Сочинение на тему "Моё любимое стихотворение Серебряного века"

Моё любимое стихотворение Серебряного века.

Во времена серебряного века русской литературы заявило о себе множество талантливых поэтов и писателей, что своими произведениями тронули душу многим  читателям. Об одном из таких людей, точнее о его произведении я и хочу написать.

Данное произведение родилось из, казалось бы, обыденной ситуации – трое молодых людей: Сергей, Александра и Соня – ехали в повозке. Внезапно Саша заметила, что им на пути попадается много кошек. Тогда Сергей предложил их считать до тех пор, пока они не доедут до Театральной площади, и первым начал с энтузиазмом вести подсчёт. На следующий день Шура получила от своего брата, Сергея Есенина, стихотворение «Ах, как много на свете кошек,..»

Ах, как много на свете кошек,

Нам с тобой их не счесть никогда.

Сердцу снится душистый горошек

И звенит голубая звезда.

В детстве большую часть времени дети проводят во сне. Я не исключение. Однако у меня были проблемы со сном, и я долго лежала, разглядывая светящиеся звёздочки и луну на дверце шкафа. Спать постоянно хотелось неимоверно, но что-то противным комочком сидело в груди, не давая сомкнуть веки. В то время у нас была кошка – старая, ворчливая, с подолгу отсутствующим взглядом. Первые несколько месяцев она не хотела принимать нового жильца и постоянно шипела на меня, однако всё равно приглядывала за неразумным ребёнком, коим тогда была я. Но со временем она смирилась с раздражающим элементом, и в течение нескольких лет мы медленно, со скрипом притирались друг к другу. Окончательно подружиться нам помогли именно начавшиеся проблемы со сном. Всем в доме было некогда со мной возиться – они просто засыпали рядом, а когда я их будила, то только отмахивались усталым «Нам рано вставать. Помечтай о чём-нибудь, может, уснёшь». Нет, я не хочу сказать, что думаю, будто меня никто не любит. Но в то время мне было действительно обидно, пусть я и понимала своим подсознанием измотанность родных. И тогда на помощь приходила кошка. Она неуклюже забиралась на кровать (иногда мне даже приходилось подтягивать её), подходила ко мне и садилась на колени, начиная передними лапами по очереди поглаживать мои щёки. Тогда я погружалась в лёгкую дремоту, и она, слезая с колен, устраивалась у меня под боком калачиком, возле которого я сворачивалась в подобную же позу и засыпала. Наутро я неизменно находила её над своей головой, ощущая еле слышное мурлыканье:

Наяву ли, в бреду иль спросонок,

Только помню с далёкого дня –

На лежанке мурлыкал котёнок,

Безразлично смотря на меня.

Иногда мне казалось, что кошка смотрит будто мимо меня, на кого-то другого. Вначале я пугалась и пыталась растормошить её, а потом привыкла и смирно ждала, когда на меня обратят внимание. А однажды я узнала, что Бестия (так звали кошку) не просто бродяжка, а домашняя кошка какой-то бабушки. Когда она умерла, мать, задолжавшая старушке услугу, забрала полную сил тогда ещё кошку. Кошка постоянно портила всем нервы, драла обои, выворачивала еду из мисок и шла охотиться на мышей – бунтовала, как могла. Но всегда возвращалась, а весной пряталась от котов за огромным тёмно-коричневым шкафом. Немного успокоилась она только на пятом месяце беременности моей матери: видимо, истерики выбивают из колеи даже зверей. А когда я родилась, по словам матери, Бестия стала больше времени проводить дома, особенно у моей кроватки:

Я тогда ещё был ребёнок,

Но под бабкину песню вскок

Он бросался, как юный тигрёнок,

На оброненный ею клубок.

Кошка была старой и не любила двигаться в последнее время. Но исправно терпела меня – тогда ещё маленькую, глупую, раздражающую. Многие люди говорили, что я чудесный ребёнок, но только кошка знала меня полностью, со всеми моими страхами, радостями, глупыми мыслями и поступками. Она проводила со мной большую часть суток – ночью и днём, пока брат с сестрой были в школе, а остальные на работе. Пусть ей, престарелой и одряхлевшей, хотелось просто тихо, мирно погреться на солнышке, Бестия играла со мной, носилась по дому или слушала меня, отвечая беззвучно на мои вопросы. Когда она однажды ушла и не вернулась, я поняла, что её больше нет. Перед своим уходом она провела весь день со мной, ни на секунду не отходя и никого ко мне не подпуская. Даже поцарапала отца, что пытался схватить её за загривок.

Всё прошло. Потерял я бабку,

А ещё через несколько лет

Из кота того сделали шапку,

А её износил наш дед.

Это стихотворение словно пробрало меня до костей, вытащило наружу все внутренности и заставило вспомнить боль потери. Бестия – первая значимая потеря в моей жизни. Потом я пережила много подобных утрат, но ни одна из них не была уже столь болезненной. Я уверена, что не только я теряла что-то или кого-то, но и другие люди. Но мёртвые уже не вернутся, и всё, что нам остаётся – продолжать жить, встречая и теряя, радуясь и горюя.