Раскаяние дочери.

        Раскаяние дочери.                                                       Кузнецова Наталья 10А класс.  

                  Тихий зимний вечер. Мне, сидящей в полутёмной комнате одной, видно в окно холодную далёкую луну, серебряная дорожка которой мягко стелется по полу. За дверью, которую ты заботливо закрыла, чтобы не отвлекать меня, еле слышен телевизор и твой мягкий тихий голос. Мои чувства, мои мысли, моё беспокойство, навеянные статьей американского    психолога Уильяма Ливингстона Ларнеда    «Раскаяние отца», не дают мне покоя. Статья взбудоражила мой ум, заставила проснуться от моего закостенелого образа жизни, кольнула за сердце, вызволив из его глубины те чувства, про которые я, завертевшись в колесе жизни, забыла…  прости…

                      Прости за мой подростковый эгоизм, которым, только что это поняла, я, как ножом, ранила твое любящее материнское сердце. Порой и сейчас так бывает, что я скажу неосторожное  слово, нагрублю, обижу тебя…

                    Мне очень стыдно за тот случай, (помнишь?), который произошёл накануне моего отъезда в Нижний Новгород. В то утро я проснулась недовольная, разбитая, так как спала всего 2 часа. Думая, как мне плохо, я совсем забыла про то, что вместе со мной не спала и ты…  На твои нежные слова «с добрым утром» я отреагировала молча, смерив тебя, только что проснувшуюся, с милой улыбкой на лице, грозным и злым взглядом, и прошла мимо. Я знаю, как тебе было больно, но тогда я об этом не думала…

                  Меня раздражало буквально всё: слишком горячий чай, который ты не посластила, слегка подгоревший омлет, громко работающий телевизор и … как ни странно, твой взгляд, наполненный любовью. Во всех смертных грехах в то утро я обвинила тебя. Но ты, крепясь, не подавала вид о своей обиде: так же мило улыбалась, непринужденно и ласково разговаривала о чём-то, а провожая меня на остановку, всю дорогу пыталась меня развеселить и подбодрить. Утренний осенний ветер, дующий с севера, заставлял поморщиться и потеплее закутаться в куртку, и все  мысли от такого пробуждения приходили в норму. Но я, непонятно из каких побуждений, отвечала тебе грубо и резко, так, что половину дороги мы шли молча.

                Минута прощания мне до сих пор режет сердце. Как сейчас помню: ты в лёгком плаще, засунув руки в карманы, стоишь одна посреди пустой и зловеще тёмной остановки. Твой прощальный волнующийся взгляд вонзился мне тогда в сердце – он, как немой укор за сердечную обиду, навсегда остался в моей памяти. И больнее всего мне вспоминать то, что на прощание я тебя даже не поцеловала, не сказала тёплого слова, а просто забрала сумку и села в автобус…  Прости меня, мама…  Я только потом поняла, какую боль я тебе причинила. Я знаю, что, придя домой, ты долго плакала, закрывшись в комнате, чтобы никто не знал, и мне, осознавая это, еще больнее…

              Прости меня, моё солнышко, что за шестнадцать лет я причинила тебе столько горя, вызвала столько , порой необоснованных, слёз. Прости за то, что  мало говорю о своих чувствах, переживаниях, мало уделяю внимания.

                 Я бесконечно благодарна  тебе, мама, за твоё внимание, за твою любовь, за ночи, проведённые без сна у моей кровати.

               Ты помогала мне делать первые шаги в этой жизни, научила, падая, подниматься вновь. И я вставала и шла. Иду до сих пор. Иду рядом с тобой, мама, и бесконечно этому рада.

              Ты всегда своим чутким материнским сердцем понимала меня, находила вместе со мной решение жизненных проблем. Твоя улыбка, зеленые, как изумруды, бездонные глаза, успокаивали, и я, маленькая, тихо засыпала у тебя на плече…  Сейчас, когда я не нахожу понимания, ответа у окружающих, я так же, как и раньше, сяду рядом с тобой, и сладким детским счастьем наполняется моё сердце.

              Милая моя!  Родная!  Я люблю тебя, единственная моя!  Прости свою дочь,  доставляющую тебе иногда столько печали  и слёз, но так крепко и сильно тебя любящую! Будь всегда здоровой, счастливой, улыбающейся. И просто – будь! Будь рядом со мной.  Всегда.