Очерк: «Один день из жизни солдата».

Очерк: «Один день из жизни солдата».

  Свой рассказ ветеран Великой Отечественной войны Камаев Гаязутдин Исмагилович начал с улыбки.
  «Мы лежали в сарае на прошлогоднем сене, положив автоматы, кто рядом с собой, а кто под голову. Полкрыши сарая было снесено снарядом, и поэтому были видны плывущие по хмурому небу облака. Лучшего места, где можно было бы пристроиться, мы не нашли. Разведка боем нам не удалась: прямо лоб в лоб мы столкнулись с хорошо подготовленной немецкой обороной, ничего не добились, удалось только вытащить с поля боя раненых и под сильным  обстрелом артиллерии и минометов отойти назад, в свои траншеи. Отчасти нам даже повезло, мы вовремя получили приказ об отступлении, а наши соседи на левом фланге - штрафная рота - попали под сокрушительный огонь своей же артиллерии, и только редкие счастливчики сумели убраться оттуда целыми и невредимыми; скорее всего, погиб связной, который должен был сообщить им об отступлении.  Так, скорее всего и было: ведь не секрет - на войне бывали случаи, когда не раз огонь направляли на своих».

  Гаязутдин Исмагилович закурил, задумался, достал письмо и протянул мне, после продолжил свой рассказ.

  «Командир роты избегал наших взглядов, хотя всегда после трудного боя по-отечески беседовал с каждым и, похлопывая по плечу, щедро угощал табаком из своего кисета. Кажется, все было продуманно до мелочей, подготовлено, подсчитано, три дня и три ночи мы не спускали глаз с немецких позиций, точно установили огневые точки, знали, когда меняются часовые, и вот тебе раз…

  Командира роты срочно вызвали в штаб полка,  вернулся он оттуда еще более хмурым и неразговорчивым и тянул одну самокрутку за другой: скоро пошёл слушок, что он получил хороший разгон за то, что не выполнил задания – не взял вражеского «языка». Да и у всех у нас настроение было отвратительное. После дождливых дней  резко похолодало.  По уши в грязи, все обросшие, белье нам меняли, бог знает когда, сапоги прохудились, сквозь дыры светились исподние штаны. Бывало, вернувшись с передовой на короткий отдых, ты и не чувствовал, как, смертельно усталый, засыпал у костра, а шинель, глядишь, уже тлеет. Если бы не друзья, чего доброго, и сгорел бы…

  Сколько мы уже сносили сапог, стерли валенок, пока очутились здесь, в Белоруссии, у городка, среди озер и болот, где земля столь сыра, что воткни лопату, и снизу сразу начинает сочиться коричневая вода.

  После каждого более или менее крупного боя на место убитых и раненых встают новые бойцы. После зимних боев под Алексеевкой бывалых солдат в нашей роте осталось совсем немного, их можно пересчитать на пальцах…»

  На глазах ветерана появились слезы. Я обнял его, как мог пытался утешить.

В конце встречи попросил сфотографировать его  с супругой. Эта встреча останется в моей памяти надолго.