Традиционное жилище бурят

Муниципальное автономное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа №35»

ДОКЛАД

Традиционное жилище бурят

Подготовил: Манханов В.,

ученик 8 класса «А»

Научный руководитель: Лопсонов Н.Г.,

учитель технологии

высшей кв.категории

Улан-Удэ

2017 г.

Содержание.

1. Введение   ……………………………………………………………….  3
2. Войлочная юрта бурят ………………………………………………..… 4
3. Бурятские деревянные юрты …………………………………….......... 10
4. Заключение……………………………………………………………… 15
5. Литература  ……………………………………………………………… 16

Введение.

«Песнь моя степная, древняя, дорожная,
Песнь моя протяжная, гордая, тревожная…

Как сорванный с батора ветром лихим малахай,
Веками носило меня по бескрайнему полю, 
Пока вслед за стадом бурят обходил этот край,
Ища посочнее траву и поласковей долю».

(«Песнь старой юрты»
Д. Жалсараев)

  Озеро Байкал - центр Байкальского регион, сосредоточение многих народоа и этносов Сибири. Каждый народ в рамках создавал свою модель мира, вырабатывал в течение столетий наиболее рациональный в данных условиях тип хозяйства – кочевое скотоводство или оседлое земледелие, и непосредственно вытекающий из него уклад жизни.

    Жилище всякого народа как квинтэссенция мудрости и житейского рачительности является зерцалом и отображением жизненных устоев. Так и традиционное жилище бурят - юрта, включающее в свой комплекс объекты кочевой архитектуры,   предметы   внутренней   обстановки,  элементы эстетического оформления, привлекает внимание исследователей, начиная с XVII века. В своих путевых  заметках первые западные европейские, а также российские исследователи(С.Л. Крашенинников, И.Г.Георги, Н.Э. Фишер, И. Идее, П.С. Паллас, Ф.И. Ланганс и др.).  описывали юрту. Более подробные характеристики традиционного бурятского жилища находят отражение  в более поздних трудах М.Н. Хангалова, М.Кроля, Б.Э. Петри, Ю.Б. Рандалова, В.А. Михайлова, Г.Ц. Цыбикова, К.Д.Басаевой Г.Н. Осокина и других.

     Образ жизни народа определяет тип жилища. Природно-климатические условия и скотоводческая направленность обусловили выбор подобного сооружения. Юрта представляет собой герметически замкнутое жилище – сборно-разборного сооружения из решетчатого каркаса и войлочного покрытия, приспособленного к транспортировке на вьючных животных. Вся операция по разборке ее занимает час, а при сборке – максимум два часа. Такая оперативность при сборке и разборке достигалась тем, что все детали юрты строго унифицированы и стандартизированы. Юрта любого размера имеет присущую только ей модульную систему, выработанную и проверенную самой жизнью в течение веков.

Войлочная юрта (hэеы гэр)

Войлочная юрта, или иначе решетчатая кибитка, является одной из древнейших форм каркасных построек. Она сохранилась в качестве неизменного жилища кочевых и полукочевых скотоводов Евразии почти до наших дней. Широкому распространению ее на всем протяжении великого степного пояса способствовало, в первую очередь, органическое сочетание в ней уникальных архитектурных и функциональных качеств. Это, во-первых, простота сборки и разборки, компактность и легкость перевозки, устойчивость при ветровых нагрузках и неподверженность заносам, сохраняемость заданной температуры и, конечно, долговечность. Во-вторых, полисезонность и приспособленность к различным природно-климатическим условиям, многообразие использования и редкая ёмкость, удобство интерьера и прочность конструкции. Все это дало основание говорить о том, что «войлочная юрта есть признак высшей кочевой культуры», с чем, действительно, невозможно не согласиться.

Юрта бурят состояла из деревянного решетчатого каркаса и войлочной покрышки. Каркас стен собирался в виде цилиндра из отдельных раздвижных секций (хана), колеблющихся в разных вариантах жилища от четырех-пяти до десяти-двенадцати штук. По числу раздвижных секции, то есть величине юрты, судили о материальном достатке ее хозяев. Шести-восьмистенными, по понятию номадов, среднего размера, юртами пользовались крепкие, зажиточные скотоводы, тогда как обладателями четырех-пяти или десяти-двенадцатистенных являлись два противоположных социальных полюса кочевого общества, бедняки и богачи.

Материалом для решеток служили специально обработанные тонкие березовые и изредка ивовые бруски (модон) четырехугольного или овального сечения, скрепляемые в местах налегания сыромятными ремешками таким способом, чтобы готовая секция могла складываться в своеобразный пучок, удобный к транспортировке. Для этого ремешки, игравшие роль штырьков, пропускались через круглые отверстия на осевых точках перекрещивающихся реек и обеспечивали их шарнирное перемещение относительно друг друга. Последнее давало возможность складывать хана в «гармошку», а также варьировать площадь и высоту жилища.

Изготовление стен, а также остальных деталей войлочной юрты, включая сюда кровельные жерди, круг светодымового отверстия, заполнения дверей и т.д., требовало не только определенного набора оборудования и инструментов, но и, прежде всего, профессиональных знаний и мастерства. Оно поэтому со временем выделилось в отдельное ремесло, которым занимались высококлассные мастера – ханын дархад.

Собранный и связанный остов покрывался самокатанной войлочной покрышкой, состоящей из отдельных кусков разного размера, профиля и назначения. Стены обтягивались тремя прямоугольными полосами кошмы (туурга), верхний край которых заходил на потолочные шесты. Крыша покрывалась четырьмя полукруглыми кусками войлока образующими два слоя мягкой кровли. Они перекрывали загнутые края стеновых покрышек с тем, чтобы атмосферные осадки не попадали внутрь жилища. Самый низ обтягивался двумя узкими и длинными кошмами (хаяабша), которые имели значение утеплителя и отдушины. Смотря по погоде и времени года, их то натягивали, то снимали.

Войлока в кочевом быту требовалось в значительных количествах. Он шел на юрты, постель, декоративные коврики, обувь, сбрую и т.д. Учитывая два слоя потолочной обтяжки и запасные зимние полотнища стен, легко подсчитать, что только на строительство одной небольшой юрты требовалось его от 90 до150 кв.м. А ведь многие семьи имели по две-три юрты, не считая богатых, пользовавшихся пятью и более юртами. Поэтому изготовление войлока было одним из главных забот короткого сибирского лета.

Юрта всегда ставилась на открытом солнцу пространстве, даже в лесистой местности выбиралась солнечная поляна. Это связано прежде всего с тем, что вся хозяйственная и бытовая деятельность кочевника связана по времени с круговоротом солнца. Отсчет времени суток, месяца, года до революции буряты, некоторые тюрко-язычные народы вели обычно по солнцу, а именно по углу падения солнечного луча через верхнее отверстие юрты – дымник (тооно).

Стоит заметить, что юрты бедных бурят, как правило, имели черное или темно-серое покрытие, в то время как состоятельные родовичи пользовались белым или светло-серым войлоком. Это объясняется двумя причинами. Во-первых, преобладанием в бурятском хозяйстве овец черной, коричневой или пестрой мастей. Во-вторых, незапамятной традицией, граничащей с суеверием, которая требовала соблюдения во всем определенной меры. С этой точки зрения применение бедняками белого войлока расценивалось бы, прежде всего, ими самими как вызов судьбе, небесным и земным покровителям, грозивший тяжелыми последствиями для них. Люди же богатые, так сказать, сильные мира всего, могли пренебречь многими условностями, надежно защищенные от всяких бед своим главным оружием, состоявшим из многотысячных стад скота и запасов драгоценных металлов.

Обстановка юрты.

Внутреннее пространство юрты, кстати сказать, не разделяемое перегородками, использовалось очень продумано и рационально. Его организующим началом выступал очаг (гуламта), сначала состоявший из трех камней или металлического тагана для котла, позднее из железной либо небольшой кирпичной печки. Очаг (гуламта) – это семантический центр юрты, который выступает как точка отсчета при организации ее пространства, и место, вокруг которого протекает вся жизнь семьи. Человек уже в глубокой древности осознал, что он единственный из всех живых существ владеет огнем и это выделяет его из всего окружающего мира. С тех пор огонь стал для него объектом поклонения. Он устраивался в центре жилища, под кругом дымового отверстия. Через него в направлении северо-запад и юго-восток проводился первый воображаемый диаметр, который пересекался под прямым углом в центре очага другим предполагаемым диаметром , ориентированным с северо-востока на юго-запад. Они делили основание юрты на четыре равных сектора, игравших важнейшую роль в создании убранства и организации домашнего быта. Северный сектор, расположенный напротив двери, под зодиальным знаком мыши (хулгана) символизировал богатство. Здесь действительно хранилось все самое ценное и дорогое: домашний алтарь с буддийскими атрибутами, сундуки с парадной одеждой и обувью, запасы тканей, драгоценности, украшения и другое добро. Сюда же усаживали гостей и почетных родовичей. Он считался «чистой» стороной жилища и в цветовой символике бурят соответствовал голубому или синему тону – эквиваленту вечности, постоянства, нерушимости. Называлось это пространство хойто тала (северная сторона) или хоймор – почетное место.

Западная четверть юрты – баруун тала – именовалась мужской половиной. Она находилась под зодиальным знаком курицы (тахяа) и олицетворяла собой белый цвет – символ мужества, благородства и торжества добрых начал. Здесь располагалась мужская кровать, охотничье и боевое оружие, - словом, все то без чего была немыслима жизнь мужчины-скотовода.

Противоположная, восточная часть (зуун тала), попадавшая под зодиальный знак зайца (туулай), по традиции, считалась женской. Она предназначалась для кровати и постельной принадлежности женского состава семьи, запасов продуктов, других предметов домашнего обихода. По своему колеру она воспринималась в зеленом цвете – символе роста, размножения и неувядания.

Разделение жилища на мужскую и женскую доли было чисто условным, ни в коей мере не говорящим о том, что они не могли заходить на «чужую территорию» или находиться на ней. Оно лишь способствовало наивыгодному использованию относительно небольшого объема юрты и поддержанию в ней надлежащего порядка. Поэтому оно носило сугубо утилитарный характер, хотя нельзя полностью отрицать его религиозно-зодиального значения.

Последний, четвертый, сектор, занимающий южную часть юрты (урда тала), где располагалась дверь, освящался зодиальным знаком коня (морин), одного из самых почитаемых бурятами домашних животных. Его отличительным цветом был красный, адекватный солнцу, огню, жизни и чувствам радости, счастья и торжества. Здесь, по левую сторону от входа, являющейся продолжением мужской стороны, помещались конская сбруя, орудия животноводства, сосуды с кумысом, поскольку его производство и доение кобыл являлось чисто мужским занятием. Здесь же содержали новорожденных ягнят и телят, пока они не окрепнут. По правую сторону от входа располагались закрытые шкафы (эргэнэг и ухэг), открытые полки (таг) с различной посудой, емкости для воды и молочных продуктов, другие кухонные и хозяйственные приспособления.

Секторы, в свою очередь, делились на сегменты, каждый из которых имел собственное обозначение, соответствующее одному из знаков древневосточного зодиака. Знаки располагались по кругу с началом отсчета с северной точки и продолжением его по ходу солнца. Они назывались: хулгана (мышь), ухэр (корова), бар (тигр), туулай (заяц), луу (дракон), могой (змея), морин (лошадь), хонин (овца), бишэн (обезьяна), тахяа (курица), нохой (собака) и гахай (свинья). Эти животные составляли, как известно, годы двенадцатилетнего цикла азиатского буддийского календаря.  Но относительно мало известно о том, что они являлись, кроме того, обозначением и мерилом светового дня. Деля основание и свод юрты на двенадцать равных частей, они тем самым служили своеобразным циферблатом солнечных часов, где название каждого животного соответствовало определенному числу. Причем, стрелкой этого хронометра, показывавшего время с точностью до пяти минут, был световой луч, проникающий через круглое отверстие в кровле. В короткий зимний день солнечные часы действовали лишь 6-8 часов в сутки, но зато летом – 16-18 часов. Полночь соответствовала часу мыши, полдень – часу коня, рассвет летом – часу быка, рассвет зимой – часу зайца и т.д. Кроме того, опоясывающий юрту животный цикл нес на себе еще одну символику. Каждое животное как бы определяло хозяйственное назначение того места, с которым его связывала традиция. Мышь – знак богатства и его накопления. В северной части юрты под знаком мыши хранят самое дорогое имущество и сажают почетных гостей. В цветовой символике бурят соответствовал голубому или синему тону – эквиваленту вечности, постоянства, нерушимости. Собака – символ охоты, в северо-западной части юрты под ним хранится оружие, она находилась под знаком курицы и олицетворяла собой белый цвет – символ мужества, благородства и торжества добрых начал. Дракон – символ воды и водной стихии, в юго-восточной части юрты под этим знаком хранятся сосуды с водой и находилась под знаком зайца, по своему колеру она воспринималась в зеленом цвете – символе роста, размножения и неувядания. Под знаком овцы (юго-запад) содержали молодых ягнят, под знаком быка (северо-восток) – провиант и т.д.  

Обстановка юрты отличалась подчеркнутой простотой и непритязательностью. В женской, то есть правой (считая от входа) стороне размещались удлиненные деревянные бочонки, сужающиеся кверху и предназначенные под закваску молока для получения вина (архи). Рядом с ними находились бадейки и различные малые сосуды из дерева, для отстоя молока и хранения молочных продуктов. Тут же располагались низенький кухонный столик (аягын шэрээ), буфет (эргэнэг) и посудные полки (таг). Дальше вдоль изгиба стен устанавливалась широкая и очень низкая, высотой всего 0,2 – 0,3 м. кровать (орон), застилавшаяся четырьмя-пятью слоями войлочных матрацев (олбог). Они состояли из самокатанной кошмы. Поверх матрацев настилались нарядные коврики из меха (хубсар) и войлока (шэрдэг).

Подушками служили плотно набитые конским волосом узкие удлиненные кожаные подголовники (дэрэ), имеющие в поперечном сечении форму прямоугольного треугольника. Лицевая из сторона обтягивалась хорошо обработанной полосой конской шкуры., обращенной мехом наружу. Иногда она покрывалась сукном, бархатом или другой толстой и прочной тканью. Поверхность ее украшали несколькими (обычно не более пяти штук) штампованными или литыми рельефными розетками из меди, серебра и их сплавов. Такие же металлические бляшки нашивались и на торцы подушек.

У изголовья кровати, в северо-восточной стороне юрты находились поставленные друг на друга, ярко расписанные сундуки (ухэг, абдар), в которых содержались одежда, украшения и другие ценности семьи. Поодаль от них, на самом почетном месте, под знаком мыши стоял специальный столик с миниатюрным шкафчиком на нем, куда помещались предметы буддийского культа. Он назывался бурханай шэрээ, то есть божница или алтарь, который тщательно расписывался мастерами-иконописцами. На нем помещались бронзовые статуэтки божеств буддийского пантеона и их изображения на ткани и бумаге. Перед ними время от времени возжигали священный огонь, курили благоухания, а в металлических сосудах ставили угощения.

Далее за алтарем, следуя по кругу стен, размещались охотничье, боевое оружие и доспехи. Они в свое время составляли весьма внушительный набор специальных предметов. Сюда входили так называемые составные луки (номо) тюрко-монгольского типа, кстати сказать, лучшие в своем роде.

К «оружейному» сегменту примыкал следующий за ним «клин», предназначенный для мужской кровати с такими же потниками, ковриками и подушкой, что и женская постель. У подножия лежанки (между знаками обезьяны и овцы) в холодное время года содержались маленькие ягнята и телята, пока они окончательно не окрепли. На этой же площадке были сосредоточены деревянные и кожаные емкости для производства и хранения кумыса.

Часть пространства, начинавшаяся слева от двери, отводилась под сбрую, предмета упряжи и другие скотоводческие приспособления. Из сбруи особенно ценились у бурят седла (эмээл) с луками из корня березы. Лучшие из них представляли истинные произведения искусства и стоили многих голов крупного рогатого скота или лошадей. Они служили не только предметом гордости хозяина, но и показателем его материального достатка и общественного положения.

Помимо параллельных седел, у двери юрты находили место и так называемые тальхи эмээл – простые седла, и множество других предметов, Связанных с коневодством. Это, в первую очередь, узды и недоуздки, хомуты и седелки, дуги и путы, вожжи веревки и т.д., и т.п.

Таково было в общих чертах внутреннее убранство юрты. Оно как нельзя лучше отвечало условиям быта бурят. И пока у них экстенсивное пастбищное скотоводство, оставалось в неизменном виде и традиционное деление юрты на половозрастные половины и зодиально-хозяйственные секции. Частичная модернизация жилища, происшедшая в период второй половины XIX – первой половины XX вв., коснулась, главным образом, его освещения, обогревания, пола и мебели. Вместо единственного светового (и дымового) отверстия наверху кровли стали делать одно-два небольших окошка по бокам двери или фонарь на потолке, расположенный в пространстве между входом и дымоходом. Они дополнялись оконным стеклом, что резко повышало условия освещения в дневное время суток.

Улучшились двери. Они стали и шире, и выше. Последнее обстоятельство указывало на то, что стены юрт значительно «подросли», увеличив те самым кубатуру жилья, и комфортность входного проема. Вошли в моду крашенные, расписные блоки. Расписывалась не только наружная поверхность дверного заполнения, но и его внутренняя сторона.

Однако самой решительной реконструкции подвергся очаг. Если в течение многих веков до этого юрта обогревалась открытым очагом, устроенным в центре ее основания, то теперь повсеместно начали применять железные, а в конце периода и кирпичные печки. Последние состояли всего из трех очень низких стенок (не более четырех-пяти рядов кирпичей) толщиной в полкирпича. Открытая сторона служила дверцей. Трубы печек имели круглую форму и делались из листовой жести.

С переходом на новые обогревательные устройства жилище избавилось от постоянного дыма и сопровождавшей его копоти и, что важнее всего, отпала нужда в содержании дымохода в открытом состоянии, поглощавшем драгоценное тепло. Они являлись весьма важным фактором на пути улучшения комфортности кочевого жилища.

Другим не менее важным шагом в этом направлении следует признать постепенное освоение бурятами деревянного пола. Он в первое время настилался из толстых досок по тонким лагам, уложенным прямо на грунт. Впоследствии стали использовать для него обыкновенную половую рейку с более частым расположением нижних прогонов. В плане он повторял внутренний круг юрты и аккуратно вписывался в него. Расположение досок соответствовало направлению юг-север. Очажная площадка оставалась свободной от пола.

Конструктивные изменения по улучшению общих свойств юрты, разумеется, не могли не сказаться на состоянии мебели и посуды. Все большее значение в обстановке приобрели металлические кровати с панцирной сеткой, сервант и буфеты фабричного производства, кухонные столы и табуреты, фарфоровая  и стеклянная посуда и т.п. Они постепенно вытесняли старинные бытовые и кухонные предметы кустарного изготовления. Это вело к улучшению убранства юрты, с одной стороны, и к утере вековых традиций, с другой стороны, что отрицательно сказалось на дальнейшем культурном развитии бурят.

Деревянная юрта (буулгааhан).

Появление у бурят многостенного сруба было обусловлено рядом причин и , в первую очередь, социально-экономической, связанной с вступлением их  в завершающую стадию родового строя, в фазу военной демократии, и переходом к скотоводству. Новые  общественные отношения, основанные на частной собственности на скот и имущественном неравенстве, требовали соответствующих  изменений в бытовом укладе и материальной культуре населения. Теперь, с интенсификацией скотоводческого хозяйства с его выраженной к увеличению поголовья вообще, его продуктивного стада и молодняка в частности, происходившей в достаточно суровых климатических условиях края, как никогда раньше появилась нужда в особых технологических приемах ведения отрасли. Они заключались не только в переходе к интенсивной подкормке животных зимой, но и в заготовке для них сена и строительстве специальных утепленных помещений.

Поскольку родоплеменные традиции сохранились у бурят до последнего времени, то и некоторые проявления материального быта тех далеких эпох в реликтовом виде имели место у них вплоть до конца XIX – начала XX вв. К числу упомянутых реликтов, безусловно, следует отнести и многостенные срубы. Они находят письменное отражение в первых же русских сообщениях начальных десятилетий XVII в. Отписки, росписи, чертежи, челобитные, расспросные речи и другие источники со всей определенностью показывают наличие у «брацких людей» фундаментальных сооружений в виде многоугольных юрт и четырехугольных клетей.

Наличие в Предбайкалье разных видов сезонных жилищ часто приводило русских особенно в первые годы знакомства их  с бурятами, к ошибочным высказываниям относительно бытового уклада аборигенов. Если общение представителей двух народов происходило зимой, когда буряты жили в срубных постройках, как и сами пришельцы, у себя на родине, то они наверняка относили их к оседлым народам. В случае же встречи их на летниках, когда аборигены жили в легких переносных юртах, то они скорее всего могли восприниматься первопроходцами как кочевые люди. Увидя войлочные юрты и кибитки, русские невольно сравнивали их с однотипными жилищами калмыков, ойратов и многих тюркских народов Сибири, ведших кочевой образ жизни.

Бурятские мастера по дереву прекрасно знали все приемы и методы обработки древесины и успешно пользовались ими в плотницких и столярных работах. Они применяли технику поперечной рубки (сабшаха), оттески (хайха), расколки (хахалха), пиления (хюроодэхэ), долбления (малтаха), сверления (нухэлхэ), острожки (шударха), склеивания (няаха), разметки (тэмдэглэхэ, эсхэхэ) и т.д. Пользовались разнообразными ручными инструментами. В первую очередь такими, как двуручная пила, ножовка, колун, широкий плотницкий топор, тесло, пазник, долото, бурав, рубанок, фуганок и др.

Судя по всему, на зимниках бурят кроме многоугольных юрт имелись и четырехугольные срубы, напоминающие русские крестьянские избы. Но какое из этих построек появилось у них раньше – обычный сруб или многоугольная юрта? Б.Э. Петри, первым из ученых-бурятоведов обративший внимание на преемственность разных видов жилища у бурят, считал, что прототипом многоугольного сруба явилась войлочная юрта общего монголо-тюркского образца. Причем он опирался на изустные данные знатоков народной старины, утверждавших о том, что в далеком прошлом у них не было деревянных юрт, а были лишь войлочные. Поскольку шести-восьмистенные юрты по своей конфигурации наиболее близки к форме решетчатой, постольку утверждал Б.Э. Петри, они копируют ее, и как любая копия является вторичной. Такого же мнения придерживался известный знаток жилищ сибирских народов А.А. Попов. Он полагал, что переход предбайкальских бурят к многогранному срубу был обусловлен отсутствием войлока. Однако подобное объяснение вряд ли может быть принятой всерьез. Дело в том, что овцеводство у «лесных народов» монголоязычного мира  никогда не являлось базой животноводческой отрасли. Оно носило у них ограниченный характер, подчиненный нуждам внутрихозяйственного потребления. Им достаточно было иметь в хозяйстве всего несколько десятков овец, чтобы получать необходимое сырье для одежды, постельных принадлежностей и войлока, в том числе, для покрытия юрт, а также мясо в жаркий период года. Это объяснялось, с одной стороны, неблагоприятными природно-климатическими условиями лесостепей, где для широкого развития овцеводства не хватало летних пастбищ, а зимой слишком глубок был снежный покров. С другой стороны, западные буряты, как давние выходцы из горно-равнинных областей Хангая, Алтая и Саян, традиционно не были связаны с масштабным овцеводством. Но это не значит, что оно всегда имело тенденцию к неуклонному спаду. Напротив, вопреки утверждению А.А. Попова, овцеводство западных бурят со временем приобретало более широкий размах. Рост его в указанное время был обусловлен как увеличением объемов заготовки кормов на зиму, так и резким улучшением содержания овец в подкормочный сезон за счет строительства утепленных помещений. И, наконец, он был вызван быстрым превращением его в самую доходную, то есть в товарную натурального хозяйства бурят.

Предшественником многоугольного сруба мог быть многоугольный же, но нерешетчатый цилиндрический шалаш, типологически сходный с сохранившимися шалашами некоторых охотничье-скотоводческих народов Южной Сибири, в частности, сагайцев и тувинцев. У сагайцев такой шалаш строился следующим образом. В землю вбивались в плане круга шесть столбов, обвязываемых наверху балками, к которым прислонялись верхними концами слегка наклонные плахи – горбыли стен. Получался шестиугольный шалаш в форме усеченной пирамиды. Скошенный стены, ровные и гладкие изнутри, покрывались снаружи длинными полосами коры хвойных деревьев и придавливались сверху круглыми слегами. Крыша состояла из тонких бревен, концы которых налегали на концы двух соседних кругляков, образуя усечено-коническую решетку.

Нечто похожее на одах имелось и у тувинцев – чооду. Называлось оно бодээ кэр. Этот шалаш имел вид усеченной четырехугольной пирамиды. Дымовое отверстие было у него деревянным (из бересты), четырехугольной формы. Каркас жилища делался из жердочек и ставился прямо на землю. Вполне возможно, что оно могло быть заимствовано у бурят Саянского нагорья, где оба народа имели наиболее ранние и устойчивые контакты.

Оба вида шалаша очень близки к многоугольной юрте бурят, за исключением способа возведения стен. В первом случае плоскость стен – это наклонные, стоймя поставленные плахи – горбыли или доски, опирающиеся на торцевые обвязки угловых столбов; во втором – уложенные горизонтально круглые бревна, сопрягаемые в углах разными методами рубки, «в обло» и «в лапу». Несмотря на имеющиеся различия принцип архитектурно-строительного оформления остается во всех случаях одинаковым.

Говоря о срубных юртах, следует иметь в виду ту их особенность, что они были разными как по своему внешнему виду, так и способу их эксплуатации. Наряду с общеизвестными юртами с четным числом углов имелись юрты с нечетным числом угловых сопряжений и боковых граней.

Срубы с неодинаковым количеством углов, выражаясь иначе пяти- и семиугольные постройки, служили бурятам в качестве зимнего жилища. Семистенные юрты ставились только на зимниках и представляли собой лишь зимнюю вариацию восьмистенной. Пятистенная ее разновидность конструктивно почти ничем не отличавшаяся от предыдущей, разнилась с ней только в размерах.

По материалам М.Н. Хангалова, большая восьмистенная юрта была олицетворением богатства ее хозяина и предметом его особой гордости. Она выступала как бы его визитной карточкой во дни общеродовых праздников и торжеств, какими были свадьба, жертвоприношение (тайлга) и другие мероприятия. В этих случаях каждый домохозяин, какого бы материального достатка он не был, по существующей традиции обязан был принять всех гостей улуса, угостить их назывными частями туши специально заколотого животного, лучшими молочными блюдами и обильным количеством молочного вина. Гости же, убедившись в богатстве хозяина, увозили о нем добрую славу, которая, обойдя всю ближнюю и дальнюю округу, подобно эху возвращалась к нему с лихвой. Поэтому неудивительно, что буряты связывали с большими срубами не только материальный достаток и известность, но и семейное благополучие и счастье, заключающееся прежде всего в большом и жизнеспособном потомстве.

Срубы с четной индексацией углов и соответственно, стен, в частности шести- и восьмигранные, поскольку четырех- и двенадцатистенных юрт было сравнительно мало свой формой и планом, приближенным к каноническому кругу, являлись воплощением животворящего небесного светила – лучезарного солнца.

Пяти- и семистенные срубы, отражавшие сакральные чувства бурят, отождествлялись по их представлениям, с материализованным обликом луны, этой ночной наперсницы всемогущего солнца.

Постройка нового дома является делом общеродовым. Хозяин должен заготовить в лесу потребное количество бревен. Назначается какой-либо день, и весь род подымается для того, чтобы перевезти эти бревна в улус, причем те, у кого больше лошадей, должны выставить и больше подвод. Затем хозяин сам или при помощи наемных рабочих пилит и подготавливает лес для сруба. Тогда все готово, он вновь созывает сородичей, и те в один день всем родом работают. Обычно успевают собрать за этот день сруб и поставить на столбы. Что не успевают доделать, хозяин впоследствии достраивает сам. Отделочные работы, требующие специальных знаний, выполнялись особыми мастерами по дереву (модошо дархан), которых чаще всего называли просто дарханами. Дарханы возводили кровлю, настилали пол, изготовляли и устанавливали дверное заполнение, пристраивали к срубу, по желанию хозяина, легкие сени и т.д.

По поводу использования различных форм стеновых материалов исследователь быта и социальных отношений западных бурят Б.Э. Петри писал: «Бревна бывают круглые и трехгранные, половинчатые, обращенные плоскостью внутрь, и ребром наружу… Более богатые буряты берут всегда круглые бревна; трехгранные половинчатые лишь более бедными бурятами. Эти юрты дешевле и не так скоро гниют, как сложенные из круглых бревен, хотя и значительно холоднее.

Дымоход располагался в центре кровли и мог иметь любую форму – квадратную, многоугольную, округлую и даже круглую. Выбор его конфигурации целиком зависел от желания заказчика. Но наиболее употребительным был квадрат.  За отсутствием обычного оконного проема, он одновременно служил и верхним фонарем,  ибо одно волоковое окошко (шагаабар) миниатюрного размера, прорубаемое рядом с дверным блоком, совершенно не обеспечивало нормальное освещение жилища.

Настоящие окна с колодами и рамами появились и бурят не ранее XVIII в. под влиянием деревянного зодчества  русских колонистов. Вход в юрту  (уудэн), очень низкий – около полутора метров, располагался с южной стороны, навстречу полуденному солнцу. Двери применялись одностворчатые, с полотном из трех-четырех толстых досок. У входа, как правило, устраивался небольшой настил и плах и однокола, заменявший крыльцо в одну ступеньку. Дверь располагалась под знаком коня, его отличительным цветом был красный, адекватный солнцу, огню, жизни, и чувствам радости, счастья и торжества. 
Хорошим признаком считали ориентацию двери на гору – гора будет служить как бы заслоном, препятствовать утечке прибыли и благоденствия – хэшэг. Благодаря такому ориентиру дом изолирован от холодных северных ветров и снежных заносов зимой и открытым живительным солнечным лучам весной и летом. При пересечении порога с улицы вовнутрь гость оставлял за пределами юрты оружие, должен был вынуть из ножен нож. Не принято было разговаривать через порог. Не менее важно пересечение порога в обратную сторону. Споткнуться при выходе о порог до сих пор считается плохой приметой; это значит, что благодать может уйти из дома. Чтобы этого не произошло, споткнувшийся должен вернуться, взять щепку или полено и кинуть их в огонь и если они не загорят, то разжечь их. Это умилостивит хозяйку очага и убережет семейную благодать. Порог оберегает от злых духов, препятствует проникновению их извне. В Бурятии над дверью вывешивали пучки верблюжьей колючки, куски ткани с написанными текстами молитв.

    Заканчивая описание многоугольно-округлых юрт добайкальских бурят, стоит обратить внимание на их общее название булгааhан. Оно скорее всего связано со словами буулгаhан гэр в значении «разгруженный дом», «снятый и поставленный на землю дом», «постоянный дом» и т.д. В нем, как это ни покажется парадоксальным, отражаются коренные изменения, происшедшие в хозяйстве и укладе жизни предков бурят. Если раньше буряты, как и все скотоводы-номады, пользовались передвижными войлочными юртами и походными кибитками на телегах, то с переходом к полукочевой жизни с двумя сезонными перемещениями с постоянных зимников на постоянные летники, отпала нужда в домах-перевозках. Теперь они перешли к строительству прочных жилищ из дерева, говоря образно, сняли дома с высоких арб и поставили из на землю (гэрэй буулгаа). Отсюда и название бурятского сруба – «буулгааhан».

Заключение.

Юрта органично вписывается в окружающую среду, формой повторяя небесный купол над ней, полукруглые сопки и холмы. В летний зной и жару в ней – спасительная прохлада, в холод – живой огонь в очаге создает равномерный обгрев и особый микроклимат, устраняющий патогенную, вредную для здоровья человека энергетику, характерную для строений с прямыми углами.

В наши дни ученых многих стран волнуют проблемы мобильной архитектуры, создания удобных передвижных жилищ на уровне современных требований – иными словами, это почти те проблемы, которые нашли решение в конструкции юрты.

     Юрты,     подвергшиеся       определенной    модернизации     (увеличение размеров, обогащение эстетического оформления, расширение утилитарно-эксплуатационных качеств), применяются в общественно-полезных целях и в современной урбанистической среде Бурятии.

Литература.

1. В.Д. Бабуева «Материальная и духовная культура бурят», Улан-Удэ, 2004 год.
2. В.А. Михайлов «Войлочная и деревянная юрты бурят», Улан-Удэ, 1993 год.

3. К .М. Герасимова, Г.Р. Галданова, Г.Н. Очирова «Традиционная культура бурят»,  г.Улан-Удэ, 2000 год.

      4.   «Историко-культурный атлас Бурятии», Москва, 2001 год.