Символическое значение ели в культуре: мифология, рассказы.

VIII городской конкурс реферативно-исследовательских работ

для учащихся 1-8 классов «Интеллектуалы ХХI века»

Символическое значение ели:

мифы,   рождественские сказки,

святочные рассказы

 (Филология: литературоведение)

Автор: Нестерова Ксения,

5 класс, МБОУ СОШ  №105

Научный руководитель:

Бирюкова Юлия Юрьевна,

учитель русского языка и литературы

МБОУ СОШ №105,

высшей категории

Челябинск – 2013

Содержание

Введение

        Актуальность работы. С самого раннего детства ель вызывает у нас необыкновенное отношение: с ней связан волшебный  праздник Новый год, образ ее обыгрывается в загадках и сказках, она радует зеленью зимой и притягивает удивительным запахом во время весеннего пробуждения.  Нарядная и живая, она очаровывает нас, колючая и сухая – пугает. Почему же именно ель вызывает столь противоречивое отношение?

Цель данной работы: изучить символическое значение  образа ели  в литературе и  культуре.

Задачи:

• познакомиться с  историей  олицетворения  дерева в мировой мифологии;
• изучить  смысл образа дерева в русской культуре;
• описать изменение смысла и символа ели в русских обычаях и традициях;
• проследить историю ели как рождественского дерева;
• проанализировать образ Елки в сказках и святочных рассказах.

Объектом  исследования являются  сказки Г.Х.Андерсена, Т.Гофмана, рассказы Ф.М. Достоевского.

Предмет исследования – образ ели, елки.

Дерево всегда считалось  «носителем жизненной энергии, связывающей в единое целое мир человека, природы и космоса» [6]. В мифах, объясняющих происхождение и устройство мира,  существует образ мирового дерева – опоры, обеспечивающей стабильность миропорядка. Всем народам с глубокой древности было свойственно одухотворение и почитание деревьев. Люди  верили, что деревья  являются живыми существами, в них перешли души умерших, которые защищают человека от злых сил и неблагоприятных природных явлений. В зависимости от географических и климатических условий, а также местных традиций возникал культ дерева определенной породы.  Объектом поклонения могли быть дуб, сосна, кипарис, ясень, эвкалипт и прочие деревья, в наибольшей степени характерные для той или иной климатической зоны. При этом считалось, что духи находят себе пристанище по преимуществу в наиболее раскидистых и высоких деревьях [6]. Особое предпочтение обычно отдавалось вечнозеленым растениям: сосне, ели, можжевельнику, кипарису и другим, поскольку наполненность вечной силой проявляется в них в большей степени, чем у лиственных деревьев. Так в Греции главным священным деревом считался кипарис; в Риме поклонялись фиговому дереву. Признаки увядания этих деревьев вызывали чувство ужаса, это связывали с болезнью живущего в дереве духа, который заболевает и умирает вместе с деревом  

Культовое отношение к деревьям обычно связывалось с определенным праздничным сезоном.  У европейских народов во время рождественского сезона издавна использовалось рождественское (или святочное) полено (обрубки стволов ели и бука), которое зажигали в первый день Рождества,  и оно понемногу сгорало в течение двенадцати дней праздника. Согласно верованию, бережное хранение кусочка рождественского полена защищало дом от огня и молнии, обеспечивало семье обилие зерна и помогало скотине легко выносить потомство.  Как же из этого рождественского полена появился новогодний символ? Почему во многих странах на Рождество принято наряжать именно елочку? Каким смыслом и значением наделена ель в литературе? Эти вопросы волнуют нас в данной работе.

§1. Образ дерева в русской культуре

У восточных славян особо почитаемым деревом стала береза. Предпочтение, отдаваемое березе, объясняется ее широким распространением на территории Среднерусской равнины, а также тем, что дерево это распускается весной раньше других, и  воспринималось как средоточие животворных сил,  символ возрождения.  Весенние обряды были связаны с березой.

Участники весенних святок  украшали только что распустившиеся ветви дерева, «завивали» их и с песнями водили вокруг него хороводы. «Завивание» березки состояло в завязывании ее веток таким образом, что получались венки. Иногда нижние ее ветви сплетали с травами для того, чтобы передать траве и земле ту животворную силу, которая содержится в только что распустившемся дереве. Из березовых ветвей плели венки, которые бросали в воду, что стало одним из самых распространенных способов гадания в этот период года. Опустив венок в реку, девушки долго следили за тем, как он плыл по течению, замечая, потонет он или нет, прибьется к берегу или же беспрепятственно уплывет вниз по реке. Они стремились угадать свое будущее: утонувший венок предвещал близкую смерть той девушке, которой он принадлежал; прибитый к берегу – свидетельствовал о том, что в текущем году владелица венка не выйдет замуж, а уплывший по течению означал предстоящее в ближайшее время замужество. В лесу около березки девушки «кумились» — целовались через березовые венки и обменивались крестиками, что означало вступление их в духовное родство друг с другом. На Троицу березку, обряженную лентами, платочками и яркими тряпочками, срубали и с песнями несли в деревню, обходя с ней все дворы, после чего ее сжигали или бросали в воду. В этот период принято было также, срубив березовое деревце (или же его ветки), приносить их в избу и ставить в «красный» угол, что должно было способствовать свершению в семье благоприятных событий и отгонять злых духов. Особое отношение к березе живо до сих пор.  В русской  литературе создан трогательный, нежный образ березы-России.    

В русской культуре существуют и проклятые деревья, вызывающие в людях опасения и страх. Таково восприятие осины, в славянских традициях она связана с «низшим» миром. Неприятие осины объясняется, скорее всего, тем, что это дерево обычно растет в низких, глухих, болотистых местах, которые считаются прибежищем нечисти. Плотные, гладкие, мелкие листья осины из-за своих длинных черенков дрожат от любого, даже самого легкого, дуновения ветра, что создает в осиннике характерный звуковой эффект тревожного сухого, почти металлического, шороха и мелькающего движения, в соответствии с пословицей: «Одно проклятое дерево без ветра шумит» [2].  Известен давний обычай вбивать осиновый кол в мертвецов, считавшихся вурдалаками (вампирами), которые, по народным верованиям, выходят по ночам из могил и пьют людскую кровь. При этом тело мертвяка поворачивали лицом вниз, к земле, а кол вбивали в спину, чтобы вурдалак впредь не мог вылезать из могилы.

Таким образом,  дерево  является основой  мироустройства и миропорядка.  Для всех народов  характерно почитание деревьев. В зависимости от климатических условий и  традиций возникал культ дерева определенной породы.  Славяне почитали березу – символ весны, пробуждения, возрождения жизни.

§2.1.   Смысл и символика ели в русских обычаях и традициях

        В русской культуре ель наделена сложным комплексом символических значений.   Внешние свойства ели и места ее произрастания обусловили связь этого дерева с образами низшей мифологии (чертями, лешими и прочей лесной нечистью), отразившуюся в известной пословице: «Венчали вокруг ели; а черти пели», указывающей на родство образа ели с нечистой силой.  У Ф. Сологуба в стихотворении 1907 года «Чертовы качели»:  

Слово «ёлс» стало одним из имен лешего, черта: «А коего тебе ёлса надо?», а «еловой головой» принято называть глупого и бестолкового человека. Несмотря на то, что ель широко использовалась в хозяйстве как топливо, она считалась материалом не самого высокого качества, что нашло отражение в поговорке: «Ельник. Березник,  чем не дрова?/ Хрен да капуста чем не еда?» [2]. Упоминания о ели в древнерусских источниках (где она называется елиe, елье, едина, елинка, eлица) носят бытовой характер: «дровяной ельник», «еловец» (строевой еловый лес).

Первоначально в образе ели люди Древней Руси не видели ничего поэтического: еловый лес («ельняк большой глухой») из-за своей темноты и сырости отнюдь не радовал глаз. Произрастая по преимуществу в сырых и болотистых местах, называвшихся в ряде губерний «елками», это дерево с темно-зеленой колючей хвоей, неприятным на ощупь, шероховатым и часто сырым стволом (с которым иногда сравнивалась кожа бабы-яги), не пользовалось особой любовью.

Ель традиционно считалась у русских деревом смерти, о чем сохранилось множество свидетельств. Существовал обычай: самоубийц зарывать между двумя елками. В некоторых местах был распространен запрет на посадку ели около дома из опасения смерти члена семьи мужского пола. Из ели, как и из осины, запрещалось строить дома. [2] Еловые ветви использовались и до сих пор широко используются во время похорон. Их кладут на пол в помещении, где лежит покойник (А.С. Пушкин «Пиковая дама»: «...Германн решился подойти ко гробу. Он поклонился в землю и несколько минут лежал на холодном полу, усыпанном ельником». [8]  Смертная символика ели нашла отражение в пословицах, поговорках, фразеологизмах: «смотреть под елку» - тяжело болеть; «угодить под елку» - умереть; «еловая деревня», «еловая домовина» - гроб; «пойти или прогуляться по еловой дорожке» - умереть. [2]  

Считаясь «смертным деревом», в некоторых местах ель использовалась в качестве оберега, видимо, из-за колючести ее хвои. Так на севере, в районе Тотьмы, при закладке двора в середине его ставили елку. Вечнозеленый покров, отразившийся во многих загадках: «Зимой и летом одним цветом»; «Осенью не увядаю, зимой не умираю»; «Это ты, дерево! И зиму и лето зелено»; «Что летом и зимой в рубашке одной»), стал основанием для использования елки на свадьбах в качестве символа вечной молодости.  В Ярославской губернии, когда девушки идут к невесте на девичник, то одна несет впереди елку, украшенную цветами и называемую «девья краса». [2]

         Весь этот сложный и противоречивый смысловой комплекс, закрепленный за елью в русском сознании,  отразился в поэзии. Ф. И. Тютчев писал в 1830 году:

        В отличие от лиственных пород, хвойные деревья, по мнению А. А. Фета, «пору зимы напоминают», не ждут «весны и возрожденья»; они «останутся холодною красой/Пугать иные поколенья». [8] Лев Толстой в «Войне и мире», описывая первую встречу Андрея Болконского с дубом, также говорит о том неприязненном впечатлении, которое «задавленные мертвые ели» производят на героя: «Рассыпанные кое-где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме». [8]  В западной культуре было распространено другое отношение к ели. С глубокой древности ель считали магическим и целебным деревом, что нашло отражение в мифах разных народов. (Приложение А).

С  конца XIX века неожиданно возрастала популярность ели, вдруг соединились два противоположных символических значения ели:  исконно-русский и усвоенный с Запада.  Постепенно в сознании русских ель  крепко соединилась с положительным символом рождественского дерева.

§2.2.  История ели как символа Рождества

В России обычай новогодней елки ведет свое начало с петровской эпохи. После своего первого путешествия в Европу (1698-1699) Петр I издает  указ от 20 декабря 1699 года, согласно которому впредь предписывалось вести летоисчисление не от Сотворения Мира, а от Рождества Христова, а день «новолетия», до того времени отмечавшийся на Руси 1 сентября, «по примеру всех христианских народов» отмечать 1 января. В этом указе давались также и рекомендации по организации новогоднего праздника. В его ознаменование в день Нового года было велено пускать ракеты, зажигать огни и украшать столицу (тогда еще – Москву) хвоей. Но на протяжении всего XVIII века нигде, кроме питейных заведений, ель в качестве элемента новогоднего или святочного декора больше не фигурирует: ее образ отсутствует в новогодних фейерверках;  не упоминается она при описании святочных маскарадов при дворе;  нет ее на народных святочных игрищах. [3]

Символом Рождества в России елка стала  в начале XIX столетия. Немцы, приезжавшие в Петербург, привозили с собой усвоенные на родине привычки, обычаи, обряды и ритуалы, которые тщательно сохранялись и всячески поддерживались на новом местожительства. Поэтому неудивительно, что на территории  России первые рождественские елки появились именно в домах петербургских немцев. А. Бестужев-Марлинский в повести «Испытание» (1831), изображая святки в Петербурге 1820-х годов, пишет: «У немцев, составляющих едва ли не треть петербургского населения, канун Рождества есть детский праздник. На столе, в углу залы, возвышается деревцо... Дети с любопытством заглядывают туда». И далее: «Наконец наступает вожделенный час вечера – все семейство собирается вместе. Глава оного торжества срывает покрывало, и глазам восхищенных детей предстает Weihnachtsbaum в полном величии...» [7] Судя по многочисленным описаниям святочных празднеств в журналах 1820-1830-х годов, в эту пору рождественское дерево в русских домах еще не ставилось. Вряд ли А.С. Пушкину когда-либо пришлось видеть елку на Рождество или же присутствовать на посвященном ей празднике. Ни А.С. Пушкин, ни М.Ю. Лермонтов, ни их современники никогда о ней не упоминают, хотя  святки, святочные маскарады и балы в литературе описываются: святочные гаданья даны в балладе Жуковского «Светлана» (1812), святки в помещичьем доме изображены Пушкиным в V главе «Евгения Онегина» (1825), в Сочельник происходит действие поэмы Пушкина «Домик в Коломне» (1828), к святкам (зимним праздникам) приурочена драма Лермонтова «Маскарад» (1835). Однако ни в одном из этих произведений о елке не говорится ни слова.

Установить точное время, когда елка впервые была установлена в русском доме, пока не представляется возможным. В рассказе С. Ауслендера «Святки в старом Петербурге» (1912) рассказывается о том, что первая рождественская елка в России была устроена государем Николаем I в самом в конце 1830-х годов, после чего, по примеру царской семьи, ее стали устанавливать в знатных столичных домах.

Однако мало-помалу рождественское дерево завоевывало и другие социальные слои Петербурга.  В середине 1840-х годов произошел взрыв, Петербург был буквально охвачен «елочным ажиотажем»: о елке заговорили в печати, началась продажа елок перед Рождеством, ее стали устраивать во многих домах северной столицы. Обычай вошел в моду, и уже к концу 1840-х годов рождественское дерево становится в столице хорошо знакомым и привычным предметом рождественского интерьера. «В Петербурге все помешаны на елках, — иронизировал по этому поводу И. И. Панаев. — Начиная от бедной комнаты чиновника до великолепного салона, везде в Петербурге горят, блестят, светятся и мерцают елки в рождественские вечера. Без елки теперь существовать нельзя. Что  за праздник, коли не было елки?» [7]  Популярность ели объясняется модой на немецкую литературу и философию.  

§3. Образ ели в елочных сказках и святочных рассказах

«Елочные» тексты Э.Т. Гофмана, Г.Х.Андерсена во многом повлияли на рождественскую традицию.  Эти произведения печатались к Рождеству отдельными изданиями, предлагая детям специальное праздничное чтение и тем самым способствуя распространению обычая рождественской елки.  

Удивительна рождественская сказка Т. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король».  Она является сама по себе загадочной – то ли история с Щелкунчиком всего лишь приснилась маленькой Мари, то ли произошла на самом деле.   Сказка в сказке, ведь здесь раскрывается и другая история - история семьи Штальбаумов. Т. Гофман написал это произведение в 1816 году, на русский язык  переведено  в 1839 году.   Сказка  была напечатана небольшой книжечкой с единственной иллюстрацией на первой странице, на которой изображена небольшая зала в немецком доме: на столе, покрытом белой скатертью, стоит еловое деревце с зажженными на нем свечками и разложенными под ним подарками, среди которых – и знаменитый Щелкунчик. Только что впущенные в комнату Мария и Ганс с восхищением смотрят на елку, в то время как их родители внимательно наблюдают за реакцией детей на светящееся дерево и подарки [1]. Эта иллюстрация была одним из первых изображений рождественской елки, появившихся в русской печати. Она, а вслед за нею и многие другие, служили образцом для устройства елки в русских домах.

Главная героиня – семилетняя Мари. Она сумела разглядеть в Щелкунчике благородное, страдающее сердце, и смогла полюбить его таким, каким он есть. Ведь изначально Щелкунчика девочке подарил ее крестный Дроссельмайер – в виде игрушки, смешной и нелепой. Фантастический сюжет сказки продолжается тем, что Щелкунчик оказывается племянником Дроссельмайера, и ему необходимо победить Мышиного короля для того, чтобы вернуть себе человеческий облик. Главный герой оживает и просит Мари достать ему меч. Победа Щелкунчику дается нелегко, но с помощью смелой Мари ему удается обезвредить короля мышей, у которого было семь голов. Затем герои сказки попадают в волшебный город, который полон удивительных вещей и явлений: лимонадная река, апельсиновое дерево, миндальные ворота и леденцовые ворота. Но сказочный сон Мари заканчивается... Казалось бы, все эти удивительные приключения всего лишь приснились маленькой девочке. Но через некоторое время приезжает молодой человек из города Нюрнберга и благодарит отважную Мари за то, что она помогла ему избавиться от деревянной оболочки. Проходит еще время, и он увозит Мари с собой, чтобы жениться на ней. Мари покоряет читателя благородством, добротой, чистотой души, искренней верой в чудо. А сам Щелкунчик показывает детям, что надо верить в лучшее, невероятная смелость и отвага помогают ему вернуть человеческий облик. Волшебство и счастливый финал возможен в канун Нового года. Елка становится символом чуда,  границей между мирами: реальным и фантастическим, явью и сном.

В начале 1840-х годов, помимо Гофмана, русскому читателю стали известны произведения и  других европейских писателей, в основе которых лежал сюжет, связанный с рождественской елкой. В это время уже были переведены на русский язык сказки Г.Х. Андерсена. В сказке «Ель» описывается  судьбу дерева,  срубленного для детского праздника. С раннего детства чудесная елочка мечтала вырасти  и стать большой елью. Она не  замечала птиц,  цветов, неба. Мечтая о будущем (о путешествии по морю в качестве мачты корабля, о блестящей дороге в богатой гостиной) она не ценила настоящего, своей юности, красоты и свободы. Гордость погубила ее. Оказавшись на один вечер центром праздника, она возомнила, что всегда будет украшена огнями, но на следующее утро оказалась жестко брошенной на чердаке. И только когда ее, старую, колючую, засохшую, изрубили на топку, она поняла: «Все прошло, прошло! И хоть бы я радовалась, пока было время! А теперь… все прошло, прошло!» [1] Г.Х. Андерсен наделяет Елочку своенравным характером и  гордостью.   Волшебство Рождественской ночи не изменило ее, не подарило  исцеления  от недостатков и пороков, потому что она сама не заслуживала этого.  

В другой рождественской сказке – «Девочка со спичками» – Г.Х. Андерсен создает трогательный образ волшебной Елки. Действие сказки  происходит перед Рождеством. Девочка ходила по улице и продавала спички, чтобы заработать деньги на еду. Она брела по улочкам, боясь вернуться домой. Ведь отец убьёт её за то, что она не продала и коробка. «Наконец она уселась в уголке, за выступом одного дома, съёжилась и поджала под себя ножки, чтобы хоть немного согреться».  Одну за другой она зажигала спички, чтобы обогреть руки,  и видела чудесные картинки: теплую печь, ароматного жареного гуся, нарядную елку, падающую звезду,  красивую бабушку.  Бабушка  взяла девочку на руки, и, озаренные светом и радостью, обе они вознеслись к богу,  «туда, где нет ни голода, ни холода, ни страха». [1] Утром в углу за домом обнаружили замерзшую девочку. Елка становится символом долгожданного счастья, покоя, добра и радости для бедного ребенка.

Из западной литературы образ Елки проникает в русскую и наполняется более глубоким, трагическим и  реалистическим смыслом.   Удивительно похожее на сказку Г.Х.Андерсена произведение было создано в России Ф.М.Достоевским.  Несмотря на то, что знаменитый сказочник по-другому определяет жанр своего творения, в этих произведениях похож сюжет, герои и финал. Стремление «воздействовать на души и умы современников непосредственно и прямо» подталкивало Ф.М. Достоевского к изданию отдельного сборника, посвященного «маленьким читателям». На первый взгляд, перед нами детский святочный рассказ, посвященный судьбе мальчика. Для  жанра святочного рассказа характерно христианское душевное настроение, что находит выражение в общей эмоциональной атмосфере произведения (любовь, милосердие, сострадание, смирение, упование на Бога в сложных житейских ситуациях)» .[7]

«Мальчик у Христа на елке» обращен к чувствам и сердцу читателей. Нельзя остаться равнодушным к судьбе главного героя: шестилетний ребенок в сыром подвале замерзает от холода и хочет кушать. Мальчик выходит на праздничные улицы рождественского города, и его пристальный взгляд замечает только «золотые бумажки и яблоки», «по комнате бегают дети, нарядные, чистенькие, смеются и играют, и едят, и пьют что-то», «...а кто придет, они тому дают пироги». Мальчик слишком мал, чтобы понять истинные причины всего происходящего: почему его никто не покормит? Отчего так холодно? Почему мать лежит так неподвижно? «Он подивился, что она не двигается и стала такая же холодная, как стена. "Очень уж здесь холодно", – подумал он, постоял немного, бессознательно забыв руку на плече покойницы» [4].

Второй признак святочного рассказа - приуроченность действия к рождественскому празднику.  В начале и конце рассказа определено время действия: «...Где-то и когда-то случилось, именно это случилось как раз накануне Рождества...» «Это «Христова елка. У Христа всегда в этот день ёлка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки...».

Третий составляющий элемент святочного рассказа – наличие фантастического элемента, чуда, совершенного в канун Рождества Христова. Достоевский описывает видение шестилетнего ребенка: явление Христа, Христову елку, умерших давно от голода детей и их матерей. Только в этот момент герой находит свое успокоение, он чувствует, что его любят: «Он не видит, но кто-то нагнулся над ним и обнял его в темноте, а он протянул ему руку и ...и вдруг, – о какой свет! О, какая елка!» Однако счастливая развязка (последний святочный элемент рассказа) отсутствует: «А внизу наутро дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика; разыскали и его маму... Та умерла еще прежде его, оба свиделись у Господа Бога на елке в небе» [4]. Елка становится для мальчика и других детей символом благополучия, гармонии, счастья, любви  и уюта. Но всё это они не могут получить здесь, на земле.

Еще более реалистичным смыслом наделена Елка в рассказе Ф.М.Достоевского «Елка и свадьба». Здесь она становится невольным поводом для знакомства богатого лица, «почетного господина» с маленькой девочкой, обладательницей солидного приданого.  Елкой писатель называет детский праздник, получение долгожданных подарков. Елка организует время и пространство рассказа. Дети, получившие подарки в зависимости от ранга родителей, веселятся, играют, а в это время солидный господин вынашивает план  о женитьбе на будущей богатой невесте. В ее маленьком друге он уже видит препятствие, чувствует ревность и жестоко отказывает ему в помощи. Хороший расчет привел к тому, что «румяненький человечек с брюшком» женился на чудной красавице, на беззащитном, наивном существе, «без просьб само за себя молившем о пощаде». Образ волшебной, сверкающей огнями Елки, хранящей детские подарки и чудеса,  противопоставлен пошлому, расчетливому миру взрослых. Чуда не свершилось, потому что на земле человеку  не суждено счастье. (Приложение Б)

Заключение

В мифологии дерево всегда считалось  «носителем жизненной энергии, связывающей в единое целое мир человека, природы и космоса». [6]  Всем народам с глубокой древности было свойственно одухотворение и почитание деревьев. У восточных славян особо почитаемым деревом стала береза, что объяснялось ее распространенностью, красотой и изяществом.  Береза считалась средоточием животворных сил,  символом возрождения.  Осина    была  связана с «низшим» миром, нечистой силой.  А  символическое значение ели менялось под воздействием  западных традиций.

Первоначально внешние свойства ели и места ее произрастания  связывали это дерево с образами низшей мифологии (чертями, лешими и прочей лесной нечистью), что отразилось в пословицах и в наименовании  некоторых представителей нечистой силы (елс – черт). Кору ели сравнивали с кожей Бабы-Яги. Кроме того ель традиционно считалась у русских деревом смерти, о чем сохранилось множество свидетельств (поговорки, пословицы, приметы). Однако считаясь «смертным деревом», в некоторых местах ель использовалась в качестве оберега.  

В конце XIX века в сознании русских людей ель стала   символом рождественского торжества, празднования Нового года. Начало этому было положено еще Петром I, который  издал  указ от 20 декабря 1699 года, где   давались рекомендации по организации новогоднего праздника. В его ознаменование в день Нового года было велено пускать ракеты, зажигать огни и украшать столицу  хвоей. Ель стала декорацией, необходимым атрибутом праздника.  А символом Рождества в России ель стала  в начале XIX столетия. Это связано с приездом немцев в Петербург. Они привозили с собой усвоенные на родине привычки, обычаи, обряды и ритуалы, тщательно сохраняли их и поддерживали. Окончательно образ Ели как  символа чуда, праздника и волшебства был утвержден в литературе: рождественских сказках Т. Гофмана, Г.Х.Андерсена, святочных рассказах Ф.М.Достоевского.

В сказке Т. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король» Елка становится символом чуда,  границей между мирами: реальным и фантастическим, явью и сном.  Герои проходят проверку, открывают в себе добрые чувства, поэтому свершаются волшебство и чудо.  Г.Х. Андерсен превращает Елку  в самостоятельную героиню сказки. Она уже не фон, на котором происходят основные события.   Великий сказочник наделяет Елочку своенравным характером и  гордостью.   Волшебство Рождественской ночи не изменило ее, не подарило  исцеления  от недостатков и пороков, потому что она сама не заслуживала этого.  В сказке «Девочка со спичками»  появляется новый образ Елки.  Она  становится символом долгожданного счастья, добра и радости для бедного ребенка.  Елка избавляет маленькую девочку от страданий, становится проводником в мир покоя и любви.

В святочных рассказах Ф.М.Достоевского («Мальчик у Христа на елке», «Елка и свадьба») образ чудесной  Елки с огнями  и подарками разделяет мир бедных и богатых, мир мечты и реальности.  На земле чудо не свершается, потому что человеку  не суждено счастье. Бедный мальчик замерзает на улице, но попадает на светлый праздник Христа. Но он умирает счастливым, только в этот момент герой находит свое успокоение, он чувствует, что его любят. Елка становится для мальчика и других детей символом благополучия, гармонии, счастья, любви  и уюта. Еще более реалистичным смыслом наделена Елка в рассказе «Елка и свадьба».  Елкой писатель называет детский праздник, получение долгожданных подарков.  Она  организует время и пространство рассказа. Образ волшебной, сверкающей огнями Елки, хранящей детские подарки и чудеса,  противопоставлен пошлому, расчетливому миру взрослых.

 Теперь, когда мы  будем наряжать елку к Новогоднему празднику, мы пожелаем добра и счастья всем людям, захотим быть лучше, искреннее  и чище, снова будем верить в детство, мечты и чудеса.

Литература

1. Андерсен Г.Х. Сказки. Истории. - М.: Просвещение, 1987.
2. Белякова Г.С. Славянская мифология: кн. для учащихся. – М.: Просвещение, 1995.
3. Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии. – Н.Новгород: Русский купец, 1995.
4. Достоевский Ф.М. Повести и рассказы. – М.: Просвещение, 1985.
5. Литературный энциклопедический словарь./Под ред. В.М. Кожевникова. – М.: Советская энциклопедия, 1987.
6. Мифы и легенды народов мира. /Сост. Н.Будур, И.Панкеев. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000
7. Старыгина. Н.Н. Детский святочный рассказ. – М.: Московский лицей, 1992. 
8. Энциклопедический словарь юного литературоведа. /Сост. В.И. Новиков. – М.: Педагогика, 1988.

Приложение А

Образ ели  в мифологии

Ель – вечнозеленое хвойное дерево семейства сосновых с конусообразной кроной и длинными чешуйчатыми шишками.  Это дерево издавна использовалось в качестве магического символа. В Древней Греции ель считалась священным деревом богини охоты Артемиды. Участники праздничных шествий обычно несли в руках еловые ветви с шишками и ветки плюща. В одном из древнегреческих мифов рассказывается о том, как Кибела, богиня гор, лесов  и зверей, превратила бога Аттиса, умиравшего от раны, нанесенной ему кабаном Зевса, в дерево. Она сидела и плакала до тех пор, пока Зевс не пообещал ей, что оно станет вечнозеленой елью.

В кельтской мифологии ель, символизировавшая собою день зимнего солнцеворота, воспринималась как существо женского пола: «дерево рождения», или сестра тиса, который считался «деревом смерти». У некоторых народов ель издавна была особо почитаемым деревом в первый день Нового года, связанным с днем зимнего солнцестояния. Так, например, ханты считали ее «священным шестом», которому они приносили жертвы. Удмурты, также поклонявшиеся ели, зажигали на ней свечи, совершали рядом с ней моления, принося жертвоприношения еловым ветвям, которые почитались у них как богини.  Они клали на пол еловую ветку, предлагая ей в жертву хлеб, мясо и питье, а начиная строительство дома, под фундамент ставили маленькую елочку и, расстелив перед ней скатерть, предлагали ей жертвоприношения. Возвращаясь после похорон с кладбища, они стегали друг друга еловыми ветками, чтобы помешать духам следовать за ними до дома.

Ель широко применялась в магии и медицине. Согласно бытовавшему в Баварии поверью, для того, чтобы сделаться невидимым, перед зарей накануне дня Ивана Купалы необходимо отыскать ель и съесть семена из тех ее шишек, которые растут прямо вверх. В Германии считалось, что еловое дерево излечивает подагру. Сделанный из еловой хвои бальзам издавна использовался от цинги, грудных и легочных болезней, а также для излечения ран и язв. 

Вместе с тем в мифологии ряда народов ели приписывалась смертная символика: еще Плиний Старший (I в н. э.) называл ель «похоронным деревом». Если в еловое дерево, растущее возле дома, ударяла молния, это рассматривалось как знак скорой смерти его хозяев. [6]

История превращения ели в рождественское дерево до сих пор точно не восстановлена. Об этом  существует множество легенд. Согласно одной из них, в ночь Рождества Христова все деревья в лесу расцвели и дали плоды. Возможно, именно на основе этой легенды и укоренился обычай вешать на вечнозеленое дерево яблоки, цитрусовые и другие фрукты.

Согласно другой легенде, в рождественскую ночь все растения отправились в Вифлеем поклониться младенцу Иисусу. Первыми пришли растущие неподалеку от Вифлеема пальмы, затем дошли чужестранные болиголовы, буки, березы, клены, дубы, магнолии, нежные тополи, изящные эвкалипты, гигантские красные деревья и высокие кедры. А с дальнего холодного Севера пришла маленькая елочка, которая на фоне других величественных деревьев выглядела скромно. Деревья делали все возможное для того, чтобы скрыть ее от глаз Святого Младенца. И вдруг на небе свершилось чудо: началось движение звезд. Они стали падать на землю, и так, падая звезда за звездой, опускались на ветки маленькой елочки, пока вся она не засияла блеском сотен огней.

В третьей легенде о происхождении рождественского дерева рассказывается о том, как ангелы пошли в лес, чтобы выбрать для мира дерево Рождества. Вначале они считали, что им должен стать могучий дуб. Но вскоре ангелы заметили,  что  у него слишком твердая и слишком хрупкая древесина, а кроме того, из дуба делаются кресты для могил. Они подошли к буку, но вспомнили, что осенью он слишком рано увядает и быстро теряет свою листву. Береза тоже не подходила, поскольку ее ветки обычно использовались в качестве бичей для наказания провинившихся.  Так же была отвергнута ива, потому что, не может быть символом радости. Когда  ангелы подошли к ели, то из-за ее вечнозеленого покрова, стройной, симметричной формы и приятного запаха хвои единодушно выбрали ее деревом Рождества. Так ель стали отождествлять с образом мирового и рождественского дерева.

Приложение Б.

Образ ели в елочных сказках и святочных рассказах.