными слушать голос твой, сокровенная Русь моя, твой ропот, твой стон, твои жалобы.

Ты и поверженная, искупляющая грех свой, навсегда со мной останешься в моем сердце.

О, родина моя обреченная, Богом покаранная, Богом посещенная. Сотрут имя твоё, сгинешь, и стояла ты или не было, кто вспомянет?

Стоишь и стоять тебе, Русь широкая и раздольная, неколебимою во всей нужде, во всех страстях.

Человекоборцы безбожные, на земле мечтающие создать рай земной, жены и мужи праведные в любви своей к человечеству, вожди народные, только счастья ему желавшие, вы, делая дело своё, вы по кусочкам вырывали веру, не заметили, что с верою гибла сама русская жизнь.

А. Вертинский:

   То, что я должен сказать

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,

Только так беспощадно, так зло и ненужно

Отпустили их в вечных покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,

И какая-то женщина с искаженным лицом

Целовала покойника в посиневшие губы,

И швырнула в священника обручальным кольцом

Закидали их ёлками, замесили их грязью,

И пошли по домам – под шумок толковать,

Что пора положить бы уж конец безобразью,

Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать

И никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в недоброй стране-

Даже светлые подвиги – это только ступени

В бесконечные пропасти – к недоступной весне!

Дмитрий Мережковский восклицал:

О Русь, и вот опять закована,

И безглагольна и пуста,

Какой ты чарой зачарована,

Каким проклятьем проклята?

(Песня И. Талькова «Россия»)

В. Маяковский категорично им возражал и во всю свою ораторскую мощь восклицал: «Моя революция!» В «поэтохронике» «революция» он кричал:

Граждане! Сегодня рушится тысячелетие

                                        «Прежде»

Сегодня пересматривается миров

                                        Основа

Сегодня

До последней пуговицы в одежде

Жизнь переделаем снова

Граждане!

Это первый день рабочего потока

Идём

Запутавшемуся миру на выручку!

Пусть толпы в небо вбивают топот!

Пусть флоты ярость сиренами

                                        Вырычут!

Владислав Ходасевич революцию принял с огромной радостью,… стал печататься в революционных газетах.

Вот его отклик на события 1917 г.:

И ты, моя страна, и ты, её народ,

Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год,-

За тем, что мудрость нам единая дана:

Всему живущему идти путем зерна.

Но стихи большинства поэтов наполнены картинами «Руси взметённой», ужасом крови и насилия, потрясенной болью за человека.

М.И. Цветаева:

Ветер, ветер выметающий,

Заметающий следы!

Буквы красной птицей заметающий

В белокаменные лбы.

Длинноногим псом ныряющий

Вдоль равнины овсяной.

Ветер, голову теряющий

От юбчонки кружевной!

Пурпуровое поветрие

Первый вестник к мятежу,

Ветер – висельник и ветреник,

В кулачке тебя держу!

Полно баловать над кручами,

Головы сбивать снегам,

Ты – моей косынкой скрученный,

По рукам и по ногам!

За твои дела острожные,

Расквитаемся с тобой

Ветер, ветер в куртке кожаной,

С красной – да во лбу –  звездой!

Это стихотворение было написано в июле 1920 г. А спустя несколько месяцев, к годовщине октябрьских событий, создано другое. Это  стихотворение:

И страшные мне снятся сны:

Телега красная –

За ней – согбенные - моей страны

Идут  - сыны.

Золотокудрого воздев ребенка

- Матери вопят –

- На паперти.

На стяг пурпуровый

Маша рукой беспалой

Вопит калека

- Тряпкой алой

Горит безногого костыль

И красная – до неба –пыль

Вздымается девятым валом

Колёса ржавые скрипят.

Конь пляшет – взбешенный.

Все окна – флагами кипят.

Одно – завешено.

Задыхающийся ритм стихотворения, оборванные строки, выхваченные их жизни и как будто случайные детали, бьющие по самым нервам, передают чувства Цветаевой, по жизни которой, как и тысячам других, революция прокатила своей красной телегой. Смерть от голода младшей дочери, отсутствие вестей от мужа – белогвардейца, неприкаянность и бесприютность.

Для целого поколения молодых людей кончилась незабвенная эпоха простодушного счастья и покоя, и начался период другой исторической формации, истории – мачехи, с присущим ей беспощадно-суровым реализмом. Жестокой логикой борьбы и смерти: «Была жизнь и вдруг разлетелась как дым – внезапно и грозно наступала история…

Обрушившийся обломками мирный быт, кровавый вихрь – это неизбежная расплата, своего рода рок: народное возмездие за долгое равнодушие к мужицкой беде и горе»

(куплет «Интернационала» (Кто был ничем, тот станет всем))

Но как жить? Как же жить?

И черная земная кровь,

Сулит нам, раздувая вены,

Все разрушая рубежи,

Не слыханные перемены,

Невиданные мятежи-

«Долго будет родина больна. Я вижу

Над Русью далече широкий и тихий пожар-»

«Мы – дети страшных лет России  -

Забыть не в силах ничего»

Но - «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся… нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»

«Совесть народа – Поэт,»- скажет Максимилиан Александрович Волошин в стихотворении 1925 г.

Революцию Волошин принял с открытыми глазами, без иллюзий: как тяжкую неизбежность, как расплату за десятилетия ошибок. «Россия распятая»- так определил он состояние своей Родины.

«Революция наша оказалась не переворотом, а распадом, она открыла период нового смутного времени». И стихотворение, написанное в 1922 г. И посвященное памяти А. Блока и Н. Гумилева он называет «На дне преисподней»

С каждым днем все диче и все глуше

Мертвенная цепенеет ночь.

Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит,

Не позвать, ни крикнуть, не помочь.

Темен жребий русского поэта:

Неисповедимый рок ведет

Пушкина на дуло пистолета,

Достоевского на эшафот.

Может быть, такой же жребий выну

Горькая детоубийца,- Русь!

И на дне твоих подвалов сгину,

Иль в кровавой луже поскользнусь

Но твоей Голгофы не покину,

От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,

Но судьбы не изберу иной

Умирать, так умирать с тобой

И с тобой, как Лазарь, встать из гроба.

Свою любовь к родине поэт доказал жизнью. У него неоднократно была возможность уехать за границу, но он говорил: «Когда мать больна, дети её остаются с нею»

Такою же была и его позиция в «расплавленные годы» гражданской войны: он следовал принципу, высказанному в одном из стихотворений: «В дни революции быть Человеком, а не Гражданином» - неизменно стоял «над схваткой», помогая всем, с кем сталкивала его судьба, не зависимо от того, «белый» тот или «красный».

А я стою один меж них

В ревущем пламени и дыме

И всеми силами своими

Молюсь за тех и за других.

После 1917г. Тема России становится основной и едва ли не единственной в творчестве поэта. Его взгляды менялись от мысли о трагическом возмездии и искуплении до непобедимой уверенности в будущем расцвете родины.

Но я верю, расступится бездна!

И во всей полноте бытия –

Всенародно, всемирно, всезвездно –

Просияет правда твоя.

М. Волошин не был одинок в своей вере в будущее России.

Она не погибнет – знайте!

Она не погибнет, Россия.

Они всколосятся,- верьте!

Поля её золотые.

И мы не погибнем – верьте!

Но что нам наше спасенье?

Россия спасется – знайте!

И близко её воскресенье.

За все страдания ещё сильней любя,

Чтоб ни было, о Русь, я верую в тебя!

О судьбе России рассуждали и русские философы. Вот что они говорили:

Николай Бердяев:

«С древних времен было предчувствие, что Россия Предназначена к чему-то великому, что Россия – особенная страна, не похожая ни на какую страну мира». «В России давно уже возрождалось пророческое чувствование того, что настанет час истории, когда центр мировой духовной жизни будет в ней».

Иван Бунин:

«Россия – страна особая, у России свой собственный путь развития. России предстоит Великое слово»

(«Пророчество» Б. Лившиц)

Когда тебя петлей смертельной

Рубеж последний захлестнет.

И речью нечленораздельной

Своих первоначальных вод.

Ты воззовешь, в бреду жестоком

Лишь мудрость детства восприняв,

Что не возможно быть востоком,

На веке запад потеряв,-

Тебе ответит рев звериный,

Шуршанье трав и камней рык,

И обретут уста единый

России подлинный язык,

Что дивным встретится испугом,

Как весть о новобытии,

И там, где над проклятым Бугом

Свистят осинники твои

Николай Рерих:

«Россия грандиозна. Неповторима. Россия – полярна. Россия – мессия новых времен».

Андрей  Белый писал:

Россия, Россия, Россия,

Мессия грядущего дня.

Александр  Блок:

«Все будет хорошо. Россия будет великой».

Сергей  Городецкий:

Русь! Что больше, и что ярче,

Что сильней, и что смелей.

Где сияет солнце жарче.

Где сиять ему милей?

Иван Ильин говорил:

«Быть русским – это значит воспринимать Россию сердцем, видеть любовию её драгоценную самобытность. Быть русским – значит верить в Россию так, как верили в неё все русские великие люди, все её гении и строители».

«Русская земля, да будет Богом хранима! – на этом свете нет страны, подобной ей… Да станет русская земля благоустроенной, и да будет в ней справедливость!»

Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах.

Из мук казненных поколений,

Из душ, крестившихся в крови,

Из ненавидящей любви,

Из преступлений, исступлений

Возникнет праведная Русь.

Я за неё за всю молюсь.

Русь! Русь! Вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу. Какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе?

Русь! Чего же ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами?

… И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей: неестественной властью осветились мои очи: у! какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!