На войне как на войне. Очерки.

Козюк Елена

На войне как на войне.

Очерки.

Вместо предисловия

У меня большая родня! Старшие мужчины все воевали на фронтах Великой Отечественной войны, и для них война была не событием из учебника истории, а тяжелой реальностью.

Не все вернулись после Победы домой живыми и здоровыми… Но мы – младшие в

семье – гордимся ими, любим и помним.

Мне показалось интересным рассказать о некоторых важных событиях прошедшей войны    историями из военной фронтовой жизни моих родственников.

Ведь это было!

И это чистая правда!

22 июня 1941 г.

Как-то я спросила у моей бабушки Гали:

- Ба, ты где родилась?

- В поле… под кустиком.

- Как зайчик?

- Не совсем так,… - и бабушка заплакала…

Очень хотелось узнать о таинственном рождении бабушки, и я приготовилась слушать…

После окончания Военно-медицинской Академии в 1940-м году молодые счастливые врачи Муза и Федор Челноковы приехали в Бессарабию служить на Бью-капларской пограничной заставе. Лейтенант Федор Челноков стал начальником медицинской части, а доктор Муза готовилась стать молодой мамой. Время было тревожное – все шепотом говорили о войне – и молодые родители очень беспокоились о предстоящих родах, ведь на свет должен был появиться их первых долгожданный малыш...

А между тем тревога нарастала: гитлеровцы уже начали свое кровавое шествие по Европе, захватили Австрию, Чехословакию, Польшу, Францию и постепенно начали сосредотачивать свои силы на границах СССР.

В ночь на 22-е июня 1941 года тишина на границе взорвалась гулом и грохотом немецкой и румынской артиллерии. Раздались звуки  пулеметных и автоматных очередей. Фашисты напали на заставу, но далеко им пройти не удалось – пограничники отбили несколько атак. На некоторое время возобновилось затишье, но люди с тревогой ожидали атак вражеской авиации.

Политрук заставы попытался эвакуировать женщин и детей, но только все устроились в грузовике, как в небе раздался  свирепый гул самолетов и началась бомбежка. Машина рванулась с погибающей заставы. Все ахнули, когда увидели, как бомба попала в казарму – обломки здания и огромное пламя взметнулись в ночное небо… Затем взлетел на воздух и склад боеприпасов…

Через несколько дней, находясь  уже в вагоне поезда, пробирающегося к Курску, моя прабабушка Муза почувствовала, что ее ребенок просится на свет. Начались роды. Но…тут опять началась бомбежка. Бомбы сыпались с неба и попадали прямо в их эшелон. Вагоны взрывались, горели, падали под откос. Началась паника. Обезумевшие от страха люди, давя друг друга, отказывая в помощи стонавшим раненым, пытались выбраться из разрушенных вагонов. А выбравшись,  особенно женщины, не могли оправиться от ужаса: бегали с безумным отрешенным взглядом по полю и рвали на себе волосы. Такое поведение усиливало опасность: немецкие летчики расстреливали их из пулеметов.

Моя прабабушка Муза в это время не думала об опасности: она лежала под кустом и рожала мою бабушку Галю! Как они выжили в этом аду и потом сумели добраться на Урал к своим родным – знает только Всевышний! И все-таки они выжили, хотя обе долго и страшно болели. Мучительно, медленно возвращалась к жизни прабабушка Муза, постоянно плакала новорожденная Галя – моя милая бабушка Галя! Не все верили в их выздоровление. Бабушка Музы Катя, глядя на их страдания, искренне молила Бога, чтобы он сжалился над ними и «прибрал их к себе».

Но Господь рассудил иначе: они выжили!

А вот  военврач Федор Челноков, горячо любимый муж и отец, так и никогда не вернулся с той ужасной войны. Моя бабушка выросла, не зная отцовской любви и нежности. Каким он был замечательным, она знает лишь по рассказам близко знавших его людей. Как он погиб, и вообще, погиб ли – не знает никто. Осталась лишь сухая запись в официальном документе – «пропал без вести», а еще вечная память о нем в родной семье.

Под Москвой.

Перед войной мой дедушка жил со своими родителями в старинном городе Тобольске.  

В самом начале 1941 года его отца – моего прадеда Федора – неожиданно призвали на службу. Молодой лейтенант уехал в Омск, где в обстановке строгой секретности шло формирование Сибирской танковой бригады. По рассказам прадедушки, на тот момент у них были самые современные танки, только что сошедшие с конвейеров урало-сибирских заводов. Были даже знаменитые Т-34. Когда началась война,  Сибирская танковая скрытно двинулась к Москве…

Хорошо экипированные и отлично вооруженные сибиряки вместе с формированиями с Урала и Дальнего Востока  сосредоточились на подступах к Москве и ждали секретного приказа о дальнейших  передвижениях. Рядом с ними, в ложбинке, стояли какие-то строго охраняемые машины, плотно закрытые брезентом. Прадед обратил внимание на странную ни на что непохожую форму машин. Он и не подозревал, что это были грозные машины с ласковым именем «Катюша», которые наводили панический ужас на врага. От залпов этих машин испуганный прадед однажды чуть не сбежал с передовой.

5 декабря 1941 года небо над головой прадеда Федора вспыхнуло и с ужасающим визгом и грохотом раскололось на сотни летящих огненных драконов. Такого никто никогда не видел – казалось, рушилось все: и небо, и земля. Все старались найти какое-либо укрытие и побежали – немцы к себе, а наши к себе. Прадед тоже бежал. Хорошо бежал, быстро, пока не увидел стрелявшего в воздух политрука, который кричал: «Стойте! Назад! Это наши новые орудия бьют! Возвращайтесь на свои позиции, а то…» Дальше, прадед рассказывал, что политрук очень доходчиво объяснил всем, что их ждет в противном случае, используя в качестве аргументов пистолетные выстрелы в небо и неуставные выражения…

Это помогло прийти в себя многим. Объединившись вокруг старших офицеров, все пошли  в преисподнюю… Горела земля, горело железо, казалось сам воздух был горячим. Вражеские подразделения  несли огромные потери, погибло много солдат, а уцелевшие потеряли боевую отвагу и практически сдавались без боя. А залпы «Катюш» все не прекращались…

Потом были кровопролитные бои за Москву. Фашисты упорно сопротивлялись, (как же непобедимая армия!), но наши танкисты в ярости давили их гусеницами своих танков, расстреливали из орудий… и гнали,… гнали прочь с нашей родной земли. За трое суток сибиряки прошли около восьмидесяти километров и освободили 12 населенных пунктов.

В течение зимы 1942 года немцы постепенно теряли инициативу и в конце концов отступили от Москвы. Многие сдались в плен, причем немцы до конца долго не могли осознать: откуда у русских взялись силы, что произошло под Москвой, почему их до сих пор непобедимая армия подверглась такому разгрому. Утешая себя, пытались объяснить все суровыми погодными условиями русской зимы. Победа под Москвой стала переломной точкой в истории войны, она сломала веру в скорой победе гитлеровской армии. А наши воины укрепили свою веру в победу, но до нее нужно было еще много и трудно идти, теряя близких, друзей, глотая слезы обид, и мы смогли. Как? А вот это и есть наш русский национальный секрет!

Блокада.

- Какое страшное слово «блокада».

-А чем же оно страшно, бабушка?

- А тем, что люди, пережившие блокаду, боялись превращения в живых мертвецов.

- Это как в фильмах ужасов?

 - Да нет же. Это когда с виду вроде нормальный человек, а чувства внутри как бы умерли, но потом многие все же справились, и вспоминали блокаду как время героизма наших ленинградцев, которые жили и помнили о своем профессиональном долге.

- Расскажи, бабушка.

- Ну, слушай!

Гитлер приказал своим войскам «сходу взять» нашу северную столицу и уничтожить ее.

Все взрослое население Ленинграда спешно возводило укрепления вокруг города. Срочно сформировались отряды добровольцев- защитников города.

8 сентября враги окружили город, но штурм не удался, началась 871- дневная блокада. Расчет был на то, что человек может как-то привыкнуть к бомбежкам, артобстрелам, невыносимо тяжкому труду, к ожиданию смерти, но привыкнуть к голоду невозможно.

Взяв город в кольцо, враги не пропускали к городу транспорт с продовольствием. Прицельно уничтожались продовольственные точки в городе. В Ленинграде начался голод. От голода стали гибнуть люди. Сначала их, как и положено по христианскому обычаю, хоронили на кладбище оставшиеся в живых, но постепенно силы у живых исчезали. Люди, ослабленные борьбой за выживание, стали падать от голода и холода прямо на улицах. В декабре на улицах появились занесенные снегом тела умерших людей. «Ужас небытия охватил умирающий город!»

         Замерзшие, голодные люди с надеждой мечтали о  весне. Но знающие люди ждали наступление тепла с опаской: антисанитарное состояние неизбежно приведет к возникновению эпидемий.

Весной стал таять снег, и обнаруживались трупы не захороненных людей. На улицах, в подъездах домов, в квартирах, в развалинах, в подвалах появилось множество грызунов, разжиревших наглых крыс.

Мой прапрадед Аристовский Вячеслав Михайлович всю блокаду прожил в Ленинграде. Он был известным советским ученым-иммунологом, микробиологом, изобретателем противостолбнячной сыворотки, основателем института микробиологии (кстати, моя мама, его правнучка, училась в мединституте по его учебнику «Микробиология»), председателем ленинградского общества эпидемиологов и инфекционистов, академиком, генералом медицинской службы и т.д. ( см. медицинскую энциклопедию). Именно Аристовский В.М. и руководимые им службы работали над предотвращением угрозы массовой эпидемии. Обессиленные, истощенные люди не думали о себе, не брезговали никакой  работой, помнили о своем профессиональном долге и даже в таком аду не теряли гордого звания ЧЕЛОВЕК!

Прививки, санобработка, дезинфекции,  уничтожение грызунов, - все эти меры предотвратили беду. В этом, я говорю это с гордостью, заслуга моего легендарного предка Аристовского Вячеслава Михайловича.

Под Сталинградом.

Гитлеровцы рвались к Сталинграду, взяв который они открывали себе  путь к нефти, газу, одним словом, к источникам энергии, а также к бензину советского Закавказья. А ведь это же «кровь» для техники: танков и автомашин.

Историки утверждают, что в битве за Сталинград решалась судьба всей войны. Поэтому такая жестокая была эта битва. Каждый клочок волжской Сталинградской земли обильно полит кровью защитников города и мирных жителей. Жители как могли помогали воинам: рыли окопы, перевязывали раненых, вынесенных с поля боя; ремонтировали подбитую военную технику.

Мой прапрадед Иван Фисун в ноябре 1942 года прибыл под Сталинград в составе пехотной части. Ночью под бомбежкой и непрерывном артобстрелом врага их подразделение перебросили кораблями Волжской флотилии через Волгу. На рассвете они приняли первый бой. Атаки следовали одна за другой. Преимущество было то у нас, то у них. (Рассказывая об этом, прапрадед часто делал паузы, тщательно подбирал слова, как будто воспоминания лежали на сердце тяжестью оружейного свинца, сжимали грудь, начинался затяжной кашель).

К вечеру следующего дня в живых осталось меньше половины, а еще через сутки – считанные единицы наших. Из-за Волги постоянно прибывало подкрепление, которое не думая об отдыхе, сразу вступало в бой.  Кто не погиб при переправе, чаще погибал на суше.

Прапрадеду Ивану Фисуну. можно сказать, повезло. На десятый день пребывания в Сталинграде во время немецкой атаки рядом с ним разорвался вражеский  снаряд. Это снаряд ранил прапрадеда, и он оказался под обломками какого-то строения и потерял сознание.  Все посчитали Ивана погибшим, да и признаться, было не до него, поэтому он остался на «поле битвы». Бой утих. Ночью любопытные мальчишки искали «трофеи» и перевернули «труп». Иван застонал, его вытащили и оказали помощь, а потом передали нашим. Затем его отправили в госпиталь, где он узнал, что наши войска освободили Сталинград.

Под Варшавой.

В январе 1945 года танковая часть, в которой служил прапрадед Федор, была прикомандирована в распоряжение Первой Армии Войска Польского под командованием генерала С.Поплавского. Танкисты перебрались через реку Вислу и присоединились к польским войскам, удерживающим южное направление на подступах к городу Варшаве. Очень необычным было военное сотрудничество двух стран. Польские воины знали, что командование Советской Армии решило, что они   первыми войдут в освобожденный от фашистов город. Это известие подняло настроение поляков, они готовились как на парад: чистили оружие, приводили в порядок обмундирование, даже заказали в местном соборе службу.

Прапрадед Федор был атеистом, в церкви и соборы не ходил, но как представитель Красной Армии тоже должен был присутствовать на службе. Подошло время по традиции целовать крест, Федор сделал вид, что приложился к кресту, и стремительно поспешил прочь. Вдруг раздался шепот:  - Вельможный пан брезгует нашими обычаями?  

- Но я коммунист.

- Ну и я коммунист еще с довоенного времени. Целуй крест, солдаты смотрят!

Пришлось подчиниться и приложиться к кресту взаправду.

На следующий день был бой за освобождение Варшавы. По уговору, поляки пошли первыми, а за ними наши танкисты. Вероятно, это было очень важно для Польского войска. По воспоминаниям прапрадеда, он видел слезы на глазах польских солдат. Это были слезы радости и гордости за то, что они сами освободили свою столицу, но одновременно и слезы горя – красивейший город Европы лежал в руинах. Гитлеровцы разграбили его и уничтожили почти все мирное население.

В бою под Варшавой прапрадед Федор был контужен, но его вытащили и спасли польские санитары, а потом доставили в госпиталь. Он на всю жизнь сохранил теплое чувство благодарности польским товарищам, с которыми вместе воевал. За освобождение Варшавы Федор был награжден медалью.

Прапрадеда давно нет в живых, а его медаль и сейчас хранится в нашей семье. Беру ее и кладу на ладонь, закрываю глаза и вижу улыбающееся родное лицо; видать, есть ниточка, которая навсегда связывает нас, -родная кровь, - и я улыбаюсь в ответ.

Под Берлином.

Шел победный 1945 год.

Из госпиталя, куда прапрадед Федор попал после Варшавы, он вернулся в свою танковую дивизию. Она шла на Берлин.

Позже прапрадед говорил, что он и представить себе не мог, насколько хорошо приготовились к обороне Берлина немцы. Город по-настоящему был укреплен. Три вала обороны вокруг города, восемь секторов обороны в самом Берлине, и один, самый мощный, в центре.

            Все это делало город почти неприступным. В городе было приготовлено более 400 долговременных укрепленных сооружений с некоторым запасом еды и воды. Самые крупные из них напоминали глубокие подземные «здания» из шести этажей, которые могли вместить до тысячи человек. Берлинский гарнизон насчитывал более 200 тысяч единиц личного состава. Из представителей организации «Гитлерюгенд» ( что- то вроде наших комсомольцев, пояснял прапрадед) были сформированы отряды истребителей танков. Они имели на вооружении «фауст-патроны». Это ручное реактивное оружие, специально созданное для уничтожения танков. Применили немцы это оружие уже в конце войны; сила «фауст-патронов» такова, что любая танковая броня  разлетается вдребезги.

Но обо всем этом прапрадед Федор узнал уже после войны… а пока они получали приказы – шли в бой, теряли людей и технику, восстанавливали потери и опять шли в бой.

Особо тяжелые были бои в самом городе. Стреляли из-за каждого угла. С неба сыпала бомбы наша авиация. Разрушенные здания мешали продвижению техники. Танки в уличных боях выглядели неуклюжими гигантами и становились легкой мишенью для «фауст-патронов». Хорошо если близко была пехота, тогда взаимовыручка очень выручала.

Во время штурма Берлина прапрадед был дважды ранен, но оставался в строю.

После окончания войны прапрадед Федор остался в действующей армии и некоторое время проходил службу в Берлине. К нему приехала семья, и мой дед Слава рассказывал, что послевоенный Берлин представлял из себя печальное зрелище: всюду разрушения, брошенная военная техника, искореженное железо, разбитые кирпичи, печальные лица стариков, женщин и детей. Жители города старались быстрее привести все в порядок, ведь немцы по своей природе очень аккуратны. Когда семья прапрадеда приехала в Берлин, он организовал для всех своеобразную экскурсию: на трехколесном «пикапе» он провез их через весь город и рассказал, где были самые жестокие бои, где он был ранен, где погибли его товарищи. Прапрадед недолго прожил на свете, от полученных на войне ран он умер, вот почему ни моя мама, которая приходится ему внучкой, ни я не смогли с ним встретиться. Узнала я все эти истории о нем из его военных писем и рассказов его сына – моего прадеда Славы.

Вот и перевернута еще одна страница войны. Нет на свете тех героических людей, но   благодарная память о них будет жить в наших сердцах. Может быть, где-то в другом мире и они думают о нас, а может быть, они совсем рядом,  незримо присутствуют в нашей жизни, ведь  существует вечная связь поколений, которая скреплена кровным родством!