Художественное пространство пролога к поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»

Исследовательская работа по литературе

Художественное пространство пролога к поэме

А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»

Выполнила:

                                                                           ученица 8м класса МБОУ СШ №31            

                                                                                      Рамазанова Диана

АННОТАЦИЯ

Целью данной исследовательской работы является выявление особенностей художественного пространства пролога к поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила». В ходе исследования автором решались следующие задачи: 1) проследить историю создания пролога;2) определить цель его написания;3) выяснить значение термина «художественное пространство» в литературных произведениях;4) исследовать цветовое решение художественного пространства пролога, его связь с фольклором. В ходе историко-культурного анализа литературоведческих статей, комплексного анализа текста первоисточника автор пришёл к выводу, что идейно и тематически пролог оказался значительно шире поэмы; его художественное пространство при весьма ограниченном объеме (33 строки)  вмещает в себя весь фольклорный мир русского народа, который легко переводится на язык живописи.

                                            Введение.

 Задачи:

1. Проследить историю создания пролога.
2. Определить цель его написания.
3. Выяснить значение термина «художественное пространство» в литературных произведениях.
4. Исследовать цветовое решение художественного пространства пролога, его связь с фольклором.

Актуальность: пролог не воспринимается читателем как самостоятельное произведение, обладающее художественной ценностью.

Гипотеза: идейно и тематически пролог оказался значительно шире поэмы; его художественное пространство при весьма ограниченном объеме (33 строки)  вмещает в себя весь фольклорный мир русского народа, который легко переводится на язык живописи.

 Глава 1. Творческая история пролога к поэме «Руслан и     Людмила».

1.1 История создания.

      Поэма «Руслан и Людмила» была начата ещё в Лицее в 1817 году, к августу 1819 года окончены были пять песен и набросана шестая, последняя (окончательно подготовлена к печати поэма была 26 марта 1820 года).  Пролог «У лукоморья дуб зелёный...» написан в новом цикле творческой активности поэта, через 8 лет после создания первого варианта.

            Время выхода второго издания «Руслана и Людмилы» - 23-24 марта 1828 года. Определяется на основании даты цензурного разрешения и объявления в «Северной пчеле», 1828, 24 марта, № 36, где говорится: «Руслан и Людмила. Поэма Александра Пушкина. Издание второе, исправленное и умноженное. Продаётся в магазине А.Ф. Смирдина. Цена 10 руб., с портретом автора 12 руб., за пересылку прилагается рубль»(2).

        Второе издание «Руслана и Людмилы» 1828 года отличается от первого 1820 года большой полнотой. Сюда внесены дополнения, опоздавшие к моменту печатания первого издания, добавлен позже написанный «Пролог», а также обширное прозаическое предисловие – ответ критикам. За отдельную плату в 2 рубля Смирдин прилагал ко второму изданию «Руслана и Людмилы» портрет Пушкина. Портрет этот был написан О. Кипренским и гравирован Н. Уткиным по заказу Дельвига для «Северных цветов» на 1828 год.

Смирдин купил у него использованную доску и напечатал вторично с неё портрет для нового издания «Руслана».

       Итак, Пушкин выпустил второе издание своей поэмы, существенно переработав её. Он значительно исправил стиль, освободив его от некоторых неловкостей, свойственных его юношескому творчеству; во втором издании появился незадолго перед тем написанный Пушкиным, пристально изучавшим в это время народное творчество, «пролог» («У лукоморья дуб зелёный…») – поэтическое собрание подлинно народных сказочных мотивов и образов,

с учёным котом, который ходит по цепи, развешанной на ветвях дуба, поёт песни и рассказывает сказки. Свою поэму о Руслане и Людмиле Пушкин представил читателям как одну из сказок, рассказанных котом.

 1. 2. Цель написания пролога.

  Первое издание поэмы «Руслан и Людмила» вызвало бурную полемику.  В центре споров стоял новый ответ, ответ молодого Пушкина, на вопрос о народности литературы. Критики с разными взглядами (А.Г. Глаголев, А.Ф. Воейков, Д. Зыков) единодушно увидели народность первой поэмы Пушкина в её «грубом», «площадном» демократизме, который, как им казалось, вступил в противоречие с прекрасным. Не случайно возникло сравнение «Руслана и Людмилы» с бородатым гостем в армяке и лаптях, который «втёрся» в Московское благородное собрание.

          Творчество Пушкина периода Михайловской ссылки приобретает качество подлинной народности. Особенно значительным для всего развития творчества Пушкина является то, что поэт глубоко проникает в русскую народную жизнь и русское народное творчество.

Читая статью В. Донова «Тайны записок А.С. Пушкина», можно предположить, что мысли о создании пролога посещали Пушкина в  Михайловском в период с 1825 года по 1828 год: «Мои занятия? До обеда пишу записки, обедаю поздно; после обеда езжу верхом, вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!" И далее: «Записал я сказку:

 «У моря лукоморья стоитъ дуб,
Та на томъ дубу золотые цепи,
И по темъ цепямъ ходит котъ:
Въ верх идетъ - сказки сказываетъ,
Внизъ идетъ - песни поетъ.»

Чем не пролог к моему Руслану? И тут же обработал. А вообще записываю впрок. Весь сказочный мир няне был известен. Не сходили с языка поговорки,

 пословицы, присказки...»(2).

Таким образом, Михайловские впечатления воплотились в ряде произведений с фольклорной основой, среди которых особенно значительным является пролог к поэме «Руслан и Людмила». Пролог был ответом Пушкина на споры по поводу его поэмы, своеобразным манифестом, утверждающим, что и простонародное может быть прекрасным. Одновременно он стал своего рода художественным исследованием сказки.

1.3. «Художественное пространство» как термин литературоведения

       Традиционная эстетика  связывала понятие пространства  с архитектурой, скульптурой, живописью, графикой, но не со словесными видами искусства. В трудах М.М.Бахтина (1895 – 1975) понятие «хронотопа (от греч. хронос – время, топос - место) применено для описания и классификации разных видов литературных текстов» (8,с.281) на основе пространственно-временной картины мира, создаваемой в художественном произведении. Литература не копирует действительность, она создаёт пространственный образ окружающей нас реальности. Наблюдая за пространством жизни, мы не придаём отдельным его частям символического значения. Разглядывая, например, дом, мы думаем прежде всего о том, удобен ли он, красив ли он. Наоборот, в художественном пространстве каждая деталь пейзажа, интерьера наделена особым символическим значением. 

             По мнению И.П.Никитиной, главной характеристикой художественного пространства «является его глубина, причем не геометрическая, достигаемая с помощью системы прямой перспективы, а интуитивная, или содержательная глубина, зависящая как от предметов, находящихся в определенных пространственных отношениях, так и от воспринимающего их читателя» (5). 

Глубина не может быть названа измерением в обычном смысле, так как в гораздо большей степени, чем высота и ширина, зависит от восприятия  человека и можно сказать, что она рождается в его внутреннем мире, на уровне ассоциаций.

 Глава 2. Художественное пространство пролога.

2.1. Связь пролога с фольклором.

     По своим взглядам на искусство А.С.Пушкин был передовым человеком своего времени. Искусство должно раскрывать истину жизни, оно должно быть национальным, вырастать на народной почве, иметь глубокую органическую связь с творчеством народа.

Пролог отразил понимание Пушкиным народной волшебной сказки. В тридцати трёх стихах нашли отражение те важнейшие особенности  сказки, которые снова будут открыты и исследованы наукой уже после Пушкина.

Идейно и тематически пролог оказался значительно шире поэмы, которая была объявлена теперь как одна из сказок чудесного кота:«...и кот учёный Свои мне сказки говорил. Одну я помню: сказку эту Поведаю теперь я свету..».

Это необычное построение даёт возможность рассматривать пролог как самостоятельное произведение.

Пролог имеет художественное развитие во времени, и только этим достигается полное выражение его идеи. Композиция пролога – не произвольное собрание сказочных «осколков», а художественно организованное единство. Движение картин развивается последовательно и лишь в том порядке, который соответствует логике автора.

Пушкин поставил только три знака препинания, указывающие на окончание предложения: точку после 6-го, восклицательный знак после 29-го и точку после 33-го стиха. Соответственно выделяются три периода: стихи 1-6, 7-29, 30-33. Они и определяют композицию пролога.

Источником первых шести строк является формула из сказки «Чудесные дети», дословно воспроизведённая поэтом в конспективной записи: Что за чудо, - говорит мачеха, - вот это чудо: у моря лукомория стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, и по тем цепям ходит кот: верх идёт – сказки сказывает, вниз идёт – песни поёт. Пушкин был знаком с разными национальными версиями сказки «Чудесные дети», но только у восточных славян (русских, украинцев и белорусов) в ней имеется образ кота-баюна, закреплённый поэтической формулой. В фольклоре она приобрела богатую палитру художественных оттенков.

Кот ходит вверх-вниз по столбу, по золотому столбу, по дубу (который также может быть золотой или с золотыми цепями), по пню, по берёзке, по яблочному дереву, по лесенке. Он вверх идёт – байки бает, а вниз идёт – песни поёт; лапой морду утирает, под дубом ходит, нард зовёт слушать сказки, песни распевает.

Обычно кот имеет какой-либо эпитет: учёный, заморский, морской. Чаще всего рассказчики давали коту определения по типу клички-прозвища, в котором подчёркивалось его чудесное умение петь песни и рассказывать сказки: кот-баюн, кот-певун, кот-мур, кот-говорун, кот-самоговор.

Поэт графически (интервалом) отделил первый период от остального текста и эти подчеркнул его особое композиционное значение: «пролог в прологе». При этом используется известный фольклорный приём «ступенчатого сужения» образов: художественное пространство последовательно сокращается вокруг предмета, составляющего поэтический центр, до тех пор пока не называется сам этот предмет. "Дуб зеленый" - живое воплощение идеи центра мира и одновременно его границы, связывающей земной мир с космическим, с миром умерших предков. Это - мировое дерево, дерево жизни и смерти. В славянских поверьях дерево, в частности дуб, предстает как метафора дороги, как путь, по которому можно достичь загробного мира, как проводник в иной мир.   Пушкин концентрически выстроил образы от лукоморья (т.е. местности, прилегающей к изогнутому, «излучистому» морскому берегу до звучащих здесь сказок: лукоморье – дуб – цепь – кот – песнь, сказка). В дальнейшем оно превращается в стержневое слово там, которое повторяется 14 раз и скрепляет мозаичную композицию второго периода. Всё, что изображается в картинах пролога, происходит там, в сказке.

Во втором периоде пролога появляются, сменяя друг друга, сцены из сказок, хотя первые образы – леший и русалка – вовсе не сказочные. Они такие же, как водяной, домовой, полевик и т. п. фантастические существа, в которые народ верил и которые незаметно превращаются в сказочные, с избушкой на курьих ножках. Поэт создаёт неясный образ: «Там на неведомых дорожках Следы невиданных зверей…» Это уже незаметный переход в сказку, готовящий появление избушки Бабы Яги.

Избушка на курьих ножках встречается во многих русских сказках. В пушкинской картинке Яги как будто бы и нет, а есть только первый образ – её избушка, но всякий, кто знаком с русской сказкой, легко восстановит в памяти весь эпизод. Следовательно, поэт расширил непосредственный смысл образа, заставил активно работать память и воображение читателя.

От необъятного пространства сказочного мира вновь совершается возвращение к конкретной картине: выходу тридцати витязей из морских вод. Первый стих (Там лес и дол видений полны…) – своеобразный запев, переходящий в одно из видений. «Видениями» обычно называют то, во что верят и не верят; фантастика продолжает балансировать между реальностью и ирреальным. Этот эпизод заимствован опять-таки из сказки «Чудесные дети», где рассказывается о выходе из моря «30 отроков». Один за другим возникают церковнославянизмы: о заре, брег, витязей, чредой – признак высокого стиля. Появляется сгущённость инверсий, подчёркивающих особую выразительность образов: брег песчаный и пустой, тридцать витязей прекрасных, вод…ясных, дядька…морской.

А дальше следуют один за другим «сигналы» из сказочного мира. Первая сцена (Там королевич мимоходом…) пришла из известной Пушкину лубочной сказки о Бове-королевиче: «Сказка о славном и храбром богатыре Бове-Королевиче и о прекрасной королевне Дружневне, и о смерти отца его Гвидона».

Вторая сцена (Колдун несет богатыря…,21-23) связана с поэмой «Руслан и Людмила». В ней Пушкин использовал разнообразные фольклорные элементы, в том числе сказочные. Из лубочной сказки «О Еруслане Лазаревиче»              

он заимствовал и героя (Руслан), и эпизод встречи с богатырской головой, охраняющей меч-кладенец. Образ Черномора (старого карлика с длинной бородой, летающей по воздуху), похищение им красавицы невесты и дальнейшее её заточение, поединок с богатырем (которого он носит под облаками) пришли в поэму из древней и широко известной сказки «Три подземных царства».

            В 24 – 25-м стихах возникает самый характерный женский сказочный тип – невеста, царевна. Появляющийся здесь образ помощника волка позволяет связать пушкинские стихи с известной русской сказкой «Царевич и серый волк». Но вызывает вопрос неожиданность сложившейся ситуации: царевна сидит в темнице и  тужит, а ей почему-то верно служит бурый волк.

           Бурый волк – устойчивое сочетание в народном языке Псковской области. Бурый употребляется здесь в значении серый, темный. Пушкин усвоил выражение из народной поэтической речи местности, где он слышал сказку. Следовательно, необычность нарисованной картинки связана не с неточным знанием источника, а с какой-то важной авторской мыслью.  

            В художественной системе Пушкина закономерно выявляется принцип контрастного параллелизма. В прологе поэт контрастно выстраивает положительных и отрицательных героев, подчеркивая этим закон антитезы, обязательный для жанра волшебной сказки. И в количественном отношении здесь также соблюдается художественное равновесие (4 и 4): витязи, королевич, богатырь, царевна – грозный царь, колдун, Баба Яга, Кощей.

             Характерно, что положительные мужские образы – исключительно представители богатырской группы, то есть такие герои, в которых нашли прямое выражение идеальные качества мужчины: физическая сила, воинственная доблесть, благородство души.

             Идеальная женщина сказки – невеста героя, которая тужит, - цель, ради которой преодолевались все трудности, и высшая награда. Эту народную мысль и хотел подчеркнуть поэт, ставя рядом образы царевны и волка. Заостряется внимание не на фантастичности, а на человеческом образе идеальной женщины, на богатстве её духовного мира.  Она лишь «по наименованию» сказочный персонаж, а по ситуации – образ глубоко человечный.

    В изображении врагов, злых, тёмных сил обнаруживается противоположное развитие: от реально-человеческого к сказочно-фантастическому.

     Первый из них – грозный царь – это, по-видимому, Лукопер-богатырь, могучий соперник Бовы-королевича. Затем возникает колдун – чародей, летящий по воздуху над необозримыми просторами. И наконец, появляются самые зловещие и ужасные образы – Баба Яга и Кащей. В них – яркая концентрация фантастического.

    Рисуя тёмные, злые силы фантастического мира русской волшебной сказки, Пушкин использовал выразительные художественные средства. Он создал образ Бабы Яги – зловещий, наводящий ужас. Внутренняя рифма (идёт, бредёт), повторы (формы: идёт, бредёт и корня: сама собой), а также чёткое выделение ударных слогов в 27-м стихе пролога и подчёркнутое членение этого стиха на четыре двусложных слова передают размеренный ритм движения. Из этой механической размеренности вырастает ощущение неотвратимой поступи Яги, и даже не Яги, а ступы, бездушного предмета, не способного остановиться перед человеческим чувством ужаса.

      Этот ритм переходит и в следующую, 28-ю строчку, в которой возникает образ Кащея – застывшего, окостеневшего над своими сокровищами. Зловещим отблеском его окрашивает выразительная аллитерация: «ц», «щ», «ч», «х». Пушкин первым сделал запись русской сказки «Смерть Кащея в яйце» в 1824 г. Это наиболее типичный сюжет, в котором появляется Кащей Бессмертный.

     Итак, во втором периоде пролога доброе начало развивается автором от фантастики к человеческому, а злое проходит путь от грозного царя до царя Кащея, всё более теряя человеческое. В нём нарастают мрачные фантастические силы, холод смерти. Главный художественный закон сказки – закон контраста – выражен Пушкиным в его коренном, мифологическом значении: добро и зло – жизнь и смерть.

      Добро находится в центре сказочной красоты, со злом связаны представления народа о безобразном. Поэтому такой гордости исполнен авторский голос в главной строчке пролога, венчающей его центральную часть:

                           Там русский дух…там Русью пахнет!

     У поэта «русский дух» - это кульминация второго периода, это духовный мир народа, понимание народом прекрасного прежде всего как доброго, нравственного. Так понимал нравственное и сам Пушкин.

    Третий период самый короткий (30-33). Слова и мёд я пил следует понимать, конечно, в переносном значении: «наслаждался прелестью сказки». Не случайно это выражение слегка изменено (в фольклоре: мёд-пиво пил). В композиционном плане происходит возвращение к вводной картине (дуб и кот учёный), что подчёркивает завершённость. Однако отрицающая часть распространённой фольклорной формулы (И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало) опущена, но появляется целый ряд утверждений: был, пил, видел, сидел, мне сказки говорил. Этим поэт подчеркнул, что в чудесный мир сказки он вошёл навсегда и расстаться с ним не желает.

       Итак, мы видим, что обрамление пролога соответствует композиции народной волшебной сказки, её присказке и концовке. Центральная часть пролога представляет собой восемь самостоятельных фрагментов-картин, имеющих свою логику внутреннего единства неразрывной связи с фольклором, в которую включён и художественный фактор развития во времени и  пространстве, обязательный для эпоса. Следовательно, композиция пролога в целом художественно отразила композицию народной волшебной сказки: присказка – цепочка мотивов – концовка.

  2.2. Цветовое решение художественного пространства пролога,

его связь с фольклором.

Мозаичное построение пролога уже на протяжении полутора веков привлекает внимание художников. В нём содержится свойственное народному искусству декоративное звучание, радостная игра колоритов. Пушкин вёл и другие средства живописи, в полном смысле «нарисовал» в воображении читателя зрительно воспринимаемые образы. Этим он как бы подчеркнул, что сказка для народа – такой же праздник, как нарядно расшитый костюм, ярко расписанная игрушка.

       Цветовой контраст возникает с первых же слов. В источнике было: ...стоит дуб, а на том дубу золотые цепи. Пушкин водит фольклорный же эпитет к слову дуб – зелёный, однако с помощью инверсии (дуб зелёный) и церковнославянской формы второго эпитета (златая цепь) выделяет игру цвета. Не случайно все художники ставят в центр композиции этот образ.

На язык живописи легко переводятся многие картинки пролога: лес с лешим и русалкой, избушка на курьих ножках, выходящие из морских вод витязи, королевич с пленённым царём, колдун, несущий по воздуху богатыря, царевна в темнице, Баба Яга в ступе, Кащей у своих сокровищ... при этом образы внешне статичны. Застыл в своём эпическом величии дуб, в лесной чаще стоит избушка Бабы Яги, русалка сидит, царевна в темнице... тужит, Кащей над златом чахнет.

В динамических эпизодах поэт фиксирует кульминацию, словно подсказывает, где именно может быть нарисована картина. Это выражается по-разному. Например, появление богатырей обрывается на кульминации:

           И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных...

             А в сцене «Колдун несёт богатыря» то же достигается с помощью ритмики. Размеренный ритм перебивается «лишней» строчкой, без которой стихи выглядели бы так:

          Там королевич мимоходом

Пленяет грозного царя;

Там в облаках перед народом

Колдун несёт богатыря...

           Но вводится Через леса, через моря – и возникает ритмическая «неправильность», которая несёт в себе изобразительный смысл.

Эти особенности позволяли художникам повторять пушкинский пролог средствами своего искусства, обладающего пространственной природой. Правда, не каждый образ оказался поддающимся такому переходу: как, например, изобразить на неведомых дорожках следы невиданных зверей? Но не в этом заключается основная потеря произведения Пушкина, явно возникающая в иллюстрациях.

           Легко представить радость человека, взявшего в руки книгу прекрасных поэтических сказок, которые сопровождаются не менее прекрасными иллюстрациями. Впечатление от такой встречи незабываемо – так сильно эмоциональное воздействие красочного спектакля, который развертывает перед глазами читателя в строках пролога Пушкин. Его чудесный дар правдоподобно рассказать о самых невероятных событиях захватывает читателя, заставляя сопереживать героям, радоваться и горевать вместе с ними. А это значит, что художник выполняет одну из главных задач.

 «Нередко знакомство со сказочным миром поэта начинается с пролога. Небольшое художественное пространство этого пролога вмещает в себя множество мотивов и образов народных сказок, воссоздавая атмосферу их волшебного мира. ...Создавая образы сказочных героев, поэт исследует природу человека, ищет в ней то, что остаётся вечным и неизменным во все времена, то, на чём держится мир и человек» (3).

Художник - иллюстратор сказок А.С. Пушкина Т.А. Маврина писала о своём восприятии Пушкина: «Не вспомнишь, когда выучила наизусть этот пролог к «Руслану», кажется, с ним родилась. Сначала был Пушкин, потом уже сказки. Леший в лесу – по Пушкину, русалка над водой – по Пушкину, Баба Яга – тоже по Пушкину. И конец: «И я там был, и мёд я пил» - конечно, придумал первый Пушкин...Где это «там»? и что такое «русский дух»? почему царевна тужит, а Кощей чахнет? Какие такие чудеса? И как хорошо бы побывать там. стихи меня надолго заколдовали. Они как заклинание. Заклинанием и должен быть пролог-присказка. Настойчиво-сжатым, много в себя вмещающим – сказочный мир и «русский дух». Всё время идут повторения: «там чудеса...», «там леший...», «там на неведомых дорожках...», «там королевич мимоходом...»,  «там ступа с Бабою Ягой...» - всё построено на этом утверждающем «там» неведомой географии. Повторением лучше достигнуть желаемое. Может, поэт применил в «прологе» такой колдовской приём, желая нас поскорее переселить в сказочный мир. И второй век по его воле мы с детских лет, с самого первого слова этого стихотворения – заговора «У лукоморья», и последующих «там, там, там», и ходящим вправо-влево котом завораживаемся; и все лешие, русалки, богатыри приобретают таинственную реальность – где-то «там», и это «там» как бы в нас самих или рядом» (4).

Художественное пространство пролога можно проследить на примерах русских сказок. Фантастический мир сказки требует от слушателей игры воображения, психологического настроя, что отлично понимал Пушкин. Во втором периоде пролога появляются, сменяя друг друга, сцены из сказок. Они стремительно следуют одна за другой, разделённые почти перечислительной интонацией. В них утверждается красота народной сказки, что связано с важной для Пушкина идеей художественной ценности фольклора. поэт видел в сказке установку на доверие к вымыслу – только тогда возможно её эстетическое восприятие. Вызывая картины, исполненные чудесного, Пушкин стремился, чтобы читатель в это чудесное условно поверил.

                                         Заключение.

В пушкинское время ещё не приобрела научной направленности работа по собиранию фольклора и не увидели свет сборник «Народные русские сказки» А.Н.Афанасьева, собрание песен П.В.Киреевского, сборник пословиц В.И.Даля, сборник былин П.Н.Рыбникова; ещё не выделилась в науке фольклористика и не разгорелись споры о происхождении сказок, былин и пр., а Пушкин уже проник как художник в природу устной народной поэзии и очень точно отразил её особенности в таком небольшом по объёму прологе к поэме «Руслан и Людмила».

Пушкин попытался повторить в своём личном творчестве универсальную закономерность мирового литературного процесса: развитие от фольклорных форм с «закодированным» в них коллективным сознанием народа  к формам литературным, узаконившим право творческой индивидуальности писателя. Это и был вариант органического развития, с выраженной преемственностью, когда писатель на отрывался от культурных традиций своего народа. Гений поэта показал естественное выделение личности художника в национальном возмужании литературы «от своих собственных начал». И важным шагом на этом пути стало создание пролога ко второму изданию поэмы «Руслан и Людмила», поэтическое собрание подлинно народных сказочных мотивов и образов. Пролог отразил понимание Пушкиным народной волшебной сказки. Волшебная сказка, благодаря её главному признаку – категории чудесного, открывала перед поэтом те перспективы художественного изображения, которые его особенно привлекали. Она позволяла сохранить «возвышающий обман» идеала и утверждала его не с помощью отрицания (как сказка сатирическая) и не аллегорически (как животный эпос), а непосредственно, прямо.

А.С.Пушкин создал в литературе сказочную традицию и даже моду. В 1830-х гг. появились литературные сказки В.А.Жуковского, П.А.Катенина, П.П.Ершова, Н.М.Языкова, О.М.Сомова, В.И.Даля и многих других. И хотя эти  произведения, стихотворные и прозаические, были различны по своим творческим целям, можно утверждать, что воздействие гения Пушкина на них было огромно.

                                                Библиография

1.   Брюсов В. Собрание сочинений.: В 7 т. – М., 1975 – Т.7, 359 с.

2. Заболоцкий Н. «Сказки русских писателей». – М.; Детская литература, 1988. – 205 с.

3. Зуева Т.В. Сказки А.С.Пушкина. -  М.: Просвещение, 1989.- 159 с.

4. Коровина В.Я. Изучение сказок Пушкина в школе//Пушкин в школе. – М., 1978

5. Непомнящий В.С. Добрым молодцам урок//Непомнящий В.С. Поэзия и судьба. Статьи и заметки о Пушкине. – М., 1983

6. Петрунина Н.Н. Пушкин и традиция волшебносказочного повествования. (К поэтике «Пиковой дамы»)//Русская литература. – 1980. - №3

7. Пушкин А.С. Стихи и сказки для детей. – К.: Веселка, 1986. – 190 с.

8. Эстетика: Словарь/ Под общ. ред. А.А.Беляева и др. – М.: Политиздат, 1998. 447 с.

                                                            Ресурсы Internet

1. Бурлаков А. «Под сенью липовых аллей» - статья http://history-gatchina.ru/estate/way/way3.htm

2. Донов В. статья «Тайны записок А.С. Пушкина» - http://donov.chat.ru/part_3.htm 

3. Здир В. статья опубликована 29.03.2006 г. - http://www.solnet.ee/parents/kn_01_16.html 

4. Маврина Т.А. статья http://www.zankov.com/lit-met3.htm

5. Никитина  И.  П. «Художественное пространство как предмет философско-эстетического анализа»  http://www.humanities.edu.ru/db/msg/47726