Сочинение -эссе ,посвященное 450-летнему юбилею У.Шекспира.

Мокрецова Екатерина

ПОЭЗИЯ В ТЕБЕ: ПЕРЕЧИТЫВАЯ ЛЮБИМЫЕ СТРАНИЦЫ ШЕКСПИРА.

Прочитав сонеты Шекспира, я почувствовала себя совсем пустой.  Даже не так. Ненаполненной. Тут же посетила мысль: «Как бы это место занять, чтобы не пропадало впустую и не загромоздилось раньше времени.»

Думаю, что бесконечно далека и от Шекспира, и от Любви. Шекспир всегда был  для меня, но как голая стена в доме. Неотъемлемый, но в то же время не имеющий никакой необходимости о нем вспоминать. С мыслями подобными «какой же он великий и замечательный, наверняка, писатель» проходила мимо его сборников каждый раз. Теперь мне это кажется преступлением.

И честно признаться, я никак  не думала, что работы Шекспира окажутся такими… живыми. Такими… всегда к  месту. Представлялись только длинные строки, выводимые английской перьевой ручкой. Они мне так видятся и сейчас, но теперь этот замысловатый шрифт я могу прочесть. Такая простая магия. Все витееватые размазанные буквы собираются в строки в букваре. И ощущаешь особое удовольствие от того, что говоришь на одном языке, читаешь и понимаешь самого великого драматурга человечества.

Но в то же время я сомневаюсь, что хоть когда-нибудь,  хоть на минуту, смогу понять его. Как, наверное, мало кто понимал его при жизни.  Кто знает, сколько на самом деле Шекспир заложил в свои строки. И пообещала себе, что когда стану взрослой и красивой, то влюблюсь и пойму. Обязательно.

Думаю, что Шекспира можно считать великолепным писателем хотя бы по трем причинам. Первая. За то, что смог перенести разрывающую, крошащую душевную боль от того, что любил так искренно.  Вторая. За то, что сумел быть так счастлив от того, что любил так сильно. И третья. За то, что смог написать об этом, не утратив ни одной краски, написать так, чтобы его читали на протяжении веков.

Весь цикл сонетов я могу разделить на несколько частей. В первой Шекспир просит украсить землю продолжением себя. «Жалея мир, земле не предавай грядущих лет прекрасный урожай!» При этом Шекспир здесь немного… фаталист. В каждом сонете он повторяет свой призыв, но почти  любой кончается строками о смерти и надгробии. И становится неуютно совсем. Кому захочется слышать, что за рождением детей настигнет собственный «неумолимый серп смерти». Однако для Шекспира наступление смерти  не означает поражения. Наоборот,  продолжение жизни детьми и любовью он видит торжеством, покорением ее:  «Ты будешь жить на свете десять раз, десятикратно в детях повторенный, и вправе будешь в свой последний час торжествовать над смертью покоренной.» Трудно понять, почему это было столь важно для Шекспира:  он ограничился тремя детьми (не так много для того времени). Просто Шекспир любил человечество. Находил интересным каждого и чувствовал людей вокруг себя. Он пропитан был человеколюбием. Шекспир хотел, чтобы они, люди, жизнь не только любили и ценили, но и дарить умели. «Отдав себя, ты сохранишь навеки себя в созданье новом - в человеке.» Идеи гуманизма в нем бурлили и выплескивались, что особенно было неуместно в его время.

При этом Шекспир не бросает слова собирательному образу, нет. Обращается, скорее, к конкретному весьма своему другу, тем самым представляя нам его. О жизни Шекспира известно крайне мало.  Историки литературы не знают, кому точно посвящена серия сонетов и даже  предполагают, что образ друга  абстрактный, не имеющий ничего общего с реальностью. Но большинство специалистов считает, что творчество Шекспира автобиографично, что случайных образов в нем нет.  Я же думаю, что нельзя написать так  дышаше о человеке, которого и нет на самом деле. Считаю, что у любви Шекспира есть почва.

Следующую часть сонетов Шекспир посвящает своему другу всецело. Он много раз говорит «любовь», «люблю». И мы сами можем видеть, как он бережно обращается  с этим юношей и как им дорожит. «С твоей любовью, с памятью о ней всех королей на свете я сильней.» И все же Шекспир не описывает его очевидно, детально. Образ друга соткан из его мыслей и чувств. Весь он ощущается постоянно ускользающим, несмотря на то, что Шекспир говорит о нем не переставая. Однако во мне, по мере чтения, все больше росло ощущение симпатии к этому юноше, большое и теплое. Хотя я и вижу его глазами Шекспира. Быть может, в этом и есть секрет – любовь бывает заразительна.  Но не такая сильная. Такая – удел Шекспира.  Он боготворит своего друга: «Поэзия - в тебе. Простые чувства ты возвышать умеешь до искусства.»  Доходит до пика восхищения им, его красотой. «Пою я гимны, полные любви, ему, о нем и только для него.», «Каких цветов в саду весеннем нет! И все крадут твой запах или цвет.» Юноша ему всего дороже и ближе, он так сокровенен, что Шекспир даже ревнует к другим поэтам. Меж тем другие немощным стихом бессмертную хоронят красоту. То, что во взоре светится твоем, твои певцы не выразят вдвоем.» По-моему, это выглядит странно для Шекспира. По-детски капризно. Но силу его чувств только доказывает, так?

Мы видим, что Шекспир сторонится этого мира. Держится как бы немного в тени, боясь окружения. Тем не менее, видит его насквозь. Шекспиру было трудно просто жить так, наблюдая. Он ВИДИТ все ужасы человеческой сущности. И, как я говорила раньше, ненавидит людей с такой же силой, как и любит. «Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж достоинство, что просит подаянья, над простотой глумящуюся ложь, ничтожество в роскошном одеянье…» Ему превозмогающе сложно жить так, но Шекспир за жизнь и не держался. К чему она ему? Но держался за друга, найдя в нем понимание. Не только потому, что любил его и не хотел уходить, а потому, что боялся оставить его одного в этом уродливом мире. Держался за любовь. «Все мерзостно, что вижу я вокруг... но как тебя покинуть, милый друг!»

Этим юношей Шекспир дышит. Он необходим ему так, как может быть хоть что-то необходимым. Он удерживает Шекспира в этом мире и дарит вдохновение. Шекспир, сравнивая себя и его, мыслит как об одном человеке. Кажется, это называется слиянием душ.

В следующей части Шекспир обращается к женщине. Черной леди. Это можно считать кульминацией серии сонетов.  Она лживая и гордая, влиятельная и злобная.  Скорее всего, она, музыкантка, артистка на сцене и  в жизни, тоже существовала в реальности в то время.  Но как она обращается с Шекспиром! Подзывает совсем близко, манит, а потом отталкивает еще дальше, раня его душу. «Презреньем ты с ума меня сведешь…» Я почти ненавижу ее за это.  Смуглая леди переворачивает с ног на голову представления Шекспира о красоте, извращает весь уклад ценностей в нем: «И долго мне, лишенному ума, казался раем ад, а светом - тьма!» Шекспир — в клетке, все ходит по кругу, но бессилен все так же.  Черная красавица забирает с собой друга Шекспира. Это жестоко настолько, так отвратительно, но почему же Шекспир все любит ее? И разве должна  любовь быть такой? Душащей и распирающей изнутри.  Сердце Шекспира горит, он варится в ощущении душевной боли и страдания. И становится похож на сумасшедшего: «ложь меня объяла, как чума». Он ищет взгляда этой женщины, просит ее внимания и любви, но в тоже время избегает ее.

И как живо Шекспир противопоставляет привязанность к другу страсти к женщине.  Любовь светлую, дарящую счастье и покой той, что убивает, лихорадит душу, приносит терзания и ужас,  уродливому недугу.

Сонеты к другу я читала, упиваясь каждой строкой, а о Черной леди – быстро перебирая буквы в голове и торопясь.  Их мне читать не нравилось. Да и как могло, когда все в этих сонетах пропитано болью и страданием.

Но Шекспиру в его сонетах удалось разломать стереотипные представления о женщине того времени. Он сумел показать, что красота – вещь относительная, а девушка, воспеваемая в стихах, может быть совсем не кроткой, а очень даже наоборот – жестокой, вероломной, коварной. В этом плане Шекспир – революционер. Совсем чуть-чуть для всего мира, но значимый для поэзии. Еще и в том, что изменил формулировку сонета, исправил его состав. Вместо привычных двух четверостиший и двух трехстиший – два четверостишия и одно двустишие.   Шекспир работал, кроша каноны поэзии.

До Шекспира в поэзии для меня непревзойденным мастером был Тютчев.  Я искренне восхищаюсь его умением подбирать слова так, что кажется  строки его нашептывают. Его образностью и витееватостью выражений. С Шекспиром его сравнить сложно, хотя бы потому, что второй читается мною в переводе. Тем не менее,  прекрасен весь его язык, сотканный из слов, ярких, как пламень.

Поэзия для меня – способ знакомиться с миром.  Путешествовать по местам и людям, понимать чувства. И для меня важно, чтобы строки умели говорить, умели погружать в себя. Чем сложнее слова, тем легче их чувствовать.
        И в то время, как Тютчев говорит шелестом листьев и сиянием ночи, Шекспир – счастьем или страданием.  Как можно сравнивать того, кто видит природу и живых с тем, кто погружается в душевные терзания. Но оба они для меня – ключ к самым сокровенным участкам мира.

Меня поражает, как в душе Шекспира может поместиться столько всего. Как до сих пор его душа цела, как не разлетелась на осколки?! Как он может сдерживать внутри себя такую бурю?! В каждом сонете, выражая свои чувства, он показывает себя с новой стороны. Строчка за строчкой он нам становится ближе. Чтобы показать себя настоящего, свои чувства, нужно иметь много смелости. Шекспир ее в себе находит. Свое сердце, израненное, но вечно живое, он предоставляет нам. Протягивает, будто не хочет больше носить его в себе и ждет отклика, понимания. Его сердце, его люди – все приносит боль, но Шекспир – человек великий. Пронося страдания в себе, счастье он дарил  другим.

Так как же заполнить это пустое внутри себя? Многие ищут ему применение. Кто-то загромождает желаниями, кто-то властью, кто-то удовлетворяется своим материальным мирком, а кто-то вовсе не находит ничего и ходит, наполненный ветром внутри.  Но я поверю Шекспиру, человеку, лучше которого никто не смог сказать. Что же нужно положить в себя, чтобы видеть красоту вокруг? Человеческую или природную. Что нужно, чтобы уберечь себя от пустоты в душе? Шекспир говорит, что лекарство от этого одно. Ответ прост. Любовь.