Доклад на тему " Образ русалки в фантастической повести Ореста Сомова "Русалка" для школьной научно-практической конференции

    Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа № 52»

г. Кемерово

XVII школьная научно-практическая конференция

 «Родник знаний»

Секция: «Русский язык и литература»

Образ русалки в фантастической повести Ореста Сомова «Русалка»

Работу выполнил:

ученик  9 «А» класса

Сукиасян Альберт Артакович

Консультант:

Касьяненко Елена Станиславовна.

Кемерово,2016

                                                         Содержание

Введение………………………………………………………………3-4          

Основная часть……………………………………………………… 5-8

Заключение …………………………………………………………   9  

Список литературы ………………………………………………… 10  

                                                         Введение

   Что же вообще представляет  собой образ русалки в славянском фольклоре?

Русалка по словарю В.И. Даля «Сказочная жилица вод» [1]. По словарю русского языка, изданном Академией Наук: «Русалка – живущее на дне существо в образе обнажённой женщины с длинными распущенными волосами и рыбьим хвостом… » [9] В энциклопедии «Мифы народов мира» сказано: «Русалки, купалии, водяницы в славянской мифологии существа, как правило, вредоносные, в которых превращаются умершие девушки, преимущественно утопленницы…» [3] В книге Э.В. Померанцевой «Мифологические персонажи в  русском  фольклоре» сказано, что «…само название «русалка» наряду с которым в народе живут и другие: купалия, водяница и т.д. Слово «русалка», очевидно, позднего происхождения и связано с русалиями. Это не противоречит утверждению древности самого образа, но название это явно нашло приложение к древним представлениям о лесных, полевых, водяных  демонических образах женского пола…» [5]  Русалки обладают вечной юностью, красотой, у них зелёные волосы, живут они в хрустальных дворцах, в ясные летние ночи играют, пляшут и поют на берегах рек, качаются на ветвях, щекочут и уносят в водное царство свои жертвы. Русалки в повериях наносят людям вред, пугают, гоняются, топят, убивают, замучивают щекоткой, прельщают мужчин и ненавидят женщин, портят скотину, уносят детей.

   Хотелось бы отметить изменение облика русалки в связи с передвижением с юга (Украина) на север (Архангельская область). Если у малороссов образ русалки ассоциировался с прекрасной девой, то в русских лесах этот образ был угрюм и страшен, как писал в своей книге С.В. Максимов: «Русалки были похожи на мерзких, страшных баб с зелёными волосами… » [2] В книге И.П. Сахарова «Сказания русского народа» отмечено, что средствами борьбы с русалками является: церковный ладан, свечи страстной недели, полынь

( после Троицына дня), заговоры, а также меры предосторожности в Русальную неделю (песни, заговоры, запрет на гуляние у реки и в лесу). [8]

   Связь между представлениями о русалке среди великороссов и малороссов заключается в том, что и у тех и у других русалками  являются либо утопленницы, либо некрещеные дети. Интересно и то наблюдение, что вода ассоциируется у народа с вечным холодом и смертью, а по древним преданиям: зелёные деревья являются жилищами мертвецов, поэтому-то и места обитания русалки, как представительницы загробного мира, столь разнообразны (начиная от реки и кончая лесом).

   Цель нашей работы – ответить на вопросы и показать на примере повести О.М.Сомова: как же соотносится образ демонического персонажа с фантастической повестью? Входят ли рассказы о нем в повестной сюжет как цельный, нетронутый материал, или романтик как-то трансформирует данный образ? Изменяется ли в связи с этим поэтика повести?

                                          Основная  часть

        В романтической прозе 30-х годов 19 века «русалочьи» мотивы плодотворно осваивались повестью, в особенности, в творчестве авторов, активно использовавших фольклорные традиции. Среди них особое место принадлежит О.М. Сомову, который  обратился  к преданиям о южнославянских русалках в тот период развития темы, когда складывается поэтический миф о русалке. Повесть Сомова «Русалка»  была новым, прозаическим вариантом освоения этого славянского демонологического сюжета, наполненного ярким колоритом.  В устной прозе русалки были героинями быличек, бывальщин, устных рассказов, в которых описывались встречи с нечистой силой. Поэтика этих жанровых форм во многом определялась особенностями сюжетной ситуации, форм повествования, близких к сказке.

       Романтическая повесть осваивала элементы поэтики устной прозы, чаще всего соединяя их с волшебносказочной традицией. Для того чтобы понять особенности усвоения «русалочьего» мотива в повести Сомова, мы обратимся к методу морфологического анализа волшебной сказки, созданному В.Я. Проппом. Основанием такого подхода служит соотнесённость основных персонажей  повести по характеру действий со сказочными персонажами. В повести Сомова «Русалка» есть героиня, Горпинка, нарушившая запрет родителей и подвергнутая испытанию, основной сюжетный ход связан с «нехваткой и её восполнением». [7] Другие персонажи повести: мать, колдун, Чепка – тоже в своих действиях близки фольклорным персонажам.  

         В использовании сказки для Сомова главным оказалась не фантастика как способ постижения действительности, в которой открывается «чужой» мир, а народоведческий подход. Главное для романтики Сомова – «дух народа, поэтому народная бывальщина не подвергается у него скептическому анализу, а остаётся преданием, хотя и облечено в одежды литературного повествования…»[ 4] Эта установка обусловила сохранность в «Русалке» живой схемы волшебной сказки и «преданий» об украинских русалках.

 Главной единицей при анализе волшебной сказки считается функция действующего лица, которая понимается как «поступок, определяемый с точки зрения его значимости для хода действия». [7] Функции действующих лиц ограничены и следуют в строгой  последовательности друг за другом. В первой части «Русалки» героиней выступает Горпинка, которая после того, как её бросил Чепка,  испытывает «нехватку жениха». Но вместо традиционного обретения «волшебного средства» и финальной свадьбы она пропадает в лесу. Мать выступает в этой части в роли «запретителя» но активно в действие не вмешивается. «Услужливые старушки», которые убеждают Горпинку отправиться к колдуну, могут рассматриваться двояко: как «вестники» о «дарителе» - колдуне и как явные «антагонисты», поскольку после их советов Горпинка пропадает. Колдун не укладывается в своих действиях ни в роль «дарителя», ни в роль «антаганиста». Можно сказать, что «антагонистом» стал «чужой ночной мир». Горпинка бродит одна «по лесу», по берегу Днепра, люди начинают её чураться. Превращения героини в русалку в этой части нет. Контакт с «чужим» миром приводит героиню к гибели: « Один монастырский рыболов рассказывал спустя несколько  дней, что, плывя в челноке, видел молодую девушку на берегу Днепра; лицо её было исцарапано иглами и сучьями деревьев, волосы разбиты и скиднячки оборваны; но он не посмел близко подплыть к ней из страха, что это была бесноватая или бродящая душа какой-нибудь умершей, тяжкой грешницы» [6 ]

    Во второй части повести героем-искателем становится мать Горпинки , Фенна, отправившаяся искать дочь ( « пропажа – нехватка и её восполнение»). «Услужливые старушки» выступают в той же роли «вестников дарителя» или «антагониста». Колдун в повести, как и сказочная Баба-Яга живёт в лесу, он страшен и скрючен, будто выходец с того света, возле него всякая нечисть, живёт он  «в страшном подземелье или берлоге». Но вместо вредительства он помогает матери вернуть дочь.  Колдун в этой части становится более ясен как «даритель»: выспрашивает мать, указывает способ возвращения дочери, т.е. снабжает «волшебными средствами» (клыком кабана и чёрной свечой). Средства помогают, лишь частично, поскольку Горпинка приведена домой, но не расколдована, и в «зелёную неделю» девушка вновь убегает в лес, а до этого целый год сидит в хате у матери синим мертвецом: «Горпинка сделалась неподвижною. Лицо её посинело, все члены её окостенели, стали холодны, как лёд: волосы были мокры, как будто бы теперь только она вышла из воды. Страшно было глядеть на её безжизненное лицо, на её глаза, открытые, тусклые, невидящие…. Все добрые и недобрые люди не смели пройти возле хаты: все боялись мертвеца». [6] По законам волшебной сказки мать должна искать новое  « волшебное средство», но Сомов завершает «Русалку» по-иному, подчинив её не только сказочному канону, но и законам построения фантастической повести, в которой определяющей категорией является «двоемирие», и действительность оценивается с признанием «чужого мира», общение с которым греховно и наказуемо.

      Вообще, в произведениях романтиков реальное и фантастическое очень трудно различается, т.к. для писателя-романтика существование образов их собственного воображения, их внутреннего мира так же реально, как и окружающий повседневный мир.  В «Русалке» Сомова действие происходило в конкретное историческое время (Киев занят поляками), но постоянно указывается на то, что всё, что написано – предание. В конце же происходит вполне реальное происшествие – смерть Казимира Чепки, и вновь народ сходится на мнении, что Казимир просто нарушил обычай, перешел границу реального (отправился в лес в Зелёную неделю, вот и «защекотали его русалки», ведь, как известно, в эту неделю люди остерегались выходить за территорию села).  И в самом предании тоже существуют два плана: реальный – девушка погибает из-за несчастной любви; иррельный – в цепи колдун – русалка.  

       Горпинка в повести переживает невозратимое превращение в русалку. Здесь вновь идёт нарушение законов волшебной сказки, ведь по ним герой переживает лишь « временную смерть», после чего он обязательно воскрешается. Здесь этого не случается, поскольку Сомов актуализирует во второй части сюжета не только сказочную схему, но и традицию, закреплённую в народных повериях. В авторских примечаниях это особо оговорено: « В Малороссии народ думает, что русалки суть утопленницы или удавленницы, произвольно лившие себя жизни. Сочинитель принял последнее из сих поверий». [6 ]

                                          Заключение

       В фантастической повести О.М. Сомова «Русалка»    центральное событие оказалось дополнено этнографическим и фольклорным материалом, вследствие чего строгая последовательность сказочного сюжета разрушилась и исчезла однозначность функции героев и антагониста. На место сказочного испытания героини приходит драматическая история о несчастной обманутой девушке, которая утопилась от горя, и о матери, которая хотела спасти свою дочь ценой греховного контакта с  миром нечистой силы. С точки зрения Л.А. Ходанен : «Видоизменённые функции сказочных персонажей становятся лишь материалом для создания повести, перекличка со сказками и её героями придают повести особый национальный колорит, напоминают об этических нормах и оценках «предания», живущего в народном сознании…»[10 ]

                                       Список  литературы

1.Даль, В.И. Толковый словарь живого  великорусского языка  в 4-х томах [Текст]: Сост. В.И. Даль, – М.:  Русский язык,  1990. –  т.3, 555 с.          2.   2.Максимов, С.В.  Нечистая, неведомая, крестная сила [Текст]. –  Кемерово,  1991г.-   225-285 с.

3. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах [Текст]. -  М.:  Советская энциклопедия, 1992. – т.2,  719 с.

4.   Кирилюк, З.В.  Фольклор в творчестве О. Сомова [Текст]. –  Киев,  1984г.-  123с. с
5.Померанцева, Э.В.  Мифологические персонажи в русском фольклоре   [Текст]: пособие для  преподавателей вузов / Э.В.  Померанцева. – М.:  Высшая школа, 1975.- 68 с.

6.Сомов, О.М. Избранные сочинения  [Текст]. – М.: Советская Россия, 1987г.-  362 с.         

7. Пропп, В.Я. Русская сказка [Текст]. – Л., 1984г.

8.   Сахаров, И.П.  Сказания русского народа [Текст]: Сост.  И.П. Сахаров -  М.:  Художественная литература, 1989. – 47 с.

9.Словарь русского языка АН СССР [Текст]: Сост. Иванов,  К.А. и др. -  М.: Академия, 1989. – т.4  223 с.

10.  Ходанен, Л.А. Фольклорные и мифологические образы в поэзии Лермонтова   [Текст]:  учебное пособие   / Л.А.  Ходанен. – Кемерово,  1993.-  76-79 с.