Петрушевская и постмодерн

Петрушевская и постмодерн

        Постмодернизм (постмодерн) – широкое течение в культуре 2-й пол. 20 – нач. 21 вв. (в философии, гуманитарных науках, искусстве и литературе), преим. в странах Европы и Северной Америки. В отличие от модернизма с его программной установкой на новизну, постмодернизм обращается к культурному наследию прошлого как объекту игрового освоения, ироничного цитирования и ситуационного переосмысления (при включении его в разнообразные контексты), источнику стилизации и эклектичного комбинирования его форм.

Большая российская энциклопедия

        Рассказ Людмилы Петрушевской «Глюк» по праву можно назвать постмодернистским. Тут всё – фантасмагория бэдтрипа (практически невозможная тема в искусстве модерна), и являющийся в нём композитор Виллибальд Глюк, сказочные три желания и те же серые неизменные будни по прошествии всех событий, будто бы автор советовалась с Самим Пелевиным. Словом, дистиллят современной русской литературы, не менее. Однако было бы интересно взглянуть на это более подробно.

        Итак, краткий сюжет рассказа. Девочка Таня, накануне вечером попробовавшая со своими подругами некие таблетки, наутро обнаруживает перед собой некого Глюка (у музыкантов в этот момент возникает мысль о композиторе Глюке), который предлагает ей загадать три желания. Таня хочет загадать себе красивую фигуру, внимание молодого человека etc., однако после непродолжительного разговора просит себе дом на побережье и чемодан с деньгами. Первое желание не приносит ей счастья: она теряет всё и сразу из-за своей непрактичности. Вторая попытка дает ей возможность удовлетворить все свои прихоти. Расплата не заставляет себя ждать: Таня теряет не только чудо-дом, но и друзей. И человеческое в ней побеждает:« Хочу, чтобы все спаслись. Чтобы все было как раньше». Это еще не раскаяние, но нам дорог этот момент исцеления героини. Все оказалось лишь больным наваждением.

        Вообще фигура Глюка, на мой взгляд, единственное, что в этом рассказе заставляет думать о нём не больше минуты. Этот образ хоть и отсылает к выше мной упомянутому композитору Глюку, но этот персонаж сам себя никак в процессе повествования не проявляет. Гораздо более уместным, по-моему, будет вести происхождение его имени от слова «глюки», как представителя одного из них. Глюк здесь предстаёт пред нами в трёх ипостасях – как дух-обольститель, дух-спаситель и дух-каратель, что роднит его более с Мефистофелем из легенды о Фаусте из так называемой «Народной книги», где у Фауста в итоге всё закончилось очень плохо.

        Собственно, Таня и есть в какой-то степени этот Фауст, который по легенде тоже хотел «всего и сразу».

        Для легенды также типична и тройная структура повествования с постоянно нарастающими по масштабу последствиями. Однако это отличает рассказ от легенды и делает его интереснее. Мы с самого начала знаем, что всё, что происходит в произведении – наркотический сон, и в конце единственное, что произошло по-настоящему,  – это болезнь девочки и всего её класса, удивительным и даже волшебным образом заставляет поверить нас в реальность происходящего. В рассказе я не почувствовал очевидно выраженного отношения автора к нашей героини. Это дает возможность читателю по-разному оценивать поступки Тани и ее друзей, а финал дописать самим.

        В целом, на мой взгляд, рассказ напоминает больше социальную рекламу или фантастическую литературу; к «серьёзной» прозе его можно причислить только потому, что он имеет в себе довольно интересные оммажи (в искусстве, музыке и т. п.: работа-подражание (и жест уважения) другому художнику, музыканту и т. п.)  к Фаусту и сказкам. Таков постмодерн!