БЫТЬ БЕЛОЙ ВОРОНОЙ – ЭТО ДАР

Быть белой вороной – это дар

Никифорова Диана, п.Дубовая роща

Московской области

Учитель – Горина М.А.

Белые вороны… Такие птицы встречаются довольно редко и не везде – в заповедниках разве только…      

Белые вороны… Такие люди встречаются часто и живут среди нас, у них нет «заповедника»…  Они загадочные, летящие над реальностью, просящие увидеть, услышать, почувствовать то, чего не видят, не слышат, не чувствуют другие… Странные, одинокие, отвергнутые, иные... Какие они? Знать только им…

…«На крыше прохладно, но я вся до кончиков волос горю… Всего один шаг отделяет меня от пекла ада. Но разве моя жизнь не ад? Не ад ли это, когда у тебя совсем нет друзей, окружающие не понимают, не ценят… И что самое обидное, не оставляют в покое!!! Если я не такая, как они, не лучше ли им просто оставить меня? Дать мне зажить жизнью, именно ЖИЗНЬЮ!

Я чувствую, как моя душа разделяется на три части: первая смотрит в будущее и видит, что никто не будет плакать на моих похоронах; вторая (похоже, самая трезвая) думает, как бы порывистый ветер не сдул меня с края; третья, настойчивая и беспощадная, прокручивает фильм о странной девочке… О белой вороне… Роль девочки досталась мне…

Первые кадры о моем детстве, о жизни с родителями в деревне, о переезде в город прокручивались так быстро, что у меня закружилась голова  и я чуть было не сделала ГЛУПОСТЬ. Три шага назад… Кадры замедлялись. Я стояла в классе и по просьбе учителя рассказывала своим новым одноклассникам о себе... Надо мной смеялись, наверно, одета слишком бедно или взгляд у меня такой чудной, или … не важно … Ворона, и всё тут.

На переменах меня расспрашивали о деревне, где я до этого жила, о том люблю ли я чтение и искусство, и я говорила, что место, где я родилась, самое красивое на Земле, я убеждала их в том, что Тургенев – великий человек и писатель, и дурно о нем говорить нельзя… Конечно, они смеялись. «Ну, и что такого, - думала я, - они ведь по-доброму».

Но вскоре я стала замечать, что мой класс совсем не такой забавный, каким кажется. Я не могла смириться с тем, что они хамят учителям, рисуют на них шаржи, издеваются над первоклашками. Я нарочно лезла на рожон, упрекая их в невоспитанности, глупости и безжалостности, и, наверно, немного перестаралась… Со мной не разговаривал ни один человек в классе. Сначала я сходила с ума, но потом моё одиночество пришлось мне по вкусу, – вдохновение всё чаще охватывало меня, я много рисовала, писала стихи…

Время шло, постепенно всё вставало на свои места. Они стали звать меня с собой… Мне их прогулки совсем не подходили, но я всё равно шла, мне хотелось быть в гармонии с окружающим миром, почувствовать это ощущение. Они почти всё время пили пиво и  курили, я отказывалась пару раз, и больше никто не предлагал. Я не могла принимать их понятия о жизни, меня беспокоило их будущее, я читала им нотации о вреде курения, предлагала заняться чем-нибудь дельным. Но что бы я ни говорила, – всё веселило и радовало их. Они подшучивали надо мной, а я и не думала обижаться. И вроде всё было «хорошо», пока в компании не появилось три новых человека… В тот день всё шло по обычной схеме: бутылка – смех; бутылка – промывание костей; бутылка – беспричинные слёзы и агрессия.

- А эта здесь что делает? – ухмыльнулся один из новеньких.

- Я не эта! – не сдержалась я.

Он чванливо усмехнулся, глотнул пива и высказал:

- Давай, или пей, или пошла отсюда. Нечего в рот другим смотреть, или ты с нами, или иди – книжки читай.

- А ты здесь ничего не решаешь.

Что только не сыпалось на меня дальше, чего нового я о себе только не услышала…Но разве в этом горечь?.. Нет, самым больным было то, что все мои «друзья» смеялись… От души, весело и задорно… Все! Понимаете?.. Даже Наташа, которой я всегда делала уроки!  

- Неужели ты не видишь, что ты здесь белая ворона… Ты одета в старьё, лучше стояла бы и молчала в таких шмотках, чтоб тебя не замечали вообще люди. Уродина! Иди книжки свои читай, ты для другого не создана, заройся и не показывайся людям! Над тобой ржут все!!!

Трудно было не заплакать в те минуты. Я еле добежала домой… Хлюпать приходилось в моменты, когда мама включала воду на кухне, иначе разговора было бы не избежать, а я не хотела посвящать маму в эту «гадость». Выбившись из сил от истерики, заснула.

В школе меня отовсюду гнали усмешками, неуместными шутками… На переменах уходила из класса и читала какой-то современный любовный роман, на уроках умирала от злости и неприязни к ним…Так длинно тянулись по лезвию ножа дни за днями.

Однажды поздно вечером мне позвонила тетя Вера, мама Наташи.

- Здравствуй. Ты не знаешь, где может быть Наташа? Это её мама…Она не с тобой? Я уже всех обзвонила, не знают или трубку не берут, - голос тёти Веры дрожал так ужасно, как дрожит голос любящих матерей, и я испугалась, что ещё одна минута ожидания может обернуться для бедной женщины срывом.

- Она, скорее всего, в гаражах за лесом… С одноклассниками… - твердо сказала я. А ведь когда-то обещала, что ни за что никому не выдам их места. Но разве сейчас может идти речь о моём молчании?

- Боже мой, что они там делают? – вскрикнула мама Наташи.

- Я даже не знаю… – промямлила я, хотя прекрасно знала, что они там пьют (далеко не газировку), курят, а, может, уже и колоться стали. Какой ужас!

- Спасибо, – быстро проговорила она, и бросила трубку…

Я ненавидела тогда эту монотонную мелодию гудков. Я не знала, кто я? То ли всё та же белая ворона, ненавидящая их и ненавидимая ими, то ли одноклассница, у которой сердце бьётся, как у кролика, от мысли, что с ними что-то случилось…

Наутро я, спускаясь с лестницы, осознавала, что простила их, представляла, как досталось от мамы бедной Наташке… На третьем этаже я услышала внизу чьи-то голоса. Люди очень бурно и нецензурно общались. Я зажала в кулаке телефон, – привычка… Папа всегда советовал мне так делать в целях безопасности, вроде бы как удар сильнее получается. Я тихо спустилась… Это были одноклассники.

- Привет! У вас всё в порядке? Наташ, тебя мама искала, где ты пропадала?

Все молчали. Я вспомнила, что невольно выдала их. Погрузилась в свои мысли, хотела оправдаться, но не успела… Наташа схватила меня за волосы и ударила об стенку… Что было дальше, я не помню… Всё в каком-то тумане. Да и не хочу помнить.

Я проснулась с жуткой болью в животе и спине. А голова была невыносимо тяжелая, и думала очень слабо... Я пыталась понять, что произошло, как я оказалась в белой палате… И все-таки вспомнила… А как мне хотелось в тот момент забыть всё!!! Вернуться в деревню и никогда больше не возвращаться в этот проклятый город. Как мне хотелось умереть!..

И до сих пор хочется. Именно поэтому я здесь, на крыше. Готовясь к своей смерти, я пыталась подвести итог… Я стала думать о смысле жизни, о том, сколько пользы и сколько вреда я принесла людям, о маме… Она не переживёт моей смерти.

Я не должна умирать! Я ещё ничего не сделала, чтобы умирать. Просто я очень ранимая, но сильная, – мне нужно переждать, смириться с тем, что я такая. И вообще быть белой вороной – дар! Да! Да! Дар! Все великие люди были белыми воронами! Эйнштейн, Гоголь, Дали … Мессинг, наконец!!! Это мне рассмешило, – на ясновидящую я явно не походила!!!

Итак, два, пять, десять назад и двадцать семь шагов вниз по лестнице! Я не хочу умирать! У моей жизни есть смысл! Я просто обязана жить!»

Белые вороны… Нужны ли они обществу? Извините, а вы сомневаетесь? Я – нет, поэтому отчетливо говорю – нужны!

Белые вороны, живите! Несите людям добро, искусство, свет! Учитесь прощать другим непонимание и жестокость! И никогда не думайте о том, что вы одни! Таких много! Просто пока не встретили, но обязательно встретите! Встретите и будете поняты, уважаемы, любимы…