"Солдаты Широкстроя"

«Семь кругов ада» - мы должны это помнить…

           Многострадальный калмыцкий народ перенес в своей истории много бед и лишений. Одной из самых трагических событий в жизни, вписанных кровью и страданиями в историю народа – это депортация в Сибирь. Когда ни в чем неповинных женщин, детей, стариков отправили на верную смерть – в холодные края. Еще обиднее было, когда доблестно воевавших калмыцких сыновей, обманом снимали с фронтов и отправляли погибать в Широклаг.

        В начале 1944 года по приказу Наркомата обороны со всех фронтов и военных округов проводилось отчисление калмыков-военнослужащих сержантского и рядового состава, а также курсантов военных училищ. Основанием для отзыва с фронта и тыловых частей и направления в тыл военнослужащих и калмыцкой национальности послужили  Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 декабря 1943 г. постановление Совнаркома СССР о выселении калмыков от 28 декабря 1943 г,  и недавно обнаруженное в архиве Министерства обороны распоряжение начальника VIII Управления генерального Штаба Красной Армии генерал-лейтенанта Смородинова от 8 января 1944г. о демобилизации военнообязанных калмыков из рядов Красной Армии. Калмыков фронтовиков отозвали в тыл под предлогом создания калмыцкой национальной части на Урале. Некоторым даже говорили, что командовать этой частью будет Б.Б.Городовиков. Военнослужащие встречали  эти разъяснения, как правило, с удовлетворением. Около четырех тысяч солдат и курсантов, в общей сложности, отозвали из действующей армии. Но уже в дороге, а особенно по прибытии в Широклаг, они поняли, что их обманули, что они попали в зону, которая создавалась для строительства Широковской ГЭС. Это глубоко оскорбило фронтовиков. Отозванные с фронтов воины и курсанты были, как правило, физически здоровыми молодыми людьми в 1920-1926 годов рождения, участвовавшими в Сталинградской битве и в других сражениях Великой Отечественной войны. Наши земляки готовы были сражаться до победного конца, не щадя своей жизни, но вместо этого оказались на положении, по существу, заключенных на одном из бесчисленных островов сталинского ГУЛАГа. Отозванные с фронтов и из тыловых служб калмыки работали не только на Широкострое НКВД, но и на других объектах Урала – на Березниковском содовом комбинате, на угольных шахтах Губахи, Кизела.

          Структура Широкостроя была аналогична войсковой: два батальона, роты, взводы, отделения. Строительством непосредственно руководили гражданские лица: прорабы, бригадиры, мастера. Калмыки работали на разных участках строительства ГЭС: на взрывных работах, расчистки котлована, укладке плотины, в бетонных цехах. Кроме ГЭС, они строили железную дорогу от станции Половинка до Широклага, работали на кирпичном заводе в городе Кунгуре, валили лес на лесоповале. Самым трудным участком работы считалась подготовка котлована – дна гидроэлектростанции. Все делалось вручную, какая-либо механизация труда отсутствовала.

           Климатические условия данной местности были очень тяжелыми для степняков-южан: весной и осенью – непрерывные ливневые дожди, зимой – крепкие морозы и двухметровый снежный покров.

            Самой главной бедой для широкостроевцев было плохое питание, которое не шло ни в какое сравнение с армейским. От плохого питания, тяжелых условий труда, бытовой неустроенности люди болели и умирали. В основном людей «косили» дистрофия второй и третьей степени, туберкулез легких,  пневмония, различные желудочные заболевания. Пребывания в Широклаге сказывается на здоровье этих людей и после.

             Тронули мою душу воспоминания Алексея Бадмаева, калмыцкого писателя: «Команда 184» формировалась из фронтовиков в Сталинграде, но по пути на Урал, на станции Камышин, к нашему поезду прицепили два вагона с ребятами 1926 года рождения, калмыков, еще не «нюхавших» пороха. Позже на станции Кунгур выяснилось, что конвойные всю дорогу их били и унижали. Правда, фронтовиков они побаивались;  сопровождавшие нас офицеры НКВД относились к нам вполне по-человечески.

            После Сталинградской битвы я получил ранение, лечился в госпитале, был выписан в оздоровительный батальон. Отсюда приехал на сборный пункт калмыков. Никто толком не знал, куда едем и зачем. Очутились в зоне, за колючей проволокой, охраняемой солдатами. Строили сначала железную дорогу до ГЭС, а затем взялись и за нее. Работа была адская. С шести утра до шести вечера возили бетон на одноколесной тачке по 300-метровому бетонному трапу, установленному под углом, наверное, не менее 45 градусов. С полной тачкой несешься вниз, опрокидываешь в котлован, а затем – медленный изнурительный путь наверх. Помню 10 столбов с цифрами 1, 2, 3, 4, 5 и т.д., через каждые 10 лишних метров, вкопанные вдоль трапа. Пот застилал глаза, и после гонки с тачкой вниз опять подъем, а тачка все тяжелела, тяжелела.

          Кормили баландой, чтоб только ноги передвигали. Помню, до ГЭС рубили лес, корчевали пни. За 10 лишних пней, «сверхплановых», давали «ГЗ» (горячий завтрак – жидкий суп), если еще больше постараешься, покажешь рвение, то давали «УДП» (усиленный дополнительный паек). Люди надрывались, чтоб получить лишний кусок, так хотелось есть.  Многие умерли от голода, болезней.

           Учитель калмыцкого языка Аристеева М.Н. поведала мне о горькой доле своего дяди Церена  Хуцаевича Бамбышева, доблестно воевавшего и имевшего награды солдата отправили в Широкстрой. Взрослый мужчина он весил 25 кг  и вот так он попал под актирование.  В ноябре-декабре 1944 г., когда началась массовая гибель людей от тяжелого труда, голода и холода,  широкостроевцев стала актировать специальная медицинская комиссия.  Это было  страшное зрелище… Раздевали догола. Врачей мало интересовали торчащие ребра, голова с ярко выраженными контурами черепа. Врачи осматривали несчастных, в первую очередь, сзади – насколько отчетливо был виден рудимент – копчик. У сильно истощенного человека он торчал хвостиком величиной с мизинец ребенка.

Большую группу калмыков сняли со стройки в декабре 1944 г. Роковое совпадение: в декабрьские дни выселяли калмыков с родины и опять же, их отправляли  в глубинки разыскивать родственников.

В школьной  библиотеке  взял книгу «Широкстрой: Широклаг» и  меня  до глубины души поразили мытарства фронтовиков, которые еще вчера защищали на всех фронтах Родину. И вот они здесь! Почему? За что?

Поговорил с отцом на эту тему, оказалось, и его дядя Идатиев Гари Мучкаевич воевал, а затем попал в Широклаг. В нашей семье о Гари Мучкаевиче сохранилась добрая память. Он после Широклага,  прибыв в Сибирь, узнал, что его два племянника после смерти матери попали в детдом.  Он стал их разыскивать, но нашел только одного Джимбю, а маленький Басанг умер. Он вырастил своего племянника как родного сына. К сожалению, Гари Мучкаевич в Широклаге сильно подорвал здоровье, и умер в Сибири 1954 году. Через что он прошел  я узнал из книги и рассказов учителей. В каждой калмыцкой  семье был человек, который прошел «семь кругов ада» Широклага.

 Поистине из чего были сделаны эти люди? Пройдя сквозь пламя Великой Отечественной войны, ад принудительного Широкостроя, лишения сибирской ссылки. И вернувшись на историческую Родину, нашли в себе силы завести семьи, растить детей, работать на благо Родины. Бадмаев Алексей Балдуевич стал известным писателем, а Церен Хуцаевич Бамбышев руководил районным финотделом, вырастил четверых детей, нянчил внуков. Они не сломались, они продолжали жить.   Мне очень жаль, что мой дедушка Гари Мучкаевич Идатиев рано умер. Он был достойным человеком: честно воевал на фронте, прошел ад Широклага, но не растерял душевные качества – не озлобился, был добрым человеком.   Прошел  через все испытания и не очерствел, а посвятил жизнь племяннику и своей семье.

Если есть хоть один человек, который прошел это и жив, надо воспринимать его как героя.  Я проникся большим уважением к нашим ветеранам, они прошли двойную проверку жизнью, и остаются жизнерадостными  оптимистами. С каждым годом все меньше остается свидетелей тех страшных дней. И мы обязаны по крупицам собирать  свидетельства несправедливости, сохранить и оставить потомкам историю тех горьких и страшных лет и пусть никогда не повторится это беззаконие.