Стихи Анны Фоминцевой.

 «Моим стихам, написанным так рано…»

Стихи Анны Фоминцевой,

ученицы 10 е/м класса

 (учитель Уханова Е.В.)

Анна на тысячу дней…

 «Вы были добры ко мне.

 Из простой девушки вы сделали меня фавориткой,

 затем – королевой.

И теперь, когда более нет возможности

возвысить меня в ваших глазах, вы делаете меня святою…»

(Болейн Анна. Выдержка из последнего письма Генриху VIII,

написанного незадолго до казни.)

Что есть любовь? И есть ли она в Вас?

На чьи слова Вы часто уповали?

В ошибке обвиню я Вас едва ли,

Каков бы ни был мой последний час.

Народа глас сильней монарших слов.

Для них я – шлюха, жалкая девица.

Я с участью готова примириться.

Упала длань под тяжестью оков.

Мне небо дало тысячу ночей.

В них море слез и страсть, рожденья муки.

Порой я задыхалась от разлуки…

Сгорала в сердце тысяча свечей.

Да, я повинна в множестве смертей.

Пусть «красношапочник» гуляет на том свете.

Уолси, Мор – одни за все в ответе.

Моя мечта – причина их затей.

Цена желаний Ваших, мой король, -

Свой бренный путь на плахе завершу я.

Благодарю за эту честь большую –

За трон, любовь, и ненависть, и боль.

Девица, фрейлина и королева… что ж,

Вы покорили, Генрих, красотою.

Пусть это Вы в меня метнули нож,

Но этим Анну сделали святою.

***

Палач и меч – расплата за величье.

Пусть за любовь расплатится другой.

Прощайте, Анна… Кровь течет рекой.

Проклятье Тюдора – немое безразличье.

***

Я вижу фигуру – сидит одиноко.

В печальной улыбке чуть скошенный рот.

Ей просто взгрустнулось, немного-немного.

Закрылся театр, разошелся народ.

В тугой, ровный узел закрученный волос,

А мысли одна за другой – прыг да скок.

И строгий, но мягкий, отчетливый голос:

«Всё заново! Девочки, тянем носок!»

Сегодня дебют!... Был. И справилась честно.

Ведь мама сказала: «я верю в тебя!»

- А было ли страшно? – кивает. – Конечно!

- Ты любишь театр?

- Сильней, чем себя!

- Мне кажется, будто, я здесь уже вечно,

К груди прикоснулась. – Как сердце стучит.

- Овации были? – смущенно, - конечно…

Но пусть бы и не было – не огорчит.

- А что же грустишь? – Так, ведь завтра суббота!

 Был «Занавес!» возглас – уехал народ.

А у балерины такая работа –

Танцуй, пока сердце – театр – живёт.

***

Есть здравый смысл в моем письме,

Но нет и тени той отваги,

Что Вы приметили во мне.

Воспоминанья на бумаге –

Вот то, что Вы прочтете здесь.

И пусть смеётся над словами

Весь высший свет и город весь.

Мне наплевать. Ведь только Вами

Полны все строки до одной.

Вы были Музой! Вам одной

Я посвящал свои творенья!

Но Вы без всякого сомненья

Изящной ручкой, чуть махнув,

Меня прогнали беспощадно.

Разбив мечты мои нещадно

И вновь страдания вернув.

Милее Вам слащавый франт.

А я – придворный музыкант.

Я на дуэлях не дерусь,

Но я сменяю сотню Муз

На блеск прекрасных нежных глаз.

Стихи и музыка – для Вас.

Письмо – лишь мысль, лишь буйство слов.

Пусть пафосно и патетично,

Полно соплей и «мокрых» снов.

Моё, увы, весьма трагично….

***

Я ухожу в город немой

Скоро.

Ты как всегда рядом со мной

Споришь.

Смоет следы дождь проливной

Утром.        

Слышу шаги вновь за спиной

Смутно.

Долго без сна ночью сидим

Звездной.

- Скоро рассвет…

- Не уходи…

- Поздно…

Старый вокзал пылью седой

Дышит.

- Слышишь в дали шепот колес?

- Слышу…

Выдох и вдох – слезы загнать

В душу.

Если б вчера знать, что бежать, –

Хуже…

-Знаешь…

-Молчи! Щиплет глаза – больно…

-Что же, теперь… Птицей лети

Вольной…

Взглядом скользишь меж проводов –

Строчек.

Ты не пойдешь следом за мной,

Впрочем.

***

Весенний дождь – живительная влага.

В росе умылись травы и цветы.

Он росчерком пролога на бумаге

Пропишет наши детские мечты.

Весенний дождь, столь первозданно чистый,

С сердец смывает грязный талый снег.

В преддверии младой Весны лучистой,

Вновь ручейки возобновили бег.

Сияют капли, будто бы топазы,

Преобразив поля и старый лес.

Мой первый дождь, ты вновь играешь в пазлы.

Я назову тебя амброзией небес.

***

Пергаментный свиток, перо голубицы –

И вновь мне немыми ночами не спится.

Я снова и снова мечтаю упрямо

О радостной встрече с прекрасною дамой.

По полу разбросаны клочья бумаги –

Смешные слова, где так мало отваги.

Лишь блеянье, чушь и нелепые мысли,

Лишенные напрочь здорового смысла.

Бессвязные фразы сплетаются в строки.

Не чужды и мне все людские пороки.

«Ваш образ воздушный и дивные плечи,

Божественный лик и чудесные речи

Пред внутренним взором встают ежечасно.

Ответьте – томленья мои не напрасны?

Тот бал, наша встреча и все обещанья,

Ваш взгляд благосклонный, платок на прощанье…

И я вечный раб, вашей воле покорный.

Бесспорно – все Ваше! Весь мир – Вам… бесспорно.

Миледи, вы взором горячим и нежным

Во мне пробудили былую надежду…

Могу ль я, Богиня, надеяться все же,

На днях посетить ваше царское ложе?»

Стремительной тенью летит соколица

С любовным письмом во чужую светлицу.

Покои княгини в лихом беспорядке –

Их светлость играет с подругами в прятки.

Зеленые очи сверкают лукаво,

Прическа растрепана, волосы лавой

Рассыпаны огненной. Щеки пылают.

Веселье и смех долго не замолкают.

Сквозь гомон и шум к ним в окошко стучится

Наш скромный посыльный – с письмом соколица.

Застыла княгиня средь визга и смеха,

Глядит удивленно:

- Ну что за потеха! Ну ладно бы голубь,

А то – сокол дикий.

- Откройте! Прочтите! – послышались крики.

- Княгиня, сей сокол от князя-соседа.

Он Вас как-то раз приглашал отобедать…

Дрожащей рукою, почти не дыша,

Княгиня вскрывает письмо не спеша.

Едва пробежавши глазами посланье

Отбросила в сторону.

- Что за признанье?!

Наглец! Это низко, нелепо, бесславно!

Он что, возомнил, будто это забавно?

Еще на балу было ясно – повеса!

Хоть был обходителен и интересен…

Хоть был так галантен, так нежен, и чуток,

И столько премилых он знал прибауток.

И сложен так дивно, а ликом приятен.

И на репутации нет темных пятен.

А взгляд! Эти страстные, томные очи,

Черней и загадочней матушки-ночи…

С хитринкой усмешка и темные кудри…

Так, фрейлины! Ванну, помаду и пудру!

Летит соколица к хозяину спешно

С письмом: «Милый князь, не напрасны, конечно,

Томления ваши и сладкие речи.

Я жду вас сегодня. Целую. До встречи…»

                                                    Встреча.

Ты явилась как будто во сне,

В дымке грез серебристо-синей.

На лихом вороном коне,

Восседая, меня спросила:

- Помогите, любезный сэр!

Где воды мне испить, ищу я.

Я же, твердь под собой не чуя,

Любовался тобой, ma chère!

Дивный взор темно-карих глаз

И грустинка улыбки дивной…

Словно глупый юнец – наивный –

Я влюбился в тебя тотчас.

Твой скакун головой мотнул,

Грозный шаг сделав мне навстречу,

Да очами вдруг так сверкнул,

Что я чуть не лишился речи.

- Недалече в скале родник,

Пробиваясь, сквозь камни брызжет.

Вам не нужен ли проводник?

- Нет, мой конь сам дорогу сыщет…

И в галоп с места взяв, стрелой

Ты исчезла, а я  остался.

Думал, было, бежать за тобой…

Только – стыдно – коня испугался.

***

А на теплой сухой земле

У скалы пили воду двое.

- Утомилась за день в седле?

- Скачешь быстро - любая взвоет!

И коня не видать нигде…

Черный плащ ветер треплет небрежно.

Статный эльф в дорогом сукне

Обнимает эльфийку нежно.

***

Пусть Солнце затмит безобразная туча

И ветры обрушат всю силу на землю.

Пусть горы вдруг станут намного круче –

Я силы отныне иной не приемлю.

Я правлю, - Восставший над стылой твердью.

Землей и небом, огнем, водою.

Теперь я выше жизни и смерти

И людям придется считаться со мною.

Тщеславие вечно живет в человеке.

Я кровью и ужасом землю омою.

Теперь я бессмертен! Всесилен! Навеки.

И людям придется считаться со мною.

Нет избранных, славных героев, надежды.

Кто сказку придумал в пророчестве хрупком?

Осмелился дерзко и громко, - невежды –

Роптать? Это было нелепо и глупо.

Отныне порядок иной в этом мире.

И все полукровки, ущербные, кстати,

Всего лишь рабы. Коль так место просили

Средь блеска и лживости чопорной знати.