рассказ : "Эх, война, что ты сделала с нами?"

    Второй открытый Межрегиональный конкурс-фестиваль детского литературного творчества, краеведения и журналистики «Ступени»

                              Номинация: «Юный прозаик»

                                     Рассказ на тему:

                        «Эх война, что ты сделала с нами?..»

                                                        Кузнецовой Юлии Павловны,                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                

                                                                    ученицы 11 класса МОУ СОШ № 78

                                                                     Калининского  района городского

                                                                     округа город Уфа

                                                                     Руководитель:

                                                                     учитель русского языка и литературы

                                                                     Шаймарданова Ольга Леонидовна

                                                 8-927-313-8-333 /230-48-55

Уфа 2010

                                                               Посвящается памяти ветерана

                                                              Великой Отечественной войны

Блиновой  Прасковьи  Владимировны

        Когда  просят рассказать о войне, о героическом поступке, память невольно возвращает меня в те грозные, тяжёлые годы. Я не мечтала о подвиге, уходя в армию, но твердо знала:  Родина в опасности - и я буду там, где ей потребуется. Кто-то рвался, торопился на фронт, боясь, что война быстро закончится и он не успеет совершить подвиг.  

        И на фронте, и в тылу мы  ковали нашу победу, мы шли к ней долгих четыре года, мы  выстояли и разгромили врага.

        Давно отгремели  победные залпы, но раны, нанесенные  войной, не дают забыть это горькое время, укравшее нашу молодость.

        Мне шел 17 год..

        Лето 1941 года обещало хороший урожай. Сенокос в конце июня был в разгаре, работы хватало всем. В деревне дети взрослеют рано, работают наравне с родителями, встают с первыми петухами и - в поле: колхозное сено пересыхает, нужно убрать скорее, вдруг дожди…

        Воскресным утром 22 июня отец как всегда разбудил меня, сестрёнок и старшего брата, спавших на сеновале, постучав палкой по сухим брёвнам. Мы быстро поднялись (отец не любил повторять дважды), спустились вниз, умылись колодезной водой, наскоро позавтракав, побежали, прихватив деревянные грабли, к колхозным амбарам, откуда уезжали в поле.

        День был солнечный.  Молоденькие девчата собирали сено из валков в кучки, парни, быстро наступая, торопя нас шутками, уносили сено в стог. Работа спорилась, к полудню на лугу стояло несколько таких стогов. Ко мне с вилами за сеном несколько раз подходил Пашка, стараясь обогнать других. Смеясь, он  подбадривал меня. Я тайком поглядывала на него, стараясь не показать, что он мне нравится, торопясь не отстать от подружек, хотя уже от усталости готова была упасть  на шумевшее сухостью сено.

        В Троицу на деревенских посиделках Пашка не отходил от меня, но вечером я тайком убежала домой, боясь, что он пойдёт провожать. Больше отец не отпустил нас с сестренкой в сельский клуб вечером, говоря, что малы ещё, успеете, лучше матери помогите по дому.

         А на сенокосе я краснела в ответ на Пашкины шутки и боялась поднять глаза. На соседнем валке работала соседка Лизка. Она была бойкой на язык и иногда, смеясь, тоже шуткой отвечала Пашке.

         Ближе к полудню солнце начало греть сильнее, грабли вываливались из рук. Я думала только о том, когда объявят обед и можно будет отдохнуть в тени у берёзок или у звонкой речки с холодной прозрачной водой. Хотя Пашка и там, наверное, не отойдёт, но мне это нравилось.

        Шуршало спелое сено, кузнечики прыгали из-под моих граблей, я, стараясь успеть, не смотрела по сторонам, поэтому и не заметила мчащегося во весь опор на Орлике сельского секретаря.  Увидела лишь тогда, когда он был совсем близко. Зачем так гонит лошадь - она ведь и упасть может, обессилев. В каком-то тревожном предчувствии люди, дружно до этого работавшие,  остановились.

        Не разбирая дороги, прямо по высохшим валкам на взмыленной лошади  подскакал секретарь, резко дёрнул поводья, спрыгнул на землю, пошатнувшись, вглядываясь в наши лица, переводя дух, собирался сказать что-то важное. Каким-то чужим голосом, тяжёлым, как набат, он произнёс:

        - Товарищи, война… Из района звонили…

        Собираясь с мыслями, прерывисто дыша, он ненадолго замолчал, а нам казалось, что время остановилось.  В воздухе повисла зловещая тишина. Никто не отгонял кружившихся роем мух, все ждали от него ещё чего-то обнадёживающего. Но вдруг женский крик  порвал эту тишину. Это тётка Марья кинулась мужу на шею, а он неловко уронил вилы и пытался оторвать её от себя. Все словно очнулись, заговорили сначала тихо, потом громче. У многих женщин потекли слёзы по щекам.

        Я не понимала ещё тогда, что несёт  это страшное слово «война», что нас ждёт впереди.

        После уборки осенью уйдет на фронт отец, а в январе 1942г.  почтальонка Глаша принесет похоронку, виновато отвернется, протягивая этот страшный лист бумаги, а мама застынет в нерешительности, как будто что-то можно еще изменить.  Мы никогда не узнаем, как отец погиб: от случайной пули или подорвав себя вместе с окружившими его фашистами, в танковой атаке или во время налета вражеской авиации. Тысячи  солдат и офицеров, среди которых был и мой отец, остановили этот вал вражеского наступления под Москвой. Они сделали очень много, и ВЕЧНАЯ им память.

        Мама после этого осунется, почернеет, взвалив все заботы о нас. В феврале она родит сына, который никогда не увидит отца. В пожар сгорят те немногие довоенные фотографии, и отец останется лишь  в наших воспоминаниях.

        Весной 1942 года уйдёт добровольцем мой старший брат, он погибнет близ города Смоленска, пробираясь к вражескому дзоту, скосившему уже немало наших солдат. Мы раньше никогда не слышали об этом городе, но потом  будем вспомнить всю жизнь, будем помнить подвиг, который он совершил.

        А Пашка?.. Он уйдёт 23 июня. В плачущей, поющей под деревенскую гармошку толпе он, улыбнувшись и подмигнув мне, скажет: «Смотри, вернусь, не убежишь от меня». Я опять промолчу в ответ, хотя сердце так будет рваться к нему. Потом я жалела, что сбежала тогда с несостоявшегося свидания, что ничего не сказала ему напоследок, а он, наверное, ждал, а,  может, и нет... Нам казалось тогда, что это ненадолго, 2-3 месяца и всё: фашистов разобьём,  войне - конец. Я не знала, что вижу в последний раз его белозубую улыбку. Он подмигнул мне, прыгнул в кузов машины.  А потом пришла похоронка, о которой я узнала от его сестрёнки. Узнала и не могла поверить, что больше не увижу эту улыбку, не услышу весёлых шуток Пашки, а робкая любовь будет жить светлым воспоминанием в сердце всю жизнь. Счастье мое было похоронено у маленькой деревушки в братской могиле, каких много оставила после себя война. Я думаю: его последние минуты были яркими и смерть он встретил с улыбкой, как с улыбкой относился ко всему в жизни.

        Осенью 1942 года и мне дадут повестку, и мама высохшими от горя глазами будет плакать сердцем. Тогда я уже понимала, что война несёт смерть, чёрный платок она надела многим женщинам в нашей деревне, но  верила, что обязательно вернусь. Осенний дождь плакал за маму, провожая меня в дальнюю дорогу, сулившую столько трудностей.

        Дождь лил, не переставая, всё съёжилось, почернело от бесконечного горя. Мне не говорили , прощаясь, пламенных речей, но я знала, что не подведу земляков.

        Потом я примеряла солдатскую форму,  прокалывала шилом, неизвестно откуда взявшимся, дырки на солдатском ремне, училась накручивать портянки, быстро собирать и разбирать винтовку, делать перевязки. А косу свою я остригла, и, казалось, вместе с ней отрезала прошлое: нужно было учиться жить заново.

        Помню холодную зиму 1943 года. Молоденькие девчата идут по улице города Свердловска. Ушанки одеты слегка набок, озорные кудряшки развеваются на ветру. Старенькая  бабушка посмотрела на нас, покачала головой: «Замёрзнете ведь, девчата». Мы улыбнулись ей в ответ и, смеясь, побежали дальше, мороз нам был нипочем  – молодость брала своё. А она крестила нас вслед дрожащей рукой.

        Весной 1943 я попала на фронт санитаркой. Помню первый бой и солдата, что я не спасла тогда. Он молил меня: «Ты давай тяни, дочка». Но сил не хватало, вязла в грязи плащ-палатка, на которой он лежал. А потом рвануло, когда очнулась, он уже умер.  Рыдала навзрыд рядом с ним , думала: наверное, дома его ждут дети, жена, а я не смогла его дотащить до госпиталя. Потом ещё будет много тех, кого я спасла, и тех, кто умер на моих руках. Но этого  помню лучше всего. Не знаю, были ли эти будни войны подвигом? Но для победы и я  делала, что могла.

        Домой  вернулась серьёзная, повзрослевшая осенью 1945 года по той  же раскисшей от дождей дороге. Поздно ночью постучала в окно, мама долго вглядывалась в темноту, а потом открыла дверь в сенцах. Как она сжала меня в своих объятьях. Рядом, переступая босыми ножонками, тёрли сонные глаза сестрёнка и братишка. Я писала им, что скоро вернусь, но всё равно это было неожиданно.

        А потом из солдатского мешка я достала  гостинцы, меня без умолку расспрашивали, на свет пришли соседи: солдат вернулся домой живым – и большего счастья не было.

        Мне был почти 21 год: как мало и как много. Я пережила это время. Чужая боль, смерть, вода в ручье красная от крови, искалеченные тела и судьбы – всё увиденное ещё долго будет стоять у меня перед глазами. Впереди была целая жизнь, были радость и горе, но я больше никогда не была такой счастливой, как в то далёкое утро 1941 года.

        Война изменила нашу жизнь, так грубо вмешавшись в неё, в наше будущее. Мы победили, и нужно было жить дальше.