Очерк "Без срока давности"

ОЧЕРК

БЕЗ  СРОКА ДАВНОСТИ

          Великой Победе — скоро семьдесят пять лет!  Это для всех нас не просто годы мирной жизни без войны.  Это время испытания Памятью… Сегодня война неизбежно отдаляется в прошлое, пройдет совсем немного лет, и среди нас уже не останется людей военного поколения. Что же мы, и  взрослые, и современные подростки,  можем сделать для того, чтобы сохранить историческую память между поколениями? Ответ на этот вопрос и прост и одновременно сложен. Мы не имеем право на забвение событий тех грозных, огненных лет.   В год 75-й годовщины  Великой Победы мы не можем не думать о людях, переживших войну, у которых до сих пор болят душевные раны, которые до сих пор в своих тревожных снах видят пылающие деревни, слышат стоны раненых и плачь детей.

       Как правило,  вспоминая  о войне, мы чаще всего говорим о воинском подвиге тех, кто прошел фронтовыми дорогами, отодвигая как-то невольно на второй план  жизненные истории мирного населения, на долю которого выпали не менее страшные испытания  войной.        

       В своем очерке я хочу рассказать реальную жизненную историю, которая произошла в июле 1942 года на оккупированной врагом территории тихого Дона.  В прошлом году я вместе со своими родителями, отдыхая на реке Медведице, что разрезает своей  чистейшей водной гладью  степную грудь земли, заехали 9 Мая  2019 года в гости к дальним родственникам, проживающим в хуторе Митькин. Был замечательный день! Я очень люблю этот праздник. Он, конечно же, очень грустный.  И все же это настоящий праздник «со слезами на глазах»!  Как и во всех городах, селах и хуторах Волгоградской области,  семья Шуруповых, гостями которой мы и оказались в Кумылженском районе, вернулась домой после праздничных мероприятий, посвященных дню Победы. И на большом праздничном столе, за которым собралась многочисленная родня и гости,  появился старый семейный фотоальбом с пожелтевшими фотографиями, которые уже   обломались по углам, кое-где поблекли и скрывали детали изображенной на них истории.  Я сразу почувствовала, как изменилось настроение всех сидящих за этим столом: замолкли дети, бережно рассматривающие чудом сохранившиеся довоенные и военные фотографии, стали строже лица взрослых, которые смотрели на сидящую за столом уже совсем старую женщину в черном платке.  Она держала в своих морщинистых руках со временем уже выцветшие и порой с трудом читаемые фронтовые письма  и открытки своего отца, которого  она не помнила, но знала о нем из рассказов своей матери Шуруповой Евдокии Филипповны, являвшейся  в этой большой  семье долгое время   хранительницей всех этих исторических реликвий, а потом передавшая  их своей младшей дочери – Шуруповой Фае, которой в день начала войны исполнилось всего три года.

        Фаина Ивановна Шурупова относится к той категории граждан нашей страны, которых сейчас называют поколением  детей военного времени.   Сейчас это уже старые больные люди. Но они не могут забыть эти страшные годы. Война лишила их беззаботного детства,  отняла родных, братьев, отцов и дедов,  которые ушли на фронт и навеки остались в боевом строю защитников Родины. Всего натерпелись они в те трудные годы, но все пережили, выстояли, победили. Они рано повзрослели. Сегодня эти люди состарились, тяжелый труд дает о себе знать многочисленными болезнями и недугами. Но они стали живыми свидетелями  прошлого,  у которого нет срока давности. Судьбу миллионов таких детей разделила и бабушка Фая, как с огромной любовью и заботой называют  в семье эту восьмидесятилетнюю женщину. Старость не скрыла до сих пор былую красоту этой старушки, на лице которой застыли бесчисленные морщинки, как рельефы самой земли, пережившей вместе с людьми годы военного и послевоенного лихолетья. Но больше всего меня поразили ее глаза, сохранившие  ясность взгляда, чистоту души, благодатность дел и помыслов этого человека, это были глаза чистой совести, душевного равновесия и какого-то внутреннего  покоя.                                                                                                                              

         То, что  я услышала и узнала  в этот праздничный майский победный день 2018 года, поразило меня настолько, что я долго пыталась понять и представить то, что пережила эта женщина и ее мама, Шурупова Евдокия Филипповна,  в годы войны.     17 июля 1942 года -  одна из наиболее горьких памятных дат для Серафимовичского района. Именно в этот летний день в 1942 году немецко-фашистские захватчики пришли к берегам Дона, принеся на берега великой реки и казачьей вольницы горе, слезы и разрушения. Здесь в это время у своих дальних родственников оказалась после призыва своего мужа на фронт Шурупова Евдокия Филипповна вместе со своими тремя дочерьми: Любой, Таисией и самой маленькой Фаечкой, которой исполнилось только четыре года. Придонские хутора всего несколько месяцев назад цветущие, трудно было теперь  узнать. Истерзанная, обожженная земля на какое-то мгновение замерла. Понуро стояли неубранные нивы, брошенные, изломанные трактора. Кое-где безнадзорно бродил скот, который колхозники не успели эвакуировать. В  хутор х. Среднецарицынский война пришла 19 июля 1942 года. Сюда вошли  немцы,  румыны и итальянцы. Были разрушены постройки, дома колхозников, все, что люди не успели спрятать, было отобрано у населения: продукты, скот, птица и имущество. Евдокия Шурупова вместе со своими родственниками была выселена вместе с хозяевами дома жить в сарай для скота, так как изба была занята немецкими солдатами.

         Но это было не самое страшное испытание, выпавшее на долю матери и ее детей. Немцы взяли Серафимович  3 августа 1942 года. Остатки наших соединений отошли за Дон. Конец июля 1942 года был самым страшным: бомбежки, пожарища, разбитые переправы и поток беженцев. В период оккупации района в плен были угнаны пять тысяч мирных жителей. Не избежала этой участи и мать с тремя маленькими девочками.

         Самый жаркий месяц в донских степях  - июль. Июльский зной поднимает столбик термометра за сорокаградусную отметку. Воздух накален палящим июльским солнцем так, что в бесконечной донской степи возникает мираж.          И по умирающей от зноя земле  в сторону Белой Калитвы немцы гонят колонну женщин, детей, стариков. Дорога идет вдоль весной засеянных  пшеницей  полей. Колонна может остановиться на отдых только тогда, когда  немецкий офицер даст на это команду. Тех, кто отстанет, фашисты  немедленно пристрелят.  Мирное население, идущее в колонне,  знает об  этом, поэтому,  превозмогая усталость и жажду, стараясь сохранять свои силы,  медленно бредет под немецким конвоем. То  справа, то слева слышатся грозные окрики и предупреждения нацистов.  Среди них и Шурупова Евдокия со своими девочками. Старшей Любе десять лет, она уже все хорошо понимает и старается помочь матери, ведет за ручку шестилетнюю Таечку, у которой порвалась застежка на  ботиночке, поэтому ребенку трудно идти,  и она начинает плакать. Чтобы ее плачь не раздражал фашистов, нужно было что-то делать. И тогда мать отрывает от платка длинную ленту и просит старшую дочь  привязать  ботиночек Таечки к ее ножке, чтобы обувь не хлопала и не мешала ребенку идти в колонне,  не отставая. А на руках самой Евдокии  маленькая четырехлетняя Фаечка. Девочка хочет пить постоянно.  Поэтому начинает плакать. Никакие уговоры больше не помогают. Сил идти у матери уже нет. Но и остановиться нельзя. Это смерть и для нее, и для  детей. Евдокия своим помутненном сознанием понимает, что силы ее на исходе и помочь ей некому: чтобы нести Фаю, у Евдокии нет сил,  а идти самостоятельно ребенок не может.    Несколько человек фрицы уже пристрелили. Идущая рядом с Шуруповыми женщина уже несколько раз говорила ей: «Дуня, оставь девочку в поле, может кто-то увидит ее и возьмет ее себе. Рядом деревня. А так погибнешь и ты, и все дочки». Сначала услышанное прозвучало в сознании матери как гром. Как она сможет это сделать?! Но чем дальше продвигалась колонна, тем меньше сил оставалось у Евдокии.  И мать, понимая безвыходность ситуации,  в которой она оказалась с дочерьми, принимает решение, которое в мирное время сложно понять и принять. Сдерживая в своей груди рыдания и стараясь не смотреть на младшую дочь, Евдокия,  медленно продвигаясь к краю колоны, идущей рядом  с пшеничным полем, делает быстро несколько шагов в глубь поля и, постелив на землю свой головной платок, медленно, чтобы не разбудить уснувшую, изможденную жаждой девочку, оставляет ее в поле, надеясь на то, что жители ближайших хуторов услышат плачь  ребенка.  Для того чтобы сохранить жизнь двум другим дочерям, отчаявшаяся женщина приняла такое решение, оставив в поле самое дорогое в ее жизни – совсем маленькую девочку!!!! Вернувшись быстро назад в колонну, она поняла, что сделала, но дороги назад уже не было. Надеяться на чудо в такой ситуации  было невозможно!

         Но оно произошло!  Приближался вечер. Колонна, обогнув огромное поле, вдоль которого она двигалась и где была оставлена девочка, оказалась  у бывшего колхозного полевого стана. Загнав население  за изгородь, выставив охранение, уставшие от длительного перехода немцы остановились на ночлег. Женщины, старики и дети расположились на скошенном, но неубранном сене. Здесь же на стане была вода. Описать душевное состояние матери, оставившей маленького ребенка в поле на смерть, очень сложно. Все это время она сидела, обняв своих дочерей,  и молчала, медленно покачиваясь из стороны в сторону и уставив свой стеклянный, застывший от ужаса взгляд  в одну точку.  На востоке из-за степного холма медленно начало подниматься летнее солнце, освещая окрестности своим розовым светом. И если бы не война, не немецкие собаки и солдаты вдоль изгороди, не изможденные лица людей, которых гнали в неизвестность, то сложно было бы даже сказать, что вокруг полыхает война и гибнут люди.   С первыми солнечными лучами охраняемая немцами колонна вновь двинулась в путь. И тут за поворотом, у края поля, рядом с лесополосой немецкий солдат увидел  ребенка, вышедшего из-за золотистых пшеничных колосьев. Это была Фаечка! Она уже не плакала, а просто как-то странно и беззвучно сипела, открывая свой маленький ротик и протягивая беспомощно к идущим мимо нее людям  свои ручонки. Вся колонна на какое-то мгновение невольно остановилась и замолкла. Даже немецкий солдат, увидевший девочку и наведший сначала на нее свой автомат, не выстрелил, а идущая рядом с ним немецкая овчарка замерла на мгновение от неожиданности происходящего и только потом залилась своим звериным лаем на ребенка.  Солдат  своим зычным голосом  что-то крикнул толпе и позволил женщинам, идущим в крайнем ряду,  взять ребенка в колонну. И в это же мгновение, подгоняемая автоматами и собаками толпа людей, вновь понуро двинулась вперед по пыльной дороге под палящими лучами июльского солнца. Первой подбежала к Фаечке, растиравшей по своему грязному личику скупые детские слезы, старшая сестренка.  Мать, словно очнувшись после кошмарного сна, раздвигая толпу людей, схватила  дочь в свои объятья и, рыдая навзрыд, крепко прижала ее к себе.  Семья вновь воссоединилась с Божьей помощью, как всегда говорила Евдокия Филипповна потом всю свою жизнь до самой смерти. По-другому это объяснить было и нельзя!  А дальше был лагерь для мирного населения под Белой Калитвой, которая была освобождена войсками Красной Армии только 19 января 1943 года.

        Позже,  после войны,  выжившая в поле девочка  Фая, вспоминая свое военное детство, говорила о том, что произошедшее с нею в поле, она помнит очень смутно, а вот  надрывный плач матери, увидевшей ее вновь вышедшей на дорогу, помнила всю свою жизнь. Именно из рассказов своей матери и старших сестер Фаина Ивановна  знает и помнит о том, что пережила ее семья и весь народ в годы войны. И эта память не имеет срока давности!

        А дальше после разгрома фашистов на берегах Волги было возвращение назад в Сталинградскую область.  Разруха. Мать,  работавшая в колхозе. Сиротство, так как отец с войны не вернулся: пропал без вести где-то под Курском. Было голодно. Дети отыскивали на огородах мерзлую картошку.  Собирали и ели щавель, сережки с вербы и тополя. Летом помогал огород. Игрушек не было. Куклы делали из тряпок... Все это было, было, было.

          Жить постепенно начала налаживаться  только в 1956 году.  Фаечка закончила медицинское училище в Урюпинске  и всю жизнь прожила вместе со своей мамой, Шуруповой Евдокией Филипповной, посвятив себя служению людям, тому, чтобы человеческая жизнь продолжалась. Может быть, именно поэтому глаза бабы Фаи наполнены  каким-то особым светом человечности.  Вот так распорядилась война, человеческая судьба, жизнь, рассоединив однажды на мгновение двух самых близких людей и соединив их вновь на долгую и счастливую жизнь. Старшие дочери Евдокии Филипповны разъехались, а младшая Фаечка была надеждой и опорой матери до конца ее жизни.

        Тяжелое время, горе, пережитое во время и после войны, крепко осели в памяти, в душе бабушки Фаи и не отпускают её до сих пор. Боль у нее не физическая, а душевная, и эту  рану можно излечить только любовью, лаской, мягким, чутким отношением. Поэтому рядом с ней всегда ее дети, внуки и правнуки,  очень бережно и чутко относящиеся к этой старой женщине, которая  до старости сохранила в себе душевный покой, добыв его своим трудом, честностью, верой, верностью, любовью. Она до сих пор, когда приходит к своей матери на могилу на кладбище, расположенное за хутором в степи, подолгу смотрит на это русское поле, на уходящую вдаль полевую дорогу, жадно вдыхает вольный чабрецовый и полынный запах, к которому она навсегда прикипела душой, за свой долгий век сохранила теплую память о прошлом, понимая, что эту память надо передать своим внукам и правнукам, которые  не имеют права забыть то, что пережила и  испытала в годы войны наша великая страна, ее многострадальный народ.

        Вот такую историю я услышала  в праздничный день 9 Мая  2019 года в Кумылженском районе Волгоградской области от замечательного человека – Шуруповой Фаины Ивановны. Наверное, кто-то  скажет, что не нужно ранить детские души такими рассказами обо всех ужасах  войны, что необходимо оберегать молодое поколение от таких потрясений. Но я считаю, что об этом необходимо помнить! Это история нашей многострадальной страны. Ведь  только мы станем «Иванами, не помнящими родства», начнется другая война, которая станет катастрофой для всей планеты.  А такие  встречи  со свидетелями и участниками войны лучше любого учебника или документального фильма способны донести до юных сердец, что происходило в те годы, как люди жили и через что им довелось пройти. А значит,  память будет жить, и уроки прошлого не канут в прошлое. И сегодня я говорю искреннее спасибо бабе Фае, Шуруповой Фаине Ивановне, чей рассказ о  нелегкой судьбе человека военной поры убедил меня в том, что память о войне срока давности не имеет! И прежде всего об этом должны помнить поколения, не знающие, что такое война, чтобы военные годины, уносящие миллионы человеческих жизней, не вернулись вновь.