"Такая жизнь.."

Глава I.

Утро.

  -Маша! Вставай! В школу опоздаешь!- эти фразы стали для меня уже привычными, но сегодня почему-то они звучали как-то по - особенному.  Я неохотно проснулась, села на кровать, взяла резинку с тумбочки, завязала запутанные волосы и пошла по направлению к ванной. Выходя из ванной, вытирая уже более бодрое лицо полотенцем, я увидела маму. Говоря об особенной интонации привычных утренних криков, я имела в виду именно это – она снова не спала почти всю ночь. Почему? Папа у нас любитель выпить, ну как любитель, он сильно вошел во вкус, чересчур увлекся. Уже третью неделю он  не бывает ночью дома, поэтому мама и плачет полночи, у нее, можно так сказать, практически еженочная бессонница.

  Папа - безработный, но поразительно то, что где-то он все-таки находит деньги на алкоголь, потому что у мамы он пока не просил ни копейки, а воровать бы он не стал. Видимо, где-то он все-таки подрабатывает, но неизвестно как.

  А вообще,  папа всегда был очень хорошим, добрым, настоящим семьянином. Когда я была маленькой, я постоянно просила маму рассказать, как папа за ней ухаживал. Мама говорила, что с того момента, как они познакомились, папа всегда дарил маме детскую жвачку «Love is…». Он отдавал ее со словами: «Я рад, что влюбился в тебя». Так он ухаживал за ней. Когда они уже поженились и начали жить вместе, папа так же каждый день, приходя после работы, приносил маме эту детскую жвачку. А вскоре, когда я уже подросла, папа начал покупать две штучки: одну - маме, вторую - мне.

  Но потом вся радость пошла ко дну. Папа попал под сокращение работников фирмы, и в итоге остался без работы. Искал другую работу – не находил, ходил целыми днями поникший и грустный. Мама утешала его и поддерживала, но это не меняло ничего. Папа начал выпивать, чтобы успокоить свою больную душу, а некогда самая счастливая женщина терпела и терпела.

  Чтобы как-то развеять настроение мамы, я подошла и обняла ее:

-Доброе утро.

-Доброе,  милая.  Я приготовила яичницу, иди, поешь.

  На самом деле утро было совсем не доброе. Не только мама не спала почти всю ночь, вчера я тоже долгое время не могла уснуть, размышляя о том, как помочь папе, осчастливить жизнь маме и вообще о смысле жизни, о своем предназначении на земле и о многом другом. Как мне казалось, я уснула только в три часа утра.  Чтобы не показать маме чувства волнения и тревоги, что у меня тоже не все отлично, я ответила:

-Да, мамуль. Спасибо.

  Она пошла в свою спальню и тихонько закрыла дверь на защелку. Я направилась в кухню и принялась за яичницу. Было очень вкусно. Ну, конечно же, мама готовила. Закончив  завтрак,  пошла одеваться и собирать сумку. Я завязала волосы в хвост и из полученного хвоста стала плести обыкновенную косичку. В детстве мне так обычно делала мама, когда собирала меня в садик, а теперь я научилась сама.

  Надев пальто, я накинула старую мамину кожаную сумку на плечо и собиралась уже выйти из квартиры, как вдруг из комнаты стали слышны мамины всхлипы. Я принялась разуваться, но мама уже открывала дверь. Она была очень грустная и несчастная. Лицо ее старалось изобразить какое-то подобие улыбки, но глаза выдавали ее. Оказывается, самые красивые глаза в мире в несчастии становятся самыми несчастными.

 Мама направилась к ванной, чтобы умыть печальное лицо и «нарисовать» благополучие своей жизни. Я, оторвав руки от расшнурованного ботинка, встала и потянулась ее обнять. Она ответила мне взаимностью и тоже обняла меня. Я чувствовала, как мамины слезы перетекали на мои волосы. Она обняла меня еще сильнее и всхлипнула.

 -Все будет хорошо, мам, – утешающим тоном сказала я ей. Я не хотела, чтоб она поняла, как у меня рвется сердце от боли и за папу и за маму.

 Она, подав мне вид, будто согласилась, послушно кивнула. Мне было грустно оставлять ее одну, но нужно было спешить в школу.

 Я закрыла дверь и принялась спускаться к выходу из подъезда. Стоило бы поторопиться, скоро 8 часов. Погода была хорошая: солнце уже встало, и поэтому небо отдавало голубовато-розовым оттенком, на каждом шагу было слышно пение птиц, и проезжающих машин было намного меньше, чем обычно. Но это совсем не радовало меня. Настроение было просто ужасное.

                                                      Глава II.

                                                Урок истории.

  Я уже открывала двери школы, а меня все еще мучили мысли о папе. У входа стояли пятиклашки и спрашивали сменку. Мне пришлось остановиться и достать из своей тяжелой сумки белый пакет, в котором лежали черные туфли. Они были начисто вычищены. Мама приучила меня чистить их каждый вечер для следующего дня. Ну вот, опять мысли о маме. Боюсь, сегодня учиться я не смогу.

  -Кольская, стоять! - за моей спиной послышались знакомые радостные крики. Это была Анечка Сорокина.  Аня – очень умный человек. Она постоянно дает всем своим друзьям самые дельные советы, и мне в том числе, хотя сама она несчастна. Несчастна потому, что очень влюбчива. Я стараюсь выслушать и понять ее проблемы, связанные с  безответной любовью. Но она очень отходчивая, поэтому несчастье ее длится недолго.

  Ее родители не живут с ней. Они переехали в квартиру куда-то на конец города. Причиной этому стало «до работы ближе». Поэтому Аня живет неподалеку от школы с бабушкой и одиннадцатилетней сестрой Вероникой. Странно, но ходят сестры в школу по отдельности.

  -Привет, Анечка, - ответила я подруге и накинулась на нее с объятиями. Аня не любила этого, но в этот раз она приняла мои нежности.  Так, все ясно. У Ани снова новая любовь…

  Мы быстро сбежали по лестнице в гардероб и начали снимать пальто.  Уже собиралась спросить, что произошло с Аней и как, но тут прозвенел первый звонок, и я, забыв обо всем на свете, побежала сдавать пальто.

  Я вернулась к подруге с двумя номерками «8» и «67» и протянула ей один из них, сама не понимая, какой из них принадлежит ей. Мы рванули вверх по лестнице. Пробегая второй этаж, где обучается начальная школа, мы встретили Ирину Васильевну  и чуть не врезались в нее впопыхах. Ирина Васильевна – самый грозный завуч, как нам казалось, во всем мире. И все ученики нашей школы знали, что если нарваться на Ирину Васильевну утром, это все равно, что «встать не с той ноги» – день провален. Я и Аня не были столь суеверными, но не упускали возможности избегать ее. Пробегая мимо нее, мы вместе протараторили что-то приветствующее типа «Здравствуйте, Ирина Васильевна!»

Нам нужно было бежать на четвертый этаж, ведь первым уроком была история.

 Урок истории любил весь класс, даже Ванька Гурков – самый известный двоечник и проказник нашей школы. Это был единственный урок, где Ваня сидел смирно и молчал. Тем более сейчас мы проходим материал, посвященный Второй Мировой войне, а это интересует еще больше.

  Мы уже были на этаже, когда начал звенеть второй звонок. Наши охранники звонят секунд восемь, поэтому всегда есть надежда забежать в класс во время звонка.

  Наша учительница Маргарита Григорьевна была уже в классе.

  -Здравствуйте, извините за опоздание, пожалуйста. Можно войти? - сказали мы с Аней в одни голос, не заметив того, что уже оказались в аудитории

  -Вы уже зашли, проходите поскорее, - своим обычно спокойным  тоном произнесла Маргарита Григорьевна. Она была добрым и достаточно справедливым учителем. Большинство учеников нашей школы уважали ее. У Маргариты Григорьевны очень хороший талант- рассказывать.

  Мы сели за свою законную пятую парту на втором ряду и приготовились слушать учительницу. Только сейчас обратили внимание на какое-то белое полотно, висящее на том месте, где должна быть доска.

 -Сегодня наш Степан Павлович, директор нашей школы, предоставил нам возможность посмотреть документальный фильм о Великой Отечественной Войне.  Родительский комитет вашего девятого «В» класса выделил деньги на покупку проектора, и теперь мы имеем прекрасную возможность на уроках смотреть фильмы.

  Как только Маргарита Григорьевна заговорила о проекторе, Мишка Прокопьев начал рассказывать, что его папа сдал больше всех денег на покупку этого проектора. Мишкин папа – какая-то шишка в органах, и сынуля постоянно этим хвастается, что раздражает основную часть класса, но все боятся гнева Мишкиного папы, даже Гурков обычно помалкивает, но не всегда, как, например, сегодня:

 -Да замолчи ты, дай послушать!

  Мишка недовольно посмотрел на Ваньку, уже хотел что-то громко сказать вроде «Я замолчи? Да ты знаешь, кто мой папа?».  Маргарита Григорьевна успела его перебить:

 -Тишина в классе!

  Ванька нервно заерзал по стулу. Маргарита Григорьевна приветливо улыбнулась ему, а потом и всему классу,  затем сказала:                                        - Фильм называется «Дети и война». Я надеюсь, такая же тишина будет в течение всего урока. Нажала на кнопку «ВКЛ» проектора, и фильм начал высвечиваться на прежде обычном белом экране. Весь класс замер в ожидании начала фильма, как вдруг в класс заглянул какой-то незнакомый мужчина и попросил Маргариту Григорьевну выйти ненадолго.

- Я скоро. Ваня, ты за главного, - сказала учительница, вставая со стула и направляясь к незнакомцу.

  Ванька после сказанной учительницей фразы сначала удерживал свое желание улыбнуться, а потом ответил:

 -Есть, капитан! Класс засмеялся. Учительница улыбнулась, прижала указательный палец к губам, давая всем понять, чтобы было тихо, и вышла за дверь.

  Удивительно, класс действительно молчал. Фильм был для меня очень тяжелый. Во-первых, понятия «дети» и «война» несовместимы. Дети рождены быть счастливыми и своим счастьем делать счастливыми родителей. А здесь слезы, горе, смерть… Во-вторых, на экране испуганные лица детей без родителей. Взрослые защищают Родину. В-третьих, содержание фильма напомнило о моих утренних переживаниях. Все смешалось в голове… Где фильм? Где реальность? Дети… Родители…                          Вдруг загремела школьная сигнализация и за ней последовали слова директора: «Уважаемые ученики, просим вас оставаться в своих аудиториях до появления своих классных руководителей и затем следовать за ними в укрытие!»

   О каком укрытии шла речь, никто из ребят понять не мог. Началась суета, а затем и паника. Некоторые из наших девочек вскрикнули при возникновении звука сигнализации. Парни тревожно излагали свои мысли о том, почему могла прозвучать  сигнализация.  Вскоре забежала Екатерина  Владимировна, наша классная руководительница. С ее появлением некая суета в классе на время прекратилась, и тогда она сказала:

 - Ребята, к сожалению, нет времени объяснять. Идите за мной в подвал, вскоре вас заберут родители. Только без паники, все нормально. Ситуация под контролем.

  Моментально наш класс успокоить было невозможно, поэтому она прокричала:

 -Если хотите жить, за мной тихо и спокойно!

  Никто: ни я, ни мои одноклассники - никогда не видели Екатерину Владимировну в таком состоянии. Она всегда была спокойной, тихой учительницей географии, но сегодня на ней словно не было лица.

 Мы неторопливо встали и направились за ней. Как только ребята вышли из кабинета, она пропустила всех вперед и указала одному из наших озорников Димке Шляпову быстро вести нас к бассейну; сама побежала за нами.

   Все были очень напуганы. Катя Веникова, стараясь скорее спуститься по лестнице, плакала навзрыд, а мальчики, бежавшие сзади, то и дело подгоняли ее и надеялись успокоить словами: «Катюха, все в порядке!» или «Да все нормально, Катюш. Успокойся и иди быстрее». Вторую фразу произнес Артем Гайдаров. Весь класс, нет, вся школа знала, что Артем давно был влюблен в Катеньку. Только, к сожалению, она совсем не отвечала ему взаимностью. И, следовательно, слова Артема «Катюшу» совсем не успокоили. Пробегая этажи, мы слышали какие-то крики. Маргарита Григорьевна вела вниз свой четвертый класс. Ее дети бежали и плакали. Одна девочка упала, и никто не остановился, чтобы помочь ей встать. Маргарита Григорьевна сказала всем остановиться, и сама пошла, нет, побежала помогать девчушке. Малышка встала, не заплакав, побежала за остальными.

  Мы уже были на первом этаже, и Димка Шляпов позвал Екатерину Владимировну, чтобы спросить, куда бежать дальше. Та пробежала мимо мальчика и помахала нам руками, подавая знаки, что нужно бежать за ней. Мы бежали, Катя все еще плакала, а Артем успевал ее успокаивать.

  Мы подбежали к бассейну, возле него толпилась вся школа. Казалось, прохода нет. Мы все также панически тряслись неподалеку от дверей, и тут Сашка Посохин начал рассказывать об увиденной им гранате:

  -Я последним выбежал из класса и вдруг вспомнил, что оставил на парте свою ручку, которую мне папа привез из-за границы. Я рванул за ней и обратил внимание на окно. Там неподалеку падало что-то маленькое,  круглое и дымящееся. А когда я уже с ручкой в руке выбежал из класса,  краем уха услышал какой-то еле слышимый взрыв. Я пришел в ужас, когда меня осенила мысль, что это граната.  Екатерина Владимировна, услышав это, громко прокричала его имя, и тот понял, что ему пора замолчать.

  Прошло минут десять, проведенных в страхе и боязни, и, наконец, нас запустили в зал с бассейном. Откуда ни возьмись, на дне пустого бассейна появился огромный проход в просторный подвал. Мы по очереди спускались в бассейн, а дальше - в широкий люк.

   Спускаясь вниз по лестнице, я слышала разговор моих одноклассниц о том, как мимо школьных ворот проезжал большой зеленый танк. Это были Зина Королькова и Эля Рыбникова, а зная их, можно было узнать о себе столько, что ты сам о себе не знаешь. Это были еще те сплетницы. Напридумывают всякого, а ты потом отчитывайся: что да как? Поэтому, не обращая на них особого внимания, я спустилась вниз по железной лестнице и с нетерпением ждала остальных. Вокруг меня было много людей, некоторых я никогда не видела. Тут была и тетя Галя, моя соседка. «А что она здесь делает?» - подумала я и поспешила к ней:

  -Тетя Галя! Что вы здесь делаете?

  -Девочка моя, а ты не знаешь? - ответила на мой вопрос вопросом старушка.

  -Нет, я у вас хотела…- я не успела закончить фразу, так как все мои одноклассники уже оказались внутри, и Аня звала меня за ними:

  -Маша! Сюда иди!

 Я повернулась к соседке со словами:

 -Я к вам еще подойду…-  и поспешила к ребятам.

  Екатерина Владимировна, ведя нас за собой, постоянно бормотала про какой-то «пятый сектор, пятый сектор…». Мы безропотно шли за ней, всех нас трясло от страха.

  -Нашла! - закричала учительница. – Все сюда!                                                Мы прошли в просторную комнату кроватями. Стены были бетонные, серые. В двух углах комнаты висели лампочки. Кроме этого в комнате ничего не было. Екатерина Владимировна запустила всех в комнату и приказала ждать:

  -Никто не выходит отсюда. Все сидят и ждут, пока я не вернусь. Она прикрыла железную дверь, и мы очутились снова одни.   Саша опять начал рассказ об увиденной гранате, Артем принялся успокаивать любимую, а я посмотрела на Аню. Ее лицо выражало ужас. Я подошла и обняла ее. Из моих глаз катились слезы. Мы не знали, что случилось, где наши родители, будем ли мы жить дальше. Мы не знали ничего. А мне так хотелось к маме, папе! Ну как же я без них!

  Мы просидели в просторной комнате минут десять, как вдруг зашла тетя Галя и подозвала меня к себе:

  -Машенька, - негромко позвала она.

  Я подошла к старушке. Ее лицо было более напуганное, чем у ребят моего класса.

  -Да…

  -Я расскажу тебе, только т-с-с-с! Никому! - шепотом произнесла бабушка.

  -Конечно, тетя Галя, конечно, - таким же шепотом ответила я.

Бабушка сначала обняла меня, потом сильнее настолько, что на какой-то момент мне стало трудно дышать. Она поднесла свои морщинистые губы к моему уху и тихо произнесла:

  -Девочка моя, война началась…

                                                      Глава II.

                                                     Я и война.  

   Услышанная новость потрясла меня до ужаса. По моей коже с головы до ног пробежали тысячи мурашек. Я осталась одна, а может, не одна. Мне было очень страшно. Я стояла в оцепенении. Мне не хотелось верить в сказанное тетей Галей,  хотелось переспросить. Но тут к комнате подходила Екатерина Владимировна, и мне пришлось зайти обратно внутрь к ребятам, по их глазам было видно, что им не терпится услышать какую-нибудь яркую, безоблачную весть. Я сдержала обещание, данное тете Гале, и далее прошла в комнату, куда вошла Екатерина Владимировна. На ней не было лица. Она была так же напугана, как и тетя Галя.

   Зайдя в помещение, она легко закрыла тяжелую железную дверь и повернулась к нам, осмотрела всех ребят своими ясными в очках глазами и попыталась сказать, но ни одного слова мы не услышали. Мешали слезы. Мы уже начали вставать, но она остановила нас легким движением руки, давая понять, что не стоит этого делать.

   -Рома, принеси мне, пожалуйста, вон тот стул, - осипшим голосом произнесла учительница, обращаясь к Борисову Роме. Мальчик послушно встал с места, взял деревянный стул, стоявший в углу, и поставил рядом с учительницей. Отблагодарив его кивком головы, присела на стул. Екатерина Владимировна, сложив руки в замок, принялась говорить:

  -Итак, ребята, сейчас у нас с вами предстоит серьезный разговор: в нашем государстве возникли серьезные проблемы… Ребята, началась война. Германия вновь жаждет захвата наших территорий, желает жертв и мечтает о власти…. После объявления Екатериной Владимировной о войне в помещении начались перешептывания. У всех вновь началась паника.

  -Тихо! Выслушайте меня до конца! - перебила всех учительница и продолжила:

  -Мы обзвонили всех ваших родителей, с ними все в порядке. Но, к сожалению, в ближайшее время они забрать вас не смогут. Придется немного времени побыть тут. Я прошу вас вести себя спокойно и благоразумно. Все ребята молчали и ждали следующих слов преподавательницы. И она, поняв это, продолжила:

  -Сейчас мы можем пойти покушать. Каждый день нас будут обеспечивать едой и прочими возможными удобствами. Прошу прощения, но вопросы потом. Сейчас у меня безумно болит голова. Она знала, что Лешка Ворошилов уже собирался поднять руку, чтобы задать вопрос. Лешка послушно кивнул и уселся удобнее.

   -Ребята, собираемся и ждем меня, я подойду. Так…прошу остаться Визгалова Гошу, Шляпова Диму и…Сорокину Аню. Все поспешили к выходу, а я осталась ждать Аню. Она посмотрела на меня своими  напуганными заплаканными глазками и поняла по моему взгляду, что я не бросаю ее - остаюсь ждать.

  Я повернулась к ним спиной и стала наблюдать за происходящим снаружи. Мимо проходили люди с разными окровавленными частями тела.  Прошел мужчина лет тридцати пяти с большой глубокой раной на шее. Бежала девушка примерно такого же возраста  и пыталась помочь ему идти, но парень, по его словам, чувствовал себя неплохо и просил не беспокоиться о нем. Кажется, это была семейная пара, ну или просто пара. Затем шла маленькая девочка, крепко держась за руку с высоким мужчиной в очках. Скорее всего, он был ее отцом. Счастливая девочка – ведь с ней рядом в трудную минуту идет папа. У мужчины было окровавлено плечо, но лицо его выражало полнейшее спокойствие.  «Вкололи ему, наверное, успокоительное», - подумала я. Затем прошла девушка лет двадцати с разодранными коленями и в грязной одежде. Девушка плакала навзрыд. Высокий мужчина зрелого возраста шел и одной рукой держал ее за плечо, а в другой руке держал какую-то бумажку. Вскоре, приглядевшись, я поняла, что это была фотография молодого человека. Я почти уверена, что у девушки случилось непоправимое горе – смерть любимого человека.  «Бедняжка, бедняжка!» - подумала я и краем уха начала прислушиваться к тому, о чем  говорят внутри комнаты.

  -Итак, Дима, за тобой родители приедут уже через три дня. Гоша, бабушка сказала, что тебе будет безопасней находиться тут. Аня, а до…

  -Как тут?! Я не хочу тут оставаться! Я хочу к бабушке с дедушкой! Верните меня родным! Вы не имеете права! – перебивая учительницу, Гоша начал кричать. Для нашего класса и всей школы вообще неудивительно было видеть Гошу в таком состоянии. Все знали, что Визгалов – парень борзый и упертый, как осел. Спорить с ним было практически бесполезно, успокоить его могла только Элечка Рыбникова из параллельного класса.

  -Визгалов Георгий, я имею полное право оставить вас здесь, тем более по распоряжению ваших родственников! Прошу вас вести себя прилично, хотя бы здесь да и в такое время.  Екатерина Владимировна была полностью в курсе всех Гошиных проделок и разборок. Гоша немного покраснел, выдохнул и вышел вон из комнаты.

  - На чем я остановилась? Ах, да… - она остановила взгляд на Ане:

  - Анюта, ты только не волнуйся, но до твоих родителей мы пока еще не дозвонились. Мы постараемся сделать все возможное, чтобы тебя забрали отсюда как можно скорее.

  -Хорошо, - дрожащим голосом произнесла Аня.                                                                           Я заметила, как слезы наворачиваются на глаза подруги, но подойти к ней не могла. Аня не любила афишировать свои эмоции:                                                                                                            -А вы бабушке не звонили?

 -Номера телефона бабушки у меня, к сожалению, нет. Не волнуйся, все будет в порядке. А теперь пойдемте кушать, война войной, а обед по расписанию! Ее слова, хоть и являлись образными, в этот раз они были правдой и совсем не рассмешили нас. Мыслей о еде явно не было ни в ком из нас.

Учительница ушла вперед за дверь. Я мигом подбежала к Ане и обняла ее. Я не могла даже представить, насколько сильно бьется ее сердце на тот момент.

  -Все нормально, - сказала она, вытерев набежавшие слезы с лица, и мы последовали за учительницей.

  Выйдя из комнаты, мы осмотрели вокруг: стояла небольшая группа людей – это был наш класс, и еще вниз спустилась завуч Ирина Васильевна с ее десятым «А» классом.

  -Итак, все на месте? Следуем за мной, ведем себя как можно тише! - скомандовала Екатерина Владимировна и направилась дальше по коридору.    Мы шли парами: я шла с Аней, а за нами -Кирилл Безуглов и Ванька Гурков.

  -Ань, а Ань, тут тебя спрашивают, - уверенным голосом произнес Гурков.

Все знали, что ему постоянно нужно какое-то развлечение. Ему, видите ли, частенько наскучивает, и он решает поиздеваться над сверстниками. Но сейчас он говорил без шуток: ему было не до смеха. Я обернулась,  за нами пыталась бежать Вероника – младшая сестра Ани.

  -Да это же я! Позовите Аню, пожалуйста!

  Ребенок из-за всех сил подавал знаки, чтобы его заметили.

  -Ты что тут забыла? - спросила Аня у сестры

  -Тебя искала. Мне страшно стало, вот я  решила тебя найти. Я хочу остаться с тобой и…

  -Иди к своему классу. Мне так спокойнее будет.

  -Но я…хорошо, - послушно кивнув, девочка вырвалась из наших рук и убежала прочь.

  -Капризничает. Как обычно, - отрезала Аня.- А впрочем, зачем же я ее прогнала? Ребенок должен быть рядом с родным человеком в трудную минуту,- мягко сказала подруга.

  Мы уже оказались у дверей какого-то, как нам показалось на первый взгляд, просторного помещения. Это была столовая. Все было как  в обычной школьной столовой. Все, помимо окон. Помещение освещали лишь несколько лампочек, висящих по разным углам. Нас отправили сесть за стол под номером пять и ждать, пока на нас накроют. «Неужели теперь так будет каждый день? А я только-только привыкла завтракать без папы, теперь придется привыкать и без мамы. Я надеюсь, мне не придется навсегда отвыкать от этого. Я этого не переживу.  

                                               Глава IV.    

                                  Военные школьные будни.

                                                                                                                                                                                                                                              Прошла уже неделя, как мы живем в этом укрытии. Все остается неизменным. Некоторых уже забрали родители: Мишку Прокопьева забрал отец, а Катю Веникову забрали вместе с Артемом Гайдаровым. Тот уговорил своих родителей и родителей Кати, чтобы она осталась ненадолго с ними, пока родители девочки не имеют возможности за ней приехать. До бабушки Ани наконец дозвонились. С ней все в порядке, но на данный момент выйти из дома старушка не может – ноги болят. А где же мои родители? Они должны помнить обо мне, ведь  я их так люблю!

   Раз в два дня нам разрешают разговаривать с родными, только ни в коем случае не больше минуты, платно как - никак. Здесь даже есть душ, но условия посещения его практически такие же, как и с телефоном, только времени дается подольше, чем одна минута. Все здесь так же, как и раньше. Идут уроки, только пишем мы больше не в тетрадках, а на обертках газет, так как с бумагой в настоящее время трудновато. Ну а так,  скажу честно, качество образования совсем не упало, даже наоборот,- повысилось. После занятий у нас есть свободное время, которое мы проводим вместе с классом: сидим в нашем законном пятом секторе, разговариваем, играем, занимаемся уроками, в общем, скучно нам тут бывает только без родных.

   Но ничто не вечно. Сегодня, отсидев несколько уроков, мы как обычно поспешили в комнату. После окончания занятий мы всегда старались попасть в комнату первыми, это была своего рода игра. Первыми выбежали из класса я и Димка Шляпов. Димка был спортивный и с легкостью меня обогнал, но он совсем не спешил проходить в комнату. Я подбежала к нему и хотела пройти внутрь, как вдруг в щели чуть-чуть приоткрытой двери заметила мелькающие в комнате фигуры.

   Фигурами являлись люди, одетые в камуфляжный костюм. Но спешу заметить, что костюм был далеко не российского производства. Странно, что из соседних «классов» никто не выходил, наверное, нам послышалось, что был звонок. «Скорее всего, это снова проделки Гуркова» -  подумала я.

 Люди в комнате перемещались очень тихо и почти незаметно. В щель было видно только одну сторону, но мы не решались приоткрыть дверь и посмотреть внутрь.  Вдруг раздался настоящий звонок с урока, и из комнат послышались шаги учеников. Люди в комнате мигом метнулись в сторону бывшей кровати Артема Гайдарова и исчезли.  К нашей комнате подбежали ребята и втолкнули нас внутрь.

  -Нет, постой! - закричал Димка.

 Мы очутились в абсолютно пустой комнате, словно тут никто и не ходил. Мы с Димой переглянулись и пошли в сторону кровати Артема Гайдарова. Дима начал отодвигать кровать.                                                                              -Может, не надо?.. - спросила я нерешительно.

-А вы что хотите сделать? - раздался любопытный голос Марины Киселевой из-за толпы, стоящей у дверей.

  -Давай расскажем им, - предложила я.

  -Здесь небезопасно, время может быть ограниченным. Кто знает, вдруг они сюда бомбу заложили…

  -Какую бомбу? Кто «они»?! - прокричал Ваня Гурков.

  -Иди сюда! - сказал Дима серьезным тоном.

 Ваня совершенно спокойно подошел к мальчику. Тот легко оттолкнул меня назад.

  -Иди, найди Екатерину Владимировну.

 Я послушно кивнула и выбежала вон из класса. Мне нужно было бежать по направлению к  столовой, потому что рядом с ней находилась учительская, где я надеялась найти Екатерину Владимировну.

  Сердце бешено колотилось в груди. В голове снова путались мысли и не давали сосредоточиться. Пару раз даже заплетались ноги. Я была уже близко, как вдруг позади меня раздался оглушительный взрыв. Огромная туча огня летела в мою сторону. Спина уже была горячей. Я чувствовала, как языки пламени сжигают частички  моего тела - жизни. Я старалась бежать все быстрее и быстрее, а кажется, топчусь на месте.  «Что происходит?» - это единственное, что на тот момент интересовало меня. Мне хотелось кричать. И я кричала:

   -Эй! Кто-нибудь! Помогите!

 И тут из-за дверей учительской выглянула Екатерина Владимировна. Она закричала:

  -Маша! Машенька!      

                                                     Глава V.

                                      Счастливое пробуждение.

  -Маша! Маша! Кольская!

«Что с голосом Екатерины Владимировны…нет, это совсем не ее голос…этот радостный голос, что слышу я каждое утро. Это же Аня, Аня Сорокина! Да где же она? Да она же там осталась с ребятами в комнате! Этого не может быть…».  Тысячи мыслей мелькали в моей голове. А  Екатерина Владимировна, выглядывающая из-за двери, куда-то исчезла. Я совершенно не понимала, что происходит.                                                                -Маша!

  Я открыла глаза. Я была в кабинете истории, только что прозвенел звонок и закончился урок. В классе сидела Маргарита Григорьевна и проверяла тетради. Все ребята ушли, а Аня стояла над партой и улыбалась, глядя на меня.

  Это был всего лишь сон! Не могу поверить, что все это было всего лишь сном! Обычный глупый сон!

  -Да как так можно было! - радостно воскликнула я.

  -Что именно? - весело спросила Аня.

 Мы вышли из класса, и я начала прыгать от неимоверного счастья.

  -Расскажу только тогда, когда ты посвятишь меня в свои секреты,- ответила я ей и засмеялась.

 Аня улыбнулась мне в ответ и начала рассказывать  о новом ухажере из десятого класса, который пригласил ее в кино на днях, и что она теперь всегда будет ходить в школу в короткой юбке, потому что она заметила красоту своих ног!

  -Да какие ноги, Аня! Тебе об учебе думать надо! - вскрикнула я.

  -Ну ты зануда, одно другому не мешает, - она весело посмеялась и побежала вперед. Я побежала вслед за подругой, настроение было просто прекрасное, только те же мучительные мысли…

  Придя домой из школы, я по привычке хотела поставить портфель в угол, где раньше стояли папины туфли. В этот раз мне некуда было поставить портфель, ведь угол был занят этими туфлями. Папа вернулся домой! Папа дома!

   Я зашла на кухню, а там веяло прекрасным запахом любимых маминых цветов – роз. Мама и папа уже ждали меня за столом с вкусным обедом. Закусывая свежим хлебом мамину фирменную котлету, я с радостью поняла, что все хорошо, что хорошо кончается. Главное, нужно беречь родных и близких, уметь прощать, а не то все может кончиться страшным кошмарным сном.

  А взрослые знают, как они нужны своим детям с миром и уютом?..

  А взрослые знают, что их ребенок соглашается воспринять жизнь только тогда, когда утром счастливая мама поцелует его, а папа с добрыми глазами пожелает удачного дня?..

  А взрослые знают, что и у ребенка есть сердце, которое «больно болит» за маму и за папу?..