Это история о маленьком, беззащитном ребёнке, который верил в волшебство.
Вложение | Размер |
---|---|
skazka_pro_rozhdestvo.doc | 33 КБ |
Мелодия для шарманки
(рождественская история)
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
М. Цветаева
Не печатали уже месяц. Вторую неделю декабрьскими вечерами он кружил, как зверь, по комнате, периодически останавливаясь у окна. Окно выходило во внутренний двор – и дети, по нелепой случайности оказавшиеся в том же доме, в котором он так страдал, совершенно спокойно расправлялись со снегом, выпавшим для них в этом году только к Рождеству. Не для него же. Снег выпадал каждую зиму – Джон знал это, ибо каждую зиму нужно было доставать пальто, перчатки, ботинки, шарф и закутываться-застёгиваться-зажмуриваться-запираться. Он всё по-честному выполнял. Но сам снег и Рождество были не для него. Как не для него было солнце, являвшееся в жёлтой дымке иногда по утрам. Как не для него был запах – тот особенный запах свежести мороза и твёрдости льда. Как не для него был весь этот чёткий замёрзший город. И Джон садился за свой стол, отойдя от окна, и пил чай, ибо только горечь этого чая и была для него.
Джон писал рассказы. Такие маленькие рассказы, которые читались легко. Он любил, когда было легко. И если рассказ получался, он относил его сердобольной миссис Стернил, что жила через парк и работала редактором в весьма популярном в тот год журнале. Она довольно часто публиковала эти его «лёгкие» рассказы – и тогда он успокаивался на целый вечер: коричневые квадраты паркета не скрипели и чайник не закипал каждые двадцать минут.
Но последний рассказ так и не напечатали. Видимо, он не получился. А Джон ждал уже четыре недели.
Рассказ был про мальчика и про Рождество. Мальчик сидел в кровати такой маленький и почти прозрачный. Руки его с трудом держали большого солдата в зеленой форме. Солдат был очень красивым – и мальчик держал его в руках уже второй час. Мама периодически спрашивала, не тяжело ли ему и не поставить ли игрушку на стол. Но мальчик качал головой из стороны в сторону и придумывал невероятные истории про спасение погибающих. Его солдат всегда побеждал. Как и положено всем солдатам. «Всем солдатам, – думал мальчик, – всем, кроме меня. Я плохой солдатик. Я проиграл». И после таких слов он невольно всхлипывал, тут же пугался и говорил что-нибудь громкое и радостное. Что-нибудь вроде: «Вперёд, солдат!». Мама поворачивала в его сторону голову и улыбалась, тут же отворачивая лицо, непрестанно подводящее кратковременностью улыбки.
Стив болел уже два года. Он отважно сражался временами, но тяжёлая горячая голова дракона никогда не помещалась в пещеру и неизбежно смотрела на него воспалёнными глазами. Стив стал очень лёгким. Таким лёгким, что временами ему казалось, что если поднять руки и подпрыгнуть, то можно не приземляться. Он подпрыгивал – и папа хватал его на руки, проносил по всему дому, но снова отпускал на землю. Папа пах чаем, терпким черным чаем.
Стиву сказали, что рано или поздно это все равно случится. Тот, кто это сказал, был Стиву посторонним человеком, но, тем не менее, он существенно облегчил задачу: стало ясно, что всё закончится – дракон, наконец-то, выйдет из пещеры целиком, и ноги уже не опустятся на пол. Стив сначала боялся, но понимал, что дракон тоже устал и что совершенно не честно держать его в таком промежуточном состоянии.
Страшнее всего было смотреть на отца. Он каждый вечер принимался ходить по комнате. И было очень хорошо слышно, как клетки пола отвечали на пронзительные вопросы шагов своим скромным эхом. Стив лежал в кровати, до подбородка натянув медное одеяло, прижимавшее сразу к полу, а не к кровати, и судорожно ждал, когда папа придёт в себя, зайдёт к нему, пожелает спокойной ночи, а у Стива будет это отважное лицо солдата в зеленой форме.
Стало как-то очень понятно, что это Рождество и будет последним. Одеяло опускалось с каждым разом всё тяжелее, а грудь почти не поднималась от слабого дыхания. Болело постоянно и сильно. Казалось даже, что уже и не болит. Но дракон поворачивал голову – и боль ухала в другой висок. Было слышно, как папа, завершив очередной круг по периметру комнаты, остановился у окна. Стиву хотелось подойти к нему, чтобы вместе смотреть из окна, но дракон взмахнул внутри пещеры чешуйчатым хвостом – и боль бисером рассыпалась по позвоночнику. Веки не поднимались, но как-то хорошо было видно, что отец медленно прикладывает руку к глазам, а рука такая прохладная и пахнет всё тем же чаем. Вскипает вода. Дракон просыпается от свистка, глаза у него после сна похожи на зеленые пуговицы, что на форме солдата. Они поворачиваются к друг другу (солдат и дракон), и Стиву даже не продохнуть. Но солдат вплотную подходит в красному чудищу, вонзает свой маленький кинжал в крепкий живот дракона. И Стив выдыхает.
Звонит телефон. Миссис Стернил говорит, что рассказ Джона напечатали…
Что общего у травы и собаки?
Ласточка
"Не жалею, не зову, не плачу…"
Отчего синичка развеселилась
Калитка в сад