Берегите детей( рецензия на рассказ)

Берегите детей: их душа, как свежая рана, -  больно реагирует на вторжение взрослого мира…

О.Хаксли

Имя А.Геласимова  сейчас не известно только ленивому да далекому от современной литературы. Многочисленные литературные премии, приз зрительских симпатий Парижского книжного салона, престижный «Букер», популярность и перевод  произведений на многие языки, аудиокниги, спектакли – и  не только  на российских  подмостках… Его называют чуть ли не «главным литературным именем нового века»^[1], надеждой русской современной прозы…

  Я прочитала рассказ Геласимова «Нежный возраст»  два года назад. Вызвал он совершенно неоднозначные  мысли и чувства, которые тогда еще я не могла сразу выразить.  Но чувство какой-то щемящей тоски осталось. Попробую разобраться в этом сейчас.

  Дневниковый жанр в литературе имеет давнюю традицию. Одним из факторов возникновения жанра было стремление писателей «представить внутренний мир личности «через документально обоснованный текст, организованный по принципу собрания достоверных свидетельств и фактов жизни отдельного человека»2. Достаточно вспомнить «Записки юного врача» М. Булгакова, «Журнал Печорина» М.Ю. Лермонтова, «Дневник лишнего человека» И.С.Тургенева. Жанр этот привлекает писателей своей универсальностью. Традиционно предметом отображения в дневниках являются портретные характеристики, актуальные социально-значимые события, процессы, ситуации, и всё это – в ракурсе авторского видения. Удачный, как я поняла,  дебютный рассказ Геласимова представляет собой двухмесячный дневник основных,  пиковых и, к сожалению, не очень веселых событий в жизни героя. События эти, казалось бы, относятся лишь к его жизни, но как видна и понятна, как явственно проступает в них жизнь России 90-х, наше обычное и глубоко маргинальное общество, где каждый живет своей жизнью с букетом социальных и бытовых проблем, где каждый привык сам справляться с ними (а как справиться подростку, когда и родители не могут помочь – им бы самим кто помог -и школа в стороне, и друзья запутались!)  События двух месяцев  представляют нам разные социальные слои, группы, группировки, поколения, системы ценностей, процессы зарождения новых явлений в обществе, - словом, все то, что свойственно дневниковому жанру. И в этом отношении рассказ традиционно укладывается  в жанровые рамки.

Но интересен этот рассказ тем, что дневник ведется от лица подростка в «нежном возрасте», и картину мира мы видим его глазами, а, как известно, детский взгляд самый чистый и честный. И социальная  картина представленного общества соответственно честна, без приукрашиваний взрослого взгляда, без аналитических изысков. И картина от этого  становится страшнее: мы видим то, мимо чего прошли бы, привыкнув. Два месяца, представленных в дневнике, в противовес названию  очень суровы, это «школа жизни» героя, суровая и жесткая, это время расставания с «нежным возрастом», время,  когда разрушается хрупкий мир подростка от столкновения со взрослым.

И вот уже возникает иной синонимичный ряд , нежели при заявке названия: нежный – ранимый, уязвимый, слабый. Читатель  понимает, что герою придется вынести через груз потерь и потрясений  несколько важных уроков,  усвоив которые  придется идти по жизни дальше, но уже, скорее всего, другим человеком. И герой эти уроки выносит: уроки одиночества, непонимания, поиска истинных и ложных ценностей и друзей, себя в этом мире, место искусства в становлении и жизни человека,  уроки силы и насилия, жизни и смерти, поиска красоты, идеала  и несовершенства мира… Круг проблем, поднимаемых автором, обширен. И опять же возможность их дает дневниковый жанр.

«14 марта 1995 года. 16 часов 05 минут (время московское)» – так начинается рассказ. 14 мая 1995 года – этой датой заканчивается. Почему для начала так важно время? 16 часов 05 минут – это начало отсчета, это миг, с которого начинает рушиться привычный мир. Вот это и страшно, что «привычный», даже нормальный. Мир, в котором  отец пьет, мать находит новую семью и бросает ребенка, отец одноклассника безнаказанно  калечит сына, везде властвует сила, в норме сломанный нос и выбитые зубы, пылающие и спрятанные от проверки машины  - обычный мир. Герой привык к нему, но отсчет времени показывает силу потрясения. А вот результат его уже не укладывается ни в какие временные рамки. Просто дата, обозначающая конец периода, а за ней пустота. Закончился «нежный возраст»… Кольцевая композиция рассказа вообще играет большую роль для раскрытия идейно-содержательного плана. Повторяется дата, повторяется ситуация, повторение идет и на уровне лексики : «больше не буду». Только в начале рассказа «больше не буду» относится к ряду действий, занятий, а вот в конце – просто «не буду», не буду ничего. Пропасть? Честно говоря, не нахожу ответа на этот вопрос. Обычно  кольцевая композиция используется автором, чтобы вывести героя на новый содержательный, более высокий уровень. Наш же герой выходит к финалу  с разрушенной судьбой, это не новый уровень, это совсем другое, это, судя по открытому финалу, действительно ничего, пустота, с которой подростку снова справляться одному. Но только теперь рядом не будет Октябрины Михайловны. И пустота эта вполне объяснима. Герой словно проходит все 9 кругов ада: второй – Семенов; третий – пятый  - «друзья» и одноклассники;  шестой – седьмой-  воспитатели детского сада и педагоги, отец Семенова; восьмой – депутаты ; девятый - родители. А  после девятого, самого низкого и страшного, что? Пустота… Если в 16.05 по московскому времени герой сам вступает в первый круг (он часть этого мира), то 14 мая – уже безвременье.

Вот тут-то бы взрослым прийти на помощь: у них есть жизненный опыт, казалось бы, сформированная позиция, но единственный человек, способный на сострадание, понимание, единственная «спасающая длань», Октябрина Михайловна, умерла. Умерла, но успела научить, что пока «тебя внутри твой скелет…Надо жалеть друг друга. Пока он внутри», помогла понять герою ( а,  может, и себе?), что «умирать не страшно. Как будто вернулся домой. Как в детстве». И почему-то верится, что преодолеет герой эту пустоту, потому что понял он, о чем говорила старая учительница музыки.

Жанр дневника, на мой взгляд, сложен как для писателя, так и для читателя. Оценку всего происходящего, героев, окружающей действительности можно «вычислить» лишь по самим записям, характеры героев субъективно преломляются в восприятии автора дневника, нельзя забывать и ракурс видения самого писателя. Сам стиль повествования помогает нам  окунуться в ситуацию, мы будто видим все со стороны главного героя, но  способны  оценить происходящее в соответствии со своим жизненным опытом. Вообще, всех героев рассказа традиционно  относят к трем поколениям, но  какие-то они неустроенные. Первое – сам герой и его ровесники, « уютно» расположившиеся на верхних кругах ада. С одними (те, что живут в одном дворе) мальчик находит общий язык. Но и этот путь проложен через глубокие тернии. Когда-то, два года назад, их объединение было невозможным: наш герой был «из другого мира», имел крутой велосипед, и дворовые побили его, да так, что шрамы остались на всю жизнь. Но, видимо, душевные шрамы больнее, и «своим» быть важнее. И опять же не обошлось без  Октябрины Михайловны, имеющей авторитет (вот ведь как!) среди, казалось бы,  признающих лишь силу пацанов.  Их, дворовых, герой не награждает нелицеприятными эпитетами, как одноклассников : «дебилы», «фракийские племена», «гидроцефалы». Их он называет «наши пацаны». И опять же этот мир примиряет старая учительница музыки – своей добротой: «Они сказали, что Октябрина Михайловна классная старуха. Она раньше давала им деньги, чтобы они не охотились на бродячих котов. А потом просто давала им деньги. Даже когда они перестали охотиться. На мороженое - вообще на всякую ерунду». Кошки Октябрины, точнее то, что мальчишка решил помочь «музыкальной старухе» и вывел их погулять,  стали пропуском героя  в новый мир, не то, чтобы желанный, но иной, без  ругани, без «тупых девчонок», в которых невозможно влюбиться, без одноклассников - представителей «буйного расцвета дебилизма». Многие критики называют этот мир «потерянным», жестоким, двором «лихих 90-х». А мне он не кажется таким страшным и безликим. Да, здесь свои законы, но они гуманнее законов, точнее беззаконья, мира взрослых. Здесь  уживаются  вместе Андрей и Семенов, пацаны и Октябрина Михайловна, здесь нет только места бандитам – депутатам.  Законы этого мира утверждают свою справедливость, и не   откупишься деньгами, не прикроешь ими свою жестокость.

Вот другое поколение -  взрослых, родителей – действительно страшное. Запись в дневнике героя от 20 марта 1995 года: «Учителей надо разгонять палкой. Пусть работают на огородах. Достали». Что же это за наставники молодых, если влюбиться в учительницу хуже, чем крысиного яду наесться?! Вот уж поистине: «О, боги! Яду мне, яду!» Не случайно представители этого поколения – на самых нижних, греховных,  кругах ада. Об  отце  Семенова, садисте, прячущем  в гараже  то ли свои, то ли депутатские, то ли ворованные машины, герой в дневнике пишет больше, нежели о педагогах. Вообще, школа – это безликая масса, которая вызывает одно желание:  «Берешь автомат и стреляешь…». И это еще не простая обычная школа! Видимо, любящие родители постарались! Они и за тренера по теннису платят, и велосипед отец из Арабских Эмиратов везет, и фильм с Одри  Хепберн видел. Это было тогда, еще в «прошлой жизни», когда не боялся он быть смешным клоуном (а сейчас даже вспоминать об этом стыдно)! «Октябрина Михайловна говорит, что у детей проблемы с родителями оттого, что дети не успевают застать своих родителей в нормальном возрасте. Пока те еще не стали такими, как сейчас. В этом заключается драма… А раньше они были нормальные»,- такая запись появляется в дневнике от 17 апреля. Это попытка оправдать родителей? ведь понять и принять их герой уже не пытается и совершенно спокойно, мне кажется даже равнодушно, удивляется и   пишет про самых близких, казалось бы, людей: «Дома тоже автомат бы не помешал. Опять орали всю ночь. Они что, плохо слышат друг друга?».

 Показателем границы  в отношениях между героем и родителями становится Одри Хепберн: отец видел с ней фильм( еще пытается что-то наладить с сыном, да кто бы ему самому помог разобраться в себе!) , а мама и слышать, и знать  о ней не хочет, дистанцируется: «Ты что, думаешь, я такая старая?» (и герой делает то же самое). Не успел герой застать своих родителей в нормальном возрасте, сильно не успел.

А третье поколение, самое светлое, - это Октябрина Михайловна. Музыкальная старуха, в прошлом – директор музыкальной школы, которая не умеет играть рок-н-ролл, но  подбирает и жалеет кошек . Так «подобрала» она и героя. Как  путеводная звезда, помогает Октябрина Михайловна ему войти в мир взрослых: объясняет поведение родителей, примиряет с  несчастным Семеновым и его гомосексуализмом, учит простым истинам, что перед смертью все равны, что все умрут, поэтому достойны милосердия и понимания, наконец, делает поистине царский подарок – дает кассету с «Римскими каникулами» с Одри Хепберн в главной роли. Так в мир героя входит прекрасная мечта, идеал. Как угадала она,  что «Римские каникулы» так нужны мальчику? Как почувствовала, что Одри станет той звездочкой, что  не даст провалиться в пропасть, особенно, когда уже и ее, Октябрины, на этом свете не будет?

Говоря об образной системе рассказа, нельзя не сказать об образах-символах. Один из них уже вынесен в заглавие рассказа, об Одри мы уже сказали. Но есть еще один – пугающий своей реальностью, это автомат. Он противостоит образу Одри. Если она – мечта, символ идеального мира («Такой не бывает»), то автомат - реальность, образ мира настоящего. Автомат позиционируется героем как единственный выход, избавление от окружающих проблем. И для меня это очень страшно. Рассказ написан в конце 20 века, а в 21 автомат – это уже не образ-символ, а реальность, как показывают события последнего времени.  Проблемы, все бесит – беру автомат и решаю все вопросы! Пугающая прозорливость искусства. Не повезло современным Брейвикам – Виноградовым встретить свою Октябрину.  

Интересно то, что из дневника и из мыслей героя навязчивый образ автомата вытесняется впечатлениями от общения с Октябриной Михайловной. Как только она перестала быть «старушкой», «старухой», а стала Октябриной Михайловной, так стало меньше ненависти к миру у него, больше  терпимости. Но вот 14 мая заканчивается все. Интересно, что 11 мама сказала ему, что завтра улетает. Но не находит это отражение в дневнике, записей за 12 и 13 нет. Хотя не факт, что боли в эти дни было меньше.  А вот 14 мая – как потрясение – «Октябрина Михайловна умерла. Вчера вечером…»

Рассказ будет интересно прочитать и подросткам, и взрослым. Язык простой, читаешь и веришь, что написано детской рукой. Простые предложения, много односоставных. Автор умело использует прием парцелляции для создания эффекта «потока сознания», своего рода «сумбура мыслей». Рассказ не лишен юмора, дворового, мальчишеского, где-то на грани фола («В школе полный мрак.  “Да будет свет, - сказал монтер, И яйца фосфором натер”. Яйца, разумеется, были куриные. Тихо лежали в углу и светились во мраке системы просвещения» ; «. Она вчера много всего об стенку расколошматила. Может быть, ей купить автомат?»). Жаргонизмы и разговорная лексика в рассказе достаточно органичны и не режут(вот ведь удивительно!) слух, выполняя все ту же функцию достоверности. А еще наши мальчишки в классе именно благодаря такому сочетанию стиля, лексики и проблематики, заявленной уже в начале,  увлеклись рассказом.

Так же было с романом Анны Гавальды «35 кило надежды». Собственно в связи с этим романом мы и прочитали рассказ А.Геласимова, который , как палимпсест, «просвечивает» через роман французской писательницы. Жанр  дневника, шокирующее начало,  ненависть к школе, одноклассникам, учителям, одиночество и непонимание, тоннель из мира детства во взрослый, спасительная дружба героев  со старшим поколением  – все то же самое, только положено на благодатную европейскую почву, поэтому мягче и благополучнее. У меня еще тогда, два года назад, возникло ощущение, что лукавит госпожа Гавальда, говоря, что старается не читать современную русскую прозу. Ну, не могла она пройти мимо рассказа самого популярного во Франции на момент написания романа русского прозаика. Только в нашем варианте все обнаженнее, русская литература всегда сильна была злободневностью, стремлением найти честный, а не счастливый выход. А если его нет?..Тут  уж не до сказок.

А, может, я зря так о французской писательнице? Просто обидно, что сейчас много говорят об этом романе, забывая о своих произведениях.

А, может, все дело в том, что проблемы «нежного возраста» общие? Ведь дети –это особые люди, вне страны  и национальности, им надо успеть помочь, пока они не «потерялись» на Дорогах Судьбы. Их мир хрупок, и нужно, чтобы кто-то обязательно был рядом, чтобы объяснить этот мир, не раня нежную душу. Эх, каждому бы по Октябрине Михайловне!

Прочитав рассказ, любой подросток начнет анализировать свою жизнь, свое окружение, свое отношение к миру. То же было и со мной. Благодаря рассказу А.Геласимова я смогла найти ответы на многие вопросы и, что, может, более важно – посмотрела на ровесников другими  глазами. Вот мне повезло – и с родителями, и с педагогами, и с друзьями. А вдруг им не так?..  Да,  нужно принимать людей такими, какие они есть, нужно быть терпимее, милосерднее друг к другу, «пока не обнажился скелет».