Античные мотивы в творчестве М. Волошина. Концепция исторического пейзажа

Министерство образования, науки и молодежи Республики Крым

Античные мотивы в творчестве                  М. Волошина

Концепция исторического пейзажа

Выполнила:

Шмикидилова Анастасия

Александровна

ученица 11-В класса

школы-гимназии № 1

Республики Крым г. Судака

Руководитель работы:

Учитель русского языка и литературы

Школы-гимназии № 1

Китоне Е.И.

Судак 2015 г.

Содержание:

1.  Введение…………………………………………………………………………………………………………………………………3

2.    Глава 1. Концепция исторического пейзажа в творчестве М. Волошина…………………........5-7

       1.1.Творческая судьба М. Волошина. Факты биографии поэта………………………..……………….5-6

       1.2.Знакомство с Константином Богаевским. Открытие жанра исторического пейзажа……7

3.   Глава 2. Античные образы, сюжеты, мотивы в творчестве М. Волошина……………………….8-17

       2.1.Киммерия как модель античного мира Максимилиана Волошина. Осознанное поэтом    единство истории и природы………………………………………………………………………………………………….8-10

       2.2.Говорящие пейзажи Киммерии. Античные мотивы,сюжеты, образы в творчестве Волошина……………………………………………………………………………………………………………………………….11-14

       2.3. «Поэт ритма вечности». Современники о Волошине……………………………………………..15-17

4.    Заключение………………………………………………………………………………………………………………………..…18

5.    Список литературы……………………………………………………………………………………………………………….19

6.    Приложение…………………………………………………………………………………………………………………………20

Введение

«Творчество Волошина — плотное, весомое,

                                                                                  почти что творчество самой материи, с силами,

                                                                                  не нисходящими свыше, а подаваемыми той —

        мало насквозь прогретой, — сожженной, сухой,

                                                                                как кремень, землей, по которой он так много

                                                          ходил и под которой ныне лежит.»

Марина Цветаева

На океане жизни есть остров – Коктебель.

Туда уносят душу усталость и прибой.

Качается медуза у отмели в ночи,

Оставлена отливом, прозрачна и пуста.

Заметив бледный студень на розовом песке,

Берет ее в ладони хранитель маяка.

И смело входит в воду, и отдает волне,-

И снова оживает струистое стекло.

Есть много в мире истин, но мудрость в нем одна:

Живи у волн залива для всех и для себя,

Копи в словах, как в сотах, отстоенную соль,

Чтоб было чем тревогу целебно прижигать,-

И станешь среброкудрым с повязкой на челе,

Подобно Гезиоду, ревнителю веков!

Всеволод Рождественский

Среди характерных черт стихотворных портретов Волошина – неразрывность его образа с образом всего Коктебеля – первозданной и благодатной страны, тоже как будто созданной Волошиным. Как удачно сформулировал в 1929 году Всеволод Рождественский:

Из русской совести, отстоянной как хмель

Из знойного песка в полынном кругозоре,

Из скифских пажитей и эллинского моря

Он изваял страну и назвал: Коктебель.

Образ «гения места» присутствует в стихах, посвященных просто Коктебелю, - включая те, где имя Волошина даже не упоминается…

Поэтому вопрос духовных исканий Максимилиана Волошина остается актуальным до настоящего времени. Своеобразие художественного мира М. Волошина, в центре которого поэт-творец античного мифа и в то же время человек, воспринимающий окружающий мир как реальность, представляет интерес своей новизной и необычностью.

В данной работе предметом исследования является духовное становление М. Волошина, исходя из личности и творчества поэта конца XIX – начала XX века.

Объектом исследования является стихотворные циклы М. Волошина:

«Киммерийские сумерки» (1906-1909);

«Киммерийская весна» (1910-1926);

а также статьи из сборника «Лики творчества» и личные записи.

Цель исследования – выявить и объяснить особенности античных мотивов в творчестве  М. Волошина, его концепцию исторического пейзажа.

В качестве методов исследования представлен анализ стихотворений и прозы М. Волошина, а  также свидетельства современников. Литературоведческая ценность данной работы в еще более глубоком проникновении в личность и творчество одного из ярких и своеобразных поэтических личностей рубежа веков (XIX – XX) и привнесении еще одной значимой страницы в литературный атлас Крыма.

Глава 1. Концепция исторического пейзажа

в творчестве М. Волошина

1.1.Творческая судьба М. Волошина. Факты биографии поэта.

Имя поэта, художника, литературного и художественного критика Максимилиана Александровича Волошина неразрывно связано с Крымом, Киммерией, Коктебелем. Здесь он прожил большую часть своей жизни, здесь были написаны его знаменитые акварели, созданы лучшие его стихотворения.                                                                                                                                                        

Что Коктебель без Волошина и Волошин без Коктебеля?                                                                                                  

Можно ли предположить, что Коктебель, «найденный» Волошиным и превращенный им в один «из культурнейших центров не только России, но и Европы», живший и поныне живущий в благодарной памяти многих поколений творческой интеллигенции, самое крупное и самое значительное произведение Волошина – одного из замечательных деятелей русской культуры начала XX века?

Ответы на эти вопросы попытаемся найти в произведениях Волошина, в его творческой судьбе, в фактах его биографии.

Максимилиан Александрович Кириенко-Волошин родился в Киеве 16 мая 1877 года в семье юриста:

«Мое родовое имя Кириенко-Волошин и идет оно из Запорожья. Я знаю из Костомарова, что в XVI веке был на Украине слепой бандурист Матвей Волошин, с которого с живого была содрана кожа поляками за политические песни, а из воспоминаний Францевой, - что фамилия того кишиневского молодого человека, который водил Пушкина в цыганский табор, была Кириенко-Волошин. Я бы ничего не имел против того, чтобы они были моими предками.

На своей родине я никогда не жил. Раннее детство прошло в Таганроге и Севастополе. Севастополь помню в развалинах, с большими деревьями, растущими из середины домов: одно из самых первых незабываемых живописных впечатлений.

С 4-х лет до 16-ти – Москва…

С 16-ти лет – окончательный переезд в Крым – Коктебель…».

В 1893 году Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина с сыном (отец Волошина – Александр Максимович умер в 1881) переезжает в Крым, приобретает в Коктебеле небольшой участок земли и переводит Макса в феодосийскую гимназию. О гимназических годах Волошин рассказал в своих воспоминаниях, лучшие страницы которых отданы ближайшим друзьям: феодосийской учительнице и знатоку народного искусства Крыма Александре Михайловне Петровой и однокашнику (впоследствии выдающемуся лингвисту) Александру Пешковскому. Здесь же, в Феодосии, будущий поэт напечатает первое свое стихотворение и получит «первую прививку литературной «славы», оказавшуюся впоследствии полезной во всех отношениях: возникает требовательность к себе».

Через много лет Волошин вспоминал: «Коктебель не сразу вошел в мою душу: я постепенно осознал его, как истинную родину моего духа. И мне понадобилось много лет блужданий по берегам Средиземного моря, чтобы понять его красоту и единственность.

Я окончил феодосийскую гимназию и сохранил на всю жизнь нежность и благодарность к этому городу, который в те годы мало напоминал русскую провинцию, а был, скорее, южноитальянским захолустьем…».

Еще во время учебы в гимназии у Волошина возникает глубокий интерес к истории Крыма. Развитию этого интереса способствовала и учительница женской гимназии, дочь хозяев дома А.М. Петрова. Через много лет , в 20-х годах, в набросках к незаконченной статье «Киммерийская Сивилла» (памяти А.М. Петровой), Волошин писал, что «через нее ему и К. Богоевскому «открылась Киммерия»».

Волошин по-настоящему полюбил суровую природу Крыма. Он полюбил солончаковые безжизненные степи, пологие библейские холмы в скупой растительности, титанические нагромождения скал Кара-Дага, дикую прелесть бухт и бухточек, «весь трагический смысл киммерийского пейзажа». В Волошине пробуждается интерес к легендарным и историческим сведения о Крыме.

1.2.Знакомство с Константином Богаевским. Открытие жанра исторического пейзажа.

В пристрастии к Коктебелю,  Киммерии Волошин был не одинок. Он разделял его с Богаевским, с которым познакомился в 1903 году. Именно творчество Константина Федоровича стало для Волошина поводом для интересных оценок, выводов, обобщений. С 1911 года они на «ты». Переписка между ними, как и дружба, не прерывалась  до смерти поэта. «Для меня тема «Киммерия» и тема «Богаевский» - темы, сопровождающие меня уже в течение 25 лет», - признавался Волошин Г. Габричевскому. «Большое для меня счастье, что судьба нас столкнула друг с другом и я теперь не один», - отвечал Богаевский Волошину. А в письме к С.Н. Дурылину от 29 декабря 1932 года вспоминал: «… мы оба любили один и тот же пейзвж и понимали в этом случае друг друга с полуслова, когда что-либо обращало наше внимание, и в душе каждый про себя творил главное и скрытное».

Исследователи творчества Богаевского и Волошина верно отмечали, что эти два художника не копировали друг друга. Скорее – это была творческая перекличка. Но удивительно дополняя друг друга, они стремились к одной цели – воссозданию образа любимой Киммерии. Причем каждый из них не раз признавался, что живописное искусство друга имело для него основополагающее значение в работе над крымским пейзажем. Богаевский, в частности, писал Волошину: «От души тебя обнимаю и люблю тебя за то, что ты так восторженно и глубоко любишь эту бесконечно мне дорогую Киммерийскую землю. В понимании ее я ведь так многим обязан тебе».

Это же мог сказать и Волошин. Ибо он, исследуя творчество Богаевского, а также Рериха и Бакста, приходит к открытию в русской живописи нового жанра – исторического пейзажа. Впервые это понятие появилось в его статье «Константин Богаевский», опубликованной в № 6 журнала «Аполлон» за 1912 год: «Лицо земли складывается геологически так же,  как человеческое лицо – анатомически, и точно так же определяется морщинами, шрамами и ранами, оставленными на нем стихиями и людьми: знаками мгновений. В этом – смысл Исторического Пейзажа». «В современной русской живописи, - подчеркивал далее Волошин, - воссоздателем «исторического» пейзажа является Константин Федорович Богаевский, земля, им изображенная, - Киммерия».

Волошин  на новом этапе продолжил и дал свое понимание исторического пейзажа, причем, по мнению исследователей, в самой художественной форме его произведений есть связь с античной традицией.

Глава 2. Античные образы, сюжеты, мотивы

в творчестве М. Волошина

2.1.Киммерия как модель античного мира Максимилиана Волошина. Осознанное поэтом единство истории и природы.

Что же такое Киммерия? Ответ на этот вопрос дал сам поэт в статье «Константин Богаевский»: «Киммерией я называю восточную часть Крыма от древнего Сурожа (Судака) до Босфора Киммерийского (Керченского пролива), в отличие от Тавриды, западной его части (южного берега и Херсонеса Таврического). Название происходит от древнейших поселенцев этого края – киммерийцев, оставивших в культурном слое земли осколки своей культуры». Керченский полив, названный древними греками Босфором Киммерийским, где перед глазами самого гомеровского Одиссея предстала «киммериян печальная область, покрытая вечно влажным туманом и мглой облаков». Эти гомеровские строки вдохновили Волошина на сонет «Одиссей в Киммерии» (М.В. 1995 с. 124-125)

Для Волошина Киммерия представляла собой сплав греческих легенд и собственных мифов, например, о нахождении именно здесь входа в подземное царство Аида, из которого нет выхода. Во многих стихотворениях, посвященных Киммерии, поэт ощущает себя наследником всего исторического прошлого этой древней земли, в  том числе, конечно, ее связи с античной историей и мифологией.

Он писал А. Петровой 9 декабря 1917 года, что «дионисический огонь» был некогда зажжен «Грецией о скифские костры».

Сам Волошин воспринимался многими его современниками как «царь Киммерии», как воплощение синтеза античности и современности.

А. Белый вспоминал о Волошине в Коктебеле: «В центре этого орнамента из людей и их интересов видеться мне приветливая фигура Орфея – М. Волошина, способного одушевить и камни, его уже седеющая пышная шевелюра, стянутая цветной повязкой, с посохом в руке, в своеобразном одеянии, являющем смесь Греции со славянством».

Киммерия (восточный Крым) – это особая волошинская тема, в трактовке которой отчетливее всего проявилось своеобразие его художественной культуры, а Коктебель – своего рода материализация творческого духа поэта. Немного в истории мировой культуры отыщется примеров столь тесной связи между человеком-творцом и местом, где он жил и творил.

Пейзажи восточного Крыма – скалы и утесы, полынные нагорья и равнины, выжженные солнцем, море и суровая нагота земли – стали в ту пору глубоко созвучны Волошину: «безрадостный Коктебель» помог избыть горечь личных переживаний, ощутить «сыновность и сиротство» своего пребывания в мире. Крымский поселок Коктебель, расположенный на земле древней Киммерии стал для Волошина самым дорогим местом в мире, осознанным им как истинная родина его духа. Там он построил в 1903 году свой прославленный дом поэта

В очерке «О самом себе» Волошин отмечает, что «не является уроженцем Киммерии по рождению, а лишь по усыновлению». «Истинную родину духа» он нашел в восточном Крыму.

«Эти пределы священны уже тем, что однажды под вечер

Пушкин на них глядел с корабля по дороге в Гурзуф»

(«Киммерийские берега», 1925 год)

Надпись на акварели

Первым, по-настоящему волошинским стихотворением о Крыме принято считать написанное в 1904 году стихотворение «Зеленый вал отпрянул – и пугливо…» И это справедливо, ведь только в 1907 году появится цикл «Киммерийские сумерки» - 15 стихотворений,- лучшее, что написано о пейзаже восточного Крыма в мировой поэзии. Этот цикл создавался Волошиным во время больших личных переживаний поэта:

Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель...

По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.

По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль,

И лежит земля страстная в черных ризах и орарях…

В стихах этого цикла впервые перед читателем возникает скорбная и величественная Киммерия. Древняя страна, которую Максимилиан Волошин вывел из забвения и стал ее певцом. В стихах Волошина Киммерия жива памятью о своем прошлом:

Здесь был священный лес. Божественный гонец

Ногой крылатою касался сих прогалин.

На месте городов ни камней, ни развалин.

По склонам бронзовым ползут стада овец.

Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец

В зеленых сумерках таинственно печален.

Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален?

Кто знает путь богов — начало и конец?..

В этих стихах четко прослеживается осознанное Волошиным единство истории и природы,

Над зыбкой рябью вод встает из глубины

Пустынный кряж земли: хребты скалистых гребней,

Обрывы черные, потоки красных щебней —

Пределы скорбные незнаемой страны.

Я вижу грустные, торжественные сны —

Заливы гулкие земли глухой и древней,

Где в поздних сумерках грустнее и напевней

Звучат пустынные гекзаметры волны.

И поэт становится на многие годы голосом этой «глухой и древней» Земли и заставляет всмотреться и вслушаться в этот мир. Всмотреться в природу его и вслушаться в историю, говорящую пейзажами Киммерии.

2.2.Говорящие пейзажи Киммерии. Античные мотивы,сюжеты, образы в творчестве Волошина.

Стихи и эссе Волошина насыщены образами античных мифологических персонажей, органически включенных в ткань его творчества. По наблюдению Н. Арефьевой «Около одной трети поэтических произведений, М. Волошина содержит античные мотивы, а сборник статей «Лик и творчество» даже больше. Творчество Волошина изобилует образами, сюжетами, реминисценциями, аллюзиями, связанными с античностью.

В 1910 году выходит первый сборник стихов Максимилиана Волошина. В нем было много киммерийских стихов, но не было стихов нового цикла «Киммерийская весна». Стихи этого цикла заметно отличаются от «Киммерийских сумерек». Здесь меньше исторических образов Киммерии, а больше реальных пейзажных  образов радостной природы.

Солнце! Твой родник

В недрах бьет по темным жилам…

Воззывающий свой лик

Обрати к земным могилам!

Солнце! Прикажи

Виться лозам винограда.

Завязь почек развяжи

Властью пристального взгляда!

Сборник Волошина 1910 года был иллюстрирован рисунками Константина Федоровича Богаевского – художника, чье творчество тоже неразрывно связано с Киммерией. Волошин видит в Крыме окраину античного мира с богатыми культурными и историческими наслоениями. Он писал в статье «Богаевский – художник Киммерии», «История бродит здесь тенями аргонавтов и Одиссея».

Волошина волнует описанное Гомером путешествие Одиссея в мрачную страну, лежащую у входа в Аид, куда легендарный герой плывет на своем корабле, чтобы встретиться с тенями умерших. «Скоро пришли мы к глубокотекущим водам океана,  там киммериян печальная область, покрытая влажным туманом и мглой облаков» («Одиссея» перевод В. Жуковского). Волошин узнает, что легендарные сведения Гомера о Киммерии подтверждаются свидетельствами историка Геродота (V в. до Н.Э.) и географа Страбона. Они сообщили, что северные берега Понта Эвксинского в доисторические времена принадлежали киммерийцам, что это некогда могущественное племя оставило о себе память в географических названиях: «Киммерийский Боспор», «Киммерийский вал», Киммерион, Киммерикон. Археологические раскопки конца XIX века помогли Волошину глубже осознать «героический пафос и трагический жест» Киммерии.

Он писал: «Когда героическая мечта тридцати веков – Троя стала вдруг осязаемой и вещественной… когда раскрылись гробницы микенских царей и живой рукой мы смогли ощупать прах эсхиловых героев, тогда нечто новое разверзлось в нашей душе».

Он видел и в земле Киммерии

Наносы рек на сажень глубины

Насыщены камнями, черепками,

Могильниками, пеплом, костяками.

В одно русло дождями сметены

И грубые обжиги неолита,

И скорлупа милетских тонких ваз,

И позвонки каких-то пришлых рас,

Чей облик стерт, а имя позабыто.

(«Дом поэта»)

В доме Волошина было собрано немало интересных находок. А море увеличило их число, выбросив на берег обломок корабля гомеровской эпохи. Этот подарок моря хранился у поэта вместе с фрагментами античной керамики, амфорами. И.П. Куприянов пишет: «Наука, культура, история, археология стали для Волошина источником лирических переживаний. Научные сведения давали ему «новые разбеги для мечты и догадки». Такой взгляд помог Волошину открыть исторический пейзаж в поэзии и  живописи.

Но чтобы воссоздать для потомков лик земли недостаточно письменных источников и археологических находок, Волошин указывает: «Художник должен перестрадать ту землю, которую он пишет. Он должен пережить историю каждой ее долины, каждого холма, каждого залива. Опыт сердца исходившего тоской в ее сумерках, и опыт ступней, касавшихся ее тропинок, ему дают не меньше, чем впечатления глаза».  

                                                                (см. Волошина «Культура, искусство, памятники Крыма»)                                                                                                                                                                                                                                    

Я вижу грустные, торжественные сны —

Заливы гулкие земли глухой и древней,

Где в поздних сумерках грустнее и напевней

Звучат пустынные гекзаметры волны.

Во многих пейзажных стихотворениях автор придает киммерийской природе монументальность и очеловечивает ее, приближаясь к античной мифологии. В природе он видит сходство с лучшим ее проявлением – человеком, хотя она живет своей собственной, суровой и торжественной жизнью.

Здесь душно в тесноте...

А там — простор, свобода,

Там дышит тяжело усталый Океан

И веет запахом гниющих трав и йода.

Как античные авторы, поэт чувствует свое родство с солнцем, луной, морем, с космосом в целом, сливается с природой, он неотделим от природы, как младенец от матери:

«Склоняясь ниц, овеян ночи синью,

Доверчиво ищу губами я

Сосцы твои, натертые полынью,

О мать земля!»

Поэт ни разу не изобразил природу зимой. Даже осеннее праздничное убранство земли тревожит его душу, порождает скорбные ноты в стихах. Осень – Вечер года. Зима – Ночь. Грусть природы передается Волошину, он слышит вопли Деметры по дочери Персефоне:

Плачьте, плачьте, плачьте, безумцы-ветры,

Над горой, над полем глухим, над пашней...

Слышу в голых прутьях, в траве вчерашней

Вопли Деметры.

Поэт обращается к Солнцу с просьбой вывести землю из сна:

Солнце! Твой родник

В недрах бьет по темным жилам…

Античная традиция восприятия природы как живого существа обусловило особенности волошинской поэтики, его метафор. Вещий крик осеннего ветра, его плач, солнце – «святое око дня, тоскующий гигант», а

Мир - чаша, до краев наполненная алым.

И черным сумраком...За траурным порталом

Звезда затеплилась... За нею две... и три,

И стынет бледный край замедлившей зари,

Как влага синяя, наполненная светом.

Поэта постоянно волнует присутствие тысячелетий, интересует историческая связь поколений во глубине времен Грецией, Римом, Византией. Он постигает весь трепет жизни веков и рас, «ладаю его «дрожь морей», «стремит» как Одиссея («Одиссей в Киммерии» 1907г.) в неизведанную даль, он видит свое родство с ним.

Люби мой долгий гул, и зыбких взводней змеи,

И в хорах волн моих напевы Одиссеи.

Волошин стал «памятью насыщен, как земля». Мысль, стих и стиль лирики «диктовала» поэту земля. Он не скрывал, что природа оказывает активное влияние на его произведения. «Гекзаметры волны» обращали Волошина к античной поэзии. Заслуживает внимания его опыт введения в русский стих античных размеров, как делали в свое время К. Батюшков, А. Пушкин и другие русские поэты.

«Вещий крик осеннего ветра в поле…»

(сапфическая строфа, 1907г.)

«Седым и низким облаком дол повит»

(алкеева строфа, 1910г.)

Следует признать, что античные размеры не поглощали целиком внимание Волошина, он оставался в рамках традиционной поэтики, сонета. Однако античными образами органически пропитана вся поэзия Волошина, он как бы изнутри воспринял магию природы. Говоря о Кара-Даге он пишет:

Из недр изверженным порывом –

Трагическим и горделивым –

Взметнулись вихри древних сил:

Так буре сладок, в свитке крыл.

В водовороте снов и бреда,

Прорвавшись сквозь упор веков,

Клубится мрамор всех ветров –

Самофракийская победа!

Волошин воспринимает человека в неразрывном единстве с мирозданием, с космическим развитием природы

Будь прост, как ветер, неистощим, как море,

И памятью насыщен, как земля.

Люби далекий парус корабля

И песню волн, шумяших на просторе.

Весь трепет жизни всех веков и рас

Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.

2.3. «Поэт ритма вечности». Современники о Волошине.

Малозаметный поэт и критик С.Я. Рубанович в рецензии на книгу Волошина «Изверни»: «Новизна, его окружающая, понятна ему только в лучах старины. Древние мифы… являются для него источниками истолкований современности <…> слово для Волошина – смысл, плоть, краска, но не звук; стих – словопись, а не пение; отсюда же и склонность поэта к уже данным крепким строфическим  формам».

А Сергей Соловьев(Сергей Михайлович Соловьев(1885-1942) – поэт-символист, переводчик, критик. Племянник В.С. Соловьева. Был в Коктебеле летом 1907 года, затем подрят: в 1926, 1927, 1928 годах) писал в своем сонете:

Максу Волошину

Ты говорил, а я тебе внимал.

Элладу ты явил в словах немногих:

И тишину ее холмов отлогих,

И рощ, где фавн под дубом задремал.

Когда бы ты знал, как в сердце принимал

Я благостную нежность линий строгих.

Ты оживил напевы козлоногих

И спящих нимф, в тени, без покрывал.

И понял я, что там безвластно горе,

Что там пойму я все без дум и слов,

Где ласково соединяет море

Брега мостом фиалковых валов,

В которых отразился свод лазурный,

Где реет тень сестры над братней урной.

Таким образом, уже современники отмечали мифологические мотивы в творчестве Максимилиана Волошина. Сам же Волошин в поэзии и живописи выразил свою любовь к Киммерии и ее сердцевине – Коктебелю (цикл стихов «Киммерийские сумерки», «Киммерийская весна», «Крымские акварели»). Одно из самых известных стихотворений Максимилиана Волошина называется «Коктебель».

Как в раковине малой — Океана

Великое дыхание гудит,

Как плоть её мерцает и горит

Отливами и серебром тумана,

А выгибы её повторены

В движении и завитке волны, —

Так вся душа моя в твоих заливах,

О, Киммерии тёмная страна,

Заключена и преображена.

С тех пор как отроком у молчаливых

Торжественно-пустынных берегов

Очнулся я — душа моя разъялась,

И мысль росла, лепилась и ваялась

По складкам гор, по выгибам холмов.

Огнь древних недр и дождевая влага

Двойным резцом ваяли облик твой, —

И сих холмов однообразный строй,

И напряжённый пафос Карадага,

Сосредоточенность и теснота

Зубчатых скал, а рядом широта

Степных равнин и мреющие дали

Стиху — разбег, а мысли — меру дали.

Моей мечтой с тех пор напоены

Предгорий героические сны

И Коктебеля каменная грива;

Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поёт в волнах его прилива,

И на скале, замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой.

Коктебельские мотивы обогатили поэзию Волошина незаимствованным, сугубо личностным содержанием. В «киммерийских» стихах поэт достигает удивительного соответствия между точными описаниями того, что открывается глазу и осязается «горящими ступнями», и пейзажем души, между передачей сиюминутных, ускользающих впечатлений, окрашенных мифопоэтическими ассоциациями, и картинками извечного природного бытия. А.Н. Толстой назвал Волошина «поэтом ритма вечности»; такое определение оправдывается в первую очередь произведениями на «киммерийские» темы, которые являются в то же время хроникой природной жизни, составленной человеком, постигшим трагическую мудрость земного существования. К познанию Киммерии Волошин подошел тогда, когда для него раскрылась подспудная и необходимая связь противоположных начал бытия, когда он после многих искушений разгадал те простые цифры, о которых писал А.М. Петровой в ноябре 1908 г.: «Теперь я глубоко понял, что для человека нет иного откровения кроме того, что скрыто в каждом событии жизни, в каждом мгновении бытия. Что надо внимательно читать жизнь, не упуская ни одного извива ее. Что своего истинного «я» надо искать не во внутреннем созерцании, а в том, как преображается в нас внешний мир. Я понял теперь глубокую и нежную любовь к жизни и в то же время отсутствие желаний, стесняющих свободное и широкое течение ее». Это мироощущение, суть которого будет позднее отчеканена в строках самого знаменитого стихотворения Волошина – «Дом Поэта», было выношено им во многом благодаря открытию и постижению Киммерии.

Коктебель становится для Волошина символическим образом мироздания, в котором аккумулируются все многоразличные «лики земли», следы ее истории и культуры, а «Киммерии печальная область» - универсальной парадигмой бытия. Глубже всего Волошин постигал этот уголок земли в уединенных созерцаниях, однако Коктебель был для него не новым затвором, а земным приделом, открытым для разнообразных веяний живой жизни.

Люди, видевшие Волошина говорили о внешнем сходстве певца Киммерии с образом Зевса. Волошина и Зевса напоминает непостижимым образом и силуэт горы Кок-Кая на Карадаге, если на него смотреть со стороны Волошинского дома, хозяин которого писал:

 «Его полынь хмельна моей тоской,

Мой стих поет в строфах его прилива,

И на скале замкнувшей зыбь залива,

Судьбой и ветрами изваян профиль мой!»

(«Коктебель»)

Он окончательно слился с природой именно в том месте, где когда-то радостно воскликнул:

«Здравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный Коктебель!»

Для Волошина Киммерия – «свиток истории», в котором сливается все: история природы, человека, мироздания в целом. Он сам осознает себя странником в истории, поэтом-странником, который стремится обрести Мудрость, Любовь, Красоту и Свободу. Волошин-  уникальное явление русской поэзии, пример художественного постижения человеком самого себя, согласно его словам: «Человек – это книга, в которую занесена история мира»

Заключение

Список литературы:

1. Волошин М.А. Избранные стихотворения/Сост., вступ. ст. и примеч. А.В. Лаврова.- М.: Сов. Россия, 1998.- 384 с.: ил.
2. Волошин М.А. «Парижа я люблю осенний, сторогий плен…» / Максимилиан Волошин; составление В.Т. Даченких; предисловие Е.Ю. Гениевой – М.: «Вагриус»,2008.-592 с.
3. Волошин М., Гумилев Н., Иванов Г., Ходасевич В. Стихотворения.- Куйбышев: Кн. Изд-во,1990.- 208 с.
4. Волошин М. Коктебельские берега: Стихи, рисунки, акварели, статьи / Сост. и авт. вступ. ст. и коммент. З.Д. Давыдов; Худож. В.М. Дорозец; Фот. А.В. Левин, С.Л. Приймак.- Симферополь: Таврия, 1990.-248 с.: ил., 16 л. ил.- (Дом Поэта).
5. Образ поэта. Максимилиан Волошин в стихах и портретах современников/Вступ. ст., сост., подг., текста и прим. В.П. Купченко; Послесл. и подбор портретов Д.А. Лосева – Феодосия-Москва: Издат. дом Коктебель. 1997.- 160 с., 1 л. портр., 8 л. илл. (Б-ка альманаха Крымский альбом. Вып.2).
6. Плясов Н.Ф. Два портрета: М. Волошин; Ф. Васильев: Очерки.- Симферополь: Таврия, 1995.- 48 с.

Приложение