В начале жизненного пути. А Лебедев

В начале жизненного пути. Алексей Лебедев

Алексей Лебедев родился в Суздале 1 августа 1912 года в семье юриста и учительницы. Переезды семьи – сначала в Литву, потом в Кострому – были связаны с работой отца будущего поэта в системе судопроизводства.

С 1916 по 1628 год Лебедевы жили в Костроме, где Алексей начал писать стихи. С детства он мечтал стать моряком и поэтом. Алексей увлекался литературой. Он мечтал о подвигах во славу Родины, жил мечтой о море прочитал много книг о покорителях морской стихии, о славных флотоводцах, хотел быть похожим на героев книг и с детства готовил себя к профессии моряка. Алексей серьёзно занимался спортом, вместе с тем любил точные науки, очень серьёзно увлекался музыкой.

         В 1928 году после переезда родителей в Иваново-Вознесенск, Алексей окончил девятилетку. После окончания 9 классов школы в 1928 году работал подручным слесаря. С февраля 1930 по декабрь 1931 года был  юнгой, а затем матросом на торговом судне «Колыма» посещал порты севера России, затем поступил в Ивановский строительный техникум. Литературный дебют Алексея Лебедева состоялся в 1933 году, когда ивановском журнале «Звено» было опубликовано его стихотворение «Прыжок». По окончании техникума призван для прохождения срочной службы в РККФ. После обучения в школе радистов продолжал службу в Ораниенбаумском радиоотряде. В 1936 году молодой поэт стал курсантом Военно-Морского училища им. Фрунзе. В 1939 году вышел первый сборник стихов Алексея Лебедева, в этом же году он был принят в Союз писателей СССР. Активно сотрудничал с газетой «Красный флот» (ныне «Страж Балтики» – газета Дважды Краснознаменного Балтийского флота, В это время там печатались известные деятели литературы – Борис Лавренев, Сергей Колбасьев, Всеволод Вишневский, Леонид Соболев, Юрий Инге). Принимал участие в Советско-финляндской войне в качестве штурмана-стажера одного из эсминцев КБФ. В 1940 году окончил училище.
Именно за году учёбы в училище сложилось и получило расцвет поэтическое творчество Алексея Лебедева, определился круг его литературных пристрастий.

Главное для героев стихов Алексея Лебедева – морская служба, верность долгу и военной присяге. В 1939 году вышел в свет его первый сборник стихов «КРОНШТАДТ». Талант Алексея заметили члены Ленинградского отделения Союза писателей и его, ещё курсанта Военно-Морского училища приняли в Члены писателей СССР.
По окончании Ленинградского Высшего военно-морского училища в 1940 году лейтенанту Лебедеву присвоена квалификация - штурман подводного плавания. Он получил назначение командиром рулевой группы на подводную лодку «Л-2».  Город - Ленина, Ленинград стал местом где встретился со своей супругой Алексей Лебедев. Вот часть воспоминаний Алевтины Николаевны об Алексее Лебедеве.

Он был не очень похож на те старательно отретушированные, приукрашенные печатные портреты, которые мне встречались. Они делали его красавчиком, а он им не был. Он был лучше.

У Алексея было очень мужское лицо, твердая линия рта и подбородка, большой лоб, умные и спокойные глаза, нос чуть помятый боксом.

...Леша никогда не распространялся на политические темы. Он не любил трескучих фраз, таких обязательных в то время, очень чувствовал ложь.

Я всегда ощущала его какое-то особое отношение к окружающему  то в иронической улыбке, усмешке, то в охлаждающем мою прыть слове. Во мне-то, хотя я и была "дочерью врага народа", политического треста еще хватало. Леша был умным, честным, верным, надежным, беспредельно любящим свою землю человеком. А об остальном он как-то сказал, когда нам на глаза попалась фамилия очень тогда модного Лебедева-Кумача: "Я рад, что я просто Лебедев. Лебедев без кумача".

           В сборнике стихов "За Родину", изданном в Иваново, на его родине, в 1942 году, приводятся слова, будто бы сказанные где-то Лешей, что он собирался писать стихи, чуть ли не комментирующие краткий курс партии. Зная Лешу, категорически этому не верю. Это кто-то присочинил ему (мы знаем, как это делалось), может быть, даже из лучших побуждений.

           Мы познакомились с Лешей летом 1938 года на Красной улице, в доме N 40. Это был не обычный дом, а так называемый "Дом  коммуна Балтфлота", что и было написано крупными выпуклыми буквами по его фасаду.

Здесь не место подробно рассказывать об этой интересной, но в конечном счете неудавшейся попытке создать коммуну военных. В этом доме прошли часть моего детства и юность, и я несколько слов все-таки о нем скажу.

"Дом = коммуна" был организован в 1928 году при активном участии моего отчима (у него была даже выпущена маленькая брошюрка об этом). В нее входили два больших дома  пяти- и шестиэтажный. Один выходил на Красную, а другой  за ним "в затылок", образуя двор. По бокам, на уровне второго этажа, они соединялись широкими переходами-коридорами.

          Когда-то до революции здесь было какое-то богатое издательство. Система комнат была коридорная, кухонь не было (потом появились так называемые "примусные" комнаты), и людей там было напихано великое множество. Коммуна основывалась на общественном питании = все сдавали пайки и питались в общей столовой, служившей при надобности и зрительным залом. Был свой детский сад, своя баня и механическая прачечная во дворе. Была большая и хорошо обставленная комната отдыха с роялем, пинг-понгом и пр. Все были на "ты", и первые годы действительно царил дух замечательного товарищества. Первые коммунары, разлетевшись, сохранили его навсегда.

         В Коммуне рядом с нами жил Иван Яковлевич Горовой. Он переезжал в другую комнату нашего же дома и попросил Алексея Лебедева помочь ему перебраться. Меня с кем-то из моих друзей-одноклассников он включил в это дело тоже. Здесь и произошло наше знакомство с Лешей. (Было лето, на мне были какие -то тапочки на босу ноги, и Леша шутил потом, что я вбежала к нему в сердце босиком.)

Мы таскали узлы и чемоданы и постоянно встречались в этих переходах. А время это, лето 1938 года, было для меня очень сложным. В мае был арестован мой отчим в Полярном на Северном флоте, где он тогда служил. Мама, а она жила ту зиму с братом у него, была выселена из Полярного в течение 24 часов без права задерживаться в Ленинграде даже на сутки. А я жила в тот год в Ленинграде одна, заканчивала 10-й класс, и меня, естественно, поспешили из военного дома тоже выгнать. И выселили просто "в никуда", не предоставив никакого угла.

Здесь мне хочется остановиться, чтобы сказать несколько слов о тех хороших людях, которые в это страшное время не побоялись помогать мне, "дочери врага народа". Их было не так мало. Я назову лишь некоторых. Во-первых, я должна поклониться Ивану Яковлевичу Горовому, который, надев для внушительности свой орден Красного Знамени, полученный в год гражданской войны, ходил хлопотать о каком-нибудь жилье для меня (не его вина, что хлопоты эти ничего не дали). Затем семейству Кармачей (Полине Ивановне, Александру Павловичу, их дочке Виктории), которые жили этажом выше, не боявшихся пригревать меня, поставивших к себе наш рояль и тем его спасших (остальные вещи пропали), у которых я иногда ночевала (а была у них на троих одна небольшая комната) и куда часто приходил Леша, чтобы увидеться со мной.

...Жизнь студенческая давалась мне не так-то легко. Сначала меня не включили в списки принятых, хотя по баллам я должна была пройти. Дело тянулось долго, наконец я была вызвана к декану для объяснений по поводу арестованного отчима. Я не отреклась от него, наоборот, сказала, что он был для меня образцом. И кто знает, может быть, именно это и понравилось декану, но я была принята.

...Была холодная зима 1939 года, стояли страшные морозы. Стипендия мизерная, мама помочь мне почти совсем не могла, и я понемножку носила в скупочный магазин что-то оставшееся от прошлой жизни.

Я основательно подгладывала, мерзла и уставала. В это время силами студентов в ожидании раненых с финского фронта был преобразован в госпиталь родильный дом. Мы там дежурили, часто ночами, а утром шли на лекции. Нечего было есть, нечего было носить. Не было толком даже зимнего пальто. В общежитии тоже было холодно. Леша писал:

Как живете? Так же ль в холодах Ночь лежит на лестницах бетонных, Слово холодеет на губах...

...Я помню, как шла по Ленинграду в солнечный, яркий день 22 июня, нарядная, в белой с большими полями шляпе. На душе было спокойно. И вдруг увидела толпу около репродуктора. Сразу напряглась, потому что в воздухе уже пару дней носились какие-то неясные слухи, которым не верилось. Подбежала и услышала речь Молотова.

           Как мгновенно изменился Ленинград. Особенно запомнились и какой- то трогательной болью врезались в сердце колонны добровольцев. Такие сугубо штатские, седые и юные, и так среди них много очкариков! Хотелось и самой куда-то бежать, записываться, шагать со всеми. Страха перед войной у меня не было так крепко мы верили о пяди своей земли, которую мы не отдадим никому.

...Мы записались в загсе, но до этого был тот поэтический день, наша свадьба, такая короткая и такая счастливая. Перед расставанием Леша подарил мне маленький амулетик, который дала ему когда-то его мама. Он у меня исчез. Это было примерно в то время, когда погиб Леша. Он всегда был несколько суеверен.

Примета оправдалась...

Ты помнишь скамейку на Марсовом поле

 И ветра сквозняк ледяной,

Какою родною до взрыва, до боли

Была ты, девчонка, со мной?

И все это было, как жизни начало.

И радость не знала краев.

В руках твоих тонких и милых лежало

Тяжелое сердце мое.

Расстались... И, вновь уходя, как в изгнанье,

С холодным норд-остом в борьбе,

Шепчу, подавляя скупое рыданье:

 "О нет, мы не лгали себе".

А вот что писал своей жене Алексей Лебедев.

"10 сентября 1941 года. 02 часа 30 минут. Борт подводной лодки.

Девочка моя дорогая!

Пишу с искрой уверенности, что в этом громадном и запутанном мире письмо как-нибудь доберется до тебя.

...Я оторвался от письма на полчаса, так как налетела фашистская сволочь бомбить город и все, что в его пределах, ну а так как мы сегодня ошвартовались, то сему подлежим и мы.

 Здесь его и застала Великая Отечественная война. Но несмотря на огромное напряжение боевой жизни, он в короткие минуты отдыха заносил в записную книжку поэтические строки о мужестве флота в грозные годы войны и издал в 1940 году новый сборник стихов «ЛИРИКА МОРЯ».

Морозной ноябрьской ночью 1941 года в кромешной тьме подводная лодка Краснознамённого Балтийского Флота «Л-2» ушла из Кронштадта в боевой поход…