Исследовательская работа "Окказионализмы в творчестве поэтов Серебряного века"

           Муниципальное общеобразовательное учреждение

                    «Средняя общеобразовательная школа №6»

Секция «Филология»

Научно-исследовательская работа

Тема: «Окказионализмы в творчестве  поэтов Серебряного века»

Выполнила  Лиясова  Анастасия, учащаяся 11 класса

Руководитель  Шугаепова Р.З., учитель русского языка и литературы

 Тында, 2011г.

ОГЛАВЛЕНИЕ.

ВВЕДЕНИЕ. ---------------------------------------------------------------------С. 3.

ГЛАВА 1. Место окказионализмов в художественном   творчестве.

1.1.Понятие окказионализма. ------------------------------------------------С. 5.

1.2. “Серебряный век” - век нового слова. ------------------------------ С. 7.

1.3. Причины возникновения окказионализмов. -----------------------С. 8

1.4. Типы окказионализмов. --------------------------------------------------С. 9

ГЛАВА 2. Лексические окказионализмы в поэзии И. Северянина. -С. 11

ГЛАВА 3. Окказионализмы М.Цветаевой.

3.1. Лексические окказионализмы М.Цветаевой.----------------------С. 22

3.2. Многословное сращение.  ----------------------------------------------С. 22.

3.3.Семантические  окказионализмы. -------------------------------------С.24

ГЛАВА 4.  Модели словообразования

окказиональных  слов В. Хлебникова. ----------------------------------С.25  

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. ---------------------------------------------------------------С.30

ЛИТЕРАТУРА. ----------------------------------------------------------------С.31.

ПРИЛОЖЕНИЕ. ---------------------------------------------------------------С.32.

ВВЕДЕНИЕ.

Актуальность исследования.

 Окказиональные лексемы играют огромную роль в пополнении словарного состава языка. Окказиональное словопроизводство   -  активный процесс в настоящее время, требующий пристального внимания, осмысления, изучения. Подавляющее количество окказионализмов создается стандартными способами словообразования, но наибольший интерес представляют те единицы, которые образованы нестандартными, специфическими способами, присущими этой лексической группе.

Современные лингвисты обращались к этой теме:  Н.Д.Арутюнова, М.А.Бакина, А.Г.Лыков, Э.Хапира, Е.А.Земская, И.С.Улуханов, О.А.Гагинская и др.

Необходимость исследования слов, не реализованных в языке (окказионализмов), можно объяснить и тем, что эти слова часто показывают способности и закономерности словообразования, ускользающие от исследователей, которые останавливают свое внимание лишь на словах, закрепившихся в языке. Как отмечала Е.К.Чиркова: “…если мы желаем представить себе будущее языка, то мы обязаны так же тщательно изучить окказиональные явления речи, как изучают диалектизмы для лучшего понимания прошедшего языка…”^[1]

Богатым на языковые опыты, в том числе в области словообразования, был “серебряный век” русской литературы начала 20-го столетия. Он объединил вокруг себя писателей и поэтов разных направлений, таких как символизм, акмеизм, футуризм. Поэзия серебряного века - это попытка отыскать сплав жизни и творчества. Поэты обновляли русское стихосложение на всех уровнях: литературоведческом, идейно-тематическом, а также языковом.

В особенности плодотворным в отношении словоновшеств было такое литературное течение “серебряного века”, как футуризм.

Теоретическая значимость работы

Материалы данной работы вносят определенный вклад в изучение окказиональной лексики. Выводы, содержащиеся в  ней, могут быть применены для дальнейшего изучения окказионализмов. Некоторые положения могут стать полезны для углубления тем школьного курса русского языка и проведения факультативов.  

Цель:

Исследовать окказионализмы в  творчестве поэтов  Серебряного века

Задачи:

1. Дать понятие термина “окказионализм”;
2. Выявить предпосылки возникновения огромного количества новообразований в творчестве поэтов “серебряного века”;
3. Выяснить, какие приемы употребляли  поэты  Серебряного века для  образования “нового языка”;
4. Выявить модели словообразования, используемые В. Хлебниковым,  И.Северяниным,   М.Цветаевой  при разработке неологизмов.

Объект исследования:   Принципы образования окказионализмов  в  творчестве поэтов Серебряного века, их роль в тексте

Предмет исследования: Структурно-семантические особенности новообразований В.Хлебникова, И.Северянина, М.Цветаевой  на материале  стихотворений, включенных  в сборники “Лирика”, “Велимир Хлебников”, “Поэзия серебряного века”, “Избранное”.

Методы исследования:  описательный,  семантический, комплексный анализ, сравнительно-сопоставительный

ГЛАВА 1. Место окказионализмов в художественном творчестве.

1.1. Понятие окказионализма.

Все социальные (экономические, политические, производственные, публичные, личные и др.) образования  реализуются лексикой языка. Для каждого периода развития языка характерна и обширно распространенная, и утратившая надобность лексика. Следовательно, в словарном составе можно выделить лексику общенародную и ограниченного употребления. Лексика ограниченного употребления делится на устаревшую (архаизмы) и новую лексику (неологизмы). Изменения в социально-исторической жизни общества зеркально отражаются в языковой ситуации в виде новейших слов. Новации в словарном составе объясняются влиянием неязыковых факторов, но вся история русской лексики свидетельствует о том, что слово возникает методом внутренних, системных преобразований или методом заимствования из остальных языков.

Неологизмы ( от греческого neos - новый + logos - понятие, слово) - это слова, созданные для обозначения новейших предметов, признаков, действий. В “Словаре - справочнике лингвистических терминов” Д.Э.Розенталя и М.А.Теленковой дается такое определение этого понятия: “ Неологизм - слово либо оборот речи, созданное для обозначения нового предмета либо выражения нового понятия”^[2]. В учебнике “Современный русский язык” под редакцией П.А.Леканта  неологизмы делятся на 2 группы:

1. Языковые (не имеют автора, образуются чаще продуктивными методами).

А) Лексические;

Б) Семантические (новейшие значения употребляемых слов).

2. Индивидуально-авторские (владеют авторством).^[3]

Нас интересуют индивидуально-авторские неологизмы либо окказионализмы.

  В “Словаре-справочнике лингвистических терминов” Д.Э.Розенталя и М.А.Теленковой дается такое определение: “Окказионализм - слово, образованное по непродуктивной модели, используемое лишь в условиях данного контекста” ^[4].

Окказионализмы - слова, созданные из языкового материала, но в язык не вошедшие. Они факты речи, а не языка. Если язык их воспринимает, то они теряют статус окказиональных слов. Несмотря на то, что данные слова употребляются лишь в определенном контексте, их нельзя назвать неполноценными, так как они несут огромную эмоциональную нагрузку и являются более насыщенными по смыслу, чем слова общеупотребительные. Конкретно поэтому они частенько употребляются в поэтической речи.

 Окказионализмы создаются лишь для конкретного контекста, поэтому их нет в толковых словарях. Есть словари языка отдельных авторов, к примеру, все личные образования Пушкина отмечены, наряду с другими словами, в четырехтомном “Словаре языка Пушкина”, охватывающем весь лексический запас, заключенный в произведениях и письмах великого поэта.

Окказионализмы - колоритное стилистическое средство, владеющие эмоционально-экспрессивной окраской,  поэтому они  употребляются в поэзии. По мнению В.В.Лопатина, “окказионализмы - это средство для сотворения свежего, нешаблонного, оригинального словесного образа”^[5]

Таким образом, можно сделать вывод, что окказионализмы создаются авторами индивидуально, тесно соединены с контекстом, чаще носят эмоционально-экспрессивный характер; они сохраняют новизну, ощущаются как новейшие, независимо от времени собственного сотворения, у них отсутствует ориентация на общеупотребительность; они могут создаваться по продуктивным и непродуктивным моделям.

1.2. “Серебряный век” - век нового слова.

Может показаться, что окказионализмы представляют собой какое-то неповторимое либо, во всяком случае, редкое явление речи. Но это не так. Многие известные писатели и поэты, такие как А.С.Пушкин, С.Есенин, В.Маяковский  и др. употребляли в собственном творчестве окказиональные слова. Но более плодотворным в плане образования новейших слов был “серебряный век”. Попробуем выявить предпосылки таковой плодотворности.

В  первый раз заглавие “серебряный век” было предложено философом Н.Бердяевым. Оно объединило вокруг себя писателей и поэтов разных направлений, порою находящихся в творческом споре друг с другом. Появляются такие разные литературные течения как символизм, акмеизм, футуризм^[6].

Писатели рубежа веков ощутили кризис эры, охвативший практически все отрасли: социально-экономическую, политическую, философскую, эстетическую. Все  чувствовали необходимость выхода из тупика, но  каждый по- своему. Символисты стремились сделать сверхискусство, где поэт-демиург творил легенду. Акмеисты, отрицавшие “литургическую”, мистическую линию символизма провозгласили культ земного. “Для акмеистов сознательный смысл слова, Логос, таковая же красивая форма, как музыка для символистов”.^[7]  Задачей же футуристов было создание искусства грядущего.

 В декабре 1912 года вышел в свет сборник “Пощечина общественному вкусу”, открывавшийся программной статьей  кубофутуристов.  В данной статье они утверждали: “только мы - лицо нашего времени”, и  предлагали “сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с парохода Современности”;  они устанавливали свои права “на увеличение словаря в его объеме случайными и производными словами”.^[8]         

В 1913 году в сборнике “Садок судей 2” они более конкретизировали свои задачи: “Мы расшатали синтаксис”, “нами осознана роль приставок и суффиксов”, “…мы отрицаем правописание”, “характеризуем существительные не лишь прилагательными, но и другими частями речи, а также отдельными знаками и числами”, “нами уничтожены знаки препинания”^[9].      

Новое отношение к слову как к конструктивному материалу привело к активному созданию  окказионализмов.

Таким образом, мы видим, что конкретно “серебряный век” с его “революционными” идеями явился благоприятной почвой для образования не  только новейших слов, но и новой поэзии во имя искусства грядущего. “Из фонетических и графических обломков “отжившего”, “архаичного” русского языка явившиеся невесть откуда демиурги нового слова пробовали конструировать неслыханные доселе словесно-звуковые и словесно-графические миры”^[10].

1.3. Причины   возникновения  окказионализмов

Причины, побуждающие художников слова к созданию индивидуально-авторских образований, таковы:

а) необходимость точно выразить мысль (узуальных слов для этого может быть недостаточно);

б) стремление автора кратко выразить мысль (новообразование может заменить словосочетание и даже предложение);

 в) потребность подчеркнуть свое отношение к предмету речи, дать ему свою характеристику, оценку;

г) стремление своеобразным обликом слова обратить внимание на его семантику;

 д) потребность избежать тавтологии;

е) необходимость сохранить ритм стиха, обеспечить рифму, добиться нужной инструментовки. Первые три причины являются основными. Очень часто возникновение новообразования бывает вызвано не одной, а сразу несколькими причинами.

1.4.  В теории окказиональности принято выделять следующие типы окказионализмов:

Фонетические окказионализмы рождаются в том случае,  когда автор предлагает в качестве новообразования какой-либо звуковой комплекс, который  содержит некую семантику.  Например, стихотворение Хлебникова:

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взгляды,

Пиээо пелись брови,

Лиэээй пелся вид,

Гзи-гзи-гзео пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

Попробуем представить лицо человека и станет понятно, что: Б - красный (губы), В - голубой (глаза), П - темный (брови), Л - белый (вид); цепь на лице - зубы. Так из определенных ассоциаций цвета и звука складывается образ.

Лексические окказионализмы создаются в большинстве случаев комбинацией различных узуальных основ и аффиксов в соответствии со словообразовательной нормой или в некотором противоречии с ней.   Стихотворение О. Мандельштама “Чернозем” содержит лексический окказионализм:

Ну, здравствуй, чернозем: будь мужествен, глазаст...

Черноречивое молчание в работе.

  Лексический окказионализм черноречивое (молчание), созданный сложно-суффиксальным способом по образцу прилагательного “красноречивое”, то есть “2. перен. Выразительно передающее какое-либо чувство или настроение; 3. перен. Ясно о чем-либо свидетельствующее, убедительное” (МАС. Т. 2.  С.160) , семантически ориентирован на оба переносные лексико-семантические варианта и на сему “черного цвета”, которая контекстуально связана с такими семантическими комплексами, как “здоровье”, “щедрость”, “труд”.

 Грамматические (морфологические) окказионализмы представляют собой образования, в которых в конфликте находятся лексическая семантика и грамматическая форма.  Например, в стихотворении В. Брюсова окказиональный плюраль злы  означает общественный порок, изъян.

Семантические окказионализмы   

 Примером семантического окказионализма может служить  прилагательное лазорев в стихотворении И. Северянина “Нерон”:

 Мучают бездарные люди, опозорив

Облик императора общим сходством с ним.

Чужды люди кесарю: Клавдий так лазорев,

Люди ж озабочены пошлым и земным.

Фразеологические окказионализмы. К таким необычным словосочетаниям относятся, например, окказионализмы : “Жизнь спустя, горячо приветствую такое умолчание матери” (М. Цветаева) - ср. “спустя годы”;  “Поживем - услышим” (Л. Ленч) - ср. “Поживем - увидим”. На базе фразеологизма “тоска зеленая” (“о томительной, невыносимой скуке”- МАС. Т.1. С.832)

Итак, следует выделять следующие типы окказионализмов: фонетические, лексические, семантические, грамматические, окказиональные сочетания слов.

Глава 2. ЛЕКСИЧЕСКИЕ ОККАЗИОНАЛИЗМЫ  И. Северянина

   И. Северянин сознательно включал принцип особо творческого общения со словом в свою поэтическую декларацию: “... пора популярить изыски”; “Я облеку, как ночи, - в ризы Свои загадки и грехи, В тиары строф мои капризы, Мои волшебные сюрпризы, Мои ажурные стихи”; “Скуку взорвал неожиданно нео-поэзный мотив. Каждая строчка - пощечина. Голос мой - сплошь издевательство. Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.”  

И. Северянин  образует глаголы: крылит, кружевеет, хрусталит, драприт, бравурит, юнится, лунятся, кострят, солнцевеют, ручьится, ракетит, трелит, беззвучу, центрит, вуалится, водопадит, газелит, солнится, листвеют... Ряд глаголов нескончаем, формы разнообразны: поэкстазить, офлерила, огрезят, весенься, окандалив, омгленный...  Во вдохновении словотворчества И. Северянин оглаголивает свой поэтический мир, придавая ему особый динамизм. Он расширяет круг существительных - наименований состояния природы: по типу “тишь” создает сочь, влажь, ажурь, смуть, лунь... И творит в данном случае в русле словообразовательных языковых тенденций нашего века.

 В стремлении создать свой поэтический мир и дать всему в нем имя И. Северянин компонует целые гнезда новообразований. Заметим, что развертывание словообразовательного гнезда внутри текста является “одним из эффективных приемов обеспечения структурной спаянности текста”.^[11] 

 В качестве опорных слов наиболее продуктивных гнезд поэтом избраны поэтизмы “грёза” и “луна”.

Словообразовательные цепочки, составляющие словообразовательное гнездо со стержневым словом “греза”, выглядят следующим образом (справа для сравнения приведем  словообразовательное гнездо с опорным словом “грёза” из “Словообразовательного словаря” А.Н. Тихонова):

грёза - грезить - грезэр - грезэрка;       грёза - грезить - грезиться -

        погрезиться;

грёза - безгрезье;                                    грёза - грезить - грезиться -

                                                                пригрезиться;

грёза - грезо-фарс;                                 грёза - грезить - загрезить;

грёза - грезоломня;                                грёза - грезить - погрезить;

грёза - грезный - грезно;

грёза - грезовый - грезово;

грёза - огрезить;

  Как видим, гнездо окказионализмов построено поэтом без малейшего отступления от формальных законов словообразования современного русского литературного языка. Проанализируем окказиональные звенья выявленных словообразовательных цепей:

 Весенься вечно, бог пьяный слепо,

Всегда весенься, наивный бог!

Душа грезэра, как рай, нелепа!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я упоен. Я вещий. Я тихий. Я грезэр.

  Производное существительное  грезэр (то есть “тот, кто грезит”) образовано от основы  глагола “грезить” при помощи достаточно продуктивного в русском языке суффикса -ер- со значением лица мужского пола по действию (“дирижер”, “режиссер”, “монтажер”) в несколько необычной, передающей речевые особенности начала ХХ века огласовкой [эр]. “Шикаря свой слог”, И. Северянин не стремился русифицировать фонетически этот заимствованный суффикс. Окказионализм грезэр синонимичен  существительному “мечтатель”, но генетическое родство с существительным “грёза” (то есть “1. Мечта, создание воображения; 2. Сновидение, видение в бредовом состоянии” (МАС. Т.1. С.463) позволяет актуализировать значение “иллюзорности, несказанности, возвышенной оторванности от всего земного того царства “златосна”, в котором пребывает грезэр. Существительное грезэрка - суффиксальное производное окказионализма грезэр, образованное при помощи продуктивного суффикса -к- со значением лица женского пола, характеризующегося по действию, - обладает иронической коннотацией, привносимой в новообразование контекстом всего стихотворения, то есть макроконтекстом:

Как мечтать хорошо Вам

В гамаке камышовом

Над мистическим оком - над бестинным прудом!

Как мечты сюрпризэрки

Над качалкой грезэрки

Истомленно лунятся: то - Верлэн, то - Прюдом.

  Недаром сам поэт называл себя “лирическим ироником”, в данном случае “капризничающие слова” “сюрпризэрка”, “грезэрка” стали средствами выражения иронии на лексическом  и словообразовательном уровнях.

Окказионализм безгрезье встречается в двух стихотворениях:

....ураган

Взревел над миром, я же, странный,

Весь от позора бездыханный,

Вином наполнил свой стакан,

Ища в нем черного безгрезья

От вдохновения и грез...

.......................................................

Мне кажется, гораздо лучше надеяться, хоть безнадежно,

Чем мертвому, в немом безгрезьи, покоиться

бесстрастно-нежно.

   В первом примере безгрезье - контекстуальный синоним “забвения”, “забвения мечты, творческих грез”. Во втором примере префиксально-суффиксальное новообразование безгрезье, которое в нулевом контексте может быть интерпретировано как “отсутствие грез”, приобретает  значение “небытия, смерти”. Таким образом, перед нами своеобразный пример многозначности окказионализма, причем безгрезье как “смерть” представляет собой вторичное производное от безгрезья как “забвения”.

Безаффиксным способом чистого сложения образовано окказиональное существительное грезо-фарс:

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезо-фарс...

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы - в Нагасаки! Из Нью-Йорка - на Марс!

  Сложение значений мотивирующих окказионализм основ  - “греза” и “фарс”  (“1. Комедия, водевиль легкого, игривого ... содержания” - МАС. Т.4. С.757) обеспечивает антонимическое противопоставление  узуального существительного “трагедия” и окказионального грезо-фарс. Итак, грезо-фарс - “реальность, преображенная изысканным и ироничным поэтом, рожденное его воображением шутовское представление, позволяющее оторваться от “опрозаиченной земли”.

Семантически своеобразен окказионализм грезоломня, формально образованный сложением основ с сопутствующей суффиксацией в полном соответствии со словообразовательной нормой (по образцу узуального существительного “каменоломня”):

 И мы в любовь, как в грезоломню,

Летим, подвластные лучу

Необъяснимого влеченья

И, может быть, предназначенья

Повелевающей судьбы,

Ее покорные рабы.

  В данном случае представляется целесообразным  идти к истолкованию окказионализма от словарного определения лексемы-образца: “каменоломня - небольшое предприятие для разработки различных пород строительного камня и других горных пород” (МАС. Т.2. С.27).

 Как каменоломня производит камень - материал строительства, так грезоломня производит грезы - строительный материал любви.

Словообразовательные цепи “грёза - грёзный - грёзно” и “грёза - грёзовой - грёзово” представлены во многих примерах в поэтическом языке И. Северянина, причем окказиональные компоненты этих цепей (грёзный, грёзно, грёзовый, грёзово) обладают большим “зарядом” потенциальности, что делает достаточно простой их семантическую дешифровку: “грёзный храм” - “храм грёз”, “грёзовое царство” - “царство грёз”. В примере “льются взоры ласково и грёзно” наречие грёзно синонимично наречию “мечтательно”, как и наречие грёзово в примере “Мы сердца друг другу поверяем, И они так грёзово поют”.

Более опосредованно рождается истолкование окказионального глагола огрезить:

Журчит в фиалках вино, как зелье,

О, молодые, для вас одних!

Цветы огрезят вам новоселье -

Тебе, невеста! Тебе, жених!

   Образованный от   существительного “грёза” с помощью префикса о- и глагольного суффикса -и-, окказиональный глагол огрезить относится  к глаголам, имеющим значение “...превратить в то, что названо мотивирующим существительным”. Таким образом, глагол огрезить (в контексте употребленный в личной форме огрезят) может быть истолкован как “сделают прекрасным, как мечта, греза”.  

Проанализируем, как И. Северянин дополняет окказионализмами разных степеней  словообразовательное гнездо со стержневым словом “луна”. Данное гнездо включает в себя следующие словообразовательные цепи:

луна - олунить;

луна - луниться;

луна - лунеть;

луна - лунь;

луна - луноструна;

луна - лунокудрая;

луна - лунный - лунно-бликие;

луна - лунный - лунно;

луна - лунный - лунно - лунно-направленные.

   Итак, к 29  существительным “луна” И. Северянин добавляет девять своих “лунных” слов.

Стержневое  существительное “луна” входит в традиционную поэтическую лексику. И. Северянин сохранил верность сложившемуся веками словарю поэзии, но при этом некоторая “замыленность”, “стертость” этой поэтической константы компенсируется, снимается расширением сочетаемостных возможностей существительного “луна”.  Поэтические тексты И. Северянина изобилуют индивидуально-авторскими метафорическими оборотами: в луне можно утонуть (“Сребреет у моря веранда, Не в море тоня, а в луне”). Луна может иметь запах  (“Как пахнет морем от вервэны, И устрицами, и луной”).

Существительное лунь употребляется в разных поэтических текстах И. Северянина

В твоем саду вечернем бокальчики сирени

Росою наполняет смеющийся июнь,

И сердце утопает в мелодиях курений,

И сердце ускользает в развеенную лунь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Немой Морфей

Соткал июнь,

вуаля лунь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

          Как блекло ткал лиловый колокольчик

Линялую от луни звукоткань.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

          Везде лазорь, повсюду померанцы,

Надменность пальм и лунь лимонных рощ.

  БАС, МАС не фиксируют слово “лунь”, но словари Даля и Фасмера отмечают “лунь” как “тусклый свет”: “тусклый свет, бледный отблеск” (Сл. Фасмера. Т.2. С.533); “тусклый свет, блеск, белизна” - “Он слеп, только лунь видит” (Сл. Даля. Т.2. С.273). Итак, “лунь” - свет, но  без указания на то, что это свет луны. От мотивирующей основы “луна” в семантику существительного “лунь”, отмеченного словарями, вошла сема “неясности, разреженности свечения по сравнению со светом, даваемым солнцем”. В контекстах И. Северянина большая смысловая связь с мотивирующей основой: лунь как “чарующий, призрачный, романтический свет луны”  И. Северянина семантически близка “лунности “ С. Есенина:

         Какая ночь! Я не могу, не спится мне,

Какая лунность!

Еще как будто берегу в душе

Утраченную юность.

Ср. у И. Северянина:

         Какая ночь! - и глушь, и тишь,

И сонь, и лунь, и воль.

Итак, лунь - поэтический окказионализм со значением “лунный свет, производящий чарующее впечатление, создающий романтическую атмосферу, ощущение манящей тайны, неги”, характеризующийся второй степенью окказиональности (так как является дериватом существительного, а не прилагательного). Как видим, в этом окказионализме актуализированы все экспрессивные смыслы, которые находят выражение в устойчивом круге поэтических ассоциаций лексемы “луна”.

Окказиональный глагол “луниться” встречается в личной и причастной формах:

         Сонным вечером жасминовым, под лимонный плеск луны,

Повстречалась ты мне, грешница, с белой лилией в руке...

Я приплыл к очам души твоей по лунящейся реке...

Берега дремали хлебные - золотые галуны.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Как мечты сюрпризэрки

Над качалкой грезэрки

Истомленно лунятся: то - Верлэн, то - Прюдом.

   Первый пример истолковать просто: река, освещенная луной, поглощающая и отражающая ее сияние - лунящаяся река. Второй пример, вообще изобилующий окказионализмами, дешифровать сложнее: очевидно, мечты текут, струятся, перемежаются и переливаются, подобно лучам лунного света. К тому же мечты эти, как лунный свет, зыбкие, неземные, романтические и таинственные. Это  значение безусловно иное, нежели областное владимирское, отмеченное в Словаре Даля: “светить, отсвечивать, белеться, тускло светлеться, видеться белесоватым” (Т.2. С. 273).

Трижды в значении “освещенный луной”,  “осветить луной” употребляет поэт окказиональный глагол олунить:

         В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом

По аллее олуненной вы проходите морево.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

          Дитя, послушай, - успокой

Свою печаль; пойми, все вздорно

Здесь, на земле... Своей тоской

Ты ничего тут не изменишь,

Как нищего не обезденежь,

Как полдня ты не олунишь.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

            Олунен ленно-струйный Нил.  

По приведенным примерам можно судить о том, насколько семантически емки даже окказионализмы первой степени: словообразовательный узуальный аналог - глагол “осветить” - семантически “поглощается” окказионализмом “олунить” - “осветить луной”.

Следующий дериват существительного луна - глагол лунеть:

         Вы оделись вечером кисейно

И в саду стоите у бассейна,

Наблюдая, как лунеет мрамор

И проток дрожит на нем муаром.

   В данном случае возможны две интерпретации окказионального глагола: “светится в сиянии луны” и “самосветится, что свойственно мрамору”^[12].

Входят в анализируемое словообразовательное гнездо три производных, образованных сложением основ: луноструна, лунно-бликие и лунокудрая:

         На луноструне

Пою чаруний -

Стрекоз ажурных... Я - милый, белый, улыбный ландыш ...

           . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Лучше скользить лианно к солнечному Граалю.

Кроликов лунно-бликих ловко ловить в атлас

Платьев лиловых в блестках...

             . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

         Зовусь Титанией, царицей фей,

Я, лунокудрая нимфея - ночь!

   В первом примере луноструна - это луч лунного света, уподобленный по тонкости, чарующей звучности струне музыкального инструмента.

В стихотворении “Лунные блики”  блики луны названы кроликами лунно-бликими (ср.: “солнечные зайчики”). Таким образом, новообразование  создается на базе  фразеологизма.

Авторская орфография прилагательного лунокудрая вынуждает нас считать мотивирующей основой не прилагательное “лунный”, как это свойственно языку (например, “темнокудрый”), а существительное “луна”, при этом окказионализм передает цветовую характеристику струящихся, как лунный свет, волос персонифицированного образа ночи.

Большой степенью своеобразия отличается прилагательное лунно-направленные, представляющее собой сращение, в котором первая часть - авторское наречие лунно:

          Мы - извервенные с душой изустреченною,

Лунно-направленные у нас умы.

Тоны фиолетовые и тени сумеречные

Мечтой болезненной так любим мы.

         Пускай упадочные, но мы - величественные,

Пусть неврастеники, но в свете тьмы

У нас задания, веку приличественные,

И соблюдаем их фанатично мы.

     Контекст стихотворения и словообразовательная структура окказионализма позволяют интерпретировать новообразование следующим образом: “умы, направленные на постижение высшего смысла, прочь от пошлой прозы обыденной жизни, к идеалу, хотя и неясному, может быть, призрачному, иллюзорному”. Интересно, что прилагательное лунно-направленные и северянинское же наречие лунно семантически довольно далеки друг от друга:

         Ландыши воздушные, реющие ландыши

Вечером зимеющим льдяно зацвели...

Выйди на поляны ты, сумраком полян дыши,

Падающим ландышам таять повели!

         Ландыши небесные, вы всегда бесстебельны,

Безуханно юные искорки луны...

Лунное сияние - это точно в небе льны...

Ленно лани льняные лунно влюблены...

Всё стихотворение “Тундровая пастэль” представляет собой цепь метафор, вырастающих из начального сравнения снежинок с ландышами. Образное описание ночного северного зимнего пейзажа не обошлось без луны: с искорками луны сравниваются снежинки, лунное сияние по цвету и форме подобно льнам, льняным ланям - по подвижности. И, наконец, окказиональное наречие лунно при узуальной словоформе влюблены. Как же именно и возможно ли вообще истолковать наречие лунно в контексте его употребления? Очевидно, сделать это крайне затруднительно, так как лексическое значение новообразования размыто, неопределенно. В данном случае уместно вспомнить поэтическую декларацию самого И.Северянина : “Я так бессмысленно чудесен, что смысл склонился предо мной”. Важно также, что недоопределенность (ситуации, сюжета, образа, значения слова) - одна из важнейших черт поэзии начала ХХ века.^[13] 

Приведенный анализ окказиональных компонентов словообразовательных гнезд со стержневыми словами  “грёза” и “луна” показывает, какое большое значение имеют окказиональные производные для формирования индивидуального лексикона И. Северянина и какими выразительными ресурсами обладает словообразовательная система современного русского литературного языка.

Глава 3.  ОККАЗИОНАЛИЗМЫ   М.Цветаевой

3.1.Лексические окказионализмы

  М.Цветаева использует  лексические окказионализмы,  например, в стихотворении  “Взгляд”:

         Так - только Елена глядит над кровлями

Троянскими! В столбняке зрачков

Четыре провинции обескровлено

И обезнадежено сто веков.

         Так - только Елена над брачною бойнею,

В сознании: наготой моей

Четыре Аравии обеззноено

И обезжемчужено пять морей.

         Так только Елена  - не жди заломленных

Рук! - диву дается на этот рой

Престолонаследников обездомленных

И родоначальников, мчащих в бой.

    Причастия “обескровлено”, “обезнадежено” явились образцом для создания окказиональных причастий обеззноено, обезжемчужено, обездомленные, образованные от основы имени существительного с помощью префикса обез- со значением “лишить того, что названо мотивирующим существительным”, и суффикса страдательного причастия прошедшего времени (то есть чересступенчато, без посредства инфинитива) , образующие вместе с  причастиями смысловой синонимический ряд с общим значением “тотального опустошения, уничтожения”. Избранная поэтом грамматическая форма страдательного причастия способствует  выражению идеи стихотворения, поскольку  подчеркивает фатальность описываемого бедствия, страдательную роль

3.2. М. Цветаева является создателем уникальных образований, представляющих собой многословное сращение, своеобразный лексико-синтаксический блок, компоновкой которого поэт, очевидно, хотел выразить фразеологичность, слитность семантики его составляющих:

А сугробы подаются,

Скоро расставаться.

Прощай, вьюг-твоих-приютство,

Воркотов - приятство.

   В данном примере окказиональный   словесный блок вьюг-твоих-приютство становится и именем (“зима”), и характеристикой (“вьюжная, волшебная, грешная, приветная”), которая детерминирована контекстом всего стихотворения.

Анализируя следующий пример, Л. В. Зубова определяет комплекс возжи-мои-колеи как “нерасчлененный образ коня и пути”.^[14]   

          Верстами - врозь - разлетаются брови.

Две достоверности розной любови,

Черные возжи-мои-колеи -

Дальнодорожные брови твои!

   Очень показательный пример описываемого вида окказионализмов содержится в стихотворении “А над равниной крик лебединый”:

          Над окаянной -

Взлет осиянный.

Праведник душу урвал - осанна!

Каторжник койку-обрел-теплынь.

Пасынок к матери в дом. - Аминь.

   Стихотворение является откликом на смерть А.Блока.  Перед нами семантический сплав, единое смысловое целое, именующее то пристанище (дом матери-земли), где поэт - праведник и каторжник в вечном своем подвижничестве - нашел успокоение.

3.3 Семантические  окказионализмы

В качестве примера  семантического окказионализма приведем обширную цитату - анализ Л. В. Зубовой семантического окказионализма М. Цветаевой апельсинный в следующем отрывке из поэмы “Царь-девица”:^[15]

          Молча, молча,

Как сквозь толщу

Каменной коры древесной,

         Из очей ее разверстых -

Слезы крупные, янтарные,

Непарные.

Не бывало, чтоб смолою

Плакал дуб!

Так, слезища за слезою,

Золотые три дороги

От истока глаз широких

К устью губ.

         Не дрожат ресницы длинные,

Личико недвижное.

Словно кто на лоб ей выжал

Персик апельсинный.

          Апельсинный, абрикосный,

Лейся, сок души роскошный,

Лейся вдоль щек -

          Сок преценный, янтаревый,

Дар души ее суровой,

Лейся в песок!

   “В МАС слово апельсинный определяется обобщенно, но все примеры из словарной статьи указывают только на относительное значение прилагательного: “Апельсинный. Прил. К апельсин. Апельсинное дерево. Апельсинные дольки // Приготовленный из апельсинов. Апельсинное варенье”.^[16]

В сцене плача Царь-Девицы над спящим Царевичем окказионально качественное прилагательное апельсинный из сочетания персик апельсинный обнаруживает несколько смыслов: 1) сочный (слезы текут обильно), 2) освежающий (слезы дают облегчение), 3) сладкий (то же), 4) живительный (слезы Царь-Девицы, подобно живой воде, расколдовывают спящего Царевича), 5) экзотический (Царь-Девица живет за морем, в другом царстве), 6) драгоценный (слезы в контексте уподоблены золоту и янтарю), 7) блестящий золотистым блеском (в том же уподоблении), 8) нежный (в уподоблении персику и абрикосу с нежной поверхностью).

Глава 4. Модели словообразования окказиональных слов В.Хлебникова

 В сборниках “Велимир Хлебников. Лирика”, “Велимир Хлебников”, “Поэзия серебряного века” … нам удалось найти 139 новообразований Велимира Хлебникова. Лишь в стихотворении “Заклятие смехом” встречаем 16 окказиональных слов. Попробуем разграничить его новообразования.

Потенциализмов у Хлебникова не так много. (В  отличие, к примеру, от Игоря Северянина, который  чаще употреблял конкретно эту продуктивную модель словотворчества). Нами найдено 20 таковых новообразований, что составляет приблизительно 14%. Это в основном прилагательные, созданные методом сложения двух основ: огнивом-сечивом; зыбку-улыбку; куревом-маревом; желтострунный и стройно-плечистых, смелоликих. Часто он употребляет корни с совсем различным лексическим значением, к примеру из двух таковых различных слов как вечер и грива (которые несовместимы по смыслу) Хлебников образует новое слово вечерогривы. А вот как звучит это слово в контексте:

Что было - в водах тонет.

И вечерогривы кони,

И утровласа дева,

И нами всхожи севы.

Как видим, Хлебников употребляет еще одно окказиональное слово, построенное по таковой же модели. Такие слова помогают нарисовать более колоритную картину окружающего мира, к примеру, “ На берега озер черниловодных”, “печальнооких жен”, “в степях глубокожирных”.

Чаще в творчестве Хлебникова встречаются фактически окказионализмы, созданные по индивидуально-авторским моделям либо с нарушением каких-либо условий по узуальным моделям. Нами найдено 119 таковых слов, что составляет приблизительно 86%.

К примеру, он предлагал создавать парадигмы слов, зная значение отдельных звуков. “Найти, не разрывая корней, волшебный камень перевоплощения всех славянских слов одно в другое…”^[17]      Если слово “Днепр” - сгусток с порогами, “Днестр” - стремительный сгусток, тогда “Мнепр”(вводится местоимение мне) - сгусток личного сознания, преодолевающий препятствия, а “Мнестр” - стремительный сгусток мыслей, “Гнестр” - стремительная смерть, “Снестр” - сон и т.Д.

Хлебников создал целую “периодическую систему слова”. Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он обосновывал необходимость появления новейших слов. Если развитый “пляс” имеет производное слово “плясунья”, - то развитие авиации, “лёта”, обязано дать - “летунья”.

Хлебников свободно обращается со звуками, заменяя в словах один звук на другой. К примеру, вместо слова дня употребляется его аналог - зня (изменяется всего один звук в начале слова); может поменяться звук и в корне, как в словах коняшня (заместо конюшня) и бабр (видимо бобр). Встречаются слова, в которых пропущен либо добавлен какой-то звук: “В нахмуренные лббы и ноздри”, “…дитя отирает глазики! Мотри! Мотри! Дитя!” (может быть Хлебников имитирует детскую речь).

Хлебников мог образовать множество слов от одного корня. В его стихотворении “Заклятие смехом” мы встречаем 16 окказиональных слов, созданных на базе корня “смех”:

Заклятие хохотом.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, Засмейтесь, смехачи!

Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,

О, засмейтесь усмеяльно!

О, рассмешищ надсмеяльных - хохот усмейных смехачей!

О, иссмейся рассмеяльно, хохот надсмейных смеячей!

Смейево, смейево,

Усмей, осмей, смешики, смешики,

Смеюнчики, смеюнчики.

О, рассмейтесь, смехачи!

О, засмейтесь смехачи!

Лишь на базе одного корня Хлебников рисует целую картину: это и смехачи (слово образовано по типу циркач - циркачи), которые не просто смеются, а смеянствуют смеяльно; это и смеюнчики (употребляется уменьшительно-ласкательный суффикс юнч); и смешики (также употребляется суффикс ик); и т.Д.

Встречаются у Хлебникова и остальные словообразовательные модели, к примеру:

Сыновеет - безличный глагол, созданный по эталону глагола таковой же структуры вечереет.

Красотинцы - одушевление неживых предметов. По данной же модели сделаны такие слова как: смеюнчики, смехачи, времири, времыня, жарирей, поюны. Такие слова можно принимать лишь в контексте:

Там, где жили свиристели,

Где качались тихо ели,

Пролетели, улетели

свора легких времирей.

Где шумели тихо ели,

Где поюны крик пропели,

Пролетели, улетели

свора легких времирей…

И дальше, в этом же стихотворении, он образует от слова поюны совсем новое - короткое причастие поюнна (“Ты поюнна и вабна…”).

Достоевскимо, пушкиноты, чингисхань, ниагарится - модель образования нового слова от имени собственного, когда нормальными, обыденными для данного суффикса являются образования от нарицательных существительных.

Сложные слова: бесповеликая, предземшарвеликая (земной шар + великий), хорошеуки (хороший +наука), лебедиво (лебедь+диво), Перунепр (Перун+Днепр). Создавая новейшие слова, Велимир Хлебников часто употребляет древнерусские базы слов, к примеру окопад .

Серпень - слово, созданное с помощью непродуктивного суффикса -ень- (как ливень).

Очаревна - от очарование - по типу слова царевна.

Мореречи - слово, образованное методом слияния словосочетания “море речи”.

Поюнна, вабна, видель - значение этих слов затуманены, мы можем лишь предполагать, что они обозначают.

В слове немь Хлебников употреблял один из древнейших словообразовательных типов русского языка - образование безаффиксных существительных 3 склонения (от прилагательного немой). В русском языке такой метод словообразования сейчас не продуктивен, но он остается продуктивным в диалектах.

Ай, айный, сенозарник, грозник, свадебник - это заглавие месяцев в году.

Создавая окказионализмы, Хлебников создал свою неповторимую поэзию. Его известное стихотворение “Кузнечик” создано на базе звуковых ассоциаций.

Крылышкуя   золотописьмом

Тончайших жил,

Кузнечик в кузов пуза уложил

Прибрежных много травок и вер.

-Пинь, пинь, пинь! -

тарарахнул зинзивер.

О, лебедиво!

О,озари!

Читая это стихотворение, кажется, что все слова   образованы самим автором, но это не так, фактически окказиональными тут являются слова крылышкуя, лебедиво, а вот слова вер и зинзивер, которые тоже можно принять за окказионализмы, на самом деле обозначают заглавие камыша (вер) и камышового воробья (зинзивер). И все это совместно взятое создает неповторимую музыку стихотворения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

В различные периоды развития литературы поэты и писатели уделяли огромное внимание слову, старались сделать его более емким, броским. Часто авторы прибегали к созданию новейших слов - окказионализмов.

Как уже было сказано, в особенности богатым на языковые опыты был серебряный век  русской  литературы. Более “революционной” стала группа кубофутуристов, которая проводила преобразования на всех уровнях языка.

В данной работе мы обратились к творчеству поэтов Серебряного века: И.Северянина,  В.Хлебникова,  М.Цветаевой.

На примере нескольких  сборников мы попробовали проанализировать, какие же модели словообразования  чаще всего употребляли  поэты Серебряного века в собственном творчестве.

 Можно сделать вывод, что дифференциация индивидуально-авторских новообразований по их соответствию-несоответствию моделям словообразовательной системы русского языка привела к следующим результатам:

• Большая часть новообразований - фактически окказионализмы, созданные по индивидуально- авторским моделям. Хлебников не только создавал слова для данного контекста, но старался объединить их в единый язык;
• Исследование окказионализмов  нужно, так как позволяет проникнуть в авторскую “мастерскую” поэта. Без описания схожих явлений нельзя считать картину русского словообразования полной.
• Также материалы данного исследования являются хорошей основой для  факультативного курса по русскому языку, помогают расширить  знания школьников по словообразованию.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ  ЛИТЕРАТУРА.

1.Богомолов Н. О данной книге и её авторах// Серебряный век. Воспоминания.\Сост. Т.Дубинская-Джалилова. М.-1990-.С.5-6.

2.Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991.

 3. Гиндин С.И. Представления о путях развития русской поэзии в канун ХХ века // Вопр. языкозн. 1989. № 6.

4.Зубова Л.В. Поэзия М.Цветаевой: Лингвистический аспект. Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - С.204.

5.Лопатин. В.В.  Рождение слова. М.: Наука, 1973.

6. Мурясов Р.З. Грамматика производного слова // Вопр. языкозн. 1987. № 5. С.28.

7.Немченко В.Н. Современный русский язык. Морфемика и словообразование. Нижний Новгород, 1994.

8.РозентальД.Е., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических определений. М.: Просвещение, 1985.

9. Русская литература  XX века. Учебник. 11 класс. Под ред. Агеносова. М.: Просвещение, 2006.

10. Русская  литература. Смирнова. М:Дрофа, 2000

11. Русская литература Серебряного века. М.: Дрофа, 2000.

12. Русский язык. Энциклопедия/основной редактор Фалин Ф.П.

М: Русская энциклопедия, 1979.

13. Серебряный век как отражение  революции, Москва №2 2000

14. Современный русский  язык. Под ред. Леканта П.А. М.: Высшая школа, 2000.

15.Творчество поэтов русского Зарубежья в контексте нереалистических течений конца 19 - начала 20 века/Автор-составитель И.Г.Секачева. Соликамск, 1993.

16.Ханпира Э. Окказиональные элементы в современной речи // Стилистические исследования. М., 1972

17.ХлебниковВ. Библиотека поэзии.- Санкт-Петербург.: Диамант.,1998.

18.Хлебников В. Лирика. – Минск: Харвест., 1998

ПРИЛОЖЕНИЕ