Художественное своеобразие стихотворения Веры Меркурьевой "И в тихой дали..."

Художественное своеобразие стихотворения В.Меркурьевой

«И в тихой дали, в неба глуби…»

    Вера Меркурьева в 1918 году написала сонет. Сонеты и пишут чаще всего в эпохи переходные, кризисные. (Год написания стихотворения  самый такой и есть).  И написала поэтесса  не просто сонет (хотя написать сонет нелегко – его считают одним из самых сложных жанров лирики), а сонет с кодой, то есть добавочной строкой после последнего терцета. «Блистательный сонет поэтам непокорен, то слишком тесен он, то чересчур просторен» - сказал когда-то Буало. Во времена Веры Меркурьевой (а это был Серебряный век!) такие сонеты  - сонеты с кодой - называли пренебрежительно «хвостатыми» и считали, что это как бы ненастоящий сонет, просто авторам не хватило таланта уложиться в  положенные 14 строк. И поэтесса, естественно, не могла  этого не знать. Так почему же она пишет сонет… с кодой и о чем пытается поговорить с нами, читателями, этим произведением?

  Мне это представляется так. Меркурьева выполняет минимум требований, традиционно предъявляемых к форме сонета. Сонет – это стихотворное произведение, в котором мысль автора развивается по известной логической схеме: тезис, развитие тезиса, антитезис и синтез. Все это есть и в этом произведении: есть кто-то светлый, читаем мы в первом катрене, при ком такая нежность и покой (тезис). Но того, что он там далеко - в дали, в  неба глуби – мало. Для кого он белизной сквозь голубую мглу проступит,  и на бренной земле наступит такая нежность и покой: он и полюбит, и улыбнется, и все грехи простит (такая емкая метафора – отпускающей рукой!), и примирит, и приголубит. Такое развитие тезиса я вижу во втором катрене. В первом терцете очень эмоционально (через женское ах!) дается антитезис, нетривиальное открытие: этот кто-то, он-  не нечто божественное, стоящее над нами,   а тот. Причем, у  каждого свой (каким названьем ни уродуй!)…

Во втором терцете положен синтез, и я его вижу в том, что  поэтесса приходит сама и приводит читателей к пониманию: этот кто-то, он,  тот – большой талант, большой поэт. И мне думается,  поэтесса под этим имеет в виду вовсе не того, кто занимается поэтическим творчеством, а того, кто мастерски, талантливо помогает каждому из нас наслаждаться  земной жизнью (полем, рекой), ощутив себя частью  некоего единства – нас, пусть разных, но примиренных с разностью других, и за то - приголубленных.

   Осени сонет – это, по-моему, метафора, как бы подведение итогов рассуждения, очаровательная кода. Эпитет подчеркивает положительные эмоции автора…

   Тогда  почему же не точка, не восклицательный знак в конце второго терцета? А тире – знак противопоставляющий, а не примиряющий? И зачем нужна (нужна все-таки!) еще одна строка автору? Не просто же для модификации, как это было распространено в поэзии Серебряного века, и не из-за нехватки поэтического мастерства?

   Эта пятнадцатая строка в сонете – нечто неправильное… неправильное, как и то, что большинство из нас приходит к пониманию такой простой и важной истины чаще всего именно под вечер дней, на склоне лет? И, как мы видим, к глубокому сожалению автора. Может, именно потому Вере Меркурьевой и было недостаточно сонетного замка (двух последних строк) – самой яркой и образной мысли, своеобразного итога рассуждения, что ей необходимо было попечалиться о том,  как поздно мы прозреваем. В унисон с И.А.Буниным: «О счастье мы всегда лишь вспоминаем,  А счастье всюду…»

   Для разговора с читателем о вечном и важном автор выбирает классический четырехстопный ямб. (Кстати, это еще одна «неправильность», еще одно отступление от канонов – сонеты обычно писались пятистопным или шестистопным ямбом). Тем самым Меркурьева приближает сонет к лирической поэзии. Причем, в чистом виде этот размер выдержан лишь в наиболее важных с точки зрения смысла строчках: Такая нежность и покой… Большой талант, большой поэт / Кончает осени сонет… В остальных есть пиррихии (они помогают ввести в сонет такие многосложные слова, как отпускающей и очаровательною),  спондей выделяет ключевое понятие (Ах! Это тот…). Кроме того, разнообразно расположенные пиррихии и спондей  создают своеобразный ритм стиха и его неповторимую интонацию.

   Сонет все-таки оптимистичен: светлую, мажорную интонацию ему придает явная удовлетворенность автора сделанным открытием-прозрением, и это мастерски подчеркивается преобладанием в  ударном положении открытых гласных: О – 17 раз, Э – 12, А – 9. Закрытые У -7 раз, И – 5, а самый грубый звук Ы не встречается ни разу.

   Глубина содержания и отточенность формы сонета Веры Меркурьевой дают мне возможность придти к выводу, что написан сонет с кодой отнюдь не ради модификации и, конечно же,  не из-за нехватки поэтического мастерства.  А для более полного выражения своей точки зрения на один из самых животрепещущих и актуальных «вечных» вопросов. И Вера Меркурьева имела на это полное право! Она - поэтесса, как теперь я вижу, незаслуженно забытая. И я рада знакомству с ней.

Использованные ресурсы:

Черных В.А. «Дорога не скажу куда…» (Анализ стихотворения Анны Ахматовой «Приморский сонет»)

Островская М. Д. «Дорога не скажу куда...» ( К анализу стихотворения Анны Ахматовой «Приморский сонет»)

Форум сайта Хорист.ру.