Конкурсное сочинение "Юность, опалённая войной"

Муниципальный конкурс творческих работ «И дольше жизни длится память…», посвящённый 70-летию Победы в Великой Отечественной войне

Номинация: Сочинение « Рассказ ветерана»

Юность, опалённая войной

                                                        Автор:

                                                        Симдянкина Ксения Анатольевна,

                                                        учащаяся 8 класса

                                                        МБОУ «Большеберезниковская                                                                 основная общеобразовательная                                                                 школа»  Болшеберезниковского                                                                 муниципального района

                                                        Респубоики Мордовия

                                                        Руководитель:

                                                        Зевайкина Нина Михайловна,                                                                 учитель русского языка и                                                                         литературы

2015 год

                                                 Та  дата горькая близка любой семье.

                                         22-ое, 4 1 - ый, лето.. .

                                           70 уж  лет прошло, но не забыть о той поре.

                                        О той войне все помнят: взрослые и дети.

         Все дальше вглубь истории уходят те страшные  дни и ночи, когда решалась судьба народов мира, когда на карту были поставлены честь и независимость  нашей Отчизны, само существование великой страны. Такое не забывается, время не властно над вечной и благодарной  памятью потомков. К сожалению, все меньше и меньше остается живых непосредственных участников  Великой Отечественной войны. Дедушками и бабушками давно стали мальчишки и девчонки военного лихолетья. и уже не сколько из рассказов участников войны, сколько из фильмов, книг, учебников и исторических трудов  мы, те, кто родился после победы. знаем  о Великой Отечественной войне        

        Самое дорогое и священное, что передает отец сыну, дед внуку, одно поколение другому – это память, память о былом, об опыте  прошлого, о людях, чьи дела и творение умножали славу Отечества и возвышали наш народ.  От края до края огромной  страны, выходя за пределы русского поля, от середины Западной  Европы и до самого Дальнего Востока, лежат в сырой земле миллионы соотечественников, павших на той  проклятой, свирепой и одновременно священной войне. Всеми управляла, всех породнила смерть безгрешных  младенцев и немощных стариков, рядовых и генералов. Главное, что надо навсегда усвоить и передать идущим на смену поколениям – жертвы войны не были напрасны. Неповторимыми человеческими жизнями оплачены все годы, все грядущие века нашей победы. Горе горькое, печаль нескончаемая, несправедливость вечная – гибель в пучине войны самых маленьких, безгрешных, ни в чем не повинных ребятишек. Им бы сейчас строить Россию, внуков нянчить, державу блюсти... Утраты, невосполнимые утраты...

        Черные мертвые просеки в народонаселении Отечества... Наше сокровенное, из глубины сердца, молитвенно восторженное слово всем матерям войны. Никто не пережил столько горя – злосчастья, как они, принимая беспощадные удары судьбы, получая леденящие, как молния в ночи, похоронки на мужа, сына. дочь... Никто не сделал столько для поднятия  боевого  духа солдат  и командиров, как они, осенявшие уходивших  на фронт материнским своим благословением. Они, матери, были живым воплощением Родины. Проходят зимы и весны, сменяются поколения за поколениями, звенят  над Россией новые грозы и новые песни, а они. не пришедшие с кровавых полей  той великой и страшной войны, остаются такими же, какими ушли на фронт. Они вечны, живы,  пока жива Россия, пока не иссякла светлая память о них. В  тяжелые послевоенные годы  не в полной мере  была отдана дань её участникам, не увековечены поименно все, кто отдал жизнь, защищая Родину. Это и по сей день наша боль и беда.

        Я хочу рассказать о тяжелой судьбе двоюродной сестры моей  бабушки  Пелагии Степановны Надежкиной. Она родилась в селе Старые Найманы 15 августа 1918 года. Совсем молоденькой девушкой она в годы коллективизации возглавила  колхоз «Искра». В августе 1940 года, после сбора урожая из колхозного амбара было украдено зерно, после недолгих разбирательств кладовщицу Николаеву М.Я. и председателя колхоза  Надежкину Пелагию посадили в тюрьму – в Чуфарово, что находилось в Ромодановском  районе, сейчас на этом месте находится мужской монастырь. Началась  Великая Отечественная война: решением правительства осужденных, как и все трудоспособные населения, мобилизовали на укрепление  Сурского  рубежа, рыть противотанковые траншеи.

Из воспоминания Пелагии Степановны:

        «Разместили всех нас в частных домах, обувка у всех у нас была тогда одна  -  лапти, а морозы в эту зиму стояли под 40 градусов. Мерзлую землю долбили ломами. Начальством над нами был хмурый неразговорчивый мужчина в военной форме, но голос ни разу ни на кого он не повысил. Четыре месяца казались вечностью. В апреле месяце Сура разлилась и всех отправили по домам,  нас снова в тюрьму. В тюрьму из Старых Найман в Чуфарово мама и сестра  ходили пешком и носили передачки. Вскоре нам сообщили, что нас будут переводить в Ленинград на торфоразработки. От Чамзинки до места  назначения везли нас в  теплушках шесть дней, погрузили на три парохода, при переправе через Ладогу два первых парохода разбомбили – все утонули, в  том числе и моя подруга Николаева М.Я.. Я и Хлучина Агрофена Васильевна – из села Починки нашего района, были в третьем пароходе, который благополучно  добрался до берега, где нас высадили в поле, разместили в палатках. Весь световой день без выходных добывали торф, сушили его, складывали в вагонетки и катили по узкоколейке к вагонам. Все делали

вручную, ноги от постоянной сырости  и холода пухли, от экземы все тело чесалось. Бомбежки не прекращались и ночью. По команде «Ложись!» утыкались носами в болото, срывали с себя белые платки – таков приказ был. Среди нас была девушка с ярко рыжими волосами, почти что красными. Каждый раз после команды кричала: «Меня без платка убьют, фрицы красных не любят». В адрес этой девушки так и сыпались шутки. Питались мы, как и все – 200 граммов хлеба,  пшеничная болтушка.

        Зима 1942 года нагрянула рано, с ноября ударили крепкие морозы с метелями, лопнули водопроводные и канализационные трубы, остановились трамваи и троллейбусы. Нас перебросили на уборку улиц. Мы ходили по квартирам, мертвых выносили  и складывали в штабеля у домов. Видела полуживых людей, обгрызенных крысами, до того казалось, что сейчас потеряю рассудок. Паники  не было. Ленинградцы вообще народ сдержанный и все понимающий, каждый час верили, что помощь рано или поздно придет; страдали молча, умирали  молча, хоронили своих близких тоже молча. А вот предатели были в семье, как говорится, не без урода. Помню, одного  задержала молодая девушка, постовой милиционер: предатель подавал знаки немецким летчикам у продовольственных складов. Другой наводил фашистские   самолеты на Финляндский вокзал, единственный, через который люди могли выбраться на Дорогу жизни. Гитлеру не удалось взять город, тогда он придумал вести психологическую атаку: сбрасывались листовки с обещанием подвергнуть город непрерывному 72-х часовому обстрелу. Гитлеровцы пытались парализовать карточную систему – стали разбрасывать с самолетов тысячи фальшивых продовольственных карточек; листовники с обещаниями свободы и сытой жизни, если ленинградцы добровольно сдадут город. Но не сдали ленинградцы свой город.

        В конце марта 1942 года резко потеплело, снег начал таять. Мы приступили к уборке улиц, скалывали лед. Из-подо льда извлекали много трупов. Помогать вышли все жильцы города, те, кто еще мог держаться на ногах; иначе  нельзя, может начаться эпидемия. С появлением первой зелени появилась новая опасность. Фашисты начали использовать прыгающие мины. Особенность их состояла в том, что к каждой из них была прикреплена изогнутая проволока. В траве ее было трудно заметить, и стоило задеть рукой или ногой, как мина подпрыгивала и рвалась в воздухе, поражая людей осколками. А люди, особенно дети, тянулись к зеленым островкам, искали съедобные травки, копали корешки. Во время цветения рядом находящаяся липовая роща была полна детьми, которые собирали цветки. Мы тоже забегали туда, заваривали чай из цветков, жевали их, старались обмануть  голод...

        И он пришел час расплаты. 18 января блокада Ленинграда  на узком участке была прорвана. Нет слов описать нашу радость, когда по радио  передали, что блокада прорвана. В город стали поступать продовольствие, топливо, открыли баню. Помню, как первый раз за два года мы мылись в бане и плакали... Видела, как по улице вели пленных – оборванные, грязные и тощие. В марте  в числе других и я получила эвакуационный лист. Выдали по 2 килограмма хлеба на дорогу, погрузили в тележку и повезли до Ладоги. оттуда на грузовике переправили на другую сторону. До своего села я добиралась ровно 30 дней. Было раннее утро, когда я на разъезде Огаревка, в прямом смысле, сползла из теплушки на платформу. Шатаясь, как  все ленинградские дистрофики, поплелась по шпалам, наклонившись вперед, чтобы не упасть. Мама  с бабушкой обедали, на столе стоял чугунок с горячей картошкой.  Мама засуетилась. Бабушка рот разинула от удивления. откровенно разглядывая меня. На стене висело старенькое зеркало.  Я подошла, посмотрела и испугалась: на меня  смотрело грязное, сморщенное, старушечье лицо. «Мама спрячь меня, и некому не показывай»,- произнесла я. Тогда только мама узнала меня по голосу. Подхватила, прижала к себе: «Доченька, а мы не знали как за тебя молиться... Какая ты легкая, как пушинка...» Целыми днями я лежала на теплой лежанке, набиралась сил. В день мне мама давала  одну мягкую картофелину, она уходила на работу, а бабушка строго следила, чтобы я не съела лишнего. Все же улучила минутку, прокралась на кухню и вдоволь наелась картошки, через час мне стало плохо. Полтора месяца находилась на грани смерти. Из Чамзинки приезжала медичка, лечила меня, фамилию не помню, звали ее Мария Макаровна. Как блокаднице мне местные власти выдали 800 граммов хлеба.

        Как встретила победу? Копала огород, подбежала соседка: « Война кончилась!»- у самой из глаз слезы текут в два ручья: не дождалась  ни мужа, ни брата. Другая соседка потеряла двух братьев, третья мужа и сына. Эта радость со слезами на глазах, как поется в известной песне...»

        В декабре 1943 года всех торфоразработчиков наградили медалью «За оборону Ленинграда», все они, как и все жители  блокадного города, все 900 дней не смыкали глаз. А вот Пелагия Степановна медаль за «Оборону Ленинграда»    не получила, так как она была осужденной, тогда еще им сказали, что после войны придете в нужные органы, где с вас снимут судимость и получите заслуженную медаль.

        Так и без заслуженной награды прожила свою трудовую жизнь Пелагия Степановна. До пенсии работала в колхозе, вела свое хозяйство. Бабушка говорит, что Пелагия Степановна часто вспоминала боевых подруг, которым не довелось постареть – война не дала. У них горькое преимущество перед выжившими – навсегда остались молодыми.

        О чём мечтала Пелагия Степановна? Прежде всего, чтобы дети улыбались светло и беззаботно. До самой смерти она помнила глаза детей  блокадного Ленинграда. И всегда желала, чтобы дети читали о войне только в книжках и никогда не видели ее, не слышали, не плакали над погибшими родными или от голода и жажды.

        Полина Степановна Надежкина не гналась за славой, исправно несла свой крест под Ленинградом, в мирной жизни не достигла больших должностей, у нее была самая обыкновенная жизнь: никакими льготами не пользовалась, не от какой работы не отказывалась. На таких, как говорится, держалась и держится земля! Вечная память ей и вечная слава.

         Уходят люди, уходит время, остается только память, ибо она вечна и бессмертна.