None such

                         None such^[1]

                                                      «Создавать тот бездонный мир, проектировать все необъятные образы и пейзажи, вовлекающие уже в другую реальность – реальность, которая забирает читателя целиком и полностью в пространство безграничных возможностей».

В. А. Раешкин.

1 глава.

-Век, немыслимый и невообразимый, даруешь ты людям своих самых странных существ – гениев,  так подскажи человеческому роду  их назначение.  

- Дарую, как никогда. Горжусь я своими созданиями. Но буду играть: не подскажу, кто гений! Думаешь, люди настолько глупы, сын мой? – нахмурил свои черные брови Век.

- Глупы они, отец, - ответил юноша.

- Посмотрим.

- Глупы… - снова тихо повторил небесный сын, засмотревшись с высокого небосклона на прекрасную земную девушку – Катарину.

***

День, что был 29 октября, проходил воистину прекрасно, несмотря на середину осени. Злой и вспыльчивый  скорпион был спокоен и удовлетворен после победной битвы с весами, имеющими превосходство на небе целый месяц. Спокойно.

Народ, обыкновенный и неприметный, как обычно, толпился в метро. Все куда-то шли. Зачем? Работать, работать и работать. Ничего нового, все было всегда. Только солнце, великое, светило во всю силу, стараясь набрать до восьми градусов тепла.  

 Вокзальные собаки стайками  проносились по перронам, ища сдобной пищи для своих истощенных желудков. «Бери сосиску!» - прогавкал лохматик, пес-вожак, своим голодным подданным. Бомжи, разбитые и покоцанные, валялись близ скамеечек или на них, не помня своего  пропитого и оскверненного имени. Возле привокзальных кафешек стояли дамы, весьма яркой и вызывающей внешности, покуривая свои серые сигаретки, временами выплевывая застоявшуюся мокроту.

Понесся разноименный народ, вызывая неприязнь и суматоху среди вокзальной кутерьмы. Люди торопились к третьему пути, не замечая преград на своей дороге.

- Помилуй, сынок, куда так несешься?

-Не твое дело, старуха!

- Извините, вы отдавили мне ногу!

- Сколько осталось времени до отправления?

- Дорогой, а мы не забыли билеты?

- Завтра вечером проедем Казань…

- Можно осторожней!

 Этот поток сносил всех, всех. Куда так спешить? Суматоха. Московский вокзал.

Вне этого сумасшедшего места был мирок еще безумнее – улицы столицы Российской Федерации. Огромная система, муравейник, набухающий и набухающий с каждым годом, впитывающий в себя, как губка, все, все, все: от дворняг до звезд Голливуда.  Огромная кладовая: как мусора, так и стоящих знаний. Любимая Москва.

                                                              ***

Вкусный запах обволакивал кухню своим пряным, манящим ароматом. Кастрюльки, сковородки кипели и ругались, похлопывая крышечками по эмалированной поверхности. Чайники подпевали, свистя узкими носиками. В помещении было жарко: на стеклах окон разводами виднелся пар, кондиционер работал во всю мощь. Рыжий - рыжий кот Роберт развалился, даже расплылся, у ножки кухонного стола, повернув свое брюхо вверх, подобно умершему опоссуму, рассчитывая на жалость хозяйки Ларисы. «Хоть кусочек той колбаски!» - все прокручивал в своем мозгу кот-аристократ, направив свои хитрые глазенки на белый потолок. Лариса уже как 2 часа стряпала для своего сына. Ему (Василию) исполнялось 26 лет.  Уже 26! Вы не поверите, но как будто вчера маман видит его маленьким карапузом, бегающим вокруг ее тогда тонкого тела. Он был таким милым! Хотя совершенно не такой, как все…

Лариса немного утомилась: она сидела на табурете, облокотившись  на стол, закрывая свои глаза рукой, красные глаза, из которых покатилась маленькая слеза. Быстрой строптивой перепелкой она вскочила и снова принялась готовить, забыв о мгновенной грусти.

                                                                   ***

Василий Александрович Раешкин - автор новой серии книг «Разум – моя душа», наполненных глубоким философским смыслом. Как и многие другие рассказы Раешкина, книги «Разум -  моя душа» потрясли уже всю Европу, хотя еще не вышли официально в свет. Все ожидают презентации произведения, которая пройдет 29 ОКТЯБРЯ В 19:00 в Библио-Глобусе (Лубянка), сам автор сможет рассказать о своих новых книгах.

                                                                                                                  Карина Рогоева

Стены библиотек, книжных магазинов, киосков были увешаны  рекламой Карины Рогоевой, страстной поклонницы творчества В.А. Раешкина. В каждом доме была книжка Василия, служившая чуть ли не заветом для семей.

- Ишь, прославился!

- Он гений!

- По-моему, просто пиарится, хотя я его не читал…

- Genius! Fascinating! Brilliant!

- Его точка зрения – глупа и невозможна.

- Поспорю, он – воистину умнейший человек.

- Он чувствует всех и все: он создает неописуемый мир в своих рассказах, наполненный… Я как литератор… Как учитель истории…

- Заткнись!

- Говорят, что сам автор, того, ненормальный.

- Шутишь?! Я его в передаче видела, вполне симпатичный и приятный молодой человек.

- У него сегодня день рождения!

- Ну, этого Раешкина!

                                                                        ***

Лариса внезапно услышала приглушенный крик, заставивший рыжего вскочить на свои коротенькие пухлые лапки. Она насторожилась, вслушиваясь, стараясь услышать хоть единый звук, идущий со второго этажа из комнаты сына. Крик повторился, тогда маман большими шагами поскакала по лестнице, тяжело дыша пожилыми уставшими легкими.

2 глава.

Таракан Адольф (так назвал его Вася) неспешно лопатил пыль на пирамиде Хеопса, сооруженной из толстых, широченных книг и поставленной среди огромной комнаты, напоминающей герметичную коробку, защищающую от злого внешнего мира. Через закрытые темные шторы проглядывал небольшой луч солнца, штурмующий прослойку настоявшегося воздуха. Горы, горы хлама распределились по пространству помещения: пар восемь кожаных ботинок спрятались за пирамидой, развалившись; одежда была разбросана по шкафам и тумбам;  остатки пищи, закопанные где-то под кроватью, были обглоданы клопами и тараканами; на ковре огромными разводами своей улыбки смеялись пятна то ли вина, то ли еще чего-то красного; мебель сломанными обрубками была распределена по западной части комнаты.  Душно. Но одновременно уютно. На сером диване лежало существо, закутанное в шерстяное одеяло, почему- то пахнущее терпким гуталином.

- Сынок? – робким голоском прошептала Лариса, ступая своей ножкой в комнату.

Существо пошевелилось.

-Вася, ты кричал? Василий… - сглотнула маман, – что случилось?

Человек в одеяле еще лежал смирно. Тогда Лариса подошла к нему и еле-еле коснулась мизинчиком до тела лежащего. Длинная рука вылезла из – под покрывала и сдернула угол перины, закрывающей глаз Василия Раешкина. Оттуда зоркнул  взгляд, убивающий и карающий.

- Чего тебе надобно? – спросил Раешкин, орлом уставившись  на мать.

- Ты кричал.… Вот и думаю, вдруг, что произошло…

- Мать, я всегда играю сцены из своих рассказов. Ты должна знать. Опять помешала, несчастная! Лучше иди, режь свою картошку, - сказал Василий, еще оставаясь на кровати.

- Вася, милый, вдруг что-то случилось? Вдруг беда? Или, может, я зашла поздравить тебя с днем рождения, - прошептала маман.

- Мне не нужен этот праздник. Уходи.  Дай работать.

Тут поднялась коричневая гора. Одеяло спало, и оголило высокое тощее скелетное тело, сине-воскового цвета. Оно согнулось и сделало небольшой горб, показав позу динозавра. Василий почему-то одел один ботинок, медленно пошел через пирамиду, чуть не поскользнувшись на размазанном по ковру мармеладе, перешагнул и перепрыгнул некоторую мебель и добрался до письменного стола, где располагался серый запачканный ноутбук. Безмолвно он сел на кресло и стал печатать.

- А, еще… - обратился он к матери, не поворачиваясь к ней, - маман, не смей у меня убираться, я не хочу, чтобы получилось как в прошлый раз.

Лариса уже хлопнула деревянной дверью, заплакав на весь дом. Неделю назад она пыталась оттереть пятно в комнате Васи, тот это заметив, заорал так, что даже стекла задрожали своими ровными фигурами. С львиным ревом он немного откинулся, потом бросился на мать, отнимая щетку и мыло. Взяв эти приспособления, он заскакал по комнате подобно орангутангу, выражаясь не очень выразительно. Но и случалось, что после таких вспышек гнева у него резко менялось настроение: он замолкал, забивался в дальний угол и начинал писать.

                                                                           ***

Разводами  смольные тучи  обняли своими черными руками деревню, маленькую и далекую. По улицам не боясь, проносились прозрачные тени темного оттенка.  Они бегали так быстро, что не было видно их следов на осенней слякоти и грязи. Они прятались за деревьями, кустами, ища покоя и защиты от бьющего ливня. Небо иногда внезапно вскидывало озаряющую яркую сетку, ударяющую землю огромным электрическим зарядом, стараясь выбить все зло, скорей всего, излечить душевно больную Родину. От грохота грома тени растворялись, но ливень продолжал калечить. Странно, разве бывают ливни такой поздней осенью?

В самом крайнем доме деревни, немного отдаленном от дороги, горело оконце, как свечка. Дом стоял страшно: отведенное для него место было немного пустынным, темнота как будто тянулась к нему. Но свет из окна разрушал все мысли о темном.

Мягкий светлый луч шел от Лизиной лампы, стоявшей на письменном столике. Теплый дом. Девушка закуталась в согревающий, волосатый плед. Положив подбородок на колени, она следила за сетчатой грозой, иногда вздрагивая от страха. Никого, только несчастная Лиза. Все работали, никто еще не пришел, никто еще не осветил радостью наивное сердце Елизаветы.

Ее иногда пугала отдаленность собственного дома, но тогда все было хорошо. Сорвав с себя одеяло и спрыгнув с кресла, она подошла к высокому шкафу. Встав на табурет, она вскинула свою руку к седьмой полке. Ее пальцы стали шагать по коркам томов, желая спотыкнуться на хорошей книге, самой подходящей. Так,  так…  Орлиный глаз Лизы остановился на томе, довольно новом, в синем переплете, описанном золотыми цветами.

Было 22:00 на часах, тикающих ритмично и четко.

- Лизонька, я пришла…

Глаза матери смутились, когда они увидели Лизу. Девушка сидела на полу, лихорадочно перелистывая страницу за страницей. Сквозняк. Руки девушки дрожали от холода, но она не встала и не закрыла форточку, а продолжала бегать глазами по строчкам. За минуту мама увидела в глазах дочери все чувства, существующие в мире: от горя до радости. Эта картина напоминала безумие.

- Лиза! Перестань читать! – закричала мама, - Я пришла! Эй?!

Но девушка не отрывалась от занятия, только быстро произнесла:

- Привет.

Мама разозлилась и с размахом ударила по синей книжке, упавшей  на пол с треском. Потом женщина прошла в другую комнату, чтобы закрыть окно.

Через еще открытую форточку пробивались мокрые капли. Резко какая-то плохо видимая легкая тень вылетела из нее, не оставив и следа.

На полу валялся синий том, блестя золотыми буквами:

                      «А. В Раешкин. Отнять реальность. Приключения».

3 Глава.

Толпа неудовлетворенных поклонников побрела по домам. Уже 4 часа прошло? Писатель на Лубянке так и не появился? Беда. Библио-Глобус стал еще серее, но исхудал немного: книги писателя все раскупили.

Сахар падал от прикосновения ее пальцев. Тогда она подбирала его ложкой и быстро закидывала в рот, чувствуя сладость. С десертом почти покончено. Ресторан. Катарина взяла чай и отхлебнула несколько глотков своими красными губами. Локон мягких вьющихся волос чуть не соскочил на щеку, поэтому она поправила его гладкими аккуратными ручками. Множество взглядов было направлено на нее, но она не обращала внимания. Ей не привыкать.

Сидящий напротив, за ней наблюдал Константин Боркасов. Все ждал и ждал Катарину, когда та покончит с едой.

- Ну, к делу? – спросил он.

- Смотря к какому, ты всегда от меня многого ждешь, - облизывая оставшийся сахар, произнесла Катарина.

- Это дело очень выгодное. Тебе нужно только с одним человеком по душам поговорить.

- Хм…

- Я знаю, у тебя институт – тебе деньги нужны. Василий Раешкин.  Именно с ним ты поговоришь, - с надеждой взглянул Константин на ошарашенную Кэти, взглянувшую на улицу и увидевшую рекламу с именем писателя, - не волнуйся, он на самом деле не такой как ты думаешь.

- Василий Раешкин?!  Костя, это же самый популярный писатель! И откуда ты его знаешь? Что за пургу ты несешь?

- Это необходимо ему. Я знаю Ваську со школы, только я его друг. Ты когда-нибудь видела этого писателя? Ты когда-нибудь его слышала? Нет! И, нет! Он целыми днями просиживает у себя дома! Он только пишет и пишет, -  глаза Боркасова стали ядовиты, - он никогда не общался с людьми кроме меня и своей мамаши!

- Ты меня пугаешь…

- Это правда. Сущая, поверь. Этот человек зациклен на себе и своей писанине. Я хочу сделать его таким, как мы – нормальным человеком, ораторским голосом твердил Боркасов.

- А ко мне какие претензии? А я тут причем?– с неуверенностью сказала Катарина Мольер, - почему именно я?

-Сколько раз я не пытался вытаскивать его – безрезультатно. Я за него был готов платить! 

Мы бы по клубам прошлись, погуляли, тогда он бы почувствовал настоящий вкус свежей молодости. Но он все сидел за ноутом и сидел.… А ты, я думаю, сможешь его заговорить, ты красива, - в это время подняла голову Катарина с гордостью, - я хочу, чтобы он с девушками пообщался. Я тебе буду очень благодарен. Нам нужно его вытащить из его скорлупы.

- У меня времени нет, институт! Да и денег нет…

- Я все тебе возмещу, - ответил Константин, протягивая Катарине свою руку.

- Ладно, я согласна, - улыбнулась девушка, пожавшая ему руку.

Катарина подняла свое грациозное тело со стула, но не заплатила за еду – платит Константин. По крайней мере, она быстро вышла из кафе, чтобы не было к ней вопросов об оплате. Катарина, конечно, красива, но скупа, ах, скупа.

 Боркасов позже зашел в уборную, где он у зеркала простоял минут пять для приведения в порядок своего марафета. «Скоро, Раешкин, ты будешь среди нас…». А еще позже пошел по вечернему Арбату, стараясь найти очередную ветреную красотку. Вот так.

                                                                         ***

 Штукатурка на потолке смущалась от зеленых, как утренняя трава, глаз, четко смотрящих на нее. Мужские очи скрывали настолько много, что только небесным силам возможно разгадать тайну зеркал души. Выше глаз, на лбу, расположился светлый завиток волос. Человек, с зелеными глазами, лежал, думал безмолвно, глубоко копаясь в своих гениальных мыслях.  С профиля лежащее на диванчике, длинное тело мужчины было превосходным. Среди темной комнаты бросалось в глаза чистое белое лицо парня, не имеющего ни единой задоринки.  Так Василий Раешкин пролежал три часа, пока маленький кусочек белого потолка, на который был направлен взгляд писателя, не упал, испугав кота Роберта, мягко приютившегося среди подушек диванчика.

В обед 30 октября дверь в страну вечного покоя Василия снова открылась, только не мамой и не лучшим другом, а совсем другой особой – Катариной Мольер. Она робко приоткрыла дверь, оглянувшись в коридор, где стоял Константин Боркасов, разговаривавший с Ларисой Раешкиной.  Кэти повернулась и шагнула в комнату. Резкий запах гуталина дал о себе знать, поэтому девушка закрыла нос рукой. Перед ней валялись несколько натертых до блеска черных ботинок.

- Эй? – прошептала Катарина, как будто входя в пещеру дикого зверя.

Ее до смерти поразил беспорядок в комнате. Но удивила пирамида из книг, поставленная среди зала. Невозможно пройти: все завалено, какая-то мебель, не дававшая прохода. Но больше всего девушку поразила, не смейтесь, красота беспорядка. Да, пирамида Хеопса из книг, замки из обрывков мебели, Пизанская башня  из грязных тарелок, если присмотреться еще какие-то знаменитые дворцы (Кэти не знала их названия), машинки и домики из фантиков стояли по всей площади комнаты! Поломанный шкаф в два метра был горой, а водянистые разводы, правда, красные, были рекой! Гуталиновые башмаки выстроены полукругом, что напоминало своеобразный вход в город. Катарина присмотрелась и увидела весь этот мир. Если не вглядываться, то это покажется обычным бардаком одинокого шизофреника.

«Почему, не зная и не бывая во внешнем мире, он смог это все соорудить? - думала Кэти, - Но, боюсь, это может сделать только ненормальный человек. Это же самый знаменитый писатель! НЕ укладывается в голове. Тут так мрачно, но как-то уютно. Боюсь, я его не знаю.… Но Костя сказал, что это безобидный человек. Ах.…! Потерпи Катя и получишь деньги!»

Она направилась по руслу кровавой  реки. Но внезапно из-за горы вышел Василий, как годзилла  среди ночного Нью-Йорка. Он встал солдатом на устье реки и не мог сказать ничего. Он побледнел.

- Я Катарина Мольер.  Я хороший друг Константина Боркасова.  Я пришла с тобой говорить, - бедным голосом говорила Кэти, но красивым, ах, красивым, - я знаю, вы - Василий Раешкин. Мне очень хочется с вами поговорить, как с человеком.

Василий в этот момент смотрел в пол и не произнес ни одного слова. Его тело дрожало. Он плохо понимал реальность.

- Как твои дела? – Спросила Кэти,- У тебя тут такой городок…

Раешкин не обращал внимания на слова девушки, но когда он услышал «городок», он поднял голову и ударил своими зелеными глазами в девушку.

- Ты.… Сказала, что видишь город? Как… - пробормотал Василий, опять смотря в пол.

- Да. Тут река, а тут огромная гора (показывая на шкаф), тут, вроде бы, башни Близнецы. Множество машин и магазинчиков…

- Да, да.… Смотри, а там поляны и луга! А там, там огромное озеро! – воскликнул Раешкин.

Писатель стал водить Катарину по своему воображаемому миру, показывая все, все. Василий рассказывал почему-то медленно и очень тихо. Девушке иногда приходилось напрягать слух.  Ей, конечно, было интересно, но она была всем потрясена. У нее не укладывалось в голове, что знаменитый писатель – псих, сидящий всю жизнь дома! Он живет в ужасных условиях! Он – шизофреник! Посмотрите, он не похож на нормального человека! Он мямлит. Ходит горбатый и вонючий! Как она на это согласилась?

Катарина с трудом слушала Василия. Стереотипы сжирали ее, и она не могла уложить все в своей голове.  Ей было противно смотреть на города, сделанные из мусора!  А Раешкин смотрел все в пол, не показывая своих зеленых глаз. Руки у него тряслись и голова шаталась. Он взял девушку за руку и водил, все водил по знаменитым местам своей империи.

- Я больше не могу! – закричала она и выбежала со слезами за дверь, где усталый поджидал ее Боркасов.

Василий стоял неподвижно. Он обдумывал произошедшее. Потом лег спать.

4 глава.

- Господин, вы и в правду этого хотите?

 - Да. Приглашай его, - ответил президент, - устроим настоящий прием. Такого гениального человека нельзя упускать. Я был поражен, ошарашен. Так писать может только воистину умнейший человек. Он заставляет задуматься обо всем, что нас окружает! Его приключения не просто похождения, а путешествия среди логических умозаключений. Такой человек, по-видимому, повидал много в своей жизни. Василий Александрович Раешкин – просто гений. Приглашай, - закончил господин президент.

                                                                          ***

 Я видел сон. Впервые я помню сон так явственно и прекрасно. Невообразимая ОНА. ОНА, какой я не видел никогда. Явилась мне, когда я спал, когда я подсознательно обдумывал свои произведения. Словно чистая дева пришла из ТОГО мира, куда я не хожу. Может ТОТ мир наполнен такими же прекрасными вещами, может, я снова увижу там этого чистого ангела? МИР ЗА СТЕНАМИ точно прелестен!

                                                                         ***

Василий Раешкин впервые сидел на ступеньке у подъезда своего дома. Он любовался всем, даже бабушками, не перестававшими ругаться. Писатель чувствовал что-то непонятное. Может, счастье?

Среди серо-красных рябин появился Константин Боркасов, как обычно улыбающийся. Его лисьи глаза потемнели с приходом осени. На его голове была коричневая шляпка, немного напоминающая женскую.

- Ну, пошли жить по-настоящему? – спросил Боркасов, натягивая улыбку.

Василий встал и улыбнулся ему. После писатель, наперекор своему собственному миру, пошел с Константином покорять столицу.

                                                                      ***

Четыре дня прошли молниеносно. Кто-то смеялся и веселился, а кто-то проливал горькие слезы. На осеннем небе наконец-то появились снежные кучевые тучи, посыпавшие каменную землю нечастой белой пудрой. Солнца нет.

К Красногвардейской 11 подъехала замусоленная девятка. Ко второму подъезду из машины вышло тело, горбатое и высокое. Оно шло медленно, заплетаясь. Конечности белые, как у мертвеца, дрожали, как холодец. Волосы кудрявые, но засаленные. На лице Василия были немого прикрытые глаза, окруженные озерами сиреневой жижи – синяки. Казалось, писатель уменьшился и похудел. Разве можно так измениться за 4 дня?

 Дома Василий застал свою мать в своем разрушенном городе. Маман оттирала Реку Чува, раньше протекавшую близ гор, которые уже куда-то пропали. «Все же добралась», - спокойно подумал Раешкин. Он безмолвно призраком вошел в зал. Лариса, заметив его, со слезами обняла своего блудного сына. Писатель никак не отреагировал на мать, сел на диванчик и горько заплакал, уткнувшись в мамины широкие колени.

Великолепного города уже не было. Где же машинки и магазинчики? Где восемь чудес света? Где южные равнины, придающие такой великолепный вид империи? Занавески в комнате были во всю раскрыты, пропуская уличный убийственный свет. Даже пирамида пропала – все убрано и вымыто.

                                                                   ***

Я не знаю, но ОНА оказалась падшим ангелом, черным и темным. ТОТ мир встретил меня ужасно и неподобающе. Теперь я понял, что такое ад. Я видел все: алкоголь, сигареты, наркотики. ТОТ мир беден и жалок. ОН меня убивает, как и ТА, которая казалась мне единственной на свете.

Люди – эгоисты, старающиеся удовлетворить свои разные потребности. Конечно, ВНЕШНИЙ мир  разнообразен до боли. Можно приобрести все. Нюанс: за деньги. Я видел, как за это убивают. Смешно.

Улицы – реки из смрада людей, не замечающих, что они ходят по тому, что едят и выбрасывают. Глупцы.

Животные стаями спасаются от обезумевших городов.

ОНИ меня уничтожают.

                                                                ***

Прошла неделя. Василий Александрович Раешкин все сидел и сидел, сидел и сидел. Глаза его потемнели. Не зеленые.

Мама вошла в комнату:

- Милый, Вася, что же ты не пишешь? Это же твоя работа и смысл жизни?

Раешкин сидел так же безмолвно.

- А… Я вижу, у тебя компьютер сломался, - показывая на разорванный ноутбук, - сейчас, сейчас принесу тебе…

Лариса вышла, а потом пришла с несколькими листочками и ручками.

- На, держи, дорогой, пиши, - ласково сказала маман.

- Я не могу, не могу…

                                                               ***

Никогда больше город не увидел новых произведений А.В.Раешкина. Снова копошилась Москва, как всегда работала. Однажды Лариса открыла почтовый ящик, взяла белый конверт, открыла его и прочитала: « Уважаемый Василий Александрович Раешкин! Вы приглашаетесь на вручение Нобелевской премии за достойный вклад в мировую литературу, как самый молодой и гениальный писатель…»

***

«Привет=) Спасибо тебе за Раешкина. Завтра встретимся на Арбатской и ты получишь свои заслуженные 8 тысяч, может, в кафешку сходим. Костя=)», - Катарина прочитала сообщение и улыбнулась.

Егорова Карина