Всероссийский конкурс сочинений Направление: Год Театра Тема: История одного театрального зрителя

  В моём дневнике есть страницы, которые  хранят  семейные  реликвии. Они мне  особенно дороги…

  В каждом доме  есть такое место, куда попадают устаревшие вещи: забытые блокноты, полуистлевшие  письма и дневники… Вот и у меня есть такая полка в старом дореволюционном дубовом шкафу.  Весь бумажный хлам моей большой и дружной семьи попадает именно туда. Этот шкаф, как и мой прадед, хранит в себе множество тайн и загадок, не всплывающих на поверхность долгие годы.

  В раннем детстве я познакомилась со своим прадедом. Он был молчаливым и задумчивым. Родился он в гродненской области. В юности работал в Вильне, затем - то ли в Прибалтике, то ли в Украине. Это всё, что мне известно о нём. Однако я знала, что его жизнь была намного интереснее, чем рассказывала мне мама. Он никому ничего не говорил о прошлом, только что-то записывал в блокноты. Так и ушёл мой прадед из жизни, ничего не рассказав мне о себе. 

  И вот однажды, убираясь на чердаке, я нашла спрятанные дедушкины дневники. Целую стопку! Я поняла, что наконец-то смогу узнать не только секреты ушедшей эпохи, но и историю жизни своего прадедушки. Мой взгляд остановился на маленькой записной книжке с яркой надписью «Жизнь и театр». Эта потрёпанная книжка хранила в себе историю  рождения одного театра. 

  Сев поудобнее на ковёр,  я начала читать заветный дневник...  

*   *   *

  7 июня 1902 год

Там, где Л. струится

Меж отлогих берегов.-

От большой дороги справа,

Между полем и холмом,

Вам представится дубрава,

Слева сад и барский дом…

    Эх, дорога! Муза великих классиков сегодня стала и моей музой. Решил начать новый блокнот. Хорошо, что люди придумали поезда. Даже чай можно заказать в любое время, а не только на остановках. Вот что значит комфорт! 

  Путь до Херсона неблизкий. Состав следует только до Одессы, а оттуда на перекладных уже поеду в портовый город.

  Я еду в новую труппу к Всеволоду Эмильевичу. Не знаю, как всё сложится, но он рассказывал, что природа там невероятно красивая: море, лес, узенькие улочки, выложенные булыжником. Я ведь никогда раньше не был на море. Мне доводилось работать в лесничестве недалёко от Вильни. Там я, конечно, понял, что моя жизнь связана далеко не с картографией. Я вспоминал, как   перебрался из пригорода в Вильню и устроился в театр. Затем я уехал покорять российскую столицу. Как мне повезло: стал студентом первого курса музыкально-драматическое училище Московского филармонического общества и попал в класс к Владимиру Ивановичу. Я по-настоящему влюбился в театр, в искусство. Мне не довелось сыграть на сцене великого МХТ, но я ещё проявлю себя в театре. 

  И вот настало время, когда мы сможем создать свой театр, представить зрителю собственный стиль. Сам Станиславский будет заимствовать у нас идеи.

  Скоро я буду в Херсоне. Не терпится насладиться красотой города.  

*   *   *

  28 июня 

  Я прибыл в Одессу около часа назад. На вокзале нашёл кибитку, которая сможет доставить меня до Херсона. К вечеру буду на побережье.

*   *   *

  29 июня 

  Я прибыл в Херсон за полночь. С утра я  отправился на поиски театра, в который меня пригласил Всеволод Эмильевич.

Город действительно поразительно красивый. А какое море - не передать словами… У прохожих узнал, где находится здание театра. Вперед, навстречу новой жизни!  

*   *   *

  3 июля 

  Долго не мог найти блокнот в моём саквояже. Важно всё записать…

Театр, в котором нам предстоит работать, находится в запущении: предыдущая труппа развалилась, о внешнем состоянии здания и говорить нечего...

Сейчас мы собираем новую труппу. К середине июля будет всё ясно: и состав актёров, и дата нашего первого представления. Скоро мы разбудим этот  старинный городок. 

*   *   *

  26 июля

Труппа собралась. Мы решили назваться так: «Труппа русских драматических артистов». Завтра будем выбирать постановку.

*   *   *

  27 июля 

  Мы выбрали гениальную пьесу в четырёх действиях Антона Павловича Чехова «Три сестры». Осталось распределить роли.   

*   *   *

  30 июля 

Мне дали роль Ивана Романовича Чебутыкина. Надеюсь, меня не постигнет судьба своего героя. Уж больно он глуп и несчастен. «Та-ра-ра-бумбия... сижу на тумбе я…»

*   *   *

  7 августа 

На наши репетиции приходят горожане. Странно, но если судить по слухам, они не в восторге от нашей постановки. 

*   *   *

  10 августа

  Сегодня на нашу репетицию пришёл неизвестный гость. Он никак не выделялся из бегущей куда-то толпы. На нём была самая обыкновенная рубашка грязно-серого цвета с маленьким пятнышком на груди, очевидно, после съеденного в обед борща. Его светлый костюм, уже потрёпанный временем, слегка свисал на плечах. Самые простенькие коричневые ботиночки, залысина на затылке, папка - самый настоящий, строгий интеллигент. 

  В проход он зашёл, пригнувшись, и нам не сразу удалось заметить его статную фигуру. Всеволод Эмильевич, немного сконфузившись, продолжил чтение. Он явно знал  только что пришедшего мужчину, но ничего не сказал. На протяжении всей репетиции неизвестный нам человек пристально наблюдал за нами. 

  По окончании репетиции Всеволод Эмильевич в спешке убежал в гримёрную комнату. Наш таинственный зритель встал и незамедлительно удалился из театра. Его визит так и остался необъяснимым для всей труппы. 

*   *   *

  12 августа 

В городе стали ходить слухи о безнадёжности нашего спектакля. Нас это угнетало, руки опускались.

*   *   *

  25 августа 

 Сегодня, около полудня, когда все разошлись на перерыв, я ушёл за кулисы. Диалог, который я услышал, показался мне странным и напряжённым. Всеволод Эмильевич всегда был сдержанным, но в  тот миг  он с ноткой обиды в голосе выкрикнул в конец зала: 

-  Зачем же вы приходите постоянно в мой театр? В России других театров нет? 

-  Мне не интересны другие, я ведь обещал, что буду следить за Вами, мой дорогой ученик, - ответил наш таинственный гость.

 После  этих слов Всеволод Эмильевич, обхватив голову руками ушёл в гримёрную комнату. Обсуждать  услышанное я не решился. 

*   *   *

  14 сентября 

 Темпы нашей работы набирали новые обороты. Открытие для херсонской публики нового драматического театра было назначено на 22 сентября. Сроки поджимали. 

*   *   * 

  16 сентября 

 Костюмы, которые мы заказали в одесском ателье, были готовы. Театр отремонтирован, и только наш настрой оставлял желать лучшего. Волнение  нарастало с каждым днём. 

*   *   *

  22 сентября 

 - …И день настал. Встает с одра

Мазепа, сей страдалец хилый,

Сей труп живой, еще вчера

Стонавший слабо над могилой…

   С этими словами Всеволод Эмильевич зашёл в гримёрную комнату в день премьеры. Мы были взволнованны.

Российская публика впервые увидела постановку пьесы Антона Павловича Чехова чуть больше полугода назад. Если бы мы играли Гамлета, нас бы приняли без всяких осуждений. Но ведь премьера спектакля состоялась под руководством самого Станиславского. Нам нужно было доказать публике, что мы не хуже МХТ. Потерять зрителя, ещё не заслужив его внимания, было бы позором для нас… Впрочем, на протяжении всего репетиционного периода у нас был один верный зритель. 

… Спектакль начался ровно в четыре часа. Публика заполнила  весь зал. …После окончательного монолога Ольги в зале повисла глубокая пауза. Не было слышно ни звука. Это были самые долгие секунды в моей жизни. Газета в моих руках дрожала. А сердце стучало всё сильнее. Время словно остановилось. Вдруг, кто-то вскочил в первом ряду и выкрикнул: «Браво! Поистине гениально!» 

Это был наш таинственный зритель. В ту же секунду зал зааплодировал. Это были неподдельные  звуки искреннего восторга. Это был наш заветная мечта! Публика вызывала нас на поклон четыре раза. Мы смогли! Не потеряли надежду, не сдались на полпути!   

Громче всех аплодировал высокий джентльмен в бежевом костюме. Его похвала стала для меня самым ценным комментарием. Как только кулисы закрылись, он взял свой кожаный портфель и вышел из зала. Больше в нашем городе его не видели. Я благодарен ему. Своим ежедневным присутствием он дарил нам надежду, веру в себя. Для нас он стал настоящим чудом, посланным с небес прославленного театра. Как много значит в жизни  актёров встреча с таким  зрителем – увлечённым, понимающим, сочувствующим… Говорят, он уехал в Одессу в первой кибитке. Его образ так остался загадочным.  Возможно,  именно в нём была тайна нашего успеха.   

*   *   *

  25 сентября

 Совет города продлил наш контракт. Театр расцвёл. Я наконец-то обрёл себя. Пройдя через столько преград, проехав столько километров от дома, я нашёл своё предназначение.

«Новая драма»!  Под этим названием рождался новый театр. Под новой звездой творили  мы, юные, полные энергии и замыслов, актёры русского драматического театра. 

   …………………………………………………………                                

  Я думаю, что многое и в самом деле зависит от реакции зрителя. Чудо этой второй реальности, театра, рождается при условии соучастия зрителя.

 Прочитав ещё несколько дедушкиных  блокнотов, я узнала, что «труппа русских драматических актёров» вскоре получила всероссийское признание. С  этой поры Херсон стал родиной нового театра. В 1906 году руководитель театра Всеволод Эмильевич и его труппа переехали в Кострому. Через некоторое время труппа осталась на самоуправлении. Мой прадед взял начальство в свои руки, вскоре  обновив труппу драматических актёров. Теперь это было «товарищество новой драмы». В 1908 году актёры труппы разъехались по различным театрам страны. Мой прадед так и остался в Костроме. Только спустя  семь лет он принял приглашение МХТ на место актёра главной сцены. Режиссёром тогда был сам Станиславский.

  Переживание  рождения нового театра, описанные в одном из дневников моего прадеда,  и подробности встречи со Станиславским, вызывают много вопросов. Почему-то кажется, что они были знакомы раньше, но я так и не поняла каким образом, ведь до названного дня они никогда не встречали друг друга в Москве…