Иркутск глазами его жителей

Муниципальное общеобразовательное учреждение

средняя общеобразовательная  школа №34  города Иркутска.

Направление исследования:  

«Город – единство  непохожих»

«Иркутск глазами его жителей»

Выполнила: ученица        Горбунова Ольга .

                                          Руководитель:

учитель истории и краеведения

Борзина Альбина Евгеньевна.

Иркутск 2010 г.

История сибирской веха,

Землепроходцев бастион –

В разгар 17 – го века

Наш славный город был рождён.

Посол Руси в Китай – Спафарий,

Иркутск увидя, молвил: - Что ж!

Острог сей новый Государев

Строением зело хорош.

Прошли века, и как нам дорог

Здесь каждый дом,

Проспект, квартал.

Архитектурный древний город

Ещё красивей нынче стал.

Смотрите! В каждое строенье –

И новосёл, и старожил

Талант, любовь и вдохновенье

С великой радостью вложил.

Ему века шуметь садами,

Ему под стать любой подъём.

Иркутск не старится годами,

Коль юность поселилась в нём.

                                          (Виктор Киселёв.)

Введение.

     Тема моей исследовательской работы называется «Иркутск глазами его жителей». Свою работу я бы хотела начать словами старейшего жителя нашего города Валентина Распутина:

«   Есть города, которые насчитывают многие сотни и даже тысячу лет. Стоят они сановито и важно, из всех сил сберегая с помощью лучших граждан своих старину и доблесть. Иркутск, мой родной город, по этим мерам в среднем возрасте: три и четверть века прошло, как в 1961 году енисейским сыном боярским Яковом Похабовым был срублен на Ангаре «против Иркута – реки на Верхоленской стороне новый государев острог».

     И немало пострадавший в новейшие времена от скорых и неумелых пластических операций, от горячей бездумной силы по части сносов и перестроек, Иркутск, однако же, сумел покуда сохранить своё лицо…Больше того – Иркутску повезло даже остаться с именем своим, а были, говорят, и к тому намерения, чтобы сменить, назвать по реке, имеющей обыкновение устраивать потопы для нижней части города, а каким-нибудь самовыражающимся или самогорящим именем. Отнесло, и стоит теперь Иркутск, умудрённый историей и жизнью, спокойно и мудро, зная силу себе и цену, в меру знаменитый и прежней славой и новой, в меру скромный и умудряющийся сохранить свою культуру и в наши дни…» (Сибирский календарь, стр.9)

     Иркутск всегда занимал умы учёных, писателей, исследователей. Как огромная кладезь истории, город не оценим в историческом аспекте.

     Мне кажется, что работа по изучению Иркутска будет актуальна ещё долгое время.

     За более чем 300 – летнюю историю город пережил много событий, которые необходимо знать потомкам, живущим в родном Иркутске.

     В данной работе моей целью не является подробнейшее освещение абсолютно всех явлений и процессов, происходивших в городе за всю историю его существования.

     Главное, что нужно для понимания Иркутска в современный период – это осознать отношение жителей самого Иркутска к истории своего города.

     Ознакомившись с различными материалами, я поняла, что, сколько людей – столько и воспоминаний, столько и мнений. Поэтому основная цель исследовательской работы состоит в том, чтобы сравнить взгляды жителей города Иркутска времён XVIII – XX вв. и современного отношения горожан к родному городу.

     При работе над данной темой бесценным материалом для меня явилась подборка журналов «Земля Иркутская». В журналах представлены статьи по истории, архитектуре, археологии, краеведении, имеется рубрика «Свидетельство очевидца». Именно она помогла мне в написании работы.

     В работе важное место занимает использование материалов из журналов «Сибирь», которые содержат богатые данные о жизни иркутян в XVIII – XX вв. Много воспоминаний современников того времени о городе.

     Исторический интерес вызывает книга Калашникова «Записки иркутского жителя», в которой автор делится и детскими воспоминаниями, и воспоминаниями уже более зрелого человека о городе.

     Ценный материал собран Екатериной Авдеевой в её книге «Записки и замечания о Сибири». Благодаря её наблюдательности и литературным способностям, я узнала, как выглядел город в её время.

     В качестве источников использовала вырезки из отдельных газет, а именно, «Ямщик», «См Номер один», «Пятница» и другие. Кроме того, в моём распоряжении были книги: «Иркутск о планировке и архитектуре города» Бориса Иосифовича Оглы и «Иркутск» Ф. Кудрявцева и Г. Вендрих. В книгах своими впечатлениями делятся отдельные жители Иркутска.

     Не всегда в библиотеке можно было взять интересующую книгу или какой-нибудь документ, так как эти издания находятся в редком фонде и их даже в читальном зале нельзя просмотреть.

     Моя исследовательская работа состоит из двух частей. Первая часть посвящена воспоминаниям горожан об Иркутске XVIII – XX вв. Вторая часть – взгляды на город современных жителей.

     Для того чтобы выяснить, как современные жители относятся к своему городу, я использовала данные социального опроса, который я провела.

     Социальный опрос  проводить было сложно, так как некоторые неохотно отвечали на поставленные мной вопросы, а многие ответы оказались однозначными: «да» и «нет».

     Самые интересные сведения я получила от людей пожилого возраста. Но и среди отзывов молодёжи были любопытные данные. Полученные результаты я систематизировала и оформила работу, которая предложена для изучения родного города Иркутска.

Иркутск XVIII-XIX веков.

     Иногородних, впервые попавших в Иркутск, приятно удивляет такая фраза: «У нас город солнечный, как Армения, - 200 дней в году!»

     Город, действительно, яркий, и не только из-за блеска морозной зимой. Он примечателен и своей историей, и ролью в азиатской России, и архитектурным наследием, которое не смог истребить напористый нигилизм.

     Поэтому «Каждый человек обязан знать, среди какой красоты и каких нравственных ценностей он живёт. Он не должен быть самоуверен и нагл в отвержении культуры прошлого без разбора и суда. Каждый обязан принимать посильное участие в сохранении культуры», - подсказывает нам Дмитрий Сергеевич Лихачёв - выдающийся академик.

     Так каким же был Иркутск в те далёкие времена? Мне очень хотелось это узнать. Мной было переработано огромное количество материала. Мне пришлось прочитать очень много воспоминаний не только жителей г. Иркутска, но и приезжих, например, А.П. Щапова («Очерки бурсы»), В.И. Вагина (воспоминания «40-е годы Иркутска»), Н. Трапезникова (записка «О состоянии г. Иркутска в 1836»), М.В. Загоскина («Иркутск и иркутская губерния»), А.П. Чехова («По Сибири (путевые очерки и письма)»), и многих других.   Но, следуя теме моей исследовательской работы,  остановилась лишь на некоторых из них. А именно, это были: М. Александров (писатель), И.Т. Калашников (писатель), Е.А, Авдеева (писательница), П. Ровинский (этнограф), ссыльный Бенедикт Дыбовский (выдающийся учёный биолог, врач, зоолог).

     В первой четверти XIX века Иркутск по своей величине занимал первое место среди других городов Сибири. Иркутск называли столицей Сибири, но он не имел столичного вида. Из 1645 домов каменных было только 53, а остальные – деревянные. Писатель М. Александров, проживавший в городе долгое время, летом 1827 года следующим образом описывал свои впечатления о городе:

     «Мы осмотрели самые тёмные, самые узкие переулки города, строившегося во время своего возникновения как бы наскоро, без всякого плана. Многие старинные, ветхие деревянные дома выходили на улицы (впоследствии прорезанные  по плану), иные углами, иные задними надворными стенами, иные полуразвалившимися сараями. Тротуары, и то до крайности жалкие, существовали только на двух улицах, именно на Заморской и Благовещенской. На площади большого гостиного двора каждодневно производилась перегрузка российских и китайских товаров. На так называемом малом базаре продавалось всё, кроме птичьего молока, как говорит русская пословица. Иркутск в то время имел физиономию чисто сибирского города.

     В продолжение дня по улицам двигался простой народ, женщины под накидками, мужчины промышленного разряда в синих кафтанах и буряты в своих национальных костюмах с озабоченными угрюмыми лицами» (стр.58-59, книга «Иркутск (очерки по истории города)»).

     Александров замечает, что трудно было в то время определить общий характер жителей Иркутска; казалось, он не имел тогда никакого местного колорита. Торговля и нажива – вот два термина, которые ярко блистали на горизонте иркутском в то время и в центре которых, как в фокусе зажигательного стекла, сосредоточилась жизнь и жизненная деятельность.

     В 1809 – 1816 гг. изданы указы о благоустройстве городов.

     Первый указ гласил об устройстве домов в городах по утверждённым стандартам, второй – о содержании городов в чистоте. Исполнителем этих указов в Иркутске стал губернатор Трескин.

     Писатель И. Т. Калашников, живший тогда в Иркутске, рассказывал в своих воспоминаниях, что по распоряжению Трескина площади были подняты и осушены, кривизна улиц выправлена. С домами, стоявшими не по плану, поступали без всякой церемонии. Бывало, является команда, занимавшаяся «выправлением» города, и дом поминай, как звали. Если же не весь дом, а только какая-нибудь часть его вылезла вперёд, то её просто отпиливали по линии улицы. Вот, например, один из подобных случаев ломки.

     «На Тихвинской улице был старинный дом Останина, который, по крайней мере, на тир сажени выходил за линию других домов. И вот, по словам хозяев этого дома, они ещё спали, как вдруг слышатся над самыми головами стук и гром, встают и видят, что над ними уже разобрали крышу и рубят потолки. Так и отсекли часть дома, выдававшегося на улицу» (стр.57, «Иркутск (очерки по истории города)»).

     А вот как такие моменты запечатлела детская память писателя: «Долго и  дом моего отца, родное моё пепелище, находился в опасном положении, и детское воображение уже пугало грозною картиною приближения гущинской команды. Но туча прошла как-то стороною, и наш дом во всё губернаторство Трескина простоял благополучно» («Записки иркутских жителей», стр.261).

     Много лет прожила в Иркутске Екатерина Алексеевна Авдеева – выдающаяся женщина старой Сибири. Она превосходно знала быт старинного иркутского купечества и зажиточного городского мещанства. Природа одарила её наблюдательностью и несомненными литературными способностями. «Записки и замечания о Сибири» Е. А. Авдеевой до сих пор остаются ценнейшим источником для изучения быта русского городского населения старой Сибири.

     В своей книге она отмечает, что местоположение Иркутска прелестно. В городе около 16-ти тысяч жителей. Его народонаселение составляют чиновники, купцы, мещане и цеховые.

     «Жители Иркутска почти все бреют бороду и стригут волосы, не носят русских кафтанов, и даже чёрный народ носит летом халаты, а зимою тулупы, крытые китайкою или нанкою; летом круглые шляпы и картузы, а зимою шапки и меховые картузы. Отличительный наряд женщин низших сословий – покрывало, которое они называют накидкою.…Прежде все купчихи носили юбки и кофты, а на головах платки». Ныне все молодые женщины, купчихи, одеваются точно так же, как и в столице…» (стр.3, книга Авдеевой Е.А. «Записки и замечания о Сибири»).

     По словам писательницы Авдеевой, «в начале XIX века дома в Иркутске строились «старинным манером», они были высокие, в два жилья: вверху – горница, а внизу – подклеть (подвальный этаж). Дворы обносились высокими заборами. В некоторых домах имелись мезонины, которые назывались чердаками» (стр. 57-58 книга «Иркутск (очерки по истории города)»).

     Из книги Авдеевой я узнала, что все жители Иркутска, от богатого до бедного, любили гулять за городом. Любимое гулянье простого народа около Ушаковки. Люди шли семействами, несли ношу, которую разделяли по частям: один нес  самовар, другой чашки, третий булки, калачи, пироги, вели и несли детей, потому что почти все выбирались из дома…

     «Окрестности Иркутска прелестны, как сельская  красавица: одна природа всё украшает, но какова эта природа! Местами дремучие леса, где вековые деревья свалились от бури и грома и, лежавши, истлели так, что прикоснись и они рассыпаются прахом. В глубоких оврагах ключ нередко образует ручей, опушённый зелёным мохом. Вот узкая тропинка: она ведёт вас в густой лес, где коренья дерев высунулись из земли и, кажется, свидетельствуют о своей древности…» (стр.11, книга Авдеевой Е.А. «Записки и замечания о Сибири»).

     Во второй половине XIX века Иркутск заметно растёт. Интересную характеристику Иркутску 70-х годов XIX века дал известный этнограф П. Ровинский (человек, который некоторое время проживал в Иркутске): 

     «Как и все русские города, Иркутск не имеет ничего особенного в своих постройках, ни в расположении. Как и везде, есть в нём так называемая Большая улица с тротуарами и шоссированной мостовой, на ней красуется до 5 каменных домов, несколько магазинов при домах, 3 фотографии… Множество вывесок молочных лавочек, колбасных, питейных заведений, часовщиков и др. улица вообще очень живая днём и не засыпающая до глубокой ночи…

     Есть улицы, напоминающие именитых граждан Иркутска старого и нового времени. Все они, за исключением Большой, далеко не могут похвалиться чистотой, а чуть настанет мокрое время, на них образуются топи и болота, и иногда во всю ширину улицы расплывается такая лужа, глубокая и топкая, что ни пройти, ни проехать…».

     Любопытно, что Ровинский, считая относительно благоустроенной только одну Большую улицу, называл Иркутск щёголем: «Иркутск – щёголь: ни в одном из сибирских городов вы не найдёте таких магазинов с предметами роскоши и изящного вкуса, таких изящных экипажей, такого блестящего, так сказать общества, нигде нет такого движения, таких проявлений более развитого вкуса к литературе, науке, изящным искусствам. Иркутск – первый город в Сибири, в нём вкус и интеллигенция…

     Всего с первого раза Иркутск очарует своей общественностью; то вы в учёном обществе, то в благотворительном комитете, то на литературном вечере.   А сколько там учебных заведений: институт для девиц, гимназия мужская и женская, реальная прогимназия, духовная семинария, училище для девиц духовного звания, юнкерское училище…

     Иркутский базар Ровинский называет «выставкой местных типов, костюмов, произведений, вкусов и нравов». Здесь много русских и бурятских крестьян, продававших дрова, муку, сено, овощи, ягоды, мясо, рыбу, рябчиков, тетеревов и куропаток... Тут и китайцы с ганзами (медными трубками), кисетами, ножами, шёлком, чаем, леденцами и разной мелочью… На базаре ходят татары, приехавшие из Томска с товарами». Они продают телеги и лошадей. (Стр.102-105, книга «Иркутск (очерки по истории города)»).

     Для журнала «Земля Иркутская», посвящённого 340-летию Иркутска, была подготовлена публикация мемуарно-очерковых произведений ссыльного Бенедикта Дыбовского, в которой содержатся интересные записки о столице Восточной Сибири.

     Бенедикт Дыбовский – выдающийся учёный биолог, зоолог и врач, некоторое время проживавший в Иркутске. Со слов Дыбовского, «Иркутск в глазах сибирских патриотов рассматривался как центр интеллигенции, очаг торговли и промышленности, которому при этом сулили они замечательное будущее» (ж. Земля Иркутская №17 2001г, стр. 45).

     Учёный заметил, что от других городов Сибири Иркутск отличался в ту пору наличием среди местного населения значительного числа монгольских типов.

     «Впрочем, в 60 –70-х годах XIX века это был город достаточно убогий и грязный, скучного и заурядного вида, не имевший никаких мостовых. Дома были преимущественно деревянными, обычно одноэтажные, реже двухэтажные…Деревьев в городе не было почти никаких, бульвары, места для прогулок не были известны, и самые красивые части города, как, например, набережная величественной Ангары, были забросаны мусором, вывозимым из города…Тротуары сооружались из досок, которые под ногами пешеходов чаще всего производили клавишные движения.

     Если днём город имел невзрачный вид, то вечерами, производил очень грустное впечатление, ибо освещение было столь скудным, что в уличной тени грабежи и разбои совершались не менее безопасно и безнаказанно, чем за городом…».

     Бывший житель Иркутска сообщает, что в те времена в городе и окрестностях  было большое количество преступников. Ведь Иркутск расположен на тракте, по которому скитаются беглые кандальники, рядом с городом находились каторжные заводы, например, Усольский. А ещё в город стекались на зимнюю стоянку толпы рабочих с северных рудников.

     Дыбовский пишет, что в те годы в Иркутске было много православных церквей, существовал «католический костёлик с прекрасным резным алтарём», евангелический костёл, синагога, устроенная в частном доме.

     В годы, о которых идёт речь, в Иркутске имелись: классическая гимназия, женская гимназия, юнкерская школа, православная семинария и так далее.

     Учреждения в Иркутске, имевшие целью расширение просвещения среди лиц зрелого возраста, были следующие: Публичная городская библиотека, Общество врачей и научное общество, носящее название «Восточно-Сибирского отдела географического общества» (ж. Земля Иркутская №17 2001г, стр. 45-46).

     Таким образом, из всего выше сказанного, т. е. из первой части, следует, что:

1. Иркутск «строился без всякого плана, был завален мусором», - писал М. Александров;
2. «Местоположение Иркутска прелестно», - говорила Е. А. Авдеева. По словам Екатерины Алексеевны, в начале XIX века дома в Иркутске строились «старинным манером», они были высокие, в два жилья: вверху горница, а внизу – подклеть (подвальный этаж).
3. «Как и все русские города, Иркутск не имеет ничего особенного в своих постройках, ни в расположении. Как и везде, есть в нём так называемая Большая улица с тротуарами и шоссированной… Иркутск – щёголь: ни в одном из сибирских городов вы не найдёте таких магазинов с предметами роскоши и изящного вкуса, таких изящных экипажей…» - писал П. Ровинский.
4. Я также узнала, что «в 60 –70-х годах XIX века это был город достаточно убогий и грязный, скучного и заурядного вида, не имевший никаких мостовых. Дома были преимущественно деревянными, обычно одноэтажные, реже двухэтажные…Деревьев в городе не было почти никаких, бульвары, места для прогулок не были известны, и самые красивые части города, как, например, набережная величественной Ангары, были забросаны мусором, вывозимым из города…», - так высказывался ссыльный Б. Дыбовский.

Иркутск в XX веке.

     Таким был Иркутск XVIII-XIX веков.

     Даже любопытно, как изменился наш город в XX веке? Что говорят о нём его жители? Интересны и своеобразны наблюдения и их записи. Меняется внешний облик Иркутска, появляется много нового.

     Далее в своей исследовательской работе я хотела бы обратиться к жителям XX века. Одна из них – Лидия Ивановна Тамм.

      Она родилась в 1907 году в Иркутске. Лидия Ивановна – участница

городского скаутского движения, активистка иркутского комсомола. В 1931 году окончила Иркутский государственный университет. Более 30 лет проработала в общественной приёмной газеты «Восточно-Сибирская правда». 25 марта Л. И. Тамм была удостоена звания «Почётный гражданин города Иркутска».

     Интересны её воспоминания о нашем городе.

     Иркутск – город торговый и ремесленный… Об этом говорили многочисленные вывески лавок и магазинчиков…

     Угловые дома строились со скошенными углами для дверей лавочки. Двери красились в яркие цвета, над дверями – вывеска с фамилией торговца.

     «На прилавке в лавке чего только нет. Тут и водка, и вино, табак, сахар, свечи, мыло. Только хлеба и овощей нет, их хранить негде. Почти все хлеб сами пекут, во всех домах русские печи есть. А уж если кому нужно что хлебное, то на базаре «Булочные» есть.

     Ремесленников в городе много. Идёшь по улице, а перед тобой и слева, и справа вывески. На них имена владельцев, а рядом изображение товара…

     Пестрят приколотые к дверям или окнам объявления. Предлагают свои услуги учителя музыки и танцев, репетиторы…

     Вывески «Кухмистерская». Слово – русское, а владельцы, зачастую, кавказцы, которых в Иркутске немало. Здесь можно съесть шашлык и запить настоящим грузинским вином» (ж. Земля Иркутская, стр. 68).

     Старейшая жительница Иркутска вспоминает, что на улицах было много морожениц. Цена сливочного и молочного мороженого – 5 копеек.

     На Большой улице много цветочниц. Торговали цветами в букетах и бутоньерках. Бутоньерка прикалывалась к платью…

     Рядом слышался голос чистильщика обуви…

     Иркутский базар гудел с самого утра. Тут крестьяне продавали живность. На овощных рядах – сплошное разноцветье. Молочные ряды богаты своей продукцией.

     На базаре можно было купить янтарный мёд, разную ягоду, бочками продавались солёные рыжики и грузди. Рыбные ряды были полны рыбы.

     «Там, где сейчас на центральном рынке расположено ателье «Силуэт», были мясные лавки».

     Буряты продавали мясо с подвод, кавказцы торговали яблоками, виноградом, сушёными фруктами для компотов, острым перцем, сыром, вином и красивыми вязаными цветными варежками и носками.

     Самыми заманчивыми были для детей прилавки с китайскими товарами. Тут и вкусные жёлтого цвета липучки, и чёрная пастила с орехами. Но главное – это игрушки из яркой гофрированной бумаги: различные веера, фонарики, драконы, хлопушки. Продавались таинственные бутылки с различными проволочными фигурками внутри. Продавец бросал в воду порошок, и фигурки обрастали цветными кристаллами, превращаясь то в человечка, то в дерево, то в птицу, они занимали чуть ли не всё пространство бутылки…

     На каждом базаре летом обязательно бывали цыгане. Свой табор они раскидывали около Ушаковки, неподалеку от устья реки…

     Такими иркутские базары были до революции. После революции на базаре деньги не ценились. Одни купюры появлялись, другие обесценивались, и потому к деньгам не стало доверия ни у продавцов, ни у покупателей.

     Крестьяне требовали за свой товар только вещи: шубы, граммофоны, платья. Шли на базар покупатели уже не с кошельками, а с узлами…

     Все новости узнавались на базаре. Что ни день, то новость: то кого-то ограбили, то ворвались в дом вооружённые бандиты и убили хозяев. Грабежи и убийства начались с началом 1-ой мировой войны, а потом год от года становилось всё хуже.

   Базар постепенно умирал. Крестьяне стали опасаться ездить в город с продуктами. В 20-е годы базар в Иркутске вообще перестал существовать и возродился только с учреждением в стране НЭПа.

     С гордостью рассказывает иркутянка о том, какой была в её бытность улица Карла Маркса. И в то время иркутяне гордились своим Невским – своей Большой улицей. На ней – самые красивые каменные здания: торговые, служебные, жилые…

     В Александровском сквере за ажурной чугунной оградой – массивная статуя царя Александра III. Царь смотрит на восток. В 1920 году статую свергли с пьедестала и разобрали.

     Шли годы, одна власть сменяла другую, и только Ангара невозмутимо катила свои воды, стремясь на север. Жил наш Невский, живёт и поныне, но называет его теперь молодёжь: «Наш Арбат».

     Не менее интересно повествует в своих записках Л. И. Тамм о витринах. Читаешь и представляешь себе, как всё это было в то время, в начале XX века.

      Ах, эти витрины на Большой и на Пестерёвской улицах! Иркутские купцы деньги на них не жалели, их оформляли лучшие художники.

     Вообразим витрину магазина Кальмеера, где была представлена сценка «У Лукоморья дуб зелёный». Тут и дуб в натуральную величину, и цепь златая, и заводной кот вокруг ходит, и страшный Леший из-за кустов выглядывает, и сорока на дубе что-то верещит.

     Дореволюционный Иркутск был богат местами отдыха горожан в летнее время.

     Вот перед нами Александровский сквер на набережной Ангары. В центре его стоял громадный памятник царю Александру III. В сквере было высажено много берёз и рябин.

     Интендантский сад. Аллеи с вековыми деревьями, через рукав Ушаковки – горбатый мостик, пруд с плавающими лебедями. Публику развлекал военный духовой оркестр.

     Сукачевский детский сад находился против Казанского кафедрального собора (на его месте сейчас здание областной администрации). Этот сад славился массой сирени, детскими качелями в виде лодок.

     Сад при усадьбе Сукачёва. В нём росли голубые ели, клёны, акации, были два грота, ажурные два мостика. В усадьбе находилась картинная галерея. По воскресеньям в сад горожан пускали бесплатно.

     Циклодром. Здесь был велосипедный трек и прекрасная берёзовая роща.

     Ипподром с беговыми дорожками для конных состязаний. Роща «Чёртово озеро». Длинное и узкое, всё в камышах и белых кувшинках.

     Тихвинская площадь (после революции – III Интернационала, потом – им. Кирова). На ней не было ни одного деревца или кустика. Это была площадь для парадов и увеселительных заведений. Здесь в праздничные дни бывали цирки Шапито, карусели, балаганы с Петрушкой.

     Любимыми местами гуляний горожан были  «Дача лунного короля» и местность «Два ключа».  Против Московских ворот находился Остров Любви, а против Лисихи – Конный остров, сплошь заросший голубикой.

     Познакомимся с автором ещё одних воспоминаний – Ниной Александровной Львовой – геологом, педагогом, кандидатом геолого-минералогических наук. Н. А. Львова родилась в Иркутске в 1910 году. В 1928 году окончила школу № 5, в 1937 г. завершила обучение в Иркутском горно-металлургическом институте. Работала и на Дальнем Востоке, и в Минске. С 1946 окончательно возвращается в Иркутск.

     Выйдя на пенсию, успешно работала по сохранению памяти о людях XIX века, пишет статьи о тех, кого хорошо знала, своих коллегах, родных и близких. Ею собраны материалы о знаменитых певцах, наших земляках.

      Нина Александровна хорошо помнит дворы, где прошло её детство, начиная с 1913 года, то есть трёхлетнего возраста. В своих записках она рассказывает о частном бытовом обслуживании иркутян в 1910 – 1920-х г.г., рисует образы торговцев и водовозов, трубочистов и коробейников, молочниц и китайских фокусников. При этом наиболее ярко её память воспроизводит сцены, происходившие в «прекрасном доме», как Нина Александровна его именует, - в доме на углу Спасо-Лютеранской и Саванской улиц.

     Ярко в памяти Львовой нарисованы образы китайцев, которые работали в прачечной. Странность облика работающих вызывала у нашей землячки ощущение таинственности, даже чувство страха, когда она видела китайцев в национальных рабочих костюмах и с национальными мужскими причёсками.

     С течением времени знакомство с китайцами, обслуживавшими дворы, расширялось.

     «Систематически мы слышали: «Сапоги учиня-я-ла, сапоги учи-ня-я-ла!» И появлялся сапожник. Сапожники-китайцы не были так внешне экзотичны, как работники прачечных, одевались уже по-европейски, ходили без кос» (ж. Земля Иркутская №17, 2001г., стр.51).

     «Зачастую следом за «сапоги учиня-я-ла» раздавалось: «Уклопа-а, салата-а, лука-а, редиса-а!» И во дворе, легко ступая и как бы немного приседая при каждом шаге, появляется китаец, чаще в национальной одежде и с перекинутыми через плечо наполненными зеленью корзинами на коромысле» (ж. Земля Иркутская №17, стр51). Эти продавцы, по воспоминаниям Львовой, появлялись редко и вскоре исчезли, но зато местные рынки подучили постоянную, устойчивую китайскую династию огородников, потомки которых и теперь, уже в новом веке, наполняют Иркутск овощами.

     И совершенно потрясающим для детворы было появление во дворах китайцев-фокусников. Одеты они бывали по-разному. Но всегда присутствовал таинственный внешне приукрашенный ящичек.

     Запечатлелись в памяти Нины Александровны и чарующие встречи с китаянками. Они продавали красивые изделия из цветной бумаги, сложенные в букеты. Причём, сами китаянки в своих ярких одеждах были красивы и изящны, как статуэтки. Красивые безделушки во дворах раскупали охотно. Но приход китаянок был явлением редким.

     Наиболее широко велась китайская торговля бакалеей: калачами, знаменитой «липучкой», варенными в масле «плетушками» (типа хвороста).

     Сказочным, андерсеновским действом воспринималось появление на крышах трубочистов – черномазосажистых молодых парней, сверкающих белыми зубами и весёлыми глазами. Смена типа городского отопления, естественно, привела к исчезновению профессии трубочистов.

     Такой же интерес для маленьких обитателей дворов представляли визиты лудильщиков и точильщиков. Дворовые лудильщики были редкостью, а точильщики появлялись регулярно. В Иркутске их можно было встретить до начала 1960-х годов.

     В дореволюционное время совсем «песенно-сказочны» бывали коробейники. В своём «прекрасном дворе» на Спасо-Лютеранской улице (ул. Сурикова) Нина Александровна видела такую торговлю всего один раз.

     «На раскинутом коврике коробейник – молодой парень – разложил из тюка свой товар. Здесь была галантерея: ленты, кружева, тесьма, кнопки, пуговки, нитки, косыночки, платочки и несколько кусков разных тканей…

Купля-продажа шла вяло, и, всё разглядев и потеряв интерес, любопытные разбегались по своим делам» (ж. Земля Иркутская  №17, стр. 52).

     А вот торговля старьём и поношенными вещами представляла собой частое явление и продолжалась ещё долгие годы. Фигуры старьёвщиков были очень выразительны. В годы Н. А. Львовой это были обычно татары. Как правило, уже немолодые мужчины, загорелые и небритые, неряшливо одетые, с тюбетейкой или потерявшей вид шляпе на голове. Их призыв во дворах звучал так: «Шурум-бурум, шурум-бурум!» Впервые «шурум-бурум» иркутянка Львова увидела в квартире на Дёгтевской улице (ул. Российская).

     Завершая описание представителей надворной обслуги, Нина Александровна рассказывает о шарманщиках. В их облике воплощались грусть и печаль.

     Побельщики, печники, плотники, портнихи и другие мастера имели более устойчивое положение. Они уже не ходили по дворам, их регулярно приглашали в определённые дома и семьи.

     Память нашей землячки запечатлела то, что во времена её детства на улицах отсутствовал мусор. Тогда как в настоящее время в этой же – центральной – части города он буквально режет глаз на каждом шагу. Память почти не сохранила картин работы дворников. И это понятно. Они старались всё сделать рано утром.

     Очень важным звеном жизни, как всегда было, есть и будет, являлось обеспечение хлебом насущным – продуктами питания. Эту функцию выполняла сеть мелочных бакалейных лавочек. Были, конечно, и большие гастрономические магазины, и хороший крестьянский базар. В округе «прекрасного двора» Львовой существовали и китайские ларьки, и несколько бакалейных лавок. На этом воспоминания Нины Александровны Львовой не заканчиваются. Я к ним ещё вернусь, когда буду вести разговор о нашем городе уже в новом, XXI веке. Мне кажется, что воспоминания старейшей жительницы Иркутска по-своему интересны.

     Вот передо мной журнал писателей России «Сибирь». Много интересного сообщает нам он. Есть в журнале и небольшие очерки о нашем городе, о том, каким был Иркутск в воспоминаниях его жителей. Своими воспоминаниями с нами делится Борис Лапин (коренной житель):

     «Наш старинный Иркутск за последние десятилетия и помолодел, и похорошел. Немало появилось в нём уникальных, прямо-таки сказочных уголков, европейского типа улиц и ансамблей. Но память возвращает в минувшее…».

     Борис Лапин вспоминает: «В годы войны у нас имелся лишь один автобусный маршрут «Вокзал – Марата», который  обслуживали два маленьких голубых автобусика. Октябрьский район кончался возле горбольницы, Лисиха почиталась загородной местностью, а плотины ГЭС и в помине не было. Глазково, окружённое сосновым бором Кайской горы, только на пяток кварталов вздымалось от вокзала, а на месте нынешних Академгородка, Первомайского, Юбилейного тянулись лесистые сопки – туда мы всей семьёй ходили за груздями. Синюшина же гора, примыкающие к ней Казачьи луга и Чёртово озеро с его белыми кувшинками казались дальними далями.

     Центральные улицы были вымощены булыжником, по которому звонко цокали лошадиные подковы, лишь Большая от улицы Ленина до Ангары – лиственничным торцом.

     В уютном парке на берегу, за уникальной чугунной оградой играл духовой оркестр. Через Ангару до рощи Звёздочка ходил неуклюжий колёсный пароход «Баргузин».

     На фасаде «Гиганта», поддерживая каменные шары, несли свою вековую службу усталые атланты. Живописный деревянный базар привлекал, прежде всего, рыбным рядом – десятки сортов солёного, копчёного, вяленого омуля! А бескрайний плёс Царь-девицы (чуть ниже нынешней плотины) был усыпан сотнями рыбацких лодок…

     Но собственно город ограничивался лишь центром. На окраинах ютились деревянные избы, по заросшим травой улицам, оглашая окрестности пением рожка, пылили коровьи стада.

     Велико ли время – одна человеческая жизнь? Но сколько событий промелькнуло за эти годы! Вот и город изменился неузнаваемо. Так что, любуясь новыми и обновлёнными зданиями, площадями, набережными, не будем забывать и прежнего облика Иркутска, его исторического лица» (журнал писателей России «Сибирь», 2002г. №5, стр.61-62).

     Таким разным, постепенно меняющимся был наш Иркутск с XVIII по XX век.

     Многое уходит из нашей жизни безвозвратно, уходит в прошлое, умирает, исчезает с возникновением нового. Время затягивает над устаревшим и отжившим полог забвения, но вечно обновляющейся жизни обо всём этом надо знать – ведь это наше прошлое, жизнь наших прародителей, история родины, нашего города.

Иркутск в XXI веке.

     «Города, как и люди, не похожи один на другой. При условии, если они не обезличены стандартным однообразием. Тем более, когда возраст их измеряется не десятилетиями, а веками. Когда каждое новое поколение, оставляя свой след на земле, бережно сохраняет наследие», - говорит мэр нашего города Владимир Якубовский.

     Наступил XXI век. Что произошло нового в Иркутске? Каким он стал? Что о нём думают его жители? Какие проблемы предстоит решить городу и иркутянам?

     Откроем иркутскую газету «Пятница». Перед нами заголовок, написанный крупным текстом: «Иркутск как музей бестолковой архитектуры». Здесь подобран материал, с помощью которого мы можем просто взглянуть на Иркутск с разных точек: из окна архитектора и с улицы, глазами прохожего.

     Процессы, происходящие в последнее время в местном градостроительстве и городском обустройстве, вызывают весьма противоречивые чувства. То, как выглядит наш город, не нравится ни жителям, ни архитекторам. Тогда кому это нужно?

     О том, в лучшую или худшую сторону меняется облик Иркутска, корреспонденту «Пятницы» рассказал Александр Колесников, известный иркутский архитектор, член Союза архитекторов России, заместитель генерального директора ОАО Иркутскгражданпроект. Недавно дом на пересечении улиц Лермонтова и Жуковского, который он проектировал вместе с Александром Юшковым, получил золотой диплом на международном архитектурном фестивале «Зодчество-2002».

     Вопросов, затрагивающих архитектурный облик города, очень много. Например: «Кто разрешает возводить псевдоготические замки и другие однозначные сооружения в самых видных местах Иркутска? Почему возникают дома, которые не числятся ни в одном градостроительном документе?»

     Александр Колесников поясняет, что они – архитекторы – пытаются защитить общество от недоброкачественной архитектуры, но эти вопросы должны решаться главным архитектором города.

    «Сегодня правила игры устанавливает конкретный чиновник. Последствия такого подхода могут только отрицательно сказаться на облике города», - говорит А. Колесников.

     И вот яркий пример этому.

     Дом на углу Волжской и Депутатской. Его жители, пренебрегая целостным обликом дома, нагородили каких-то балконов и балюстрад…

А теперь подойдём к обыкновенному пятиэтажному дому на площади Декабристов. Чего там только нет, ведь квартиры на первом этаже почти все выкуплены. Вы здесь можете увидеть и аптеку, и парикмахерскую, и магазин «Цветы». Новые владельцы пристраивают крылечки, ступеньки. Их не волнует то, что это кому-то доставляет определённые неудобства.

     А теперь остановимся на перекрёстке Волжской и Депутатской, где хозяин одного павильона отхватил себе пешеходную территорию, поставив капитальную шашлычную с ковкой.

      По словам Александра Альбертовича, «эти явления, к сожалению, становятся визитной карточкой благоустраивающегося Иркутска. В Европе, если ты купил помещение, никто не даст тебе своровать кусок улицы. Всё должно быть заглублено внутрь».

     А вот как комментирует он странные события, происходящие в районе площади Конституции:

     « Это место – наша большая боль. Здесь находится бывший Дворец культуры профсоюзов – выдающееся сооружение семидесятых годов…На мой взгляд, это здание следует внести в список охраняемых государством памятников архитектуры XX века. И вдруг начались катаклизмы. Каким-то людям в хорошем месте в центре города дали отводы под застройку…Вокруг общежития на Карла Либкнехта закипело строительство. С другой стороны, вдруг встал вопрос о строительстве дворца гражданских обрядов.

     Между тем был давно разработан отличный проект дворца гражданских обрядов в районе музыкального театра, но его строительство заморозили в 1979 году, Сейчас на этом месте продают автомобили. Дворец профсоюзов оказался единственным лежащим на поверхности сооружением. Это иллюстрация того, что нельзя строить здание, не зная, как площадь будет выглядеть в целом. Если нет проекта всей площади, то появляющееся на этом месте новое сооружение, пусть даже интересное по архитектуре, разрушает целостный ансамбль. Дворец обрядов, грубо говоря, просто воткнули, от чего пострадал облик всей площади» (газета «Пятница»).

     И вновь вопрос, который задаётся корреспондентом А. Колесникову по поводу одного района – между улицей Степана Разина и Черемховским переулком: «Какое будущее у этого района, ведь это бельмо на глазу у всего города?»

     «Да, это место, безусловно, должно быть оформлено градостроительно, - отвечает Александр Альбертович, - потому что это въезд в город, элемент планировочного каркаса, здесь должно быть архитектурное событие. Какое? Либо это будет Сити, либо сеть гостиничных комплексов. Многие считают, что здесь должно появиться крупное архитектурное сооружение».

     Наш город не всегда был патриархальным и приземистым. По воспоминаниям старожилов, раньше кафедральный собор с Тихвинской площадью держали всю центральную часть города. Лицом собор был развёрнут к Ангаре на Москву. Это было эффектно и значимо.

      «А сейчас, - с сожалением говорит А. Колесников, - увы, мы потеряли такой масштаб, сейчас город стал пятиэтажным и плоским. Тихвинская площадь перестала существовать. Появились сквер и небольшая площадь, которая соответствует масштабу пятиэтажного здания  администрации. Произошла неизбежная потеря пространства. В нашем городе нет доминант, нет ориентиров, как, например, в Питере мы легко ориентируемся по адмиралтейскому шпилю, а в Москве – по высоткам» (газета «Пятница»     ).

     Я обратила внимание на то, что в газете затронута тема, вызывающая большой интерес. Это процессы, происходящие с бывшими производственными корпусами. Например, в здании бывшей чайной фабрики теперь учебное заведение. Завод карданных валов и слюдфабрика превращены в гигантские торговые центры. Та же судьба ждёт завод Куйбышева.

     Колесников разъясняет, что раньше вопросы индустриализации были главными для страны, и этой идее было подчинено всё. Поэтому лучшие места в центре города отводились под промышленные объекты. Но время выявило ошибки и внесло свои коррективы.

     « И вот возникли ночные клубы, торговые центры. Это нормальный ход событий. Та же судьба ждёт остальные промышленные здания в центре…», - подтверждает иркутский архитектор.

     Ещё один вопрос, который журналистка считает главным. Это как следует относиться к сегодняшним противоречиям в архитектурном облике Иркутска, проще говоря, к архитектурному «Шанхаю», проглядывающему из всех щелей, к «старому городу» в центре Иркутска?

     На эту проблему Александр Колесников старается смотреть философски:

     «То, что мы видим сегодня, неизбежно. Народ соскучился жить в типовом окружении. Появилась возможность выбирать, и хлынула архитектура всех направлений. Это болезнь роста, через которую необходимо пройти. Вообще архитектуру считают лицом времени и лицом общества. Такое, значит, лицо у нашего времени…».

     Но что же делать со старыми, давно изжившими себя домами? Ведь со временем они ветшают, разваливаются, исчезают с лица нашего города.

      Мне бы ещё раз хотелось вернуться к воспоминаниям Нины Александровны Львовой. И посмотреть её глазами на город XXI века.

     Прекрасным солнечным днём середины октября 2001 года решила пройти наша героиня по улицам своего детства. Её путь лежал по улице Сурикова из конца в конец – от моста до мемориала с «Вечным огнём».

     «Я пошла по нечётной стороне улицы. Могучие тополя в её начале облетели, и их обнажённые ветвистые стволы точно фиксируют время моей жизни – они моложе меня…За тополями стоит весёлый деревянный домик с чистыми окнами и весёлыми бело-голубыми наличниками…

Здесь жил когда-то батюшка Чудотворской церкви. Напротив, по нечётной стороне, - большое высокое здание с заколоченными окнами тоже хорошо знакомо: в мои студенческие годы там был районный комитет комсомола» (ж. Земля Иркутская №17, стр.55).

     Так, продвигаясь, дошла Нина Александровна до своей усадьбы детства. Какая же теперь она стала? Раньше усадьба состояла из двух дворов.

     «Усадьба до сих пор остаётся жилой. Естественно, деревянные дома сильно постарели, нет ограды с воротами в первом дворе, установлены нелепые металлические ворота во втором. Садик же захирел, сохранились только несколько тополей. В каменных подсобных строениях – гаражи. Но той жизни, что кипела во дворе в мои детские годы, нет. Ребятишек я не увидела.

     Продвигаясь по улице Сурикова дальше и оценивая соотношение старого и нового, я дошла до мемориального комплекса «Иркутяне в Великой Отечественной войне».

     Что же я ощутила, пройдя по улице своего детства? Ведь естественное сочетание примет старения города со следами его обновления отражают преемственность труда идущих за нами поколений, сохраняющих и постепенно восстанавливающих элементы исторической уникальности и красоты, отчего дома – родного Иркутска» (ж. Земля Иркутская №17, стр.55).

     Здесь у меня возник вопрос: как сохранить старый город, но, тем не менее, сделать его еще более красивым и современным.

Социальный опрос и его результаты.

     Для подробного освещения темы моей исследовательской работы мне было необходимо провести небольшой социальный опрос среди жителей г. Иркутска. Категория опрашиваемых была абсолютно разной: от учеников со студентами, до рабочих и служащих с пенсионерами. Вопросы для всех были одинаковые, а вот ответы среди разных слоёв населения – совершенно непохожие.

     Темы обсуждения, взятые мной для социального опроса, я посчитала наиболее актуальными в отношении нашего города. Мне было интересно узнать, много ли жители Иркутска знают о своём городе. Я даже не думала, что для некоторых это окажется трудным. Отдельные собеседники отвечали неохотно на мои вопросы. Но всё-таки с некоторыми я пообщалась. Поэтому теперь мне бы хотелось проанализировать ответы опрошенных мною жителей города Иркутска.

     Наиболее интересными я посчитала ответы людей пожилого возраста. Они старались отвечать подробнее и полнее. Самыми горькими были их воспоминания о городе в военное время.

     В грозное время войны Иркутск запомнился им темнотой («Окна были заклеены крест-накрест. Не было керосинок, а вместо них были пиликалки, т.е. в банку вставлялся фитиль, кусочек ткани и поджигалось. В доме постоянно был запах керосина» (Золоторева Г.М. - биолог), постоянным чувством голода («Экономили на всём: на хлебе (хлебные карточки), сахаре (вместо сахара давали сахарин, который быстро растворялся и его почти не чувствовали), когда чистили картошку, кожицу срезали тонко-тонко» (Золоторева Г.М.).

Я считаю, что самым ужасным в то время были вши, которые всех людей «загрызали, а родители с этими паразитами не могли бороться из-за дефицита мыла» (Луиза Георгиевна – бывшая учительница). Также военное время им запомнилось нехваткой учебников и бумаги («Тетрадная бумага была твёрдая, серая, жёсткая. Писали перьями. И во время письма перья зацеплялись за бумагу, так как она была жёсткая, поэтому получались кляксы. А за это снижались оценки. Учебников было мало, выдавались на несколько учеников» (Золоторева Г.М.).

     А вот Агнессе Ильиничне (жительница Крыма, приехала в г. Иркутск в 1944 году) - военный Иркутск запомнился «спокойствием, трудолюбием людей, их доброжелательностью». Луизе Георгиевне – «гудками заводов, которые будили весь народ».

     И всё-таки, по словам старожилов, это было тяжёлое, голодное, но нестрашное время.

     На мой вопрос: «Почему сюда едут иностранцы?» - следовал самый распространённый ответ: «Они едут посмотреть Байкал – одно из красивейших озёр мира – а не сам город».

     Но некоторые ответы меня заинтересовали. Приятно было общаться со Светланой Васильевной (воспитатель), приехавшей в наш город из Невинномыска в 1994 году. Она считает, что иностранцев привлекают церкви, которых в Иркутске много и каждая красива по – своему. «Малиновым звоном, переплеском сотен колоколов встречает жителей и гостей Иркутск», - говорит иркутянка.

     Далее  хочу продолжить словами бывшей учительницы о том, что не забываем центр Иркутска «с его старинной архитектурой. Такой, как исторический музей, Белый дом, Польский костёл, Дом детского творчества…» (Луиза Георгиевна).

     С гордостью и теплотой отвечает Нелли Сидоровна (пенсионерка). Она полагает, что город привлекателен своей историей, своими музеями, Набережной Ангары, театрами, красивыми церквями.

     Молодежь, которая была мной опрошена, а в основном, это были студенты высших учебных заведений, почему-то ничего не нашла привлекательного в нашем городе для иностранных туристов.

     Ответы на вопросы одиннадцатиклассников меня просто разочаровали. Такое ощущение, будто они абсолютно ничего не знают о своём городе. Ответы однотипные и неинтересные, в основном «да» и «нет». Почти все сказали, что самое красивое здание – Богоявленский собор, как будто в городе кроме него нет ничего интересного.

     Если горожане более зрелого возраста считают местами проведения отдыха музыкальный театр, драматический театр, филармонию, органный зал, бульвар Гагарина, то для молодёжи места проведения своего досуга – это Набережная Ангары, бары, дискотеки, ночные клубы, казино, рестораны, кинотеатры, изредка цирк.

     Каждый город может присвоить себе статус культурного центра. Наш Иркутск – не исключение.

     Жанна Теодоровна (жительница Днепропетровска, приехавшая в Иркутск после 1953г.) вспоминает: «В конце 50-ых – 60-ых годах в филармонию приезжали многие солисты (Максакова, Зародабуханова). Приезжал на гастроли даже Новосибирский театр, весь репертуар которого был показан в Иркутске. Много побывало эстрадных исполнителей, среди них был и Кобзон. Незабываемые впечатления оставили выступления ведущих артистов эстрады: А. Миронова и Минакера. Строился «Баргузин. Это было дополнение к старым кинотеатрам…».

     Для биолога Галины Михайловны Иркутск был и есть – культурный центр. Она очень любила музеи, театры, особенно ТЮЗ. Это было её любимейшее место. «Когда приходила туда, то испытывала ни с чем несравнимое удовольствие от представлений…Очень любила Исторический музей на Халтурина, который сгорел. Там были образцы бабочек, на которые любила смотреть. В городе много старинных зданий, украшает город Набережная Ангары».

     Немалая заслуга в том, что Иркутск является культурным центром, принадлежит декабристам.

     «Так как ссыльные были люди образованные и высокой культуры, они оказали самое благотворное влияние на иркутян. И по сей день ощущается это. А подтверждение этому: театры у нас всегда полны народа, иркутяне любят музыку, поэзию, живопись (об этом говорят отзывы в художественном музее). Горожане обожают декабристские вечера, которые проходят ежегодно, и все, кто там бывал, с восторгом и упоением отзываются о них…»

     Нелли Сидоровна утверждает, что декабристы принесли сюда европейскую культуру, благодаря чему город сделался более привлекательным.

     Большинство опрошенных согласны с тем, что за последние годы Иркутск очень изменился.

     «Построили много современных красивых зданий, шпиль поменяли на памятник царю Александру III, в центре стало чище», - ответил ученик 11-г0 класса Саша П.

     Для Луизы Георгиевны «Иркутск изменился в связи с развитием предпринимательства: появились красивые, европейского типа магазины, казино, бары, открылись новые шикарные рестораны, где богатая молодёжь бурно проводит ночь; можно увидеть повсюду красочные огромные рекламы. В вечернее и ночное время Иркутск красив своими мерцающими неоновыми огнями».

     Но есть утверждения, обратные данным: изменений в городе некоторые не видят.

     Марина Сергеевна (логопед) так высказала своё мнение: « В общем, город не изменился, хотя и отреставрировано несколько церквей, построено несколько красивых объектов: «Диагностический центр», «Сибэкспоцентр», «Железнодорожный вокзал».

     Некоторым наш Иркутск показался грязным.

     Но ведь сколько людей, столько и мнений, как я замечала и раньше.

     Ни один город в России на сегодняшний день не обходится без проблем. У каждого есть свои минусы и недостатки. Иркутск – тоже не исключение. Об этом мы можем услышать из уст жителей нашего города.

     Перечитав ещё раз ответы на поставленный мною вопрос о городских проблемах, можно сделать определённый вывод, что проблем у Иркутска, безусловно, очень много. Но главная, как показал мой социальный опрос, это – грязь, неприглядный вид, особенно весной. Так ответило большинство студентов, одиннадцатиклассников и других, опрошенных мною горожан.

     Иркутяне не довольны экологией, плохими дорогами, узкими улицами, отдалённостью от центра России, считают, что у нас дорогое жильё

     «Слишком много торговых точек и киосков, которые закрывают внешний вид зданий, мешают проходу людей и оставляют после себя мусор», - ответила Марина Сергеевна.

     Есть отдельные ответы по поводу ветхого жилья, т.к. оно своим внешним видом портит облик Иркутска.

     А вот как прозвучал ответ на этот вопрос одного ученика 11 ого класса: «Так же, как и во всей стране, в Иркутске процветает коррупция и халатность».

     Не украшают город и процветающая наркомания, беспризорность и преступность:

     «А бомжи, беспризорные дети, снующие по помойкам в поисках съестного? На это больно смотреть. И невольно на ум приходят слова неизвестного автора:                                          

                       Вдруг бабочка забилась в паутине

                       И не порвать прилипчивую сеть.

                 Легко, казалось, бабочку спасти мне –

                 Но с рук моих уже ей не взлететь.

                 Как подойти к кому-нибудь в несчастье,

                 Не ранив душу, от беды спасти!

                 Не знаю как…

                 Но знаю, что с участьем

                        Без опозданья надо подойти» (Луиза Георгиевна).

     Конечно, проблемы города в один миг нельзя решить. На это нужны средства и время. Но и забывать о них никак нельзя, иначе не будет будущего ни у нашего города, ни у всей страны.

     Ещё мне бы хотелось в своей исследовательской работе рассказать о некоторых ярких событиях, запомнившихся в своё время разным жителям:

1. жителям 19 века запомнился пожар 1879 года, в котором сгорела большая часть города;
2. запомнилось наводнение 1953, поэтому в это время залило подвалы с картошкой;
3.  запомнился день открытия музыкального фонтана и установки памятника Александру III и другие.

     а) «Запомнилось наводнение, когда я училась в 8 или 9 классе. До строительства плотины Ангара вставала в декабре. Это можно было всегда проследить по туманам, которые поднимались серой дымкой над городом. И вот в 1952 или в 1953 году ночью река вышла из берегов, и весь ледяной поток стремительно хлынул на улицы города. Стали строить ограждения. Вода бежала по улицам: Сурикова, Чкалова, Марата, Степана Разина. Люди стали срочно вытаскивать из подвалов картошку, так как все подвалы залило водой. А мы, ребята, довольные, что не учимся, выбегали на улицу и наблюдали, как вода, журча и бурля, рвалась всё вперёд и вперёд» (Луиза Георгиевна);

     б) моей бабушке – Тамаре Даниловне – запомнился день 8 мая 1975 года.

В этот день тысячи иркутян собрались на берегу Ангары, где предстояло зажечь Вечный огонь славы. В честь иркутян, внесших свой вклад в великую Победу, на нижней Набережной  был открыт Мемориальный комплекс.

     Сейчас это место – одно из любимых уголков иркутян. Они часто приходят к аллеям, наполненным спокойствием и прохладой, к местам, навевающим размышления о прошлом, о тех, кто пал в жестоких боях за свободу нашей Родины на полях Великой Отечественной войны. Приходят, чтобы подумать, вспомнить, помолчать… Ни одна свадьба не проезжает мимо Вечного огня. У Мемориала установлен пост № 1. Школьники с гордостью несут здесь почётный караул;

     в) одна из всех – Нелли Сидоровна – упоминает яркое событие в жизни Иркутска – это открытие в помещении бывшего костёла органного зала. Выступления Анастасии Сидельниковой и ансамбля Минина – яркое событие в культурной жизни;

     г) мои сверстники чаще всего вспоминают такой праздник, как «День города». Праздник 9 мая в прошлом году впечатлил их демонстрацией, дискотеками, фейерверками;

     д) память Ольги Константиновны вернула нас к печальным событиям 1998 года 6 декабря, когда весь город потрясло чудовищное известие. Субботним днём на жилой квартал упал грузовой самолёт «Руслан». Эта трагедия унесла жизни десятков иркутян. Ольга Константиновна сказала, что никогда не забудет тот страшный день.

     е) для некоторых ярким событием было открытие музыкального фонтана на Набережной и установка памятника Александру III.

     Вот так по-разному отвечали мои земляки на поставленные вопросы.

Заключение.

     В заключении мне бы хотелось сделать некоторые выводы.

     Как я уже говорила, моей целью не являлось подробнейшее освещение абсолютно всех явлений и процессов, происходивших в городе за всю историю его существования.

     Главное, что нужно для понимания Иркутска как в целом, так и современный период,  – это осознать отношение жителей самого Иркутска к истории своего города.

     Конечно, при написании работы у меня возникало много трудностей. Но все равно я считаю, что достигла своей цели. Теперь мне бы хотелось сказать о том, чем же Иркутск XVIII-XXгг. отличается от Иркутска в XXI веке и что всё-таки остаётся неизменным в истории города.

    «Мы осмотрели самые тёмные, самые узкие переулки города, строившегося во время своего возникновения как бы наскоро, без всякого плана. Многие старинные, ветхие деревянные дома выходили на улицы (впоследствии прорезанные  по плану), иные углами, иные задними надворными стенами, иные полуразвалившимися сараями. Тротуары, и то до крайности жалкие, существовали только на двух улицах, именно на Заморской и Благовещенской. На площади большого гостиного двора каждодневно производилась перегрузка российских и китайских товаров. На так называемом малом базаре продавалось всё, кроме птичьего молока, как говорит русская пословица. Иркутск в то время имел физиономию чисто сибирского города »- писал М. Александров.

     Сейчас город более благоустроен, строятся красивые современные здания, многие реставрируются. «В общем, город не изменился, хотя и отреставрировано несколько церквей, построено несколько красивых объектов: «Диагностический центр», «Сибэкспоцентр», «Железнодорожный вокзал»- так высказала своё мнение Марина Сергеевна.

     В XIX веке в Иркутске было очень плохое освещение: «Если днём город имел невзрачный вид, то вечерами, производил очень грустное впечатление, ибо освещение было столь скудным, что в уличной тени грабежи и разбои совершались не менее безопасно и безнаказанно, чем за городом…» - писал Дыбовский Б. 

     А теперь, сколько фонарей на улицах родного города, особенно на Урицкого. Но, тем не менее, преступления совершаются в нашем г. Иркутске. Они были и раньше, только в меньшем количестве. А сейчас люди боятся ходить одни по паркам, темным улицам, которые тоже есть у нас.

     В XVIII-XIX веках жители города обращали внимание на то, что Иркутск был очень грязным. Например, Александров писал: «Берег Ангары, великолепный по местности, начиная от триумфальных ворот до Сибиряковского дворца, завален был мусором…». Все улицы, «за исключением Большой, далеко не могут похвалиться чистотой, а чуть настанет мокрое время, на них образуются топи и болота, и иногда во всю ширину улицы расплывается такая лужа, глубокая и топкая, что ни пройти, ни проехать…» - так высказался этнограф Ровинский.

     А вот у Львовой – жительницы середины XX века – отмечалось, что «во времена её детства на улицах отсутствовал мусор. Тогда как в настоящее время в этой же – центральной – части города он буквально режет глаз на каждом шагу. Память почти не сохранила картин работы дворников. И это понятно. Они старались всё сделать рано утром».

     А нам, людям XXI века, приходится жить не только в грязном городе, но и в городе с плохой экологией. И я думаю, что это огромная проблема у нашего г. Иркутска. Поэтому, перечитав ещё раз ответы на поставленный мною вопрос о городских проблемах, можно сделать определённый вывод, что проблем у Иркутска, безусловно, очень много. Но главная, как показал мой социальный опрос, это – грязь, неприглядный вид, особенно весной. Так ответило большинство студентов, одиннадцатиклассников и других, опрошенных мною горожан.

     Конечно, иркутяне не довольны экологией, плохими дорогами, узкими улицами, отдалённостью от центра России, считают, что у нас дорогое жильё, но все равно в каждом опросном листе (соц. опрос) современные жители города отмечают его красоту.

     Еще бы мне хотелось сказать несколько слов о том, где любили гулять жители того времени. Любимыми местами гуляний горожан были в начале XX века «Дача лунного короля» и местность «Два ключа».  Против Московских ворот находился Остров Любви, а против Лисихи – Конный остров, сплошь заросший голубикой.

     А сейчас, если горожане более зрелого возраста считают местами проведения отдыха музыкальный театр, драматический театр, филармонию, органный зал, бульвар Гагарина, то для молодёжи места проведения своего досуга – это Набережная Ангары, бары, дискотеки, ночные клубы, казино, рестораны, кинотеатры, изредка цирк. И всё также предпочитают вечерние прогулки по ночному городу Иркутску.

     Сравнивая прошлое и настоящее нашего города, я верю, что мой любимый Иркутск станет ещё краше и  привлечёт ещё больше туристов.

     А закончить свою исследовательской работы я бы хотела стихотворением Александра Гайдая:

   …Все как будто прежнее, такое,

      Как и было в прошлые года.

              Только больше стало новостроек,

Гуще нависают провода,

      Только будто улицы прямее,

            Выше зданья, скверы зеленей…

                        -Здравствуй, город на реке хрустальной,

         Город светлой юности моей!

Список использованной литературы.

1.А. А. Чаркова. Сибирские крылья – Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1983;

2.А. В. Дулов. Памятники истории и культуры Приангарья – Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1990;

3. А. В. Дулов. Памятники истории и культуры Иркутска – Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1993;

4.Б. И. Оглы. Иркутск (о планировке и архитектуре города) -  Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1982;

5.Г. Вендрих, Ф. Кудрявцев. Иркутск – Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1971;

6.И. И. Козлов. Путеводитель по Иркутску - Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1982;

7. Л. А. Ладик. Свидания с Иркутском – Иркутск Восточно-Сибирское книжное издательство 1991;

8. «Земля Иркутская» - научно-популярный иллюстрированный журнал:

1. журнал №11, 1999;
2. журнал №15, 2001;
3. журнал №17, 2001;

9.«Сибирь» - журнал писателей России:

1. журнал №6, 1999;
2. журнал №4, 2002;
3. журнал №5, 2002;
4. журнал №1, 2003.

Муниципальное  образовательное учреждение

Средняя  школа №34

Направление исследования:

«Религиозная   палитра России»

“Безбожный ” быт.

(Из истории Иркутска 20-х гг.)

Выполнила:

.

Руководитель:

Борзина А.Е.,.

                                              учитель истории и краеведения                                                   

Иркутск 2005  г.

Такой дохнуло стариной

От этой церкви:

Полуразрушенной, больной

На грани смерти.

Седая плесень по стенам,

Где были фрески.

То глаз покажется, то шрам

В куске извёстки.

Благословляет вот рука

Сюда входящих,

А рядом всадник в облаках,

Копьём разящий.

О Русь, скорбящая жена!

И троеручица Мария.

Ты столько бед перенесла,

Очнись, Россия!

                         Н. К. Сидорова  

Введение

   Ментальность населения зависит от многих факторов .И, конечно, не послед-                                                                                                              

днюю, роль здесь играют господствующие представления о добре и зле. В  дореволюционном российском обществе они определялись религией.

    Государственная власть в России до 1917г. большинство своих нормативных и нормализующих суждений сопрягала с постулатами православной церкви. Человек был вынужден и одновременно склонен к предпочтению религиозного мировоззрения как наиболее универсального пути определения нравственных норм.

    Важная ролевая функция православной церкви в формировании ментальности населения усиливалась её тесной связью с повседневными бытовыми практиками. Переплетение истинной веры и обыденной религиозности было на столько причудливо и крепко, что позволяло до определённого момента удержать общество от решительных перемен.

    Свою исследовательскую работу я назвала ”Безбожный” быт (Из истории Иркутска 20-х гг.). На уроках истории нам рассказывали, какие изменения происходили в обществе после Октябрьской революции. И я взяла эту тему, потому что меня взволновали события, происходившие в то время в нашей стране. А особенно политика, которую проводило государство в отношении народа и Церкви. То, что происходило с церквями и служителями церкви, то , на что стали способны обычные люди, было ужасным. Особенно меня удивило то, как целый народ отрекался от прежних богов, заменял их новыми. По этому тема очень заинтересовала меня и я решила продолжить её исследование.

     Я знаю, что долгие годы наша страна была отлучена от Церкви. Люди многих поколений не верили в Бога, не ходили в церковь и совсем потеряли веру.

      В настоящее время в России снова появились люди, которые посещают церковь регулярно, на каждый религиозный праздник приходят в церковь, чтобы помолиться, совершить определённые ритуалы, обряды. Иногда люди проводят там целый день.

      Мы снова стали возводить храмы и церкви. В Иркутске, например, в 2001г. возведена церковь Рождества Христова, в Москве восстановлен храм Христа Спасителя.

     Цель моей работы: выяснить, как изменилось отношение к религии в 20-гг. на примере г. Иркутска. Я поставила перед собой следующие задачи:

1.Сравнить отношение народа и власти религии в начале 20 века и в 20-х гг. 20 в.

2.Узнать какие потери понесла Церковь и сколько храмов было уничтожено, с какой целью они разрушались.

3. Понять какие изменения произошли в ментальности народа в 20 гг.                  4.Проследить изменения календаря и появления новых обрядов.

    В написании работы я встретилась с некоторыми трудностями. Мне трудно было объяснить почему люди, долгое время верившие в Бога, вдруг перестали верить в него и даже шли на разрушение и разграбление храмов, убийство священников. Также было трудно подобрать нужную литературу, чтобы достаточно полно раскрыть тему.

    Для написания работы я использовала:

1.Статьи периодической печати

2.Монографии

3.Воспоминания коренных жителей об Иркутске 20-х гг.

    Больше всего в моей теме мне помогла книга Владимира Степановича Русака ”Свидетельства обвинения”, откуда я почерпнула много интересного и нового. Там я нашла множество интересных фактов из нашей истории 20-х гг. Автор в своей монографии пишет о разграблении и разрушении храмов, об изъятиях церковных ценностей, об убийствах, о вскрытиях мощей русских святых. Также во многом мне помогла книга Лидии Тамм ”Записки иркутянки ”. Всё кратко, понятно и интересно изложено. В этой книге собраны её воспоминания из истории нашего города.

    Мне очень понравилось работать над моей темой. Я конечно знала, что в те годы были революции, что происходила смена власти, но то, что я узнала в процессе работы над рефератом, поразило меня. Поэтому я очень довольна, что взялась за эту тему.

    Революция застала Церковь во всём её внешнем блеске и великолепии. Церковь действительно была богата ,как ни кода раньше. А какой чудный вид на город открывался с Кайской или Иерусалимской! Над Иркутском поднимались купола церквей, сверкая на солнце золотом крестов. И, похоже, был наш город на сказочный Китеж-град, воскресший из небытия. Иркутск мог похвалиться множеством и богатством церквей. Церкви почти все были каменные и обширные, почти все двухэтажные: нижний этаж был тёплый, где служили зимою, верхний холодный, куда переходили в первый день святой пасхи и служили летом. Все церкви отличались необыкновенно высокими шпицами. Многие из них были внутри раскрашены, украшены иконами в серебряных, позлащенных ризах и содержались в чистоте и благолепии. Во всех церквях большие колокола, ни одной, где бы не было колокола в 200 пудов, а в некоторых пудов в 400 и более.

    При городе были 2 монастыря: Вознесенский, мужской, основанный в 1672 г., и Знаменский женский, основанный в 1693 г. Первый был очень богат и имел несколько церквей, из которых в главной почивают мощи Св. Иннокентия, первого Иркутского епископу. В монастырь Вознесенский стекались богомольцы со всей России. Кроме того, иркутские купцы, в числе которых были и миллионеры, весьма усердствовали к украшению монастыря. Знаменский женский монастырь был гораздо беднее Вознесенского. Оба монастыря стояли на берегу Ангары: Знаменский в предместии города, а Вознесенский за пять от него. Проехать из одного монастыря в другой нельзя было иначе, как по реке. В Знаменский монастырь в день знамения пресвятой богородицы 27 ноября бывал крестный ход из Соборной церкви с иконою пресвятой богородицы, нарицаемою Казанского. В этом ходе, несмотря на сильный мороз, тогда бывающий, участвовало почти всё народонаселения Иркутска, с мала до велика. Вообще всякая духовная процессия была торжеством целого города. Дух религиозный проникал равно во все сердца. Вольнодумство было чуждо города, весьма с малым исключением двух-трёх человек, которых знал весь город и считал за помешавшихся. Посты и дни постные строго соблюдались. Многие жители даже сами налагали на себя посты и постились Кирику и Илиутте, Иоакиму и  Анне, Илье Пророку и Воздвижению. На кануне рождества, то есть в сочельник, не ели ни чего до звезды, и уже вечером или чай  и ужинали. Девушки сберегали от этого дня лучинку, которую засвечали огонь для ворожбы; а в Сибири большие охотницы ворожить, и множество рассказывают чудес, кому что виделось.

    Март семнадцатого года вихрем ворвался в наш город. Его не смогли сдержать прочные, исконные стены домов жителей. В одночасье он сломал вековые семейные уклады патриархального города. Изменил быт и сознание его жителей. Революционный ветер расширил трещину между прошлым и настоящим. Никогда теперь не вернуться Иркутску к размеренному ,спокойному ритму жизни, вековым канонам. Наступила новая эра. Принимаешь её или нет, а жить в ней придётся. Постепенно люди перестали коленопреклонно молиться над фотографией царственной семьи. Под божничкой висели теперь два портрета: “Белого Государя мученика Николая II”да “Ангелочка Алексея”.И ленты под портретами стали не царские, а траурные

    Новая государственность с первых дней своего существования проявило свою атеистическую направленность. Отделение православной церкви от государства влекло за собой резкое сокращение сферы её влияния на население. Несмотря на то , что религия объявлялась частным делом каждого гражданина, декреты, повлекшие обращение государством актов рождения, смерти ,бракосочетания и развода, образования в светскую собственность, явно затрагивали приватную сферу, тем самым превращая в аномалию привычные формы повседневной жизни, связанные с религией. На кануне 1917 года большинство населения Иркутска исполняло религиозные обряды крещения, венчания, отпевания. Освящение актов рождения, бракосочетания и смерти служителями религиозных культов было нормой повседневности. Новая власть правовым путём установила свой контроль над этими сторонами человеческой жизни ,регулируемые ранее” обычным правом”церкви.

    Первыми декретами большевиков от 17 и 18 декабря 1917г. “о гражданском браке” ведение записей браков, рождений и актов смерти изымалось из ведения Церкви и передавалось отделом при городских и районных управах. Инструкция об организации этих отделов и правилах передачи им регистрационных книг была опубликована 4 января 1918. Духовенство отрицательно отреагировало на эти мероприятия, хотя формально церковный брак пока рассматривался как частное дело брачующихся. Религиозные деятели видели в уничтожении” обычного права» церкви угрозу для общественной нравственности. Однако, новая власть, новые социальные условия неизбежно вызвали в жизни новые обряды. Особый отпечаток на них наложила антирелигиозная политика государства.

   Особенно приветствовала новая власть комсомольские свадьбы. Составлялся целый сценарий. Обычно свадьба проходила в клубе или в красном уголке. Зал убирали зеленью, на сцене под портретами вождей выставляли стол ,покрытый красной скатертью, за который усаживали молодых, свидетелей с красными бантами в петлицах и родителей жениха и невесты. Первым брал слово руководитель предприятия, на котором работали новобрачные или секретарь парт ячейки, которые говорили о хороших качествах брачующихся, желали им много детей и успехов в построении нового социалистического общества. Затем выступал секретарь комсомольской ячейки, который зачитывал наказ молодым: жить дружно, быть в передовых рядах строителей социализма, крепить могущество Родины. После поздравления новобрачным дарили подарки или даже вручали ключи от комнаты в общежитии или квартиры. Бывали и крики”горько”, но этот призыв оставался “сухим”, вино на таких свадьбах пить было не принято.Свадьба заканчивалась песнями и плясками под гармошку. Были случаи, когда по настоянию родителей некоторые комсомольцы в тайне от товарищей венчались в церкви. Но за это они могли поплатиться своими комсомольскими билетами. Конечно, торжественный обряд венчания нельзя было сравнить с казённой процедурой в маленькой комнате ЗАГСа, где сотрудники буднично записывали в книгу Актов фамилии новобрачных ,и выдавали свидетельство ,скорее всего похожее на обычную квитанцию. Ушли  в прошлое “кристины”,появились “октябрины”.Сценарий ,,октябрин ’’был аналогичен свадебному, с одним только отличием: родители и гости сообща выбирали имя ребёнка. Имя определялось зачастую большинством голосов присутствующих. Очень популярны в то время были имена в честь вождей Ленина, Сталина, Энгельса, в честь каких либо знаменательных событий или даже орудий труда: Революция, Индустриализация, Серп, Молот.Один председатель колхоза побывав на съезде колхозников, увидел театральную афишу с названием спектакля”,Баядерка”.Название так ему понравилось ,что он назвал свою дочь Баядерой.

   8 марта 1921 г. в Иркутске впервые отмечался женский праздник. Всех желающих приглашали на митинг на площадь III Интернационала и в Народные дома - Знаменское, Маратовское и Городское. Город принарядился, на многих домах были вывешены красные флаги. В зале, где проводился вечер, мужчин было мало, в основном женщины.

Сначала читали стихи Некрасова, посвящённые русским женщинам, потом зачитали декрет о правах женщин. Вскоре подошли колонны из Знамнского и Маратовского  предместьев с большими флагами. На белом фоне во весь рост была изображена женщина с красным флагом. Вокруг подпись:

“Когда казалось временами,

Что силе вражьей нет конца,

С какой отвагой перед нами

Ты Знамя Красное несла!”

Колонны шли по Амурской улице, затем свернули на Арсенальскую, а оттуда по Русиновской вышли к могилам. Там состоялся митинг. Назвали имена женщин, погибших за советскую власть и похороненных там. Многие плакали. Грустным получился праздник. После митинга под звуки духовых оркестров все вернулись к Народному дому, а оттуда уже расходились по домам. На Тихвинской площади было устроено массовое гуляние. Возле Промышленного училища была сколочена сцена, и на ней демонстрировалось”и в них живые картины”, рассказывающие о тяжёлой участи женщины старое время и об её участии в революции.

    В дни Рождества, Пасхи и ряда других православных праздников большинство горожан посещало церкви, ходило в гости, где в своеобразной форме, в частности, разговения после постов, также проявлялся атеистический подтекст приёма пищи и спиртных напитков. Бытовая и религиозная атрибутика праздников не противоречили друг другу. Церковные в значительной степени определяли ритм и частой, и публичной повседневной жизни. Таким образом, нормализующие значения религиозных праздников предавало им весёлость и в условиях провозглашённого отделения церкви от государства.   Дальнейшая нормализация бытовых практик грозила возрождением семейных ритуалов и общих празднований, имеющих религиозный подтекст .Это ощущали властные и идеологические структуры. На переходном этапе от войны к миру они предприняли атаку на частную сферу жизни горожан, пытаясь провести и здесь нормативно неоформленную, но явно насильственную секуляризацию.

     Для придания привычным религиозным праздникам аномальной окраски предпринято несколько шагов. Все они должны были оказать воздействие на ментальные представления населения, на быструю смену которых во многом надеялись большевики.

    Наибольшие надежды возлагались на атеистические молодёжные выступления конца 1922 г.- начала 1923г., явившиеся своеобразным заключительным аккордом антирелигиозной компании 1922г. Она связана с изъятием церковных ценностей согласно декрету ВЦИК РСФСР от  23 февраля 1922 г.Политическая подоплёка разграбления культовых учреждений, ныне совершенно очевидная, была ловко закамуфлирована лозунгами заботы о голодающих.Обращение к вопросам повседневной жизни-обеспечения населения питанием, спасения его от голода позволило большевикам выиграть кампанию по изъятию церковных ценностей. Манипулирование обыденными нормами и ценностями, понятными грамотному и неграмотному, всегда эффективно в идеологической пропаганде. Резолюция собрания комсомольцев и беспартийной молодёжи 4-ой государственной табачной фабрики от 29 марта 1922г:”Ввиду того, что драгоценности ,находящиеся в церквях, соборах и монастырях, не приносят никакой пользы в то время, когда голодающие Поволжья не имеют ни куска хлеба и гибнут миллионами,- мы признаём все постановления об изъятия церковных ценностей правильными и в то же время обязуемся вести работу комиссии по изъятию путём агитации и вразумлению верующих».

    В 1922-1923 г.г.повсеместно были проведены дни “комсомольского рождества” и “комсомольской пасхи”. Проведение антирелигиозных выступлений развивалось в контексте общей весьма жестокой по форме атеистической компании 1922 г.Для её продолжения, но уже в форме наступления на традиционные формы праздничного досуга, издательство “Молодая гвардия” массовым тиражом опубликовало” Песенник религиозных ,антирелигиозных и украинских песен”.

      Глав политпросвет для организаций “комсомольских рождеств”, этих диких оргий, в противовес церковным торжествам даже в труднейшее для страны время выделял из своих фондов значительные средства .7 января 1922 года и в то же день 1923 года состоялись антирелигиозные карнавалы -“комсомольские рождества”.Установки ЦК РКСМ были следующие :

1.проводить массовые карнавалы с изображением древне-языческих богов, прототипов Христа,

2.вводить элементы сатиры с изображением политических и бытовых явлений,

3.рекомендовать проводить обход по домам с красной звездой,” славя советскую власть”,устраивать “красные ёлки”.

      Основными лозунгами  кампании было :”Смотр низложенных богов”. Комсомольцы должны были показать ,что ”в празднестве нет никакой святости ,что никаких богов не рождалось и не умирало, и что новому поколению не нужны ни боги, ни черти”.

    Уличные демонстрации превратились в нездоровые развлечения с насмешками над верующим и служителями Церкви.

Расточительность властей в 1922-1923г.г. была обоснована большими целями религию и церковь, отделённые от государства декретивным путём, необходимо был отлучить и от повседневной жизни населения, от тех сфер ,которые формально не подлежали государственному регулированию. В отношении церкви проводилась жесточайшая религиозная пропаганда. Коммунисты использовали следующие лозунги о религиозных праздниках:

“В исполнении религиозных обрядов заключается большое зло!”

”Христианским праздникам нет места в нашем коммунистическом календаре!” ”Недалеко то время, когда у нас в пролетарской России христианские праздники будут помнить и справлять только дряхлые старики Божии и всякие”паразиты на советском теле”!”;

”Крещение равносильно зализыванию собакой щенка после рождения!” 

“Пасха-это возможность отдохнуть несколько дней дома, вкусно поесть праздничные блюда: пасху и кулич, наесться до отвала, а также выпить!”

    Благополучно завершившаяся кампания дала право ЦК РКСМ продолжить свою антирелигиозную деятельность. 26 января 1923 года бюро ЦК комсомола приняло решение: “Принять постановление об установлении 7 января “днём свержения богов” и ежегодном проведении его по СССР ”

    Власти после успешного завершения кампании по изъятию церковных ценностей, в ходе которой им удалось если не скомпрометировать, то, как писал Молотов, “расколоть попов”, стали несколько спокойнее относиться к традиционным религиозным праздникам, а главное, к им отсутствующим бытовым практикам народных забав. Советские властные и идеологические институты под влиянием процесса общей нормализации повседневной жизни приостановили активное вытеснение церкви из традиционных бытовых сфер, тем самым признав нормы праздничный досуг, имеющие религиозный подтекст. Лишь комсомол не оставил попыток внедрить новые формы быта, на фоне которых привычные церковные праздники выглядели бы патологией .В докладе, которым должен был начаться любой клубный вечер, связанный с церковными праздниками, необходимо было”уделить особое внимание той борьбе, которую выдерживают рабочие подростки дома, в  семье за невыполнение церковных обрядов”

    После доклада необходимо было провести голосование по следующим вопросам:  ”Нужны ли церковные праздники?” и “Нужно ли заменить церковные праздники революционными?”. В конце вечера  в обязательном принималось следующая резолюция:  ”Наши отцы и матери  доселе празднуют церковные праздники, чуждые рабочим. Они делают это по привычке. Мы, рабочая молодёжь, рвём обветшалые остатки религиозного быта. Мы не верим в церковные чудеса. Долой церковные празднества. Их место должны занять пролетарские торжества».

    Летом 1924 г. губ ком ВКП(б) предложил начать постепенное превращение старой  Троицы в новый праздник”окончание весеннего сева”.

   Идея была встречена многими людьми, внешне далёкими от политики, с пониманием. На фабриках и заводах звучали предложения заменить праздник Вознесения днём Интернационала.

   Духов день - днём расстрела рабочих;

   Преображение - днём ликвидации белогвардейского мятежа в Ярославле;

    Успение - днём пролетарской диктатуры при условии, обрели новую политическую окраску, по-прежнему будут не рабочими.

    Такая беспринципная позиции обывателя объяснялась очень просто. В 1924 оду днём отдыха уже перестал считаться праздник Воздвижения, а в 1925-Крещение и Благовещение. Власти, искореняя религию, на самом деле сокращали объем свободного времени, что особенно сильно ощущали именно горожане.

   Правда одновременно появлялись новые, революционные праздники, так называемые”красные дни календаря”.

   К выделенным ещё в 1917 году дню свержения царизма- 27 февраля и дню пролетарской солидарности- 1 Мая прибавились  день 7 ноября, день Кровавого воскресенья, день памяти Ленина, день Парижской коммуны. Однако бытовой традиции празднования”красных дат” пока не существовало, и ещё не отменённые Рождество и Пасху в середине 20-х годов стали отмечать практически все слои социума. Этому способствовала нормализация структуры потребление, появление возможности приготовить  традиционные вкусные блюда, одеть обновы, купить подарки близким.

     Возрождалось обильное застолье, привычное ля крупных религиозных праздников. Попытка уничтожить  привычные нормы повседневности, в определённом смысле связанные с религией, была предпринята во время ленинского призыва в ряды ВКП(б) и ВЛКСМ в 1924 году.

    Вступавшие в эти организации, как правило, считали необходимым демонстративно порвать с религией, уничтожить иконы в собственных домах. Известно, что эти образцы церковной живописи имелись до революции православных верующих, в рабочих казармах, в цехах заводов и фабрик. К середине 20-х годов иконы исчезли из общественных здании и сохранились лишь в 76% домов рабочих. В 1925 году после компании ленинского призыва эта цифра достигла 59%.

     В 1929-1930 г.г. возобновились карнавалы и красочные шествия с антицерковной направленностью, нацеленные на отвлечение населения посещения церквей в дни крупных религиозных праздников.

     Однако, эффективность подобных антирелигиозных мероприятий, как и в начале 20-ых годов, была невелика. Значительно более действенным с точки зрения инверсии норм – почитания церковных праздников - в патологию оказался общий слом  ритма повседневной жизни иркутян, начавшейся в 1929 году в связи с реформой рабочей недели. По постановлению СНК СССР от 24 сентября 1929 года вся страна, в связи с принятым правительственным курсом, на форсированную индустриализацию перешла на не прорывную пятидневку: пять дней рабочих, шестой свободный. При этом дни отдыха не совпадали в разных организациях,

     При увеличении выходных, сокращалось число праздничных дней. Религиозные же праздники исчезли из календаря вообще. Все встречи родственников, друзей и знакомых свелись к государственным дням отдыха 1 Мая,7 ноября. О Рождестве уже никто не говорил.

     В 1940 году указом Президиума Верховного Совета СССР была введена единая 48-часовая рабочая неделя с выходными днями в воскресенье. Таким образом нарушение традиционного  трудового ритма, устоявшиеся периодичности будней и праздников, связанное с пятилетками, повлекло за собой удаление религиозных торжеств из публичной жизни и сокращение числа людей, посещающих церкви. Усилившая в период первой пятилетки тенденция внешней коллективизации быта ускорило формирующиеся в ментальности большей части городского населения об аномальности не только истинной веры, но и бытовой религиозности.

      Её внешние проявления, в частности, украшение жилища иконами, усложнялись в условии коммуналки-самой распространённой форме жилища в 30-ые гг.

    На рубеже 20-30-х гг. начавшаяся борьба с Рождеством завершилась отменой и Нового года. Под угрозой штрафа запрещалось устраивать ёлки для детей в школах и детсадах. Прекратили государственную торговлю ёлками. Начались даже проверки частных квартир на предмет выяснения, не отмечают ли их владельцы традиционный и любимый многим праздник, в определённой мере связанный с религиозными торжествами. Дни революции. ”Начинается грандиозный опыт. Никому не известно, во что это является ”,-писал Горький в те дни. Но вылиться во что-то оно должно было. И вылилось. Потекли нескончаемым потоком ужасы во все концы России. ”Беспримерное, ещё небывалое в тысячелетней почти истории нашей Русской Церкви, время переживали мы,- писала в то время церковная пресса, - и это тяжёлое время нависло над нами так быстро, так неожиданно, что мы совсем к нему не подготовились. За полтора года до этого нельзя было и подумать, что когда-то наступит открытое гонение на Церковь. Почти во всей России совершается осквернение храмов и поругание святынь, насильственное отнятие церковного имущества- особенно у  обителей- во всех его видах, начиная от зданий и денег, продолжая угодьями, и оканчивая последним скудным запасом хлеба и картошки, так что иноки и инокини обрекаются на голодную смерть. Отнимаются помещения церковно-учебных помещений и разных других учреждений духовного ведомства, наконец, зверски расстреливаются священнослужители, часто без всякого не только суда, хотя бы для видимости их виновности. но и без предъявления к ним какого бы то ни было обвинения, -только за то, что они – служители Церкви Православной, провозвестники Христовой истины»  

     В 1922 году началась особая страница нашей печальной церковной истории - изъятие церковных ценностей. Это была вторая волна изъятия. Первая прокатилась в предыдущем, 1921 году, так сказать ”неофициально”.Ещё 27 декабря 1921 года был издан декрет, которым изымались ценности, находящиеся в церквях и монастырях .Это “законодательное беззаконие”явилось развитием произвола основного”церковного” декрета - об отделении Церкви от государства. Первым декретом церковные ценности, церковное достояние было “национализировано”, вторым - изъято. Железная логика и завидная последовательность. Фактически же, церковное имущество ещё до выхода обоих декретов конфисковалось властью на местах и продавалось в целях наживы тем же группам верующих, у которых оно было отнято.

    При составлении описи и передаче богослужебного имущества группам верующих, местные отбирали иногда церковные облачения, платы с престолов, орлецы, ковры, и другие богослужебные вещи и употребляли их для своих целей, снимали серебряные ризы и украшения с икон, крестов, Евангелий и престолов. Кое-где на местах, отобранные в храмах церковные облачения, архиерейские мантии, платки (илитоны)  с престола перешивались на флаги и, как будто для оскорбления верующих, вывешивались на площадях и на самых людных городских и сельских улицах. В антирелигиозной работе 20-30-ых годов было немало”ошибок”, которые верующим перенесли много страданий и оскорблений - сказался низкий идейно-теоретический уровень, кампанейщина. Доходило до того, что на антирелигиозных собраниях открытым голосованиям решили вопрос о существовании Бога. Конечно же, часть верующих эти антирелигиозные проявления не могли не шокировать. Оскорбление святынь - это и оскорбление религиозного чувства верующих, издевательство над ними. Разве это не оскорбление верующего, когда расхрабрившейся комсомолец полит из револьвера в икону? Изъятие крестов с могил верующих людей тоже насилие: насилие над памятью их, издевательством над ними самими, над всеми верующими людьми.

    Насилие было отчаянным. Сопротивление тоже. Под этой ширмой начались аресты епископов, священников и мирян. Известно, что только в 1922 г. по инициативе Ленина была создана советская прокуратура. И лишь в 1923 г. уголовный и уголовно-процессуальный кодекс.

    Конец 1917-го г.. 1918-го г. и половина1919-го г.- период” революционных судов”, которые в большинстве случаев заканчивались вышкой. Термин “со всей строгостью революционного суда ” означал расстрел. Наиболее удачно , кажется, большевистский революционный суд характеризует-“самосуд”. Вот этот самосуд и гулял по советской России до середины 1919 года под штыком кого угодно: кто или был революционером действительным, или в корыстных целях прикрывался революционными фразами - красногвардейцев, солдат всех родов, матросов, уголовников.

      В 1919 году эти самосуды перешли в руки состоявших на месячном жаловании членов Чрезвычайных комиссий (Че-Ка,”Чрезвычайка”);”мировой пожар”,”мировой оркестр”всё заметнее начинали подчинятся коммунистическим пожарным и дирижерам. приобретение мира стало превращаться в организованное и деректированное разрушение. Тот, кого миновал расстрел, не мог избегнуть ареста. Любой  бандит , имевший оружие и носивший красную ленту на картузе или в петлице, мог безнаказанно арестовать  архиерея, священника, произвести обыск”социализировать”власть, их ценности и вообще делать с ними всё, что угодно.

     ”Ни один священник, епископ и т.д. не был и никогда не будет арестован только за то ,что он –духовное лицо”,-бесстыдно заверяли большевики  русскую и международную общественность в 1918 году.(     ) Да, действительно, в первое до революционное время, в тюрьмах томились не так уж много церковных людей, потому что священнослужителей чаще всего не арестовывали, а расстреливали. Религиозные объединения, по представлению большевиков того времени - это единственные легальные организации, впитавшие в себя все враждебные им элементы. Мир религии они с самого начала воспринимали как один из главных противников на пути достижения своих целей. И потому они с тем большей бескомпромиссностью взялись за разрушение всего, что связано с религией.

    В стране победивших рабочих и крестьян религии была объявлена война, участия в которой должны были принять все”сознательные”пролетарии страны. И большевики принялись бороться с религией”по-настоящему”.                  

“…В те дни строительства и битв,

Вопросы все решая просто,

Мы отрицали старый быт

С категоричностью подростков… ”.

-писал в последствии Ярослав Смеляков в поэме”Строгая любовь”.

    Монархия, религия, Церковь и всё тому подобное,- это была эпоха, ушедшая на свалку истории, как выражались в среде большевиков.”эксплуататоры разбиты, но не уничтожены”,-писал Ленин, явно призывая к их уничтожению.

    Советы очень скоро пришли к выводу, что с религией нельзя бороться только декретами.

    “Церковь которая составляет часть старой государственной эксплуататорской машины,- писал С.П. Красиков,- мы не уничтожили.  Мы лишь лишили её государственной власти. Но всё же этот обломок старой государственной помещечье-капиталистической машины сохранился, существуют эти десятки тысяч священников, монахов, митрополитов, архиереев”. Пещерная ненависть к религии родила у большевиков жуткий психологический рецидив первых веков христианства: ”Ко львам христиан”,”верующих к стенке”.Некрасовские слова-“дно прочно, когда над ним струится кровь”-сказанные в совершенно другом смысловом контексте, подсознательно восприняли и осуществили в своей “церковной политики””Строгости” в то время было сколько угодно. Нет, это была не та разумная строгость, какая необходимо каждому народу и каждому государству. Это была дикая, звериная жестокость. В воспалённом мозгу революционеров-большевиков каждая церковь являлась “контрреволюционным очагом”.

    Подавляющее большинство религиозных организаций и священнослужителей действительно были настроены оппозиционно большевистскому режиму, но это совсем не означает, что “вся деятельность религиозных организаций является вредительством”, как заявляют атеисты. Просто это был очень удачный тактический ход, которым большевики развязывали себе руки. Историки утверждают, что репрессии советской власти обрушились со всей силой на церковников лишь в меру их контрреволюционной деятельности. Но своей правовой они охватывали всю деятельность и все церкви, поскольку в представлениях большевиков все они были контрреволюционные Святители и пастыри Православной Церкви, предавались жестоким гонениям и мучительной смерти. Много сотен священников погибли невинною жертвой нечестивых и злобных гонителей христианства. Храмы были поруганы. Исторические церковные сокровища расхищены. Молитва изгнана.Мощи веками чтимых святых вынуты из хранилищ и преданы поруганию. Злодеи в своём богохульстве не остановились перед поруганием мощей святого Сергия Радонежского, великого печальника земли русской. Безбожная власть изыскивала случаи унизить, оскорбить святую веру. Православная Церковь непрестанно молила Господа о прекращении ниспосланных ей бедствий и о спасении народа от власти тьмы и зла. Святые храмы были или разорены, или осквернены, или поруганы. Православные святыни подвергались всяческому кощунству: иконы выбрасывались , антиминсы обращались в носовые платки или и того худшие предметы домашнего обихода, священнослужительские облачения употреблялись на попоны для лошадей, на покрышки для орудий, священные сосуды расхищались и обращались в предметы унизительного обращения. Над пастырями производились всяческие издевательства и насилия адской злобы, вплоть до мучений, напоминающих собою страдания первых христиан. Число верующих, подвергшихся издевательствам, поруганиям, мучениям, насилиям, теперь не может быть указано даже приблизительно. Женщины, девушки и даже девочки подвергались гнусному насилованию с целью “прививки пролетарской крови”. Мужья, отцы и братья или насильственно мобилизованы или изрублены, изранены, избиты за твёрдость и преданность христианской вере, долгу, закону, совести. Не хватит слов изобразить ужас бедствия и материального: станицы, хутора, сёла, деревни, посёлки были или разграблены или сожжены до  тла. Всюду царили смерть и голод.

    1919г. печально известен как год повсеместного кощунственного вскрытия мощей русских святых. История не знает другого такого грубого оскорбления религиозного чувства людей. Раки со всем содержимым по истечении некоторого срока после вскрытия планировалось передать в местные музеи, в отделы церковной старины. До осени 1920 г. по России было произведено 63 вскрытия мощей святых. Останки 4-х святых были помещены в музей. И только в 8-ми случаях (из 54) при вскрытии мощей присутствовали массы. Весьма модными были насмешки при вскрытии мощей. Насилие в разной форме , но всегда крайне оскорбительные для верующих. Кроме того, были и злоупотребления: тайные вскрытия с расхищением драгоценных церковных предметов.

    Большевистским законодательством Церковь была поставлена в положения, объективные обстоятельства сохраняли возможность в любую минуту прекратить её существование. Закрывали и использовали с завидной виртуозностью в самых разнообразных целях. Многие  здания “бывших ” церквей, монастырей, костёлов, мечетей и молитвенных домов были приспособлены под кинотеатры, книгохранилища, планетарии, лекционные залы, музеи, склады и т. п. Какой же удивительной виртуозностью необходимо обладать, чтобы использовать храм или пещеру с мощами русского святого в таких, казалось бы, совершенно неподходящих целях, как коммунистическое воспитание! Как ни верти, а храм может воспитывать только в одном, религиозном направлении. Но это не смущало коммунистов. Во время очередной волны массового закрытия храмов, по признанию Е. Ярославского, они долеко не всегда использовались для “ культурно-просветительных” нужд. Большинство из них были превращены в клубы. Эту участь разделили с православными храмами и костёлы, мечети , синагоги и другие культовые здания. Множество клубов с их антирелигиозной направленностью разместились в церковных зданиях, и вожаки-антирелигиозники победоносно расположились в алтарях, превращённых в подмостки. Но всё, перечисленное выше- ничто в сравнении с другими случаями.

     Музеи , библиотека, концертный , лекционный или выставочный залы, научные учреждения, административные и жилые помещения- это не самое страшное. Храм может быть и складом, и гаражом, и чем угодно в большевистском хозяйстве. Многие храмы пустовали и разрушались. Разрушения храмов- это плевок всем верующим. И во имя чего? Чтобы на их месте устроить открытый бассейн или сквер? Или пустырь? Неверующие просто не могут равнодушно смотреть на храмы. Уже если нельзя сравнять их с землёй, то хоть кресты с них снять. Так и делали. Прямо демонское неприятие креста.

    За те годы наш город потерял множество храмов и монастырей. Некоторые из них были едва ли не самыми красивыми, богатыми, огромными и великими во всей России. Таким был Казанский кафедральный собор. В 1930 г. собор был закрыт, а в июле-августе 1932 г. его взорвали. Вознесенский монастырь был центром культурно-просветительной жизни Восточной Сибири. Каким был монастырь в пору своего расцвета? Сейчас мы можем судить об этом только по документам,  по сохранившимся описаниям и немногим старым фотографиям. Стоял он в красивейшем месте, на большом возвышении левого пологого берега Ангары. Монастырь был словно визитной карточкой города- подъезжая к Иркутску по Московскому тракту вдоль берега Ангары, мимо белой монастырской ограды, путник любовался окружающей природой и великолепным созданием зодчих. Почти ничего не сохранилось с той поры. Весь оставшийся”очаг” культуры - Успенская церковь, превращенная в клуб. На месте Вознесенского собора стоит стоквартирный панельный дом. Кругом – склады, трубы котельных, электротовары. Тихвинская церковь была закрыта в 1932 г. и вскоре разобрана до основания. На её месте разбит сквер перед зданием “Востсибуголь”. На месте разрушенной Чудотворской  церкви в 1930-х гг. построен 3-х этажный каменный жилой дом. После закрытия Благовещенской церкви, на её территории был устроен стадион, а в самом храме- спортивный зал. Перед войной на том месте началось строительство громадного жилого дома для железнодорожников. Успенская церковь была взорвана, после чего образовавшийся пустырь 30 лет напоминал об этом варварстве, и только в конце 1950-х г. стали застраивать будущую площадь Декабристов. Так же потеряны такие церкви, как Церковь во имя Святителя Иннокентия, Церковь св. Александра Невского, Церковь Преображения  Господня, Церковь во имя св. Николая Мирликийского Чудотворца, Лютеранская церковь во имя Вознесения Господня.

    Церкви, самое дорогое , чем обладал русский человек, отправлявшийся пешком , с полупустой котомкой, за сотни километров, чтобы только прикоснуться к святыням в религиозных центрах России, русский человек,  вся жизнь  которого была пропитана религиозным содержанием, тот русский человек, который из-за двуперстия или сугубой “аллилуия” без малейшего колебания шёл на смерть, и этот русский человек  веками чаял  подрыва самих юридических и экономических основ этой Церкви, которой он верой и правдой служил всю свою жизнь? Это он веками чаял момента, когда храмы, в которых он находил утешения и удовлетворение своих духовных запросов, закроется или сравняется с землей, или сменит своё церковное назначение на утилитарно-хозяйственное? Это он чаял, что монастыри, в которой он стремился всей душой, превратились в музеи- “заповедники”? Чтобы иконы, от которых он получал благодатную помощь в жизни, стали просто гениальными произведениями кисти древних мастеров? О какой свободе может идти речь, когда родитель не может воспитывать своего ребёнка так, как ему хочется? Причем, подразумевается не в духе хулиганства и тунеядничества, а в духе любви, правды, истины и даже покорности  власти!          

Заключение

    В те годы было сделано немало ошибок. В корне изменилась в 20-е годы жизнь иркутян.

Жители гостей города потрясал вид Иркутска. Весь он блистал золотом куполов. А всё население регулярно посещало церкви. Существовало огромное количество религиозных праздников, которые соблюдались со всей строгостью.

    Все горожане, без исключения, верили в Бога. Людям с детства прививалась религиозность. Все с раннего детства знали молитвы и ходили в Церковь.

А в 20-е гг. всё резко изменилось. Как только в стране появилась новая власть, сразу же объявившая свою атеистическую направленность, часть населения тут же перестала посещать Церковь. Стечением времени всё больше людей оставляли свою веру.

     Первыми декретами большевиков изымалось из ведения церкви ведение записи браков, рождений и актов смерти. Этим новая власть сразу же отдалило некоторую часть населения от Церкви.

Всё больше людей отдалялось от неё, особенно молодых. Браки в Церкви заключать перестали, а регистрировали их в ЗАГСе. Крещение детей, отпевание умерших тоже ушло в прошлое. Таким образом, только одним своим декретом новая власть отдалила многих людей от Церкви.

      А то огромное множество праздников, которое было у нас ,стало постепенно сменяться на новые. Так, даже самые крупные религиозные праздники перестали отмечаться. Вместо них появились,например,1 мая,7 ноября, день Кровавого воскресения.

       Почти вся молодёжь совершенно отошла от Церкви.  Молодые люди, вступавшие в ряды ВКП(б) и ВЛКСМ считали необходимым демонстративно порвать с религией. ’Отступившихся ” могли немедленно исключить из этих партий.

      Служители Церкви подвергались жесточайшим гонениям. Их арестовывали и расстреливали, могли безнаказанно, встретив их на улице, например, избить ,снять золотые кресты и даже убить.

       Множество храмов и монастырей было разрушено, а сохранившиеся использовали как складские помещения ,библиотеки и выставочные залы.

Краеведение  как одно  из направлений повышения  познавательной деятельности учащихся.

    Борзина  А.Е., учитель

истории и краеведения,

МОУ СШ №34,

Г. Иркутска

    Преподавание  истории требует  обновления, особенно  в  связи  с переходом  к профильному  обучению.  Основные компоненты  учебной деятельности – цель, содержание  и способы являются  постоянным  предметом  споров    педагогов.  

  Как  повысить интерес к предмету?  Эта   проблема  волнует    многих учителей   в  последнее время.  Решению   задачи  в определенной  мере способствует  краеведческая  работа  в  школе.   Так ли  эта  работа  необходима  в системе  школьного  образования?  Изучение самостоятельной научно-поисковой работы  школьников  позволит проследить  динамику  их  мотивационной  сферы    в связи с историческим  краеведением.   Учение – процесс  чаще   всего  малоинтересный  в силу объективных  и субъективных причин, но  увлекательное   и  интересное наполнение  способно  радикально его  изменить.

       Имея  общую  цель   с  урочной  системой, краеведение относится  в  большей степени  к  внеклассной работе  и отличается   от  нее  организационными,  методическими  формами,  сущность  и  характер  которых   заключается в следующем:

1. Осуществляется  во внеурочное  время;
2. Базируется  на добровольном  участии  школьников;
3. Краеведческая  работа  осуществляется   благодаря   исследовательской работе самих учеников;
4. Краеведение  способствует формированию   мировоззрения  учеников, их национальному воспитанию;
5. Мероприятия  чаще  всего  посвящены  актуальным событиям  отечественной истории;
6.  Способствуют  повышению  познавательного интереса   учащихся   к  предмету.
          Я  считаю,  что школьное   историческое   краеведение  является  неотъемлемой частью   преподавания  истории, поскольку  его содержание соответствует  общепедагогическим  и дидактическим   требованиям,  предъявляемым к современному  школьному  образованию.

        Добровольный характер краеведческой   деятельности   позволяет  организовать  деятельность    учеников  по  интересам, способствует   развитию  индивидуальных  способностей, инициативы  и  самостоятельности   в познании  исторического  материала. Мной  разработана  программа  «История  моего  города  в  истории страны»  для 9-11 классов  по усмотрению  преподавателя.

      В  ходе  своей работы я   заметила, что  работа  по изучению истории  родного края   имеет  значительно  больше  возможностей по сравнению   с уроком, позволяет  учителю   выявить  психологические  и  возрастные особенности  школьников, создает  условия  для более  полной    реализации  их   потенциала, для  формирования  интеллектуальных  и практических умений  за  счет  работы   в  библиотеках,  музеях,   со свидетелями  тех  или  иных  событий,  с  очевидцами и  т.д.   Очень  тесно с  краеведением  связана  исследовательская  работа  учащихся.    Суть исследовательской работы  состоит в  сопоставлении  данных первоисточников,  их  творческом анализе  и произведенных     на   его  основании новых  выводов.  Результатом исследований  должно стать написание  реферата. Чаще всего  школьный реферат – простое переписывание  материала  по  теме.  Не  соблюдается  ни структура  реферата  в частности,  ни  правила  написания  научных работ,  в  общем. Для   научения  навыкам    написания школьной  исследовательской  работы  в  нашей   школе разработана программа  «Юный  исследователь»,  содержащая строго установленные    и   принятые    в научном сообществе  признаки, соответствие  которым позволит  отнести работу  к разряду  исследовательских.  

    В   нашей школе уже несколько лет  работает  краеведческий  кружок  «Юный  исследователь».  Деятельность школьного кружка  необходимо отнести  исследовательской работе   проводимой  сверхучебного  плана.  Эта форма  оптимизации  учебной деятельности наиболее   эффективна  для  развития  познавательной деятельности   учащихся. Занимаясь  в  свободное  время вопросами,  какой-либо науки,   ученик   снимает    одну  из проблем  современной школы – проблему мотивации   к  учению.    Таким  образом,    мы должны признать,  что   исследовательская  мотивационная среда  вырабатывает  у  участников  инициативную  линию поведения. А   человек  инициативный  всегда стремится  наиболее оптимальными способами  добиться  наилучших      результатов  в своей деятельности, в нашем случае – в учебном процессе.

     Конструктивная   работа  школьников начинается  с повышения  познавательного   процесса  и осознании   потребности в  новых   знаниях.  Оптимальным  способом  развития  учебных умений   я  считаю  вовлечение  учащимися  в  поисковую  деятельность  краеведческого направления.