От «Цикады» Анакреона до «Стрекозы и муравья» Д. Быкова: поэтическое воплощение образа цикады/кузнечика/стрекозы

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ КРАСНОЯРСКОГО КРАЯ

КРАЕВОЙ ФОРУМ «МОЛОДЕЖЬ И НАУКА»

От «Цикады» Анакреона до «Стрекозы и муравья» Д. Быкова: поэтическое воплощение образа цикады/кузнечика/стрекозы

Направление, секция: литературоведение

Выполнила:

Малаева Елена,

МБОУ «СОШ №169», 11 класс,

8(999)4473495

Руководитель:

Федотова Ольга Васильевна,

учитель русского языка и литературы  

МБОУ «СОШ №169»,

8(983)2808649, ozary@yandex.ru

г. Зеленогорск,  2016 г.

Образ поэта-кузнечика является примером культурной преемственности. В разных эпохах, литературных направлениях, течениях и школах живет и видоизменяется он в зависимости от их эстетических принципов и требований.

В античности цикады считались существами, посвящёнными Аполлону и музам, именно в их стрекотании видели прообраз поэтического творчества. Поэты равны богам, должны быть также свободны и счастливы. Именно таким был кузнечик у Анакреонта,мудрецом, учителем жизни доброй, простой и радостной.

Стихотворения М.В. Ломоносова, Г.Р. Державина и А. Кантемира являются вольным переложением древнегреческого. Поэты в свойственной классицизму одической манере восхваляют цикаду/кузнечика/стрекозу. У классицистов образ кузнечика стал символом поэтического творчества и приобрел черты свободолюбия.

У поэтов – сентименталистов в образе кузнечика преобладают идиллические мотивы жизни на природе, воплощенные в поэтические формулы и штампы этого направления.

В стихотворении футуриста Хлебникова кузнечик представляет собой «родоначальника новой эстетической эпохи» в русской поэзии. С помощью звукописи, словотворчества поэт передает легкость, беззаботность и близость образа кузнечика поэтическому творчеству.

Необычная сущность кузнечика, изображенного поэтами разных веков, раскрывается в стихотворении А.Тарковского «Загадка с разгадкой». Благодаря кузнечику лирический герой приобщается к творчеству, ощущает свое единство с поэтами разных времен.

Образ блаженного поэта – цикады/кузнечика/стрекозы, который был известен еще с Античных времен, в стихотворении Д. Быкова, поэта XXI века, приобрел новые черты. Стрекоза как символ творчества умирает на пороге дома Муравья, потому что в нашем бездушный веке накопительства и материальных ценностей ей нет места. Современный поэт Д. Быков предупреждает об опасности, которая ожидает наш мир, если мы потеряем свои духовные и культурные корни и забудем бескорыстии и доброте.

Так в поэзииживет сквозной для мировой литературной традиции образ цикады / кузнечика/ стрекозы, переходя из века в век раскрывается тема поэта и поэзии разными авторами.

Список литературы:

1. Массух Е. «Мой кузнечик…». //Русский язык, 2011, №11.
2. Оришак О. «Мифологема цикады и её трансформация в поэзии А.Тарковского». http://www.nbuv.gov.ua/PORTAL/Soc_Gum/Pafn/2010_48/Pdf/67-73.pdf
3. Эпштейн М.Н.Природа, мир, тайник вселенной. М.:Высшая школа,1990.

Введение

С античных времен в поэзии существуют образы, проходящие сквозь все эпохи. В основном это предметы и явления, сопровождающие человека всю жизнь. Например, образы воды, земли, огня, растений, животных, насекомых. С течением времени эти сквозные образы приобретают глубокое символическое значение. Такие литературные примеры используются поэтами, чтобы точнее передать свою мысль, украсить поэтическую речь, сделать её более яркой, насыщенной.  

Если ценитель поэзии видит и понимает символические образы, использованные в произведении, то говорит на одном языке с автором. И поэзия как культурная нить между поколениями не прерывается, а продолжает завораживать нас своей красотой и мудростью. В этом актуальность нашей темы.

Часто поэты вступают в интеллектуальную игру с читателем, побуждают, опираясь на свой культурный опыт, еще глубже понять смысл произведения. На протяжении веков в поэзии существует сквозной образ цикады/кузнечика/стрекозы. Поэты разных направлений, течений и школ привносят свои смысловые оттенки в образ этого насекомого. Но всегда это было жизнерадостное, миролюбивое и немного наивное существо.

Современный поэт Дмитрий Быков в стихотворении «Стрекоза и муравей» увидел свою лирическую героиню на грани жизни и смерти, погибающей и совершенно несчастной. Почему стрекоза – олицетворение легкости, красоты и яркости, у современного поэта стала жалким, обозленным на весь мир существом? Зачем поэт обращается к этому образу? О чем должен задуматься читатель? Как предшественники Д. Быкова рисовали это поэтическое насекомое? Такие вопросы поставили мы себе в начале работы. Ответив на них, мы определим, что значил этот образ в мировой поэзии и поймем смысл стихотворения современного поэта.

Интерес к этому поэтическому насекомому отражен в литературоведении. В книге «Слово о словах» известного лингвиста Льва Успенского можно узнать о трудностях перевода образа античной цикады в русской поэзии. Как античный образ цикады в русской поэзии заменили образом кузнечика и стрекозы.

М.Н.Эпштейн в своей монографии «Природа, мир, тайник вселенной» пишет, что поэты всегда ищут свидетельства тайного родства своего ремесла с жизнью природы. Образы насекомых всегда лирически одухотворенные, выражающие чуткость, причудливость художественной натуры, «…это как бы предельно малые молекулы живого, загадочного шифра природы». (1, с.264) В этом исследовании приводится частотно-тематический указатель, где цикада, кузнечик и стрекоза стоят в одном ряду с наиболее часто используемыми природными образами.

Достаточно глубоко поэтическое воплощение образа цикады рассмотрел исследователь О.Оришак в статье «Мифологема цикады и её трансформация в поэзии А.Тарковского». Литературовед называет образ цикады/кузнечика/стрекозы мотивом культурной памяти человечества. (2) Еще можно упомянуть статьи Бойко С. «О кузнечиках» (3), Массух Е. «Мой кузнечик» (4).

Цель: выявить особенности поэтического воплощения цикады/кузнечика/стрекозы в контексте истории развития этого литературного образа.

Задачи:

1. Провести сопоставительный анализ стихотворения Дмитрия Быкова «Стрекоза и муравей» и басниИ.Крылова «Стрекоза и муравей»;

2. Показать смысловую нагрузку и функции образа цикады / кузнечика / стрекозы в стихотворениях поэтов разных эпох;
3. Связать особенности воплощения образа цикады / кузнечика / стрекозы с поэтическим направлением, школой.
4. Определить семантику образа цикады / кузнечика / стрекозы в стихотворении современного поэта Д.Быкова.

1 глава.

Стихотворение Дмитрия Быкова «Стрекоза и муравей» и басня И.Крылова.

Поэтическое воплощение образа цикады/кузнечика/стрекозы имеет в русской поэзии богатую и разветвленную историю. Все мы помним известную басню И. Крылова«Стрекоза и муравей».В басне главный герой Муравей - мужик-трудяга, работающий в то время, как его соседка забавляется, отказывает Стрекозе в пище и крове. Стрекоза просит приютить её: "прокорми и обогрей". Муравей задает ей вопрос, который для него очень важен: "Да работала ль ты в лето?" Легкомысленная Стрекоза отвечает, что она резвилась: "До того ль, голубчик, было? / В мягких муравах у нас / Песни, резвость всякий час, / Так, что голову вскружило..." А когда стало холодно и голодно: "Злой тоской удручена, / К Муравью ползет она". Все симпатии И. Крылова на стороне предусмотрительного Муравья, а попрыгунья Стрекоза наказана за свое легкомыслие и неуважение к труду. Такова мораль и дидактическая направленность басни И. Крылова.

Интерес к образу Стрекозы не слабеет и в современной поэзии. Русский писатель и поэт, публицист, критик, преподаватель литературы, радио- и телеведущий Дмитрий Быков написал стихотворение с одноименным названием «Стрекоза и муравей». Стихотворение является своеобразным продолжением известной басни Ивана Крылова и представляет собой гневную отповедь безжалостному Муравью, не пустившему несчастную на порог своего жилища.

Да, подлый муравей, пойду и попляшу

И больше ни о чем тебя не попрошу.

На стеклах ледяных играет мерзлый глянец.

Зима сковала пруд, а вот и снег пошел.

Смотри, как я пляшу, последний стрекозел,

Смотри, уродина, на мой прощальный танец.

Ах, были времена! Под каждым мне листком

Был столик, вазочки, и чайник со свистком,

И радужный огонь росистого напитка...

Мне только то и впрок в обители мирской,

Что добывается не потом и тоской,

А так, из милости, задаром,от избытка.

Замерзли все цветы, ветра сошли с ума,

Все, у кого был дом, попрятались в дома,

Повсюду муравьи соломинки таскают...

А мы, не годные к работе и борьбе,

Умеем лишь просить: "Пусти меня к себе!" -

И гордо подыхать, когда нас не пускают.

Когда-нибудь в раю, где пляшет в тишине

Веселый рой теней, - ты подползешь ко мне,

Худой, мозолистый, угрюмый, большеротый,-

И, с завистью следя воздушный мой прыжок,

Попросишь: "Стрекоза, пусти меня в кружок!"

А я скажу: "Дружок! Пойди-ка поработай!"

Позиция Д. Быкова отличается от общепринятой. Для него беспомощная Стрекоза не приносит никакой материальной пользы, но является натурой художественной, своим пением и танцами она несет в мир красоту и искусство: «Мне только то и впрок в обители мирской,/Что добывается не потом и тоской,/А так, из милости, задаром,от избытка». Стрекоза здесь – олицетворение танца, т.е. творческого полета, без которого человечество было бы обречено на жалкое и безрадостное существование, как у Муравья: «Повсюду муравьи соломинки таскают»,«ты подползешь ко мне,/Худой, мозолистый, угрюмый, большеротый…».

И в басне, и в стихотворении происходит умелое соединение различных стилей. У И. Крылова, как отмечает Эткинд Е.Г., наряду с книжно-повествовательным стилем, мы видим народно-сказочный, который проявляется в образной лексике и постоянных эпитетах (лето красное, чисто поле, злой тоской, кум милый, мягких муравах, голубчик). (5, стр.210) В монологе Стрекозы у Д. Быкова также звучит разговорная и стилистически сниженнаялексика(подлый муравей,стрекозел, уродина, гордо подыхать), которая носит яркую эмоциональную окраску и говорит о тяжелом состоянии нашей лирической героини.

Действие басни протекает в русской деревне. У Крылова это пространство очень точно определено множеством стилистических признаков - эпитетов, словосочетаний, песенных или сказочных оборотов. У него не просто лето, а народно-сказочное лето красное, не поле, а чисто поле, не зима, а зима холодная. Художественное пространство стихотворения Д. Быкова можно отнести скорее к дачной жизни русской интеллигенции: «Ах, были времена! Под каждым мне листком/Был столик, вазочки, и чайник со свистком,/И радужный огонь росистого напитка...» В описании природы применяются олицетворения: «Зима сковала пруд», «ветра сошли с ума» и эпитеты: «На стеклах ледяных играет мёрзлый глянец».

В конце басни И. Крылова произнесенное Муравьем поученье в форме иронического отказа: "Так поди же, попляши!" перекликается с горьким пожеланием Стрекозы у Д. Быкова: "Дружок! Пойди-ка поработай!" Позиции у авторов совершенно разные. Баснописцу Крылову крестьянин – труженик куда ближе танцующей бездельницы, не приносящей никакой пользы. А современный поэт Д. Быков в образе Стрекозы защищает всех служителей муз, которые своим искусством украшают нашу жизнь. Смысл жизни беззаботной Стрекозы – вдохновенное творчество, она уверена в своем бессмертии, потому что её дар вечен, она окажется «когда-нибудь в раю, где пляшет в тишине/Веселый рой теней».

По-видимому, такое "творческое поведение" подсказывает Д. Быкову иное значение образа Стрекозы, современный поэт смещает акценты хрестоматийной басни и появляется исходное значение образа блаженного поэта – цикады/кузнечика/стрекозы, который был известен еще с Античных времен.

2 глава

Ода «К цикаде» древнегреческого поэта Анакреона.

В античности цикады считались существами, посвященными Аполлону (Фебу) и музам, именно в их стрекотании видели прообраз поэтического творчества эллины. Жители Аттики даже сделали это небольшое насекомое своим символом.

В книге «Слово о словах» известного лингвиста Льва Успенского можно прочитать историю поэтического перевода басни Эзопа «Цикада и муравей». «Слово «цикада» теперь существует в нашем литературном языке, но оно проникло в него только в XIXвеке, когда Россия крепко встала на берегах Черного моря, в Крыму и на Кавказе. До этого наш народ с этим своеобразным насекомым почти не сталкивался и названия для него не подобрал». Поэтому И. Крылов, задумав переложить басню, столкнулся с некоторыми трудностями перевода.  «В результате же в басне появился странный гибрид из двух различных насекомых. Зовется это существо «стрекозой», а «прыгает» и «поет» «в мягких муравах», то есть в траве, явно как кузнечик». (6) Так исторически сложилось, что античную цикаду в русской поэзии заменили образом стрекозы/кузнечика.

Есть древнегреческий миф о том, как на земле появились Музы и песни, от которых «излишне впечатлительные люди пришли в восторг. Они без устали пели и танцевали, забыв о еде и питье, чем доводили себя до полного изнеможения, а некоторые безумцы даже умирали. От этих странных личностей произошли цикады, южные родственники кузнечиков. За беззаветную преданность искусству Музы даровали им способность жить, не нуждаясь в еде, и радостно петь до самой смерти. После кончины цикады отлетают в обитель Муз, чтобы продолжить там свою нескончаемую песнь.» (2)

С именем древнегреческого поэта Анакреонта связывают появление лирической миниатюры "К цикаде". Поэт жил около 570–478 года до н.э. Лирика Анакреонта на ионическом диалекте древнегреческого языка, дошедшая до нас в незначительных фрагментах, воспевает любовь, вино, праздную жизнь.Древние греки, любившие составлять списки знаменитостей, внесли имя Анакреонта в список девяти великих лириков (по числу девяти муз). В Афинах Анакреонт пользовался огромной популярностью; например, на Акрополе Анакреонту была установлена статуя, рядом со статуей его друга Ксантиппа. На нескольких теосских монетах Анакреонт представлен с лирой в руках, иногда сидя, иногда стоя. В 1835 году в районе Сабинских гор в Италии была найдена статуя, хранящаяся сегодня в Галерее Боргезе; считается, что эта статуя изображает Анакреонта.(7)

Анакреонтические стихи-это стихи, в легкой, непринужденной форме воспевающие радости жизни, главным образом, любовь и вино. Название «Анакреонтические стихи» носил сборник, составленный в поздней античности. В этот сборник входила лирическая миниатюра «К цикаде».

Я считаю тебя счастливым, кузнечик,

Потому что на вершинах деревьев

Немного влаги выпив,

Словно царь поешь ты,

Будто всё, что ты видишь в полях,

И что питают леса – твое.

Ты собеседник земледельцев,

Ничем нисколько не вредишь;

Ты уважаемый среди смертных

Сладкий вестник лета;

Тебя любят Музы,

Любит и сам Феб.

Он дал тебе звонкую песню,

И старость не мучит тебя.

Искусный, из земли рожденный, любящий песни,

Не знающий страданий, не имеющий крови в теле,

Ты почти подобен богам.

(Подстрочный перевод А.Михайловой)

Кузнечик сравнивается с царем, потому что все вокруг: и поля, и леса- является его владениями. Его уважают люди и любят покровители искусств Феб и Музы, он счастлив, распевает звонкие песни и не знает страданий. В этой своей беззаботности кузнечик подобен богам. Любимцами муз называли древние греки поэтов, так появляется анакреонтический миф о блаженном поэте-цикаде/кузнечике, смысл жизни которого – вдохновенное самодостаточное творчество.

3 глава

Образ цикады/кузнечика/стрекозы у поэтов XVIII века

Анакреонтические стихи писали поэты разных стран: во Франции – А.Шенье, Парни, Беранже; в Германии – Глейм; в России – А. Кантемир, Г. Державин, М. Ломоносов и другие.Живость, ясность, простота, изящество, отличающие небольшие по объёму стихи Анакреонта, уже в древности вызывали массу подражаний. Лирические миниатюры этого древнегреческого поэта послужили образцом для анакреонтики русской поэзии XVIII века.

Анакреонтический мотив цикады / кузнечика, имеющий в русской поэзии богатую и разветвленную историю, появляется благодаря переложениям анакреонтической оды поэтами XVIII века. У истоков традиции был А. Кантемир, русифицированная анакреонтея которого "К трекозе" положила начало русскоязычным вариациям.

Трекоза, тяублажаем,
Что ты, на древах вершинке
Испив росы малы капли,
Как король, поешь до полна.
Твое бо все, что ни видишь
В окружных полях, и все, что
Года времена приносят.
Ты же, пахарей приятель,
Никому вредна бывая;
Ты же честен человекам
Весны предвещатель сладкой;
Любят тебя и все музы,
И сам Фебус тебя любит,
Что звонкий тебе дал голос;
И не вредит тебе старость.
Мудрая земли отродок,
Песнолюбка! беспечальна,
Легкоплотна и самим чуть
Богам во всем не подобна.

Цикада в трактовке А. Кантемира приобрела новое имя – «трекоза», но осталась той же «песнолюбкой», «пахарей приятель, /Никому вредна бывая», и любят ее музы, а сам Фебус одарил ее звонким голосом.

Самым известным переводом стихотворения «К цикаде» Анакреонта является «Кузнечик» М. Ломоносова.

М. Ломоносов - сын поморского рыбака из бедной, затерянной в снегах деревеньки, движимый жаждой знаний, изучает точные науки, горное дело, философию и иностранные языки. Становится профессором химии, а с 1757 года - канцлером, то есть, по современным понятиям, вице-президентом Академии наук.

Не менее значительны работы Ломоносова в области русской словесности. Он реформировал систему русского стиха, заложив основы развития современного стихосложения. Его наблюдения в области языка послужили началом становления русского литературного языка светского характера.

Но путь его вовсе не был усыпан розами. Ему приходилось постоянно отстаивать свои права, просить вельмож о помощи для своей Академии. Поэтому стихотворение «Кузнечик» носит такое длинное автобиографическое название: "Стихи, сочиненныя по дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для Академии, быв много раз прежде за тем же"

Кузнечик

Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,

Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!

Препровождаешь жизнь меж мягкою травою

И наслаждаешься медвяною росою.

Хотя у многих ты в глазах презренна тварь,

Но в самой истине ты перед нами царь;

Ты ангел во плоти, иль, лучше, ты бесплотен!

Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,

Что видишь, всё твое; везде в своем дому,

Не просишь ни о чем, не должен никому.

Последний стих звучит автобиографически: поэт жалуется на свою зависимость (в том числе и материальную) от двора, на усталость от бесконечных просьб во благо университета.

Поэт восхищается свободой кузнечика и сожалеет, что люди не обладают такой же легкостью: «Кузнечик, дорогой, коль много ты блажен,/ Коль  больше пред людьми ты счастьем одарен». Так, начиная с М. Ломоносова, миф о блаженстве и беззаботности  поэта  уходит на дальний план. Кузнечик уже не олицетворяет непосредственно творческую личность. Кузнечик превращается в мечту, в существо, у которого в жизни все хорошо и спокойно ("Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен, / Что видишь, все твое; везде в своем дому / Не просишь ни о чем, не должен никому"). В стихотворении М. Ломоносова счастливой жизни кузнечика противопоставлена мечта о свободе и личной независимости лирического "я" поэта.

Еще одно вольное переложение анакреонтического стихотворения «К цикаде» принадлежит перу русского поэта, переводчика и мемуариста, государственного деятеля Г. Державина.

Поэт прожил долгую и достаточно тяжёлую жизнь, поскольку был вынужден заботиться о хлебе насущном с самых юных лет. В одах Г. Державина нередко звучали и гневные, обличительные интонации. Это, конечно, не нравилось великосветским вельможам и покровителям поэта.

Петербургский дом Г. Державина был местом встреч литераторов, в 1811 г. круг завсегдатаев стал официально зарегистрированным литературным обществом «Беседа любителей русского слова», главой которого был он сам и А.С. Шишков. Взгляды его на язык и литературу были достаточно консервативными, но это не мешало Державину с интересом и благосклонно относиться к новаторским явлениям в поэзии. Широко известен факт из биографии Пушкина, когда его заметил и «в гроб сходя, благословил» «старик Державин». Его творчество в русле классицизма стало той почвой, на которой взросла поэзия Пушкина, Батюшкова, поэтов-декабристов. Во многом классицизмопирался на античное искусство, и образ античной цикады встречается в трудах Г. Державина- покровителя молодых поэтов.(8)

Кузнечик

Счастлив, золотой кузнечик,

Что в лесу куешь один!

На цветочный сев лужечик,

Пьешь с них мед, как господин;

Всем любуяся на воле,

Воспеваешь век ты свой;

Взглянешь лишь на что ты в поле,

Всем доволен, всё с тобой.

Земледельцев по соседству

Не обидишь ты ничем;

Ни к чьему не льнешь наследству.

Сам богат собою всем.

Песнопевец тепла лета!

Аполлона нежный сын!

Честный обитатель света,

Всеми музами любим!

Вдохновенный, гласом звонким

На земли ты знаменит,

Чтут живые и потомки:

Ты философ! ты пиит!

Чист в душе своей, не злобен,

Удивление ты нам:

О! едва ли не подобен,

Мой кузнечик, ты богам.

Образ кузнечика близок свободолюбивому поэту, в стихотворении «Кузнечик» персонаж предстает перед читателем «нежным сыном Аполлона, философом, пиитом». Радостная интонация характерна для этого стихотворения: «Чист в душе своей. Не злобен,/ Удивление ты нам:/ О! едва ли не подобен,/ Мой кузнечик,ты богам!» Кузнечик здесь – природное создание, певец лета, царь и бог на своей цветочной лужайке. Таким должен быть поэт, считает Державин: (Вдохновенный, гласом звонким /На земли ты знаменит, /Чтут живые и потомки: /Ты философ! ты пиит!)

Так меняется значение образа кузнечика.Поэты в свойственной классицизму одической манере восхваляют кузнечика, ставят его людям в пример как образ простой счастливой жизни на воле. Он теперь не только символ радостной жизни, но и «философ», поэт. Как видим, происходит переосмысление анакреонтического образа цикады, и в жизнелюбивые мотивы гармонии и самодостаточности входит определенный драматизм. С помощью образа цикады/кузнечика/стрекозы поэты раскрывают свое понимание темы поэта и поэзии, цели и места поэзии в жизни, назначения поэта, его роли в обществе.У классицистов образ кузнечика стал символом поэтического творчества и приобрел черты свободолюбия.

Образ поэта-кузнечика является примером культурной преемственности. В разных эпохах, литературных направлениях, течениях и школах живет и видоизменяется он в зависимости от их эстетических принципов и требований. Произведения, написанные в рамках Сентиментализма, делают особый акцент на чувственность, возникающую при их прочтении, на внутренний мир читателя, его способность сопереживать, чутко откликаться на происходящее вокруг. У поэтов – сентименталистов в образе кузнечика преобладают идиллические мотивы жизни на природе, воплощенные в поэтические формулы и штампы этого направления: "сладкий вестник" весны или "лета красна", "приятен смертным всем" ("На кузнечика" Н. Львова); "милый, прелестный кузнечик!", "кроткий певец природы", любимец "светлого Феба" ("К кузнечику" П. Андреева).  Н.А. Львов– поэт сентименталист, написал в примечаниях к своему стихотворению: "Ода сия всегда мне в мысли представляет чувствительного человека, обрадованного новым голосом весны, которой впечатления умел он ощутить и свойственным действию языком изобразить сердце, отверстое на прелести природы." Здесь образ кузнечика возвращается к своим истокам и становится символом природы.

4 глава

Образ цикады / кузнечика / стрекозы в поэзииХХ века

Аналогичный подход к явлению культурной преемственностинаблюдаем в поэзии ХХ века. Литературное течение Модернизм характеризовалось стремлением утвердить новые, нетрадиционные начала в искусстве, непрерывным обновлением художественных форм, а также условностью (схематизацией, отвлечённостью) стиля.

Русский поэт и прозаик Серебряного века, видный деятель русского авангардного искусства - Велимир Хлебников входил в число основоположников русского футуризма; был реформатором поэтического языка, экспериментатором в области словотворчества. Его творчество произвело переворот в литературе, заложив основы новой эстетики и разработав принципы нового художественного метода. (9)

 В. Хлебников с первых шагов в литературе утверждал, что «все, что не противоречит духу русского языка, дозволено поэту».  Словотворчество поэта, весь звуковой, ритмический и интонационный строй его стиха стали основным источником поэтики русского футуризма. Сравнительно короткое, стихотворение «Кузнечик» представляет собой образец практического применения звукописи и словотворчества, а также зауми.

Крылышкуязолотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много трав и вер.

«Пинь, пинь, пинь!» — тарарахнул зинзивер.

О, лебедиво!

О, озари!

Образ кузнечика у В. Хлебникова наглядно демонстрирует такие черты его поэтики, как словотворчество («крылышкуязолотописьмом»), звукопись («кузнечик в кузов пуза уложил…»), звукоподражание в именовании кузнечика «зинзивером».

При всех новациях (неологизмы, звукоподражания, редкие слова, смысловая необычность) мы не можем не разглядеть общность «Кузнечика» Хлебникова с предыдущими текстами. Легкость, яркость жизни Кузнечика, прибрежные травы, блеск солнца и вместе с этим сближение образов кузнечика и поэта. Строки «золотописьмо тончайших жил» можно понимать, как описание крыльев кузнечика, но также «золотописьмо» - это муки творчества, поэтические черновики, исписанные в поисках нужного слова.

Еще следует отметить одическую стилистику этого модернистского текста, которая проявляется в финале стихотворения В. Хлебникова: "О, лебедиво! О, озари!" и соответствует строкам Г. Державина "О! Едва ли не подобен / Мой кузнечик, ты богам!"

В стихотворении футуриста В. Хлебникова кузнечик представляет собой «родоначальника новой эстетической эпохи» в русской поэзии. С помощью звукописи, словотворчества и одической стилистики поэт передает легкость, беззаботность и близость образа кузнечика поэтическому творчеству.

Часто поэты вступают в интеллектуальную игру с читателем, побуждают, опираясь на свой культурный опыт, разгадать какую-либо загадку. А. Тарковский – известный поэт 20 века в стихотворении «Загадка с разгадкой» предлагает нам ссылки на поэтические текстывеликих поэтов, живших в разное время, но объединенных одним сквозным образом кузнечика. Разгадав загадку Тарковского, мы узнаем, что значил этот образ в мировой поэзии и поймем смысл стихотворения самого поэта.

Предшествующими текстами, на которые указывает А. Тарковский в стихотворении «Загадка с разгадкой», можно назвать стихотворения «К цикаде» Анакреонта, «Кузнечик» Г.Р.Державина, «Кузнечик» Велимира Хлебникова. Их присутствие в тексте опознается довольно легко: играя с читателем, поэт называет имена поэтов прошлого. Образы насекомых (цикада – кузнечик – стрекоза) вызывают в культурной памяти читателя также имена М. Ломоносова, И. Крылова. (10)

Загадка с разгадкой

Кто, еще прозрачный школьник,

 Учит Музу чепухе

 И торчит, как треугольник,

 На шатучем лопухе?

 Головастый внук Хирона,

Полувсадник-полуконь,

 Кто из рук Анакреона

 Вынул скачущий огонь?

 Кто, Державину докука,

 Хлебникову брат и друг,

 Взял из храма ультразвука

 Золотой зубчатый лук?

 Кто, коленчатый, зеленый

 Царь, циркач или божок,

 Для меня сберег каленый,

 Норовистый их смычок?

 Кто стрекочет, и пророчит,

 И антеннами усов

 Пятки времени щекочет,

 Как пружинками часов?

 Мой кузнечик, мой кузнечик,

 Герб державы луговой!

 Он и мне протянет глечик

 С ионийскою водой

Название стихотворения «Загадка с разгадкой» интригующее, оно сразу привлекает внимание читателя, который должен не только понять стихотворение, но и решить предложенную загадку.

Кузнечик – «насекомое, конек, кобылка, коник, прузик» – так говорится об этом существе в словаре В. Даля. Действительно, кузнечик мордочкой своей напоминает лошадку. Поэтому Тарковский сравнивает его с мудрым кентавром. «Головастый внук Хирона, полувсадник – полуконь».Его стрекотание часто называют музыкой, связывают с поэтическим творчеством. «Учит Музу чепухе».(4)

Необычная сущность кузнечика, изображенного поэтами разных веков у Тарковского подчеркивается любопытным смешением лексики разных пластов. Так в тексте встречаются неологизмы: шатучий, коленчатый; диалектизмы - глечик (что обозначает горшок или кувшин). В стихотворении соединяются, сталкиваются слова, означающие для нас античность: Хирон, Анакреон, Ионийская вода, и лексика характерная только для XXвека: ультразвук, антенна.

Цветовое наполнение образа также соответствует общей идее стихотворений. В тексте Тарковского доминирует зеленый цвет: «Кто коленчатый, зеленый…». Этот цвет символизирует природное начало кузнечика. Тексты Державина и Хлебникова объединяет другой цвет: «Счастлив золотой кузнечик», «крылышкуязолотописьмом». Золотой – цвет божественный, царский.

В стихотворенииТарковского активно используется звукопись: «Золотой, зубчатый лук». И это не случайно, ведь в самом слове кузнечик слышится звук [з]. У Тарковского кузнечик несет лук из «храма ультразвука». Звукопись подчеркивает, что кузнечик – певец в мире природы и тем близок поэту. Тот же прием находим у Хлебникова, который играет звуками [з] и [р]: «Тарарахнул зинзивер».

Стихотворение наполнено неожиданными метафорами и сравнениями, связанными с кузнечиком: «прозрачный школьник», «торчит, как треугольник, на шатучем лопухе», «циркач». Кузнечик – образ игривый, забавный. Поэт подчеркивает его внешнюю красоту и легкость.  

Интересна композиция стихотворения. Четыре строфы из шести начинаются с вопросительного местоимения «Кто?». Используя анафору, Тарковский нагнетает напряжение, интригует читателя. Последняя строфа является финалом, итогом и отгадкой.

«Кто из рук Анакреона / Вынул скачущий огонь?», « Кто, Державину докука, Хлебникову брат и друг?», кто «Для меня сберег каленый, Норовистый их смычок?»– это кузнечик.

Роль кузнечика в лирическом сюжете очень важна. Он передает лирическому герою чудесные (волшебные) предметы – скачущий огонь, золотой лук, норовистый смычок. Благодаря этому лирический герой приобщается к творчеству, ощущает свое единство с поэтами разных времен.

Образ кузнечика проходит через многие эпохи, преодолевая время. Поэт о нем пишет: «Кто стрекочет, и пророчит,/И антеннами усов/Пятки времени щекочет,/Как пружинками часов?»Так кузнечик Тарковского становится символом непрерывной поэтической эпохи.

После Тарковского к образу кузнечика обращались другие известные поэты. Братство поэта и кузнечика очевидно для Б. Окуджавы: «Ты тоже из когорты стихотворной,/ из нашего бессмертного полка», стрекотание кузнечика поэт сравнивает с гимном «Едва твой гимн пространство огласит?/Прислушайся - он от скорбей излечит,/А вслушайся - из мертвых воскресит.»(«Ну чем тебе потрафить, мой кузнечик…») Примечательно, что стихотворение посвящено другому поэту Ю. Киму.

Два кузнечика зеленых в траве, насупившись, сидят.
Над ними синие туманы во все стороны летят.
Под ними красные цветочки и золотые лопухи...
Два кузнечика зеленых пишут белые стихи.

Такая же радостная интонация характерна для стихов о кузнечике у современного поэта Е. Евтушенко. Ощущение легкости, поэтического восторга и восхищения не покидает поэта, а вместе с ним и читателя на протяжении всего стихотворения.

«Нет

лет...» —

вот что кузнечики стрекочут нам в ответ

на наши страхи постаренья

и пьют росу до исступленья,

вися на стеблях на весу

с алмазинками на носу,

и каждый —

крохотный зелененький поэт.

Все поэты подчеркивают легкость и беззаботность кузнечика. Так в поэтической традиции ХХ века живет сквозной для мировой литературной традиции образ цикады / кузнечика/ стрекозы, переходя из века в век раскрывается тема поэта и поэзии разными авторами.

Вывод

Образ поэта-кузнечика является примером культурной преемственности. В разных эпохах, литературных направлениях, течениях и школах живет и видоизменяется он в зависимости от их эстетических принципов и требований.

Кузнечик – родственник насекомым цикадам, наполняющим своим неумолчным стрекотанием южные ночи. В античности цикады считались существами, посвящёнными Аполлону и музам, именно в их стрекотании видели прообраз поэтического творчества. Поэты – вестники богов, они говорят их устами. Поэты равны богам, должны быть также свободны и счастливы. Именно таким был кузнечик у Анакреонта,мудрецом, учителем жизни доброй, простой и радостной.

Стихотворения М.В. Ломоносова,Г.Р. Державина и А. Кантемира являются вольным переложением древнегреческого, поэтому они отличаются от оригинала. Поэты в свойственной классицизму одической манере восхваляют цикаду/кузнечика/стрекозу:«Трекоза, тя ублажаем» (А. Кантемир), ставят людям в пример как образ простой счастливой жизни на воле. «Чист в душе своей, не злобен,/Удивление ты нам:/О! едва ли не подобен,/Мой кузнечик, ты богам!» (Г. Державин). Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,/Коль больше пред людьми ты счастьем одарен! (М. Ломоносов). У Державина кузнечик предстаёт перед читателем “нежным сыном Аполлона”, “философом”, “пиитом”.Поэты сравнивали кузнечика с людьми: кузнечик счастливее людей, он свободен. У классицистов образ кузнечика стал символом поэтического творчества и приобрел черты свободолюбия.

Произведения, написанные в рамках Сентиментализма, делают особый акцент на чувственность, возникающую при их прочтении, на внутренний мир читателя, его способность сопереживать, чутко откликаться на происходящее вокруг. У поэтов – сентименталистов в образе кузнечика преобладают идиллические мотивы жизни на природе, воплощенные в поэтические формулы и штампы этого направления: "сладкий вестник" весны или "лета красна", "приятен смертным всем" ("На кузнечика" Н. Львова); "милый, прелестный кузнечик!", "кроткий певец природы", любимец "светлого Феба" ("К кузнечику" П. Андреева).  

В стихотворении футуриста Хлебникова кузнечик представляет собой «родоначальника новой эстетической эпохи» в русской поэзии. С помощью звукописи, словотворчества поэт передает легкость, беззаботность и близость образа кузнечика поэтическому творчеству: «Крылышкуязолотописьмом».Следует отметить одическую стилистику этого модернистского текста, которая проявляется в финале стихотворения В. Хлебникова: "О, лебедиво! О, озари!" и соответствует строкам Г. Державина "О! Едва ли не подобен / Мой кузнечик, ты богам!"

Необычная сущность кузнечика, изображенного поэтами разных веков, раскрывается в стихотворении поэта XX века А.Тарковского. Предшествующими текстами, на которые указывает А. Тарковский можно назвать стихотворения «К цикаде» Анакреонта, «Кузнечик» Г.Р.Державина, «Кузнечик» Велимира Хлебникова. Их присутствие в тексте опознается довольно легко. Образы насекомых (цикада – кузнечик – стрекоза) вызывают в культурной памяти читателя также имена М. Ломоносова, И. Крылова. Роль кузнечика в лирическом сюжете очень важна. Он передает лирическому герою чудесные (волшебные) предметы – скачущий огонь, золотой лук, норовистый смычок. Благодаря этому лирический герой приобщается к творчеству, ощущает свое единство с поэтами разных времен.

В нашем XXI веке поэты, видимо, разучились передавать красоту окружающего мира так, как ее передавали когда-то «пииты» прошлого. Образ блаженного поэта – цикады/кузнечика/стрекозы, который был известен еще с Античных времен, в стихотворении Д. Быкова приобрел новые черты. Стрекоза уже не воплощение легкости и гармонии существования, а несчастное, обозленное существо. Стрекоза как символ творчества умирает на пороге дома Муравья, потому что в нашем бездушный веке накопительства и материальных ценностей ей нет места. Смыслом жизни беззаботной Стрекозы было вдохновенное творчество, но прагматичный мир Муравьев ее не принял, Стрекоза погибает, но она уверена в своем бессмертии, потому что её дар вечен, она окажется «когда-нибудь в раю, где пляшет в тишине/Веселый рой теней». Современный поэт Д. Быков предупреждает об опасности, которая ожидает наш мир, если мы потеряем свои духовные и культурные корни и забудем бескорыстии и доброте.

Так в поэзииживет сквозной для мировой литературной традиции образ цикады / кузнечика/ стрекозы, переходя из века в век раскрывается тема поэта и поэзии разными авторами.

Использованная литература

1. Эпштейн М.Н.Природа, мир, тайник вселенной. М.:Высшая школа,1990.
2. Оришак О. «Мифологема цикады и её трансформация в поэзии А.Тарковского». http://www.nbuv.gov.ua/PORTAL/Soc_Gum/Pafn/2010_48/Pdf/67-73.pdf
3. Бойко С. О кузнечиках. //Вопросы литературы, 1998, №2.
4. Массух Е. «Мой кузнечик…». //Русский язык, 2011, №11.
5. Эткинд Е.Г. Проза о стихах. Издательство «Детская литература»,1970.
6. Успенский Л. Слово о словах. http://lib.ru/PROZA/USPENSKIJ_L/slovo.txt
7. Серия «Эрудит». Литература от античности до 18 века. – М.: ООО «ТД «Издательство Мир книги», 2007.
8. Серия «Эрудит». Литература 18 - 20 веков. – М.: ООО «ТД «Издательство Мир книги», 2006.
9. Дуганов Р.В. Велимир Хлебников: Природа творчества.– М.: Советский писатель, 1990.
10. Тарковский А.А. Благословенный свет: Избранные стихотворения.– СПб.: Северо-Запад, 1993.