Лирика.

Шопен

Шопен надвигался ночною грозой,

Порывами ветра метался по саду,

И в сердце тревога вползала гюрзой,

Кралась из теней, наводнивших мансарду.

Они подбирались к камину, к столу,

Склонялись, толпясь, над дощечкой уиджа,

Как будто гадали о чем-то в углу —

А буря гремела все ближе и ближе...

Летел занавесок мятущийся шквал,

Пронизан дрожащим дыханьем вербены,

А музыки шторм к нашим душам взывал

Раскатами грома и пеньем сирены,

Портреты, нахмурясь, глядели со стен,

Свечей огоньки трепетали смятенно —

Так буря стихала, и властвовал всем,

Чаруя, пленяя нас, гений Шопена.

Broceliande

Я мудрым старым добрым струнам

Внимаю, затаив дыханье,

И вижу небо утром юным,

Рассвет медовый над Бретанью.

В их золотистом перезвоне

Я вижу сладостное лето,

Леса, холмы, как на ладони,

Средь гор рассыпанные где-то,

В их мягком говоре я слышу

Дыханье трав и речь бретонцев,

И дрожь их трепетная дышит

Живой землей и нежным солнцем.

Маяки Вселенной

Ты звал меня на край Вселенной,

Сигналил с дальних рубежей,

И свет ведет меня нетленный

Туда, где нет тебя уже.

Твой дом стоит на грани мира,

И я не знаю, пуст ли он,

Но звезд твоих ориентиры

Ведут меня сквозь даль времен.

Я вижу твой безмолвный оклик,

Твои последние слова,

Среди огней слепых и блеклых,

Во тьме мерцающих едва;

Возможно, твой маяк покинут,

И тих, и гулок в древней мгле,

Но минет час, и годы минут,

А свет придет к моей Земле.

Флейтистка таяла в дожде

Флейтистка таяла в дожде,

Искрилась в радуге неона,

И отражения в воде

За ней следили непреклонно.

Там был затопленный квартал,

Огнем объятые витрины;

Октябрь клены обглодал,

Тоской сжигаемый старинной.

Там ряд сутулых фонарей

Вливал во тьму туманы света,

И рвал озлобленный Борей

В клочки рекламные буклеты...

У человека две руки.

А может, это лишь казалось?

Ведь на отдельные мазки

Флейтистка, тая, распадалась,

И вот, в безумии своем,

Равно прекрасном и священном,

Она играла, как вдвоем

Играют люди — совершенно,

И многоруким божеством

Она предстала перед миром,

И звон гитарный, чистый звон,

Стучался в душные квартиры,

Он бился в окна стаей птиц,

Сплетаясь с флейты переливом...

Но мир барьеров и границ

Уснул в неведеньи счастливом,

И он не видел и во сне

Как гибла дивная картина,

Сродни творениям Монэ:

Талант, погубленный рутиной.

Отрешение

Добрый день, непрозрачные волны.

 Как спалось вам, плакучие ивы?

 Я вернулся, почтения полный,

 Как всегда, говорить молчаливо.

 Я беседую взглядом с плющами,

 С тростниками шепчусь еле слышно;

 Мне про дальние вести кричали

 Горихвостки со сгорбленной вишни.

 Я, как страж, дожидался цветенья

 Водяных незапятнанных лилий.

 Как мне дороги сонные бдения

 Над бутонами в призрачной пыли!...

 Я вернусь сюда снова под вечер,

 На песке нарисую узоры.

 Поплывут мне туманы навстречу

 Над речным серебристым простором,

 Будут так же холодные капли

 На ольхах неподвижных висеть,

 Будут где-то незримые цапли

 В камышах то смеяться, то петь,

 Я приду... И всегда паутина

 На ветру будет арфой дрожать...

 Это сон-отрешение длинный,

 В нем мне легче, чем в яви, дышать.

Зарисовка

Я живу стариной величавой,

 Не увязшей в бессчетных веках.

 Там стоит незнакомец над Влтавой

 С красной тростью в холодных руках.

 Четкий контур высокой фигуры

 Необыденный профиль лица...

 Вижу, кто-то непонятый курит,

 Погрузившись в себя до конца.

 И осанка с неясным посылом

 Что-то хочет сказать мне без слов...

 Город, кажется, ливнями смыло,

 И глядит пустота из углов,

 Из-за каждой калитки и лавки,

 Поджидая прохожих во мгле —

 Жизнь, как рукопись, требует правки

 Или хочет истаять в золе!

 В ней копается каждый живущий,

 Не всегда доводя до ума...

 Но дорогу осилит идущий,

 Пусть и жизнь не длиннее письма.

 Только чую, что тот, незнакомый,

 Что стоит там, подняв воротник,

 Как и я, меньше целого тома

 И халтуру писать не привык,

 И, как я, видит прежние рощи,

 Старых зданий безмолвный рассказ...

 И понять мне становится проще

 Бездну серых задумчивых глаз.

Воображение

Под группой сосен средь полей

 Стою, задумчив и возвышен;

 Жара густа, и как елей

 Разлит в ней запах спелых вишен.

 Равнина, мягкие холмы —

 И разнотравью нет предела,

 Истомой небеса полны

 Под облачной громадой белой,

 Везде полынь, как сизый дым,

 Средь трав курится на просторе...

 Мне мнится, слышу плеск воды

 И крики чаек: "Море, море!"

Соловей

Я смешаю ночную прохладу

 С кружевами дрожащей ольхи.

 Я спою тебе снова балладу,

 Вновь любовь положу на стихи.

 Я взорвусь в темноте над волнами

 И из звуков узоры совью.

 Отзовутся пусть звезды над нами

 На нескромную песню мою.

 Прозвеню я в чащобе приречной,

 Раскачусь серебром по песку;

 Зачерпну из истомы извечной

 И развею по ветру тоску,

 В паутину вплету переливы,

 Трель рассыплю по мокрой траве:

 Пусть все знают, какой я счастливый,

 Песню шлю тебе с темных ветвей.

Утреннее

Красный кирпич, виноград и пионы,

 Солнце уютно затопит веранду.

 Шепчутся нежно бордовые клены,

 Пахнет растущей в вазонах лавандой.

 Крепкого кофе и теплой беседы —

 Больше сейчас нам для счастья не надо.

 Можно болтать и, листая газеты,

 Взгляды кидать за живую ограду,

 Видеть, как город роится и дышит:

 Свежие булки пекутся в пекарнях,

 Голуби стаей садятся на крышу,

 Флюгер сияет над вышкой пожарной...

Драконы

Бесконечны зеленые склоны,

 Как в морях штормовые валы,

 Там последних валлийских драконов

 Я когда-то видал со скалы.

 Это племя ушло... и не знаю,

 Где теперь первобытный рев,

 Где шуршит чешуя стальная,

 Где же нынче их новый кров?...

 Не забыл их соленый вереск,

 Не забыли их камни дорог;

 Я спрошу их, я им доверюсь,

 Я шагну за родной порог,

 И уйду к незнакомому краю,

 Что был скрыт на заре времен,

 Где закат никогда не сгорает,

 Где живет настоящий дракон...

Весна

Вы мимо прошли, и дыханье вербены

 Донес до меня южный ветер солёный,

 И все перепуталось в мыслях мгновенно:

 Прохладные нежные строки Верлена,

 Огонь негасимый осеннего клёна,

 Сапфир со звездой, заключенной внутри,

 Подобный глазам вашим, синим и влажным,

 И шейный платок цвета ранней зари...

 И что-то так замерло сладко внутри,

 И к вам потянуло, легко и отважно,

 Скамья под жасмином пришлась очень кстати,

 И нам оказались слова не нужны;

 И блики играли на шелковом платье,

 И тени плясали под скрипку Амати,

 И мы не казались друг другу смешны,

 Когда перепачкались желтой пыльцой,

 Сгибая жасмина нависшие ветки,

 В цветы погружали, как в пену, лицо,

 Кусты обступали нас плотным кольцом

 И мы в них скрывались, как в белой беседке.

Предметы

Серебряный мундштук с лабрадоритом,

 Перчатка, только снятая с руки —

 Смотрю на них, и сладостно разбито

 Без сожаленья сердце на куски.

 Я в вашей комнате, один, и очарован

 Вещами милыми, хранящими тепло:

 Вот в полутьме над бархатным покровом

 Блестит венецианское стекло,

 Вот ваша шляпка с тонкой вуалеткой

 И ястребиным крапчатым пером,

 Вот шарф с шотландской красной клеткой,

 Забытый на столе "Декамерон";

 Вот платье в кресле, палевого шелка,

 Холодных ирисов невянущий букет,

 Вот для волос китайская иголка,

 Лакричных черных леденцов пакет,

 Здесь ваши свечи — вы их зажигали,

 И статуэтки — вы касались их...

 Как я хотел бы быть вон тем бокалом,

 Чтоб губ хранить касанье дорогих!...

 И, опьянен сердечным сладким жаром,

 Полынною истомой опьянен,

 Я падаю на шкуру ягуара,

 И не сдержать в груди восторга стон.

Парфюм

Изгибы, извивы причудливых линий

 И хрупкая прелесть бесчисленных граней

 Соседствуют с роскошью черных глоксиний,

 Стоящих на шёлке в хрустальном стакане.

 Стекло и металл, перевитые в танце —

 Сосуд для сакральной, манящей загадки,

 И запахи, слитые в дивном кадансе,

 Тревожат сердца и игриво, и сладко.

 Старинный флакон дорогого парфюма,

 Коварно-пьянящего, терпкого яда

 Себе подчиняет мечтания, думы,

 И дух настроенья, и выбор наряда.

 Багровая лента, граненая пробка,

 Цепочка на горлышке тонком обвита,

 И в руки берут осторожно и робко

 Сосуд, до краев наслажденьем налитый...

Шоу «Жизнь»

Рассыпана пудра, разбросаны перья и блёстки,

 И серенький день зарождается где-то вдали...

 Мы жизни мотив, настоящий, бравурный и хлёсткий,

 Пытались опять уберечь — и опять не смогли.

 Мы снова сверкали... И сцена дрожала от грома:

 Овации, трубы и скрипки — мир сказок и грёз!...

 И снова десятки безумных людей незнакомых

 Себя ритуально травили, глотая Шартрёз.

 Неистовый блеск; сколько роскоши, света и смеха

 Соседствуют с пропастью смерти, отчаяньем, крахом надежд,

 Но это неважно — ведь грязь горностаевым мехом

 Затмится безмерно богатых одежд,

 Все это — неважно! Ведь жизнь начинается только,

 Лишь ступит на сцену мой тонкий изящный каблук,

 Лишь первая нота пронзит ваше сердце иголкой,

 Абсента бокал упадет вдруг из дрогнувших рук,

 Я вас поцелую — хотите — со сцены спущусь?

 Я ангел для вас — ну и что ж, что всего на минуту?

 Я вам подарю ураган впечатлений и чувств,

 Пока среди вас, иллюзорных, как духи, побуду,

 Мы в танце!... И вихрем нездешних цветов

 Врываемся в мир неготовый и головы кружим,

 И зритель впадает в экстаз, и исчезнуть готов без следов

 В движении, грации, море пайеток и кружев...

 Но утро прогнало веселье и адский кутёж.

 И вновь тишина и бессмысленный свет, и утраты.

 Как жаль, что от них никуда не уйдешь,

 Куда-то, где вечная ночь и огонь маскарада...

Кабаре

Пар над чашкой и дыма извивы,

 Атмосфера тоски и бравады...

 Я сижу здесь один молчаливо,

 Игнорируя множество взглядов.

 По стенам скачут пьяные тени,

 Дико мечутся, словно в испуге...

 Как безудержно тянет на сцену

 В световом полупризрачном круге!...

 Вакханалии скрипок не будет!

 И шаманской безудержной пляски!

 Пусть ворчат недовольные люди,

 На меня озираясь с опаской.

 Наплевать!... И томящая горечь,

 Слово за слово, выйдет наружу —

 Это мистика суетных сборищ

 Так дурманяще голову кружит.

 Я прогнал скрипачей за кулисы

 И дрожащих тансовщиц бурлеска;

 Выхожу со своею репризой

 Средь забытых богатства и блеска,

 Строки сыплются в бешеном ритме,

 Отдавая нахальством канкана;

 Видно, буйство мое колоритно,

 Может, страстно, а может быть, странно:

 Очарованно слушает зритель,

 Как во сне головою качает...

 Я подобного в жизни не видел —

 И в бреду я увидеть не чаял,

 Я, пропахший туманом и кофе,

 Безнадежности блудный пророк,

 Чую сердцем, что быть катастрофе

 И об этом пою между строк.

 Пусть взревут саксофоны тревожно,

 Бесшабашное сыплет баррэ!...

 Я забудусь, и в чаде кутежном

 Создаю я свое кабаре...

Дорога в лес

Мой поезд уходит в зеленую бездну,

 Деревья раскроют объятья вагонам;

 Услышу я птиц голоса неизвестных,

 Душой растворюсь в золотом и зеленом.

 Во мхах проржавевшие рельсы утонут,

 Укроют плющи порыжелые шпалы;

 Пути убегут под тенистые кроны,

 Куда-то, где нет ни платформ, ни вокзалов.

 Прохладный туман нас объемлет рекою,

 Заполнит весь мир по бокам от состава;

 Наполнит тревожной и сладкой тоскою

 Качание мерное влево и вправо.

 Мы шумом железной дороги далекой

 Исчезнем в лесу, сновиденьем неясным,

 И окна вагонов во мраке поблекнут,

 Блеснув на прощание трепетно-красным...

Ночной пейзаж

Серебристый песок, тихий шелест олив...

 Так прохладна дорожная пыль под ногами.

 Море дышит вдали; скоро полночь. Отлив.

 Свежий ветер кочует во тьме над лугами.

 На опушках во тьме лунный свет как роса;

 Там ночные фиалки, душисто-пьянящи,

 Там невнятно лесные поют голоса

 В самом сердце живой очарованной чащи...

Фаэтон

Океана стальная гладь

 Бесконечна, тверда, монотонна;

 Я вернусь, надо только ждать,

 Я обратно вернусь фаэтоном.

 Я скользну сквозь разрывы туч,

 Прилечу из закатной дали,

 К маяку я приду на луч,

 Даже если уже не ждали.

 Мои крылья сильнее штормов,

 Неустанно я мчусь вперед,

 Прямо к крышам родных домов

 Проносясь сквозь грозу и лёд.

 Белоснежным пером одет,

 Как комета, промчусь под небом,

 Буду там, где таких, как я, нет,

 Буду там, где никто ещё не был...

Роскошь

Моя роскошь — свобода лесов и полей,

 Дивный липовый воздух весенних аллей,

 Ожерелия звезд и камея луны,

 И прогулок тревожных ночных полусны.

 Мне так дороги мягкие серые мхи

 И шуршание игл сосновых сухих,

 Мне так близок безумолчный рокот морской,

 Крики чаек, их голос с солёной тоской.

 Мне не нужен дворец, мне не нужен уют,

 Только тень, где приветливо птицы поют,

 Только сладкая блажь, лишь волны перелив,

 Тихий шелест плакучих оранжевых ив...

Осенняя ночь на прогулке в лесу

В вуалях звездных паутин,

 И в ожерелиях росы

 По дну оврагов и куртин

 Ты бродишь в поздние часы.

 Я вижу: кисти бузины

 В твоих качаются ушах,

 И кроны, к небу взнесены,

 К тебе склоняются, шурша.

 И шёлк туманных рукавов

 Твоих цеплялся за кусты...

 Ты шла вдоль сонных берегов,

 Срывала желтые листы

 С черневшей трепетной ольхи...

 И пар дыханья твоего,

 Прикосновение руки

 Не оставляют ничего,

 Лишь хрупкий иней на ветвях,

 Палитры красок на листве,

 Цветок, забытый второпях,

 След неприметный на траве...

Море

Все уносится прочь, умирает, рождаясь,

 И рождается вновь, не успев умереть.

 Это море бушует, на скалы кидаясь,

 И холодные волны ничем не согреть.

 Треплет ветер просоленный вереск на скалах,

 Волны брызги бросают на черный песок.

 Только Вечность в запасе? Но это так мало!..

 Горизонт так далек, небосвод так высок,

 С ним не слиться никак... И старанья напрасны.

 Мне бы в небо... Стремлюсь к нему в каждом валу!

 И рассвет обжигающим пламенем красным

 Не рассеет во мне первобытную мглу,

 Ведь она -- это я, первородная бездна.

 Все уходит на Запад, к воротам огня,

 Только мне устремляться туда бесполезно,

 Все имеет конец... Кроме моря, меня...

Пуля

Вся опасность любви — в поражающей силе,

 До паденья — чуть-чуть:

 Мне видение пулей dum-dum прострелило навылет

 Сразу сердце и грудь.

 Я немного грущу... Это даже приятно и сладко:

 Кровь из ран не течет.

 Прижимаю к ним пальцы в волненьи украдкой —

 Беспокойство не в счет.

 Купидон мой, прекрасно-нездешний и вольный,

 Что исчез в никуда:

 Мне не больно — ты слышишь? — мне вовсе не больно!

 Я всего лишь любовью сражен навсегда!...

Звездный амарант

Я смотрю сквозь тополя

 В небо с огненным кантом.

 Там колышутся тихо поля

 Звездного амаранта.

 Там качаются травы

 Вдоль далеких дорог.

 В небо есть переправа!...

 Я хотел пойти, но не смог.

 Путь на небо заказан,

 Раньше срока подняться нельзя;

 Звезды будто топазы

 Надо мною скользят,

 Всё текут через край,

 На запад рассветом гонимы,

 Туда, где находится рай...

 Сердце уходит с ними...

В черном храме лесном

В черном храме лесном,

 Между явью и сном,

 Я найду все ответы на сотни вопросов,

 На меня снизойдет

 С темных хвойных высот

 Озаренье поэзии,благостность прозы.

 Обниму черный ствол

 И вдохну свежесть смол:

 Я наполню себя, переполнюсь их духом;

 Я вдохну эту тьму,

 Я от ночи возьму

 Все, что сердце чарует и сладостно слуху.

 Бездна ночи полна

 Отголосками сна

 И созвездьями звуков украшена чаща,

 Черный лирики мёд

 С лунным светом течет

 Прямо в сердце мое, как в бездонную чашу...

Нефритовый дворец

Так душен чащи полумрак,

 Так непролазен, чист и дик;

 Там дышит влагою овраг

 И меж корней звенит родник.

 Благоухает розмарин

 И дикий перец, и чабрец,

 Там, гордый джунглей властелин,

 Стоит нефритовый дворец.

 Наполнен памятью лесов

 И тяжким духом старины;

 Здесь не крутится колесо —

 Сансара спит и видит сны,

 Никто веками не ступал

 В зеленый зал, священный зал,

 Никто не воскурял дурман

 Бесценных смол из дальних стран;

 Здесь тени-духи правят всем

 И направляют ход вещей,

 Хранят потерянный Эдем

 Без врат, замков и без ключей;

 Вдоль лестниц страшных статуй ряд

 Несет бессменный караул,

 Опалы в их глазах горят,

 Из пасти рвется ветра гул...

 Прекрасен чешуи узор,

 Когтей из вороненой стали,

 Но вечных стражей грозен взор:

 Вот-вот сорвутся с пъедесталов,

 Влекомы голодом своим...

 И потому сюда вовеки,

 В чащобы проклятых долин,

 Нога не ступит человека.

Травы

Я упаду в объятья трав,

 И больше будет мне неважно,

 Кто виноват и кто неправ —

 Вдохну в себя их запах влажный

 И утону, как в бездне вод,

 Врасту в зеленые покровы,

 Во мне шиповник зацветет,

 Во мне задышит лес сосновый,

 И закачается ковыль

 В моем сознании бескрайнем,

 Рассыплет золотую пыль

 Жасмин, подумав о печальном,

 И улыбнется анемон,

 О солнце думая — беспечность...

 И на меня со всех сторон

 Волнами хлынет бесконечность,

 Полна дыхания земли

 И мудрых снов о прошлых жизнях,

 И солнце расцветет вдали,

 На землю алой кровью брызнет,

 Туда, где я лежу в траве,

 Дыша с землей в едином ритме,

 Туда, где горизонта нет,

 Пределов нет, границ не видно...

Осенняя фантасмагория

По городу дождь неприкаянно бродит

 И сотни видений безжалостно будит...

 Вот в ярко горящих витринах напротив

 Стоят безголовые белые люди.

 Сказать бы, что смотрят безмолвно наружу,

 На толпы зевак... Но не выйдет — им нечем.

 И ветер по улицам яростно кружит,

 Прохожих пугает, хватая за плечи...

 А тут за углом, как безумные звери,

 Машины летят и сверкают глазами,

 И с грацией страшной, изящно-химерьей,

 Несутся вперед без водителей, сами;

 А вот — неожиданно — бал-маскарад

 Каких-то веселых существ-невидимок,

 И в вальсе по кругу беспечно летят

 Холодные листья берез и осины...

 Я, кутаясь в плащ, перейду через мост,

 Склонюсь над рекой, но отпряну обратно:

 В реке отражаются полчища звезд

 И в небе зовут утонуть безвозвратно,

 А день ведь не вышел!... И солнце вдали

 Ещё не нырнуло за огненный запад,

 И тучи плывут, как в морях корабли,

 И тонут за крышами в водах заката...

Виноградное лето

Лозою у солнца украдены

 Вся сладость, и страсть, и жара,

 И зреют на ней виноградины:

 Пришла урожая пора!

 Смеясь, ты бежишь по дороге,

 Беспечно летишь босиком,

 И смуглые крепкие ноги

 Осыпаны белым песком,

 Ты пляшешь, как солнечный заяц,

 И пляшут с тобою цветы,

 Мне мнится: земли не касаясь,

 Резвишься нездешняя ты,

 Но нет, ты — простая девчонка

 С цветком в гриве медных волос,

 Твой смех рассыпается звонко

 Над плетями связанных лоз,

 Ты рвешь виноградные кисти,

 Подносишь к голодным губам,

 И смех твой разносится чистый,

 По солнцем залитым холмам.

Об осени с запахом яблок

Об осени с запахом яблок и ветра,

 О днях бесконечно прозрачных небес...

 Весь мир превращается в вечное ретро,

 Наш век в листопаде бесследно исчез.

 Залитые солнцем пустые дорожки,

 Безлюдный и празднично-красочный парк:

 Хочу для тебя быть я рыжею кошкой,

 Мурчаньем прогнать настроение "dark",

 И вместе гулять по янтарным аллеям,

 И бабочки листьев кленовых гонять;

 Я время поймать в свои когти сумею,

 Пустить его ход на мгновение вспять...

 Тогда будет вечной неспешная осень

 Наш век сумасшедший уйдет навсегда,

 И ты как листву прошлогоднюю сбросишь

 И грусть, и хандру, и былые года...

Легенда

Луна, как на заре времен,

 Горит и холодно, и ярко.

 Скажи мне, чей скрывает сон

 Узор под шрамами футарка?

 Скажи, кто в черной бездне спит,

 И кто узлами слова связан?

 О ком молчит седой гранит,

 Кому на землю путь заказан?

 Когда вскипят пучины вод,

 И кто тогда покинет волны?

 Кто ключ ко знаниям найдет,

 Давно забытым и безмолвным?

 Ответа нет; но неспроста

 Поставлен камень здесь на страже:

 Ведь до пришествия креста

 Он здесь стоял; он много старше

 Всех переменчивых идей,

 Метаний духа, смены веры;

 Он помнит тысячи людей,

 Числа им нет и нет им меры,

 Все это пыль во тьме веков...

 Но скоро время подоспеет,

 Родится тот, кто вновь сумеет,

 Прочесть секрет запретных слов,

 Найдется тот, кто из оков

 Отпустит на свободу змея...

Небесная Венеция

Небесная река течет в полночной выси,

 И облака над ней вздымают башни зданий.

 Куда меня уносит сила мысли,

 В края каких скитаний и свиданий?

 Туман колышется над лоном темных вод,

 В нем факелами гаснут чьи-то звезды...

 А вот мосты вздымают гибкий свод

 Изящно, и загадочно, и просто,

 И вижу средь туманных площадей,

 Причалов, переходов и соборов

 Каких-то грустных и мечтательных людей,

 В гондолах бороздящих гладь просторов:

 Не отражаясь в волнах вод небесных,

 Скользят в каналах узких под Плеядами;

 Но не темно им и не страшно, и не тесно,

 И я порой встречаюсь с ними взглядами,

 Когда гляжу туда, где надо всем,

 В безмолвии, средь метеорных нитей,

 Царит незримо мой несбыточный Эдем,

 Небесная Венеция в зените.

Мелодия дождливой погоды

Ноты капель на звенящих проводах,

 Пишет дождь свою негромкую мелодию:

 О давно ушедших поездах,

 О размытых каплями следах,

 Об ушедших за угол годах,

 И о нас с тобою, вроде бы.

 Дождь спешит в порыве вдохновения,

 Дирижирует всем миром веткой ясеня

 И, послушные ему, поют мгновения;

 Вижу все, как будто в сновидении:

 Наших губ с тобой прикосновения...

 Все прошло... но с этим несогласен я.

 Каждый дождь — надежда на прощение,

 Каждый дождь — бесценное свидание:

 Это — вновь былые ощущения,

 Исправление ошибки, упущения,

 От вины и боли очищение,

 И, под музыку его, в любви признание...

К мосту влюбленных

Холодным сиянием в темной реке

 Горит отраженное строгое небо,

 И где-то в тумане блестит вдалеке

 Маяк на мосту судьбоносном Денеба.

 Тропа к этой цели долга и мрачна,

 Ведь надо брести в темноте одиноко,

 Но верному сердцу укажет луна

 Сквозь страх, и огонь, и по водам дорогу...

Влечет

Окунуть бы лицо

 Мне в росистый пион,

 Полной грудью вдохнуть

 Теплый запах его,

 Забрести бы туда,

 Где с обеих сторон

 Только зелень и тень —

 Больше нет ничего,

 Кроме мрака и мхов,

 Вековечных стволов,

 И холодной листвы

 Шелестящих покровов,

 Забрести далеко,

 В царство песен без слов,

 В царство духов лесных,

 Смол душистых еловых...

Заброшенный парк

Зеленые драконьи лапы

 Каштаны тянут вниз к прохожим,

 И их кора в корявых капах

 На шкуру ящеров похожа,

 Царит прохлада тишины

 В зеленых сводчатых туннелях,

 И только шепоты слышны,

 Шаги и шорох в синих елях;

 К тропинкам клонится сирень,

 Каскадом падает на травы;

 Нигде не пахнет лучше тень,

 Чем здесь, где нет на жизнь управы,

 Чем здесь, где суд вершат дубы,

 И закрывают небо кроной,

 И не падут под звук пилы,

 Не склонят головы зеленой,

 Чем здесь, где буйно жизнь растет,

 И где никто не чужд, не лишний,

 Где нежным кружевом цветет

 И тихим снегом тает вишня...

Рукописи не горят

Рукописи не горят.

Так писатели нам говорят,

Так говорят романтики и поэты...

Но на деле, когда нас сживают со света,

Зачастую огонь пожирает быстро листы,

Не оставив для нас ничего, кроме строк пустоты:

Этих страшных строк, что, однажды вписаны в душу,

Остаются там тлеть, никогда их ничто не потушит...

Предгрозовая песня

Гроза обошла стороной, вычернив небо на юге...

Слушаю Karma Police через гром и порывы ветра...

Душа поет, надрываясь, извлекая из боли звуки,

И кажется, песня слышна далеко — за километры...

Пусть голос не так красив, как у Тома Йорка,

Но чем-то ему родной — и грозе, и тучам, и сердцу;

В воздухе пахнет тополем слабо, и терпко, и горько,

Отовсюду несется тревожное птичье скерцо...

По реке снов

Луна, смеясь, выходит из-за крыши,

Темнеют улицы, дороги и дома...

Все в этот поздний час покоем дышит:

Ночь открывает сказок закрома,

Ночь раздает веселье и печали

Невидимою щедрою рукой,

Уносит нас в невиданные дали,

Течет бездонной очарованной рекой

По миру расстилается пред нами,

И манит погрузиться в воды сна,

И в лодке мы плывем меж берегами,

И нас, смеясь, баюкает луна...

Оттаяла земля

Оттаяла земля... Я солнце пью!...

Запахло бабочками, травами и влагой,

Ручей бежит, здороваясь, к ручью,

Звенит, смеясь, с задором и отвагой.

Оттаяла земля... А вместе с ней и я.

Дышу несмело и в восторге полной грудью:

Конец хандре и жажде забытья —

Весна пришла — и то ли ещё будет!...

Это полночь в июне

Ночь тиха, беспокойна, и тайны полна...

Кошки светят глазами из темных углов...

Это время огня, мне теперь не до сна:

Это жгучий июнь, и на сердце тепло...

Всё загадки таит: и погасший фонарь,

И луны апельсин, и горячие крыши...

Я залезу на них, прогуляться, как встарь,

Буду песни мурчать, и никто не услышит...

Порыв к свободе

Сердце заходится чаячьим плачем,

Шумом далеким холодного моря,

Рвется наружу, не  может иначе:

В горы, в зеленые дикие горы...

Быть бы конем, чтоб скакать по равнинам,

Мчаться сквозь травы, кудрявые травы...

Быть бы мне рыбой, чтоб плыть по стремнинам,

Быть бы орлом, чтоб гнездиться в дубраве...

Моя любовь

Я тебя от чужих схоронила надежно, любовь;

Так давно приняла тебя в черное лоно земля...

А теперь я к тебе обращаюсь, в бессилии, вновь:

Снова сладкую горечь вкушать, аромат миндаля...

Это сила живая крови, это воля и страсть,

Это блюз с ароматом полыни и вкусом корицы,

Наслаждение рабством и полная власть;

Это повод сдаваться и повод гордиться;

Это повод летать в небесах и ходить по воде,

И причина себя отдавать без остатка;

Лебединая верность, но в сердце обычных людей,

Мед любовных страданий, и жгучий, и сладкий,

Наивысшая ценность, ярчайший кровавый гранат,

Огранённый умелой и нежной рукою,

Это голос души, что с другими спевается в лад,

Не нуждается вовсе в тиши и покое,

Это жидкий огонь, от которого тает душа

Будто воск для гаданий, пластичный и честный,

Реагирует тонко на каждый мой сделанный шаг,

Открывая завесу над тем, что ещё неизвестно;

Я тебя воскрешаю, любовь, поднимаю на свет,

Достаю из твоей позабытой годами могилы;

Ты все та же, в тебе изменения нет,

Ты все та же, моя нерушимая сила!...

Я не верю в значенье мостов

Черно-белым холодным мостом

 Лед надежно сковал берега,

 И бездонный Коцит подо льдом---

 Это просто земная река...

 Я не верю в значенье мостов,

 Я не верю в их страшную силу:

 Что любые из сказанных слов

 Лишь прощание с чем-то, что было,

 Что насильно тебя разлучат

 С чем-то очень родным и любимым...

 Я не буду бессильно молчать,

 Не пройду в равнодушии мимо!

 Там, где ночь расстается с луной,

 Там, где день расстается со светом,

 За своей не оставлю спиной

 Ни один я вопрос без ответа...

Солнечный танец

В солнечных бликах, в теплом потоке

Листья кружатся, сверкая янтарно---

Кажется, манят людей одиноких,

Приглашая галантно на танец непарный.

То в порыве едином взметаются ввысь,

То порхают неспешно, играя, вокруг,

Я, танцуя, молю, я кричу им: "Вернись!",

И они, возвращаясь, касаются рук,

И вплетаются в волосы, тихо шурша,

Как корона, венчают меня, золотясь,

Каждый жест мой предвидят и каждый мой шаг:

Мы вальсируем вместе, на солнце светясь...

Танец с кинжалами

Ты танцуешь с кинжалами в свете костра,

 И ты так же гибка, холодна и остра;

 Лязгнет сталь перекрещенных узких клинков,

 Как капкан смертоносных звериных клыков.

 Нарисованы углем кресты на руках,

 И сверкают глаза, как огонь на клинках;

 Ты не бойся впадать в этом танце в экстаз:

 Эта ночь, эта музыка только для нас.

 Будто дервиш, в неистовой пляске кружись---

 Не заметишь, как мимо проносится жизнь;

 Каждым тела изгибом, движеньем руки

 Мир вокруг погружай в омут сладкой тоски.

 Ты Геката, ты Никта, ты мой темный Бог,

 И с тобою самумом вихрится песок;

 Забирай самый воздух из легких и сон,

 Забирай мою кровь и восторженный стон,

 Бей кинжалом меня в обнажённую грудь,

 Будь железной змеею, стремительной будь,

 Жаль танцующей сталью, безжалостно жаль,

 Пусть не дрогнет в руке ненасытный кинжал...

 Но кончается ночь; я лежу как убитый,

 Ты стоишь у костра сиротливо-забыто,

 Время наше от нас навсегда убежало:

 Песня танцем была, было слово кинжалом...

Кошачья зима

Снег в следах кошачьих лапок,

 Как в причудливых узорах...

 Первый снег!... Игрив и мягок,

 На тропинках и заборах;

 Так снежинок легких много

 В тихом воздухе кружится!...

 И у самого порога

 Чёрный кот в игре резвится,

 Ловит лапой мух холодных,

 Мчится следом за позёмкой,

 Остановится на отдых---

 И опять бежит вдогонку,

 Ловит тоненькие льдинки,

 Скачет, прыгает, играя,

 Как искристая снежинка,

 С снегом в воздухе порхает...

Золотая звезда

Золотой топазовой звездой

 Светоносный мчится в небесах

 За луной рогатой молодой---

 Покачаться на её рогах,

 Посидеть на самом на краю,

 Щурясь на созвездие Плеяд;

 Вспомнить о потерянном Раю,

 Ненадолго позабыть про Ад.

 Вглядываться в Землю под собой,

 Смело свесив ноги вниз,

 Слушать, как шумит прибой,

 Как шуршит на скалах кипарис,

 Стряхивать пыльцу далёких звезд

 С мягких складок серебра плаща,

 За вопросом задавать себе вопрос,

 Думать о простых вещах...

Жизнь, железная дева

Ни щит пентаграммы, ни символ распятья,

 Ни сотни других не спасут —

 И снова, и снова идем мы в объятья

 Шипованных ласковых рук,

 И вновь мы навстречу железным покровам

 И лезвиям острых ножей

 Идем, и не можем ни делом, ни словом

 Спасти себя — поздно уже,

 И заперты в тесном и душном пространстве,

 Бессветном---не видно ни зги;

 Садистское казней таких постоянство

 Нас режет и рвет на куски,

 И вдруг выпускает, раскрывшись, на волю,

 Таких, что уже не узнать,

 Натешившись страхом, ничтожеством, болью...

 И время пускается вспять,

 И снова бежим, и не ступим с дороги  

 Ни шага ни вправо, ни влево---

 Тебе не уйти, и подломятся ноги

 Пред жизнью, железною девой...

Танец первого снега

Снег стремительным нежным роем

 Окружает меня внезапно.

 Боль проходит, а с ней и холод,

 Ощущение невозврата.

 Бурный вихрь легких снежинок

 Средь безликих линялых зданий...

 Вмиг разжалась тугая пружина

 Огорчения и страданий.

 Льдинки ласково щиплют кожу,

 На лице, утешая, тают...

 Я хочу быть на них похожей,

 И летать, как они летают,

 И в неистовом снежном танце

 Руки я превращаю в крылья,

 Я с тоскою хочу расстаться

 И избавиться от бессилья.

 Искры снега на мокрых ресницах...

 Я умчусь от угрюмых улиц,

 Я взлечу, не боясь разбиться,

 Буду падать, но не зажмурюсь...

Ангел, приносящий снег

Город — как уставший человек,

 Серый, обессиленный, понурый...

 Где ты, ангел, приносящий снег?

 Сердце просит бури.

 Пусть дожди без остановки льют —

 Затянулось стылое затишье,

 Чувствую: приходит время вьюг,

 Осень проиграла — время вышло.

 Слышу твой размеренный полет,

 Слышу шорох льдистых перьев:

 Подари нам холод, снег и лед,

 Распахни нам в зиму двери!

 Знаю: средь свинцовых туч

 Пролетишь над городом средь ночи,

 Как с гравюры Дюрера, могуч,

 Светел, тих, сосредоточен.

 Будешь с крыльев сыпать снег

 На усталые дома и перекрестки,

 Будешь украшать весь свет

 Мириадом нежных блесток...

 Первую снежинку с белого крыла

 Урони в мою истерзанную душу...

 Сколько в этом холоде тепла!

 Сколько силы в стуже!..

Королевство корольков

Стаи бледных призрачных подёнок

 Как туман витают над водой,

 Трепеща на фоне небосклона

 И беззвучно тая над травой.

 Тишь да сон...Ночное перемирье,

 Колдовские пляски светлячков...

 Это место,скрытое от мира,

 Это королевство корольков.

 Это лес,где слышно,как качает

 Спящих шишек-дочерей седая ель,

 Как ночному ветру отвечает

 Из глуши зарянкина свирель.

 Это лес,где слышно,как в низинах

 Сквозь опад растут густые мхи,

 Как паук бежит по паутине

 Очищать её от лиственной трухи,

 Где увидеть можно,как под утро

 Горечавка раскрывает лепестки,

 Как роса сверкает перламутром,

 Как танцуют голубые мотыльки...

Свидание

Деревья в аллее сутулятся

 И стонут от страха во сне:

 Там смерть проезжает по улице

 На черном безглазом коне.

 Там смерть проезжает под окнами

 Со сворой голодных собак

 И серые тени бесплотные

 Крадутся за ней через мрак.

 Иссохнув,листва осыпается

 От цокота мертвых копыт

 И кружится, и завихряется,

 Собакам под ноги летит.

 Не дышат безглазые гончие,

 Не слышно дыхания псов,

 И лишь раздаются неточные

 Удары далеких часов,

 От ужаса замерли здания

 И вымерзла тьма пустырей:

 Там смерть ожидает свидания

 Под светом кривых фонарей.

 Все скроется, сгинет, забудется...

 Того,чей закончился срок

 Ждет смерть на последней распутице

 Разбитых и пыльных дорог,

 А может,отпустит с насмешкою

 На партию шахмат в обмен...

 Сыграй же с ней, право, потешь её,

 И так время---пепел и тлен...

Тишина

Тишина.

 В ней грусти моей отражение...

 Я привыкла терпеть и молчать.

 Может, это и есть поражение?...

 Тишина...

 Бьет по сердцу ударами молота.

 Метит в старые раны,в больные места,

 А оно уж и так не однажды расколото.

 Тишина.

 С листопадным чуть слышимым шорохом

 Опадают на землю года,

 Угрожают всему, что мне дорого.

 Тишина...

 Призывает настойчиво к действию,

 Заставляет очнуться от сна

 И в неведеньи не блаженствовать...

Очарование весны

Ветер носит запах липы по округе,

 Пчелами звенит шиповник на углу,

 Мошкара танцует буги-вуги

 В свете солнца — стало быть, к теплу.

 Да, к теплу, к истоме незабвенной;

 Будет время мирно течь с ленцой,

 Будет цвет рябины белопенный

 Веять горьковатою пыльцой,

 Будет сеять нежный юный дождик

 И поить немятую траву,

 Будут трясогузки со всех ножек

 Бегать средь полынника по рву,

 И когда придет пора смениться

 Ненавязчиво теплыни на жару,

 Буду спать в саду и мне приснится

 Нежное весны очарованье поутру...

Свежесть

Утро пахнет лимонной мелиссой,

 Утро пахнет росой и светом;

 Солнце в небе — цветок-гелихризум,

 И в лучи его роща одета.

 Вплетены в дуновенье бриза

 Ароматы сосны и полыни,

 Моря берег дразняще-близок,

 Шелест волн то спадет,то нахлынет;

 Волны светятся синим опалом,

 Разгораясь в сияньи рассвета,

 Вал за валом в прибрежные cкалы

 Вечно стучатся — но безответно...

 Утро пахнет теплом розмарина,

 Утро дышит землей и медом;

 Горизонт — полоса турмалина...

 Так бывает во время восхода.

Божья коровка

Божья коровка, деловито и чинно,

 Как крохотный человечек, гуляет по столу.

 В гости ко мне зашла беспричинно,

 Я и рада---да милости просим!

 А, может быть, это и вправду не жук,

 А крохотный эльф в плаще в горошинку...

 Меня не боится,как я погляжу---

 Гуляет себе по бумагам брошенным,

 Ползет через листья от строчки к строчке,

 Семенит, разбирая мой нервный почерк,

 Гляжу---замерла, как дошла до точки.

 Дальше идти не хочет.

 Впрочем, почистив степенно усики,—

 Видно,обдумав слова и образы---

 Дальше пошла узнавать о грусти,

 Пробегаясь по буквенной чернильной россыпи.

 Это не травы, цветы и росы---

 Совсем все не так безмятежно и гладко,

 Впрочем, есть тут и липы, и розы,

 Посаженные мною в стихах украдкой,

 Есть тут закаты---застывшая вечность,

 Лето, и кошки, и запах озона,

 Грозы и пчелы, горящие свечи,

 Блеск хризантем и румянец пиона...

 Не все же грустить,тосковать и злиться---

 Это и мне, и коровке понятно---

 Лучше, чем в собственной грусти топиться,

 Жить и пытаться объять необъятное.

Всадники Апокалипсиса

Апокалипсис. Слышу я грохот копыт,

 То не призраки — кони уж в спину мне дышат,

 Многоногое чудище ржет и храпит,

 Приближается — кожею чувствую, слышу.

 Это скрежет ногтей, это кости хрустят,

 Это люди бросаются в панике в море,

 Это город рекой низвергается в ад,

 Эта молния — отблеск на шпоре,

 Что звездою Полынь ранит взмыленный бок

 И на алом и угольном дымчатом фоне

 Лишь на миг освещает бурлящий поток

 Облаков на дрожащем слепом небосклоне.

 Чую, запахом лилий исходит земля,

 Духом гари, гниения, пыли и маков.

 От воды горько веет волной миндаля.

 Воздух полнится серою, пеплом и шлаком.

 По полям черной оспы и хлорных болот,

 Над  огнем и цветами бубонной чумы,

 Пролегает ваш путь, и все дальше зовет

 В лёд и сумерки ядерной вьюжной зимы.

 Мир подобен старинным напольным часам,

 Стрелки скоро покажут двенадцать,

 Слышно бой городам, океанам, лесам...

 Скоро полночь — не надо бояться.

 Скоро полночь — а,значит,и новый рассвет,

 Не для этого мира, конечно.

 Что останется? Я не раскрою ответ —

 Не бывает вещей бесконечных.

 Но весь мир лихорадит, и стрелки спешат —

 Скоро медленно выйду на площадь,

 И мне в душу заглянет, сбиваясь на шаг,

 Черным глазом мертвая лошадь.

 И готовых уйти в смертоносный галоп

 Задержу я на месте словами,

 Не заметив ни бурю, ни мор, ни потоп:

 "Подождите минуту! Постойте!Я с вами!"

Письмо

Мне предложено несколько строк

 Написать про известное имя.

 Что писать? Только место и срок

 И сравнения в чем-то с другими?

 Нет, не стану; количество слов,

 Без сомнений, оставлю нечетным.

 Я не верю, хоть мне тяжело,

 Я не буду молчать обреченно,

 И не стану я полчища букв

 Выпускать на страницу без смысла.

 Не имеют значения списки заслуг,

 Не имеют значения числа.

 Не дописана жизнь ещё до конца.

 Это вам не роман или повесть.

 Человеку, что прожил её без лица

 Написать бы я рада на совесть,

 Но возможности нет: неподвластна перу,

 Не напишешь пока что ни фразы,

 И письма написать я ему не могу —

 Я туда не писала ни разу,

 И вряд ли дойдет:чересчур далеко...

 Но попробовать,думаю,стоит.

 Расстояния, память и цвет облаков

 Мыслей ход моих не остановят.

 Жизнь вдохну в последнюю строчку,

 И с письмом перешлю её срочно,

 И в конце не поставлю точку —

 Я оставлю её незаконченной...

Цикута

В непролазных болотах и влажных лесах

 Обитала всегда по-отшельничьи просто,

 А теперь и в людских почерневших сердцах

 Расцветают цикуты жемчужные звезды.

 Отравление жизни — для многих удел,

 Или, может быть, хобби. Каким же из ядов?

 Сочетанием злобы, бездействия, дел,

 Недомолвок, молчания, слов или взглядов.

 Ложь, безверие, зависть, — отличный токсин,

 Так безвкусны порой и совсем незаметны...

 Изо всех своих жалких, но действенных сил

 Люди травят и травятся так безответно,

 Так из многих сочится кровавая желчь...

 Так и кажется — вцепятся в глотки друг другу.

 И ничто за собой не способно повлечь

 Их прозрение...Полно, для них это трудно.

 Большинство не захочет закончить войну

 С пустотой и с собой — вот же травли причины.

 Человечество тянет в трясину ко дну

 Падаль сгнивших сердец и души мертвечина.

 Кто закрыт от холодных и злобных речей,

 Кто устал от людских бесконечных гонений,

 Тот давно закалился и многих вещей

 Не боится уже, как бессильных видений.

 Пусть грызут и кусают, смеются, плюют

 Прямо в душу и лгут не краснея от скуки,

 Эти глупые методы нас не возьмут,

 Нам безвредны подобные жалкие трюки;

 Не жалей ни о чем, человек-кровосос,

 Ни о ком не жалей, не теряй ни минуты,

 Говорю не шутя, предлагаю всерьез:

 Выпей крови моей. Выпей сока цикуты...

Призыв к бунту против скуки в сотни тысяч голосов

Первая гроза в году, первые раскаты,

 Долгое томление, ожиданье взрыва;

 Чую, в душном воздухе фуга и токката

 Скоро разразится... Весело-игриво

 Под окном беспечные переливы зябликов

 В ветвях рассыпаются, не боятся бури;

 Тополя тревожатся, что-то шепчут зябко

 И стоят понурясь, словно их пригнули

 Вниз к дремотной темени ледяные тучи,

 Бунтари свинцовые, странники небесные...

 Ну же, разбудите этот город скучный,

 Это царство сонное, эту землю тесную!...

 Горизонт смывается, тают в мутной ярости

 Хлещущих потоков очертанья улиц...

 Да — нахальной юности, нет — бессильной дряхлости!..

 Зяблики безумствуют, с громом соревнуясь,

 Дождь шипит и шепчется, и в бодрящем воздухе

 Как призыв, разносятся скрипы поездов —

 Как призыв к движению и борьбе без роздыха,

 К бунту против скуки в сотни тысяч голосов.

Тополёвый воздух

Я люблю тополёвый воздух,

 Свежих листьев невинную гладь,

 Я люблю,когда первые грозы,

 Начинают город трепать:

 Я люблю эти нервные тени,

 Что бегут в настороженный дом

 И собой закрывают стены

 И толкутся, шепчась, кругом,

 Я люблю зазеркальное небо

 В обездоневших пропастях луж

 И на фоне небес силуэты,

 Мокрых зданий чёткую тушь,

 Я люблю кульминацию бури,

 Этот чувственный холод дождя,

 Я люблю, когда молнии, щурясь,

 На мгновение в окна глядят,

 И когда долгожданного грома

 За ударом несется удар,

 Я сижу, погруженная, дома,

 В рёв до боли знакомых гитар...

Горы,вольные дикие горы...

 Не увижу их больше вовеки...

 Не увижу знакомые норы---

 Я за шкуру убит человеком...

 Горностаи,враги василисков---

 Пусть мы хищные,хитрые звери,

 Но с людьми не сравнить нас и близко:

 Мы не бьем без нужды и без меры.

 Я хотел бы вернуться,да поздно,

 Не спасут меня быстрые лапы,

 Не рычу больше злобно и грозно,

 Как рычал на врагов я когда-то,

 И не рвусь я в неравные битвы

 За детенышей,слабых и нежных...

 Да куда там,коль лапы пришиты

 К ненавистной монаршей одежде

 Как символика---чистого сердца!

 Будто можно подделать невинность...

 Нет,не в нас,надо лишь приглядеться,

 Угнездилась тупая звериность!...

 Этой мантии гордый хозяин

 Или даже последние слуги---

 Мнят,что жизнь свою полностью взяли

 В свои слабые жадные руки,

 И что могут не только с животных

 Драть последнюю тонкую шкуру...

 Только люди всегда беззаботно

 Обнажают свою же натуру.

 Из-за нашего льдистого меха

 Потеряли рассудок и память...

 Ах,как жаль,что я не из снега!

 Вот бы взять и просто растаять...

Моё гранатовое небо

Стремительно-скоро изменится небо,

 Окрасит во тьму городской монолит...

 Дома превратились в единую стену,

 Из глазом невидимых угольных плит.

 Опалово-нежно подсвечены окна

 Блуждающим светом вечерней зари...

 И улицы высохшим рекам подобны,

 И звездам подобны дорог фонари.

 Мои лабиринты, мои перепутья,

 Дворы и тенета железных дорог...

 Запомню на каждую жизнь,сколь их будет,

 Я отзвуки смутных вечерних тревог:

 Запомню томяще-дрожащее эхо

 И скрипы далеких ночных поездов,

 Запомню в приемнике старом помехи

 И песни вечерние,песни без слов,

 Застывший прозрачно-загадочный воздух

 И контуры в сумрак бредущих людей,

 Пустынные скверы, молчащие грозно...

 Таких больше нет и не будет нигде,

 И так будет вечность...в подобном закате

 Подсвеченном внутренним скрытым огнем,

 Увижу всегда я бессмертную память,

 В гранатовом небе, в небе моем.

Все люди похожи на карты Таро

Все люди похожи на карты Таро —

 И жизнь, и судьба нараспашку;

 Не скрыть от гадателей мудрых нутро

 Под старой потертой рубашкой.

 Один судьбоносный решающий миг---

 И жизнь открывается взгляду,

 И вот по порядку судьбою раскрыт

 Затейливый символ расклада...

 Ах,если бы знать,чьей небрежной рукой

 Тасуемся мы до рожденья,

 Возможно,тогда не с такою тоской

 Меняли бы мы убежденья,

 Возможно,не так бы метались,ища

 Покоя, спасения, истин,

 Не так бы привязаны были к вещам,

 К событиям, мнениям,мыслям...

 А сколько средь нас просто карт без лица,

 С обратным обличью значеньем!...

 Едва ли средь них угадаешь лжеца,

 И тщетно искать уточненья...

 Желаю я знать лишь одно о себе —

 Из какого же я аркана?

 Быть может,тогда в этой вечной борьбе

 Не все было б грустно и странно...

Ночь, стылая...

Иду по улице сырой

 И таю на глазах;

 Еще не призрак,но порой

 Внушаю людям страх.

 Стирает отсвет фонарей,

 Дрожа,мое лицо,

 И сонм рождается теней,

 Беря меня в кольцо.

 Зачем лицо в кромешной тьме?

 Достаточно и глаз.

 И я иду,почти во сне,

 И я читаю на стене

 Обрывки чьих-то слов и фраз,

 На память данных городской

 Заброшенной глуши...

 Хоть кто-нибудь,любой живой,

 Поговори хоть так со мной,

 Хоть строчку напиши!...

Книжный рынок

Тома антикварные,кладбище книг,

 Хранилище пыльных,забывшихся слов,

 Блошиный развал,как всегда,многолик,

 Как ранее,мнится пристанищем снов.

 А что здесь искать,посреди баррикад

 Томов,фолиантов,альбомов,брошюр?

 Что было когда-то лет десять назад,

 Из памяти стерлось от жизненных бурь?

 Пытаться о будущем вызнать у них,

 Надеясь на лучшее,что впереди?

 Искать чей-то древний напев или стих

 Магических формул,чтоб путь свой найти?

 А,что мне теперь... не чураюсь невзгод.

 Устала бояться заранее бед.

 Я знаю от старых, потертых колод

 Расписанный ход неудач и побед.

 Мне больно давить неисторгнутый крик,

 Я очень устала;не впасть в забытье...

 Продай мне Книгу Судеб, Старик!

 Продай!... Я вычеркну имя свое...

Звездопад

Ночь в пятнисто-черном фраке

 Выезжает на охоту.

 Тени---гончие собаки,

 Звезды---дичь,и их без счета.

 Свита---лес,луна,дороги,

 Вереницы сонных зданий...

 Это август...очень многих

 Звезд за эту ночь не станет.

 Подстрели её!...Комета

 Капли крови светоносной

 Оставляет светлым следом,

 Уносясь к далеким звездам.

 Мимо безразличной Веги

 Мчится стадо метеоров...

 Все,от альфы до омеги

 С неба будут сбиты скоро.

 Млечный путь в следах облавы.

 Свора Гончих псов созвездья

 Рыщет посреди дубравы,

 В просеках и в перелесье...

 Ночь уйдет с добычей знатной,

 Псы борзые кость получат...

 Через год придет обратно

 Ночь-охотник,звездный лучник.

Силы снега

Снова снег,наконец-то вернулся...

 Вот же он,долгожданный покой.

 Только первой снежинкой коснулся

 До щеки---тут же стаял слезой...

 Все,смирение...Белое небо

 За окном,только вытяни руку

 И коснись его...Кружево снега

 Там проносится нежно по кругу.

 На стекле намерзают узоры,

 Это вечность замерзла в цветах...

 Это мир,непрозрачный для взора,

 Это жизнь,что застыла во льдах...

 Я готова сломать себе ребра,

 Обнажить раны бедного сердца

 Что болят,как укусы от кобры,

 Что горят без кайеннского перца...

 Пусть туда залетают снежинки,

 Пусть остудят и кровь,и мышцу,

 Пусть не тают прекрасные льдинки,

 К моему подлетая лицу...

 Пусть становится все холоднее...

 Пока стужа в тисках мир не стиснет.

 Чем морозы лютей и сильнее,

 Тем во мне больше силы и жизни.

Сон

Шорох листьев и скрип поездов,

 Запах луж и пустые аллеи —

 Вот и осень, пора долгих снов,

 Догорела, еще только тлеет...

 Под ногами огни фонарей,

 Маяки в перевернутых лужах,

 Силуэты домов и людей,

 Чуть дрожащих, как будто от стужи.

 Пар дыхания пару секунд

 Застывает, меня провожая,

 Тополя строевые, во фрунт,

 Что-то шепчут, друг друга пугая:

 "Вот и осень — серебряный век,

 Вот и ночь — золотое мгновенье,

 Вот и странник — простой человек,

 Что идет за одним мановеньем..."

 Дождь пестрит покрывало дороги,

 Наполняет бездонные лужи...

 Ветер там, под водой-недотрогой

 В перевернутом городе кружит...

 Я во сне, полном мыслей нелепых,

 И об этом, быть может, не знаю...

 Я шагну в безграничное небо,

 Упаду, и в глубинах растаю...

Carne, vale!

Сколько жара,сколько страсти

 В круговерти карнавала!

 Жизнь сегодня в нашей власти,

 Жизнь прекрасна,бед не стало!

 Эти вихри,эти краски,

 Эти ритмы румбы,танго,

 Ты сегодня в мире сказки,

 В мире солнца цвета манго,

 В мире пламени и пляски,

 И цветов,и звезд,и песен —

 Веселись в нем без опаски —

 Он не станет сер и тесен.

 Розы,маки,орхидеи...

 Пряный запах побережья;

 Феи,принцы,чародеи;

 Воздух жарок,свеж и нежен...

 До двенадцатого часа

 Мы гуляли;мы устали;

 Плоть,прощай,прощай же,мясо!

 До свиданья,Carne,vale!

Маскарад

Сиянье рая,соблазны ада

 И лики масок со всех сторон.

 Полуночный день,ураган маскарада,

 Красивый,опасный,изысканный сон.

 Сверкают залы,шуршат наряды,

 Кружась и летя,замирает вальс...

 Какие загадки таят маскарады,

 Какими же тайнами манят нас?

Anima

Запах ветра,дороги и ладана,

 Воздух,воя,сквозь окна проносится...

 Все загадки еще не разгаданы,

 А душа уж наружу просится.

 Стены дышат теплом и древностью,

 В свете пыль бесконечно кружится,

 Щебет птиц поражает напевностью---

 Жаль,что с ними мы уж не подружимся...

 Шепот леса встречает влажностью,

 Шорох листьев,смеясь,приветствует;

 Я внимаю с шутливой важностью,

 Отвечаю,как соответствует...

 Море грусть своим вечным рокотом

 Навевает и криками чаек...

 Я вздыхаю,и море вздохом

 Отвечает,волнами качая.

 Я дорогой еще не пресыщена,

 Я ищу чудеса несгибаемо,

 Ради новой духовной пищи

 Для своей неспокойной анимы...

Лето

Только летом,только летом

 Воздух так покоем дышит;

 Кошка черным силуэтом

 Выделяется на крыше,

 Наблюдает за закатом,

 Тихо жмурится от солнца,

 Вниз спускается по скату,

 Смотрит в черные оконца,

 Ставит хвост как знак вопроса

 На загадку без ответа:

 "Жить,дышать легко и просто---

 Так бывает только летом?..."

Тадж-Махал

Тают тени минаретов,

 Стынут глыбы скал,

 Спит,сиянием одетый,

 Млечный Тадж-Махал.

 В пряном мраке южной ночи

 В свете колких звезд

 Тонут тени стен молочных

 В бликах звездных слез;

 Вниз по куполу катится

 Тихо диск луны...

 Джунгли спят,слоны и птицы,

 Днем утомлены...

 Спит,уже пожалуй,вечность,

 Как и раньше спал,

 Мраморная бесконечность---

 Гордый Тадж-Махал.

Розы

Несмотря на зимние морозы,

 Что пришли в начале октября,

 На лужайке тихо замерзают розы

 Вспышками прощальными горя.

 Под холодной темной хвоей сосен

 Тихо спит гротескный зимний сад,

 Тихо ветер с лепестков уносит

 Иней слез и слабый аромат.

 Венчики почти не раскрывают,

 Вздрагивая, дремлют на ветру,

 Цепенеют на ночь и не знают,

 Ждать ли им рассвета поутру.

 Так хотели бы, чтоб кто-то вспомнил,

 Обратил внимание, сорвал...

 Ведь тогда не страшно вянуть томно

 Для того, кто к сердцу их прижал.

 Для того, кто долго помнить будет

 Благодарность робкой красоты...

 Но напрасно все. Не видят люди

 Никому не нужные цветы.

Зима

Это зима...Пусть шумит за окном

 Неустанно седая метель,

 Пусть проносится время в тумане ночном

 За какие-то десять недель.

 Это зима...Но не холодно нам---

 У камина тепло и легко.

 Пусть на море мороз марширует по льдам---

 Нам не холодно,он далеко.

 У камина неплохо сидеть по ночам,

 Разговаривать,пить шоколад,

 Вспоминать и мечтать,и гадать по свечам,

 И журналы листать наугад.

 За беседою быстро проносится ночь,

 Время сумерек нам непочем,

 Зимний сумрак безвредно уносится прочь

 Наступающим заново днем.

Дорога к...

Наперекор судьбе,

 Наперекор природе

 Твержу сама себе

 Молитву о свободе.

 По лезвию ножа

 Иду в чужие страны,

 Где смерти сторожа

 Зализывают раны,

 Где Тигр и Евфрат

 Край света омывают,

 К преддверью адских врат,

 Что времени не знают,

 Где мак и аконит

 Забвенья веют ядом,

 И солнце в сон клонит

 Закатным,мягким взглядом...

Опал-арлекин

Ты вечно и вечно один

 Блистаешь на черном атласе,

 Старинный опал-арлекин---

 Все также жесток и прекрасен.

 Твоей ледяной красоты

 Ни время,ни пыль не касались,

 И лиц идеальных черты

 Тобою,искрясь,отражались.

 Не раз ты,смеясь,украшал

 Собой дорогие наряды

 И блеском своим покорял

 Балы,вечера,маскарады.

 Прельщал твой изменчивый цвет

 Баронов,ландграфов,маркизов.

 Ты крепостей стоил,карет,

 Владений и женских капризов.

 Ты черные знал кружева,

 Дыханье полночной прохлады,

 Притворные злые слова,

 Интриги,турниры,парады...

 Твой свет за собой повлекал

 Убийства,обманы и кражи.

 Откуда ты взялся,опал?---

 Никто никогда не расскажет.

 Тебя хоронили не раз

 В подвалах,шкатулках,гробницах.

 Но ты возвратился сейчас

 Для новой кровавой страницы...

Дева-зима

Я деревья в снегу и сугробы-дома,

 Холод чувств и снежинки мечтаний.

 Я холодная,вечная дева-зима,

 Лед на реках замерзших страданий.

 Замирают леса,стекленеют поля.

 Небеса так хрупки и прозрачны!...

 Словно саваном мертвых укрыта земля,

 Или белой фатой новобрачной.

 Я срываю с цветов ледяных лепестки,

 И,смеясь,на леса их бросаю,

 И снежинки-узоры,мои мотыльки,

 На уснувших ветвях расцветают.

 Ты устанешь от вьюг,ты уедешь на юг,

 Но не сможешь надолго забыться.

 И объятья моих обжигающих рук

 Душной ночью тебе будут сниться.

 Станет иней тоской и потянет назад,

 И закружит в спиралях метелей...

 Будет солнцем зимы мой сверкающий взгляд,

 Станет Вечность одной лишь неделей...

Спектакль с названием «Жизнь»

Всё в жизни так просто:

 Написан сценарий...

 Но тихо и пусто

 В партере и в зале.

 Актёры ушли покурить

        за кулисы,

 В гримёрках сидят и бранятся

        актрисы,

 А главный актёр

 И не вышел на сцену...

 Скажите,ну кто заломил

 За билет на спектакль

 С названием "Жизнь"

        такую огромную

                цену?!!

Что есть мы?

Шум и слава знаменитых,

 Пыль пустых речей.

 Сколько в мире звёзд забытых,

 Брошенных вещей?...

 Сколько лиц, ушедших в Лету

 Смотрит в Верхний мир,

 Тянет руки ветра к Свету

 Вверх из чёрных дыр?...

 Боже, мы твои игрушки?

 Господи,скажи!

 Куклы,клоуны,зверушки

 В хороводе лжи...

 Есть ли мы?А кто ответит,

 Точно,без прикрас?

 Тот огонь,что ровно светит

 В недрах наших глаз.

 Наша память---миг прозренья,

 Дальше---забытья.

 Как забытые ученья

 Книги Бытия.

 Мы---вопросы без ответа,

 Жертвенный огонь.

 Мотыльки из искр Света,

 Севших на ладонь.

 Все деянья наши---мера,

 А мораль---весы.

 Льют песок ушедшей веры

 Времени часы.

 Мало славы,мало чести...

 Память коротка.

 Все на свете деньги вместе---

 Дыма облака.

 Наши подвиги---картины

 В галерее лет.

 Только для неё кончины

 В этом мире нет.

 Это всё,конечно,сказки,

 Чудный,странный сон,

 Тёмный блеск погасшей краски

 Свергнутых икон...

Город без границ

Город без границ---

 Он угрюм и страшен.

 Стаи чёрных птиц

 Вниз слетают с башен.

 Город тёмных парков,

 Город мёртвых зданий,

 Наших тайных страхов,

 Спрятанных мечтаний...

 Стаи листьев клёна

 На пустых дорогах...

 Звуки отдалённых

 Мыслей о тревогах...

 Небо без заката,

 Мир без чётких граней,

 Созданный когда-то

 Между мирозданий...