ВКС-21, эссе "Я счастливая"

Всероссийский конкурс сочинений 2021.

1.7.5. «Одна из самых больших удач в жизни человека – счастливое детство» (Агата Кристи): 2018–2027 гг. – десятилетие детства в России.

Эссе «Я счастливая…»

Паскарь Патрисия, обучающаяся 11Б класса МБОУ «СШ №40»

Детство! Ты тем уж прекрасно,

Что рядом родные

И жизнь впереди!

Детство – начало всех начал! Прекраснейшая пора жизни, дарованная большей части человечества авансом. За семь или девять месяцев до прихода на Землю нового человека те, кто твердо решил стать родителем, принимают одно из самых важных, ответственных решений в их жизни, не посоветовавшись… с ребенком, которого они уже любят и желают привести в этот прекрасный мир. Изначально, наверное, эгоистично для себя, для продления или отпечатывания своей любви, но лишь долгожданное дитя делает первый вдох, издает первый звук-плач, родительская любовь переходит в величайшую стадию – любовь жертвенная, самоотверженная, без перерывов на сон и обед, даже без возможности болеть и быть свободным…

Сердце распадается на атомы, но хочется верить, что я из таких, любимых еще до рождения, желанных обоими родителями. Почему? Потому что я – сирота… Я из тех, чью жизнь в какой-то «страшный» момент, в звенящее металлом по стеклу мгновение определяют казенным словом «опекаемые»… Раз… И навсегда…

Но жизнь детства мудра и прозорлива: что-то запоминается навсегда, на кровном, генетическом уровне, а что-то уходит, стирается из почти девственной памяти безвозвратно. Как верно, что чаще это обида, боль и страдание. Все то, что противоестественно жизни вообще, а тем более… жизни ребенка.

Я счастливая, потому что моя память сберегла образ мамы, фрагменты, пусть и малые, но до осязания кожей, фибрами души, связанные с нею. Чтобы выудить из омута памяти крохотку из раннего детства, надо чему-то важно-сложному произойти или … помолчать наедине с собою. Помолчу…

Вот оно! Почти целый день! Раннее утро, мама будит меня в детский сад. Первым делом целует в глаза, чтобы они открылись и не вздумали плакать. Потом, наверное, как положено, умывание и одевание. И вкуснейший завтрак. Не помню, из чего он состоял, но помню, как вкусно было. Слюнки потекли. Точно помню: смотрела мультики, любимых динозавриков из «Земли до начала времен». Пока смотрела телевизор, мамочка заплетала мне косы. (Теперь я косы не ношу.) Пишу и ощущаю ее прикосновения, ласковые поглаживания. И контрольный поцелуй в макушку как пожелание доброго пути. Дорогу до садика не помню, а вот мамину руку, крепко-бережно сжимавшую мою, помню. Детский сад! Название какое чудное. Сад, в котором вместо цветов и груш с яблоками растят, холят и развивают, готовя к взрослой, большой жизни, детей. Шумно! Весело! Спать не хотелось. После полдника села к окну, чтобы поскорее увидеть маму. Вот и она! Долгожданная. Уставшая. Но улыбающаяся и безумно красивая. И снова рука в руке. Мы дома. (Хотя сейчас я понимаю, что съемную квартиру в Москве, куда мама приехала из Молдавии, как говорят и сейчас, на заработки, не то что считать, даже просто называть «домом» нельзя.)  Переступив порог, я стала жаловаться на то, что в садике плохо, скучно, что не нравится мне тихий час. (Тогда аргументы казались весомыми. Вернуть бы…) Доказывала, что называется, взахлеб, о том, как не хочу ходить туда. Мама не перебивала и не успокаивала, а как-то всепонимающе улыбалась, глядя прямо в мои зареванные глаза. Потом достала из кармана плаща (Он был песочного цвета.) носовой платок, вышитый ее мамой, моей бабулечкой, на память о доме (Мама не пользовалась им, носила его как оберег.), вытерла быстрыми ласковыми движениями и нос, и глаза мои и спросила: «Патрисия, солнышко, может, ты не в садик не хочешь, а просто выросла и хочешь в школу?» На что с восторгом и горящими глазами я ответила: «Да!Да! Да! Хочу! Я взрослая!» Мама прижала меня… к сердцу и почему-то заплакала… Мне было лет пять. До школы еще ждать и ждать. До того как мне исполнилось шесть и я пошла в школу, мама тихо и нежно «воевала» со мною за детский сад. И каждый раз мама подсмеивалась надо мной, говоря, что не стоит так быстро взрослеть и нужно наслаждаться тем, что сейчас у тебя есть. Кажется, что это отнюдь не особенное воспоминание, даже простенькое, но повзрослев, я начала понимать, о чем тогда говорила мне мама. Моя яркая и веселая. Без мамочки я живу с двенадцати лет… Ее звали… Ее зовут «Стелла»… Она двадцать четыре на семь светит мне оттуда, куда уходят мамы, оставляя свою любовь дочерям и сыновьям. Моя мама – Звезда… Ее любовь и в данный момент со мною…

Повествование о моем счастливом детстве не закончилось. Жизнь милосердна: у моей мамы была сестра. И есть. Когда случилась трагедия, тетя Оксана, не раздумывая, наверное, руководствуясь зовом крови, сестринской любовью, в короткий срок оформила нужные документы. Я живу в семье, любящей, верящей мне и в меня. Когда мы только приехали с младшей сестрой Ларисой, тётя решила нас обрадовать и купила креветок. Но главное заключалось, конечно же, не в еде, а в том, что мы вместе сидели за столом и разговаривали, смеялись. Понимали, что начался новый этап нашей жизни. По этому отрезку жизненного пути нам суждено идти вместе, рука в руке, поддерживая друг друга.

Оксана Николаевна (я иногда так её называю) по характеру другая: добросердечная, мягкая, трудолюбивая и готовая поддержать в трудную минуту. Даже по очертаниям её миловидного лица понятно, что она готова дать все, что в ее силах, и даже больше, своим детям. Её руки небольшие, но объятья кажутся такими сильными и притягательными. Она живет, забывая про себя. Поэтому у неё сухая, в мелких болезненных трещинках кожа рук, неважное здоровье. Но вопреки всем жизненным трудностям у моей «второй мамы» безумно красивые глаза, большие, карие, взгляд которых проникает в самую дальнюю точку души. Захочешь соврать – не получится. Да и не хочется. Живем мирно и дружно.

В начале сочинения я размышляла о родителях. Раз, два, три… Собралась с силами души своей. Конечно же, я верю в то, что родилась от великой любви. Только мой папа (не могу написать: мой «биологический папа») оказался слабым духом. Он не смог воспротивиться воле своих родителей. Мы виделись один раз, когда мне было года два-три. Мы с мамой жили у бабушки в Молдове. Андреан пришел и попросил показать меня. Сначала бабушка была против. Обида руководила ею. Но потом сжалилась. Над ним, а получилось, что надо мною. Он точно был высоким и красивым. Я была рада. Его руки почему-то казались знакомыми. Наверное, после я наполнилась обидой, которую впитала из разговоров взрослых. Их слов не помню, а вот чувство затаилось. Андреан приходил к бабушкиному дому. Но я не выходила. Хотели вынести, но я так плакала… Потом мы уехали. Когда мне исполнилось пятнадцать, я вспомнила об отце. Может, я наберусь храбрости и разыщу его. Обида еще жива, но постепенно рождается и благодарность красавцу Андриану за то, что я есть. Не могла же я родиться не от любви!

В детстве человек-ребенок очень раним, и порой события, которые происходили с нами тогда, давно, когда деревья были большими, а родители просто были, мы запоминаем на всю жизнь. Считаю, что это особенное время, когда формируется личность. Счастливая личность, способная перелить любовь, впитанную от родителей, в своих детей. Конечно же, не сейчас: учусь в одиннадцатом классе, готовлюсь к итоговому сочинению (оно уже скоро) и ЕГЭ, планирую поступить в ВУЗ. А когда-то говорили с мамой о школе. Круг замкнулся. Мамочка, ты со мной. Я счастлива, потому что освещаешь мой путь…