Сочинение "Живая память" (70-летие Победы в Великой Отечественной войне)

До войны мой прадед Петросьянц Георгий Мкртычевич работал трактористом. На фронт ушёл семнадцатилетним парнем. Сражался в рядах шестьдесят второй отдельной морской Краснознамённой бригады, громил врага на подступах к городу Орджоникидзе (ныне Владикавказ) и на Таманском полуострове.

О моём героическом прадеде я знаю со слов моего дедушки Огана Георгиевича и папы Георгия Огановича.

Свой рассказ я начну с истории одного подвига.

Камыши оглушительно трещали, ломаясь под напором лодки. Когда бойцы опустили вёсла и затихли, измученные трёхчасовой греблей, то отчётливо услышали голоса гитлеровцев, резкие и визгливые, проникнутые страхом перед мерцающей полутьмой, висевшей над заливом.

Георгий Петросьянц, ухватившись за корму, сполз из лодки в густую дегтярную воду. Осторожно нащупывая дно, побрёл к краю зарослей. Камыши редели. Дальше блестел под луной чёрный глянец чистой воды. Распластался над водой причал, к нему прилипла немецкая баржа. По причалу сновали чёрные фигуры. Да, всё было так, как показала разведка. Причал вдавался в море метров на триста. Ночью к нему подплыла баржа. На неё грузили мешки с русской пшеницей и рыбой, детали машин и заводское оборудование - ценности, награбленные на нашей земле. Причал надо было взорвать.

…В воду вслед за Георгием спустились из лодки остальные. Теперь все четверо разведчиков с автоматами и поклажей стояли по грудь в воде. Прадед  повёл их по кромке камыша. Через полчаса они добрались к самому причалу и разошлись под настилом в разные стороны, слыша над головой стук грубых ботинок, отрывистые немецкие команды и негромкую русскую речь: баржу загружали военнопленные…

Три ведра с толом уже висели на крючьях в разных местах причала. Три конца бикфордова шнура уже были зажаты в ладони сапёра Петра Певцова, украинца,  друга дедушки.  Пламя вспыхнувшей под плащ-палаткой зажигалки потянулось было к концам шнуров. Но Борис Чимчиян, их старший товарищ,  дунул на огонёк и сказал осевшим голосом: «Нет. Надо предупредить». Каждый из четверых понимал: да, надо! Там, на причале, были не только враги, но и свои, русские люди, они не должны погибнуть.

Предупредить пленных о взрыве на глазах у часовых было почти невыполнимой задачей, можно было поставить под удар всю операцию. И всё же Борис решился. Он исчез в темноте. Через час, показавшийся остальным вечностью, вернулся обессиленный. Чудом ему удалось пробраться в группу военнопленных, грузивших баржу. Задыхаясь под тяжестью какого-то ящика, он шагал рядом с согнутыми фигурами и шёпотом говорил в серые, ошеломлённые лица: «Готовьтесь к побегу, будьте осторожны. Взрываем причал через полчаса…»

Три взрыва разбудили сонную тьму. Потом ударили зенитки, затрещали автоматы, и камышовую чащу рассекли лучи прожекторов. Позади занималось зарево подожжённых немцами камышей.

Четверо бойцов уходили от огня по спасительной воде, окунаясь в неё с головой всё чаще и чаще, а огонь прыгал по верхушкам камышей. К исходу третьих суток, в сумерках, вывел Георгий Петросьянц свой маленький отряд к бревенчатой   избушке. Лесник, живший в ней, поразился, увидев      обессиленных людей. Тут же, на берегу, они и уснули, четыре бойца 62-ой отдельной морской Краснознамённой бригады, выполнившие особое задание. За эту операцию мой прадед был представлен к награде: орден Отечественной войны.

Второй раз эту же награду мой прадед получил за то, что,  стоя в дозоре, предотвратил нападение на наш берег немецких судов. Фашисты обычно нападали ночью с моря. Стоит на посту дедушка, смотрит. Вдруг увидел - мигнуло что-то вдали. Сначала подумал, что показалось.  Ждёт. Ещё два раза мигнуло. Поднимать тревогу или не стоит? А вдруг показалось? Тогда в паникёрах ходить придётся. Побежал, разбудил товарищей. Вместе смотрят. Опять мигнуло. Подняли тревогу. Прожекторами по морю «ударили» и увидели в пятидесяти метрах от берега немецкие баржи! Помедли прадед с товарищами ещё минут десять-пятнадцать - и всё, беда бы случилась!

Мой дедушка не только ходил в разведку, взрывал причалы гитлеровцев, но и перевозил на шлюпках оружие в г.Керчь. В очередном рейсе как-то на рассвете шлюпка, в которой, кроме моего прадеда, находилось ещё семеро бойцов, натолкнулась на плавучую мину. В живых осталось только двое. Одним из них был пулемётчик Георгий Петросьянц. Около 800 метров в невероятно трудных условиях пришлось ему вплавь добираться до берега. Достигнув земли, подняться уже не смог. Тяжёлое ранение в ногу. Однополчане нашли его и доставили в госпиталь. Ногу ампутировали. Только через три месяца прадед вернулся домой. Потом перенёс ещё три операции.  За смелость, самоотверженность и находчивость прадеда наградили орденом Красной звезды.

Когда поправился, ему предложили работу полегче. Но дедушка отказался. Ему обязательно хотелось сесть за руль. Однако медкомиссия и автоинспекция были категорически против: ещё не было случая, чтобы человек на протезе  претендовал на место профессионального шофёра. В конце концов моему прадеду разрешили работать водителем. Подсчитано, что за время работы в автотранспортном предприятии  шофёр первого класса Петросьянц Георгий Мкртычевич наездил не менее полтора миллиона километров! Впечатляющая цифра!

Вот такой у меня героический прадедушка. Я им очень горжусь!