Письмо участника Бородинского сражения

Здравствуй, милый друг Митя!  

Пишу тебе из селения, имя которого не имею чести знать. Сразу хочу тебя уверить, что со мной всё в порядке, и физически я вполне здоров. Сражение позади. Много крови, страданий, убийств, смерти я повидал. Знаю, тебе хочется поскорей узнать,  как всё шло, кто победил, кто герой и тому подобное. О ходе сражения могу сказать немногое: с рассветом  французы начали мощный артобстрел нашего левого фланга, в это же время на нашу центральную позицию, где наш полк и находился, двинулась вражеская дивизия. Все, что следовало далее, отложилось в моей памяти как сон: залпы орудий, крики солдат, удары штыков, выстрелы, бесконечно свистящие пули… тяжело описывать детали того страшного дня. Через некоторое время (как мне показалось, час) наш полк отступил за реку  Колочу, а вслед за нами и французский полк. Уж не знаю, был бы я жив и писал бы тебе сейчас, если бы в это время к нам не подоспели наши ребята и не сожгли бы мост, скинув французов в реку… Было ещё великое множество страшных событий в этот день, с твоего позволения я не буду их описывать в этом письме – воспоминания слишком свежи. Да и не за этим пишу я тебе нынче.

Помнишь ли те, уже кажущиеся далёкими, времена, когда мы с тобой ещё мальчишками негодовали о поражении под  Аустерлицем? Всё критиковали, повторяя за взрослыми, Кутузова, и всё мечтали, как мы однажды бросимся в бой, как не пожалеем себя ради Отечества, ради царя и как непременно разобьём  армию Наполеона и вернёмся домой прославленными воинами или же сложим головы на поле сражения во имя Родины.  Помнишь, совсем недавно, когда меня зачислили в действующий  полк, ты тоже рвался, и все же обстоятельства не позволили тебе отправиться со мной. Митя, я благодарю Бога, что он уберёг  тебя от  того ужаса, от той мерзости, от которой не уберёг меня.  Та война, которую мы разыгрывали с тобой в нашем детском воображении – с генералами, государем, мундирами, подвигами, знамёнами, славой, доблестью - так не похожа на настоящую войну. Вчера я видел лишь кровь, ужас, смерть, страдания, а чувствовал страх и совершенное безумие как в душе, так и в голове. В бою всё было не так, как в воображении: всё очень важно, исключительно, крупно и величественно. Напротив, всё было быстро, страшно и на удивление жалко. Не было этого ощущения центральности события, о котором непременно знают все, и все интересуются, переживают.  Я не хочу сказать, что жалею о том, что я был там и дрался там: я всё же выполнил свой долг перед Отечеством, долг, который должен был выполнить. И мне отрадно, что мы одержали победу. Я уж, конечно, не знаю, как будет дальше развиваться кампания, но то, что мы одержали вчера полную моральную победу - это абсолютно точно, и это скажет любой солдат, дравшийся вчера.  Ведь ночью после сражения все были уверены, что утром снова в бой и были абсолютно готовы к этому. Более того, все основательно готовились к предполагаемой битве, но, как ты, наверное, знаешь,  был отдан приказ отступать. И мы отступили…

И всё же в моей душе чувство подавленности, раскаяния и сочувствия преобладает над чувством гордости.  Страшный грех, мой друг, эта война… Страшный грех.

Сейчас больше всего мечтаю оказаться дома, обнять сестру, мать, отца, тебя, Лизоньку. Да, здесь особенно чувствуешь всем существом своим  кого ты действительно любишь, в чём по – настоящему нуждаешься. Надеюсь, скоро свидимся.

Искренне твой Алексей Звягинцев.

Селезнев Илья