Демонологические образы в романе М.А. Булгаковым «Мастер и Маргарита»

Представления людей о нечистой силе время от времени менялись, но сущность их, носителей зла, сохранялась. Люди настолько боялись злых духов, что никогда не предполагали, будто демоны могут нести в себе не только зло, но и добро, справедливость. В этой работе я хотела бы проанализировать демонологические образы, созданные М.А. Булгаковым в романе «Мастер и Маргарита».

М.А. Булгаков, работая над персонажами романа, опирался на образы известных литературных героев, мифических существ и реальных людей. Писатель, заимствуя  у отдельно взятых образов характерные черты, наделяя ими Воланда и его свиту, создал принципиально новые образы.

А теперь рассмотрим демонические образы М.А. Булгакова. Итак, откуда же происходит булгаковский  Воланд?

В христианской религии дьявол  - падший ангел, поэтому сохранил человеческий облик, дополненный черными крыльями.

Он считается предводителем воинства враждебных человечеству бесов - Азазеля, Велиара и др. Вместе они «заведовали» человеческими пороками и способствовали их развитию в обществе в целом. В эпоху романтизма образ сатаны приобрел некоторые черты положительного героя. Человек, пожелавший продать дьяволу душу и подписавшийся собственной кровью, мог получить взамен все богатства мира. Но физической смерти душа переходила в полную собственность лукавого.

Таким образом, дьявольская сущность является своеобразным «прототипным стержнем», на который М.А. Булгаков, формируя образ Воланда, «нанизывал» черты других литературных героев.

Это становится понятно, когда заглавный герой романа Мастер упрекает поэта Бездомного за то, что он не узнал Воланда при встрече: «Ну вот, ведь даже лицо, которое вы описывали… разные глаза, брови! Простите, может быть, впрочем, вы даже оперы «Фауст» не слыхали?»

И верно ведь, лицо Воланда очень похоже на известные фотографии Шаляпина в роли Мефистофеля.  На это обращает внимание М.В. Нестеров. Сравним: «Мефистофель, одетый в черное; в черный, дивно облегающий гибкую фигуру плащ на оранжевой, огненной подкладке...» Писатель выдает за достоверный портрет Сатаны театральный образ, грим актера, который исполняет роль литературного Сатаны из трагедии Гете «Фауст». Булгаков напоминает нам о «Фаусте» с первых строк, с эпиграфа: «Так кто ж ты наконец? Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо»…

Литературовед Александр Зеркалов приводил следующий факт: «Само имя Воланд есть чуть переиначенное тайное имя Мефистофеля, которое звучит в трагедии всего 1 раз. Это имя – Фоланд.»  Далее в тексте мы встречаемся с деталями, отголосками из «Фауста».

У Гете: Мефистофель является к Фаусту на тревожно пустынном поле, в закатный час.

У М. Булгакова: Воланд приходит на Патриаршие пруды тоже на закате.

Гете описывает дьявольский шабаш на Брокенских горах, где Мефистофель пляшет с ведьмой. Булгаковский герой говорит о Брокене  и о своем знакомстве с «очаровательной ведьмой».

Мефистофель в особых случаях берет себе в помощь «трех сильных», явление которых Гете предварил ремаркой «Входят трое сильных». Воланда тоже сопровождают «трое сильных» - некие Азазелло, Коровьев и Бегемот. Первый из «сильных» Мефистофеля рекомендует себя так: «Кого ни встречу – в ухо дам, и съезжу кулаком по рылу. А беглеца обратно сам доставлю за волосы силой». Слуга Воланда Азазелло вторит: «Надавать администратору по морде, или выставить дядю из дому, или  подстрелить кого-нибудь… - это моя  прямая специальность». А когда Азазелло с Бегемотом бьют администратора, они орудуют точь-в-точь по схеме Гете: сначала бьют в ухо, потом по лицу, потом «доставляют».

Трагедия Гете – как бы точка опоры, начало отсчета.  Но, на мой взгляд, М.А. Булгаков не столько «подгоняет» Воланда под Мефистофеля, сколько противопоставляет ему. Между этими героями – большая разница. Мефистофель - демон, коварный соблазнитель, главная цель которого - погубить душу человека. Воланд по-своему благороден, утверждает то, что отрицает Мефистофель: верность любви и преданность творчеству.

Некоторые персонажи имеют библейское происхождение. Например, Азазелло. Имя Азазелло, его титулы «демон безводной пустыни», «демон-убийца» взяты из вероисповедальных книг... Азазелло – итальянизированное имя дьявола Азазеля, упоминающегося в Ветхом Завете и в канонической книге Левит.

Бегемот – кот-оборотень, любимый шут Воланда. Бегемот – взято также из апокрифической книги Еноха. В ветхозаветных преданиях это чудовищный зверь, который считается королем млекопитающих. Он настолько огромен, что способен выпить целую реку и проглотить за один присест 1000 городов.

По демонологической традиции Бегемот – это демон желаний желудка. Возможно, что отсюда обжорство Бегемота в Торгсине. Только вот созданный Булгаковым балагур-весельчак Бегемот мало напоминает злого демона…Для многих читателей, как и для меня - это любимый персонаж романа.  Образ Бегемота меньше других булгаковских персонажей поддался влиянию со стороны прототипа. Как иначе объяснить абсолютное несоответствие между обликом мифического Бегемота («сухопутного чудовища с ногами, как медные трубы, и костями, как железные прутья»  и внешностью булгаковского «худенького юноши, демона-пажа»).

Кот – оборотень неразлучен с Коровьевым-Фаготом.

Из всей свиты Воланда только Коровьев-Фагот имеет несколько прототипов. Г. Макарова и А. Абрашкин считают, что Фагота следует отождествлять с демоном Дагоном – «хлебодаром сатаны, древним семитским божеством, покровителем земледелия, позже богом - подателем пищи, впоследствии - богом бури, богом войны» . Пример тому - при Воланде Коровьев играет роль казначея (денежный дождь в Варьете) и причастен к доносам, похищению Лиходеева и смерти Берлиоза.

Фамилия героя найдена исследователями  в повести Ф.М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели", где есть персонаж по фамилии Коровкин, весьма похожий на булгаковского Коровьева. Второе имя героя происходит от названия музыкального инструмента "фагот". У Коровьева есть некоторое сходство с фаготом - длинной тонкой трубкой, сложенной втрое: "ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно» .

К сожалению, в столь небольшой работе нельзя полностью раскрыть данный вопрос. Работая над этой темой, я встречала различные мнения о происхождении демонологических образов романа. Встречались мнения литературоведов и исследователей о том, что прототипами Воланда, например, были Ленин, Сталин и т.д., но с их доводами, основанными буквально на сопоставлении одного факта или фразы трудно согласиться.

Итак, сатана появляется однажды весной в час небывало жаркого заката у Патриарших прудов. Что это за местность, почему она стала притягательной для Воланда? Не мог ли Воланд прибыть в Москву с какой-нибудь другой стороны?

Перечисление всех тайных реалий, связанных с данной точкой появления Воланда, позволяет сказать, что появиться он мог в Москве только здесь, на пустой липовой аллее Патриарших прудов. Дьявол Мефистофель в том европеизированном виде, каким он еще в прошлом веке явился перед глазами русского общества, был именно немцем, нечистой силой, идущей с запада. Поэтому логичней предположить его появление на московской земле именно с западной стороны Садового кольца, которое является срытой до основания земляной крепостной стеной. Город без стен открыт всем, в том числе и «врагу рода человеческого».

Кроме того, Воланд появляется в точке абсурда, ведь в послереволюционной Москве конца 20-х гг., где в центре не было ни одной действующей церкви, само название Патриаршие звучало горькой насмешкой. Итак, Воланд появляется в тот самый момент, когда Берлиоз доказывает Бездомному, что Бог – миф, выдумка. Абсурд с точки зрения Сатаны: отрицать Провидение за час до того, как самому отрицателю отрежет трамваем голову. Воланд является на голос богохульства.

Но это еще не все. Он въехал в Москву со стороны Триумфальной арки, через Царские врата, через которую в Москву въезжали цари. Что ж, теперь настала очередь и царя Преисподней.  Таким образом, он появляется в месте наибольшего уничижения идей, положенных в основу этих названий.

Трудно найти в Москве место, которое было бы связано с нечистой силой больше, чем Патриаршая слобода. Воланд притянут  идеальным водяным квадратом Патриарших прудов, чародейским остатком средневекового Козьего болота, по сути, следом чертова копыта. В средние века эту местность называли Козьими болотами. И  дело не в козах, а в кознях – тех кознях, которые чинила нечистая сила обитателям этих мест.

В самой глубокой древности, когда Москва не была еще Москвой, на этом месте топили свои жертвы жрецы древнего языческого культа. В особо торжественных случаях жертве отрезали голову. Не поэтому ли Берлиоз погиб столь экзотической смертью? Таким образом, Воланд появляется в месте наибольшего уничижения идей, положенных в основу этих названий. Таким образом, он появляется в месте наибольшего уничижения идей, положенных в основу этих названий. Трудно найти в Москве место, которое было бы связано с нечистой силой больше, чем Патриаршая слобода.

Это и неудивительно, так как, по свидетельству современников, Булгаков был очень чуток к такой символике.

Тема эта обширна и многогранна. К сожалению, в небольшой работе нельзя раскрыть ее полностью. В дальнейшем я планирую продолжить работу над этой темой, расширить ее, а также исследовать вопрос функции данных героев в романе Булгакова «Мастер и Маргарита».