Исследовательский проект «Образ Вечной Женственности в лирике В.С. Соловьева»

Муниципальное казенное общеобразовательное учреждение

«Богучарская средняя общеобразовательная школа № 2»

Исследовательский проект

«Образ

Вечной Женственности

в лирике

В.С. Соловьева»

Автор: Шипицина Ксения, 8 «Б» класс

Руководитель: Еремченко Евгения Владимировна,

учитель русского языка и литературы

г. Богучар

2014 г.

I.        Владимир Сергеевич Соловьев – философ, мистик, поэт.

Владимир Сергеевич Соловьев родился 16 (28) января 1853 в Москве. Его отец – С.М. Соловьев, историк, известный как автор «Истории России с древнейших времен». По материнской линии В.С. Соловьев – отдаленный родственник Г.С. Сковороды, украинского философа.

В.С. Соловьев, блестяще окончив гимназию, поступил на физико-математический факультет Московского университета, в котором проучился два года, но, отдав предпочтение гуманитарным наукам, перешел на историко-филологический факультет, который окончил в 1873 году и был оставлен для "приготовления к профессорскому званию". В.С. Соловьев в качестве вольнослушателя посещал лекции в Духовной академии. «Будучи с детства занят религиозными предметами, я в возрасте от 14 до 18 лет прошел через различные фазы теоретического и практического отрицания», – писал он. После окончания университета в 1873 году, В.С. Соловьев был оставлен при кафедре философии для приготовления к профессорскому званию. В 1874 году защитил магистерскую диссертацию на тему «Кризис западной философии». Диссертация была строго осуждена в «Отечественных записках» (1875, № 1), но в академических кругах произвела самое благоприятное впечатление, и В.С. Соловьев получил должность доцента Московского университета по кафедре философии. Лекции он читал лишь полгода: 31 мая 1875 его командировали за границу «с целью изучения индийской, гностической и средневековой философии». В.С. Соловьев побывал в Лондоне, Париже, Ницце и в Египте. К середине 1870-х годов относятся его первые значительные стихотворения, которые сопутствовали развитию философской мысли. Например: «Хоть мы навек незримыми цепями», «Вся в лазури сегодня явилась», «У царицы моей есть высокий дворец» и т.д.

В 1877 – 1881 годах В.С. Соловьев читает лекции в Санкт-Петербурге на Высших женских курсах, подготавливает свои программные философско-богословские сочинения: «Философские основы цельного знания» (1877 г.), «Критика отвлеченных начал» (1877–1880 гг.) (её он защитил как докторскую диссертацию) и «Чтения о Богочеловечестве» (1878–1881 гг.).

Убийство Александра II (13 марта 1881 года), всколыхнувшее общество, В.С. Соловьев резко осудил, но в обращении к императору указал на необходимость помиловать цареубийц во имя высшей, божественной справедливости, полагая также, что этим шагом Александр III нравственно обескуражит террористов. Это вызвало крайне отрицательную реакцию официальных кругов, и, не желая подчиняться никаким и ничьим указаниям, В.С. Соловьев решил оставить преподавательскую деятельность. Лишь через восемнадцать лет, незадолго до смерти, он прочел ряд лекций в новоучрежденном Санкт-Петербургском философском обществе. Эти восемнадцать лет для философа были очень продуктивными: В.С. Соловьев занимался научно-теоретическими исследованиями в области истории и философии религии (единственном, по его убеждению, «пути к истинной философии»), опубликовал десятки публицистических и литературно-критических статей, в 1891–1900 годах тремя изданиями вышла его книга «Стихотворения». В 1882–1888  годах он обращался преимущественно к религиозно-церковным вопросам. Главные работы этого времени – «Духовные основы жизни» (1882–1884 гг.), «История и будущность теократии» (1885–1887 гг.), «Россия и вселенская церковь» (La Russie et l'Eglise Universelle. Paris, 1889 г.).

В трактате «Великий спор и христианская политика» (1883–1887 гг.) и двух выпусках (1883–1888 гг. и 1888–1891 гг.) исследования «Национальный вопрос в России» (следует учитывать и то, что российская духовная цензура, оскорбленная лояльным отношением В.С. Соловьева к католичеству, категорически запретила ему затрагивать церковные вопросы) В.С. Соловьев разрабатывает конкретные политические проблемы. Сюда же относятся труды: «Китай и Европа» (1890 г.), «Из философии истории» (1891 г.), «Византизм и Россия» (1896 г.).

Нравственно-метафизическая подоснова подлинного, сопричастного Богу существования изучается в итоговых философских трактатах Соловьева – «Смысл любви» (1892–1894 гг.) и «Оправдание добра» (1894–1897 гг.). Здесь наиболее полно представлена его доктрина «всеединства» и «цельного знания», отраженная в учении о «мировой душе» – Софии.

В конце жизни, к началу новой революционной эпохи, явственно дававшей о себе знать, принципиально оптимистическое мировоззрение В.С. Соловьева обрело тревожный призвук. Предчувствие грандиозной социальной катастрофы общемирового масштаба и ее отражение в сознании и судьбе чуткого мыслителя определяют пафос его драматических диалогов «Три разговора» (1899–1900 гг.), поздней эссеистики (Воскресные письма, 1897–1898 гг.) и историко-философского исследования «Жизненная драма Платона» (1898 г.). Предсказания, предчувствия и обращенные в будущее соображения В.С. Соловьева отразились в политическом и поэтическом сознании последующих десятилетий; так, его стихотворная декларация «Панмонголизм» прямо предвещает поэму А.А. Блока «Скифы».

Философско-богословское отношение к миру в сочинениях В.С. Соловьева сводится к следующему. Мир лежит во зле. На земле царят грех и смерть, причем не только с момента грехопадения Адама и Евы. Мир в целом есть единый живой организм. Первоисточником мира и средоточием жизни является Мировая Душа, от века существующая в Боге. Она обладает свободой и может либо подчинить себя Всеединству божественного мира и стать его частью, либо по своей воле выделиться из этого единства и существовать сама по себе. Домирным и иррациональным актом она выбирает вторую возможность. Тем самым она выпадает из божественного Всеединства и материализуется в формах времени, пространства и механической причинности, поскольку существование вне Бога возможно только в этих формах. Но в мире, отныне отделенном от Бога, сохраняется тоска по возврату во Всеединство божественной жизни. Попытка этого возврата и составляет содержание мирового процесса. В природе этот процесс совершается бессознательно; человечество, достигнув достаточно высокой ступени развития, участвует в нем с сознанием происходящего. Греховную разобщенность мира и Бога преодолел Иисус Христос. Будучи абсолютно безгрешным, он в воскресении победил также и смерть. Смысл и содержание истории человечества после Христа заключается в распространении его индивидуальной победы над грехом и смертью на весь мир: человечество стремится к вселенской теократии, к полному владычеству Бога в мире. Если ему это удастся, то и природа будет вовлечена в божественное владычество, «освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих» (Рим 8:21) и «будет Бог все во всем» (1 Кор 15:28).

Такой взгляд на Бога и мир, на истоки и цель всего бытия сложился у В.С. Соловьева, черпавшего из различных источников, уже в ранние годы и сохранился – в главном и существенном – до конца его жизни. Он не оставлял попыток изложить этот взгляд еще с большей ясностью и показать, какие следствия вытекают из такого миропонимания для нашей деятельности в мире. Свои усилия он называл «общим установлением христианской философии» и стремился «ввести вечное содержание христианства в новую соответствующую ему, то есть разумную безусловно форму». Для этого он изучал философию, богословие, историю религий. В диссертации «Кризис западной философии» он показывает, что западная философия благодаря Георгу Вильгельму Фридриху Гегелю приобрела чистую, но бессодержательную форму, а теперь, в философии Артура Шопенгауэра и Эдуарда фон Гартмана, пытается вновь обрести содержание. Но это содержание в готовом виде уже имеется на Востоке, в его великой богословской мудрости, хотя и «в форме веры и духовного созерцания». Задача заключается в том, чтобы соединить логическое совершенство западной формы с содержательной полнотой еще бесформенных «духовных созерцаний Востока». Философия подает руку религии и положительной науке. «Достижение этой цели будет восстановлением совершенного внутреннего единства умственного мира», - считал В.С. Соловьев.

В декабре 1874 года В.С. Соловьев много размышлял о Софии – божественной Премудрости, личностному воплощению божественной первоосновы мира. Премудрость, живущая от вечности в Боге, после грехопадения Мировой души (тварного образа нетварной Премудрости) осталась в Боге. Свою задачу отныне В.С. Соловьев видит в том, чтобы содействовать восстановлению целостности мира, объединению людей с небесной Софией. Это содействие не могло для него ограничиться академической и литературной сферой. Участие в осуществлении Всеединства состоит в подчинении воле Бога, играющей определяющую роль во всех областях частной и общественной жизни. В.С. Соловьев называет это «теургическим творчеством» или «христианской политикой».

Философ считал Россию и славянский мир центром и отправным пунктом вселенской теократии, и он настаивал на том, что именно здесь духовная и культурная, социальная и политическая жизнь должна быть отмечена Духом Христовым. Но он все больше ощущал, насколько русская действительность не соответствует этому требованию.

В себе В.С. Соловьев видел представителя третьего руководящего сословия в теократии, сословия пророков, задача которых – указывать человечеству путь в Будущее. По убеждению мистика, он первым делает то, что надлежит сделать русскому народу и его царю: будучи членом Восточной православной церкви, он признает преемника Петра как высшего судью в вопросах веры и как средоточие единства церкви; в пламенных словах, обращенных к папе Римскому и русскому царю, к народам Западной Европы и России и всему славянству, он требует от всего христианского мира осуществить вселенскую теократию.

Католический епископ Йосип Юрай Штроссмайер заинтересовался планами В.С. Соловьева и привлек к нему внимание Ватикана. Папа Лев XIII, распознав утопический характер планов и чаяний русского мыслителя, высказался по этому поводу сдержанно и критически. Французские иезуиты увидели в нем конвертита, то есть человека, обратившегося в католическую веру. Но вначале они ожидали от философа (поскольку он признавал Папу как верховного арбитра в вопросах веры), что он отречется от своих богословских мнений, противоречащих католической догматике, и прежде всего от своего учения о Софии и о возникновения мира в результате отпадения Мировой души от Бога. В.С. Соловьев вступил в ожесточенный спор с французскими иезуитами, решительно отвергая распространившиеся слухи, будто он перешел в католичество. Он и сам усомнился «в полезности и в исполнимости тех внешних замыслов, которым были отданы» его «так называемые лучшие годы». Он не только утратил веру в возможность скорого объединения Восточной и Западной церквей, сомнительным представлялся ему теперь и положительный исход мировой истории, ее плавный переход в Царство Божье. С нарастанием жизненного опыта он все с большей отчетливостью видел ошибочность представления, будто добро преодолевает зло как бы автоматически, в процессе постоянного совершенствования человечества, и пришел к выводу о сознательном, намеренном, иррациональном противлении добру. Символом этого противления стала для него фигура антихриста, хорошо известная из Библии и церковной традиции, но почти забытая в XIX веке. В 1888 году он начинает рассматривать все вещи более или менее с точки зрения вечности или, по крайней мере, в аспекте прихода антихриста. Этот персонаж появляется в одном из последних произведений В.С. Соловьева – «Краткой повести об Антихристе», вошедшей в книгу «Три разговора» (1899–1900 гг.).

В расколе христианства философ видел явление, противоречащее воле Христа и духу христианства. К концу жизни В.С. Соловьев был православным в своем убеждении, что православие есть чистейшая и совершеннейшая форма христианства. Он считал, что Рим является законным и традиционным центром христианского мира. «Был ли Соловьев католиком? – писал Л М.. Лопатин. (Л.М. Лопатин «Памяти Вл. Соловьева»). – Несомненно, он им не был, как бы искренно ни доказывали иногда его обращение в католичество. Он постоянно и настойчиво отрицал свой переход в католическую церковь, а он был человек правдивый и не лгал никогда. Когда он умирал, он позвал православного священника, исповедовался у него и причастился, хотя не было никаких препятствий пригласить католического. Вообще, в католической Церкви он ценил ее организаторскую мощь в человеческом обществе, но он решительно отрицал, чтобы только в ней одной было возможно спасение. Он всецело примыкал к тому взгляду, что вероисповедные перегородки до неба не доходят, и думал, что спастись можно во всякой Церкви, даже во всякой религии. Он верно говорил мне о себе: «Меня считают католиком, а между тем я гораздо более протестант, чем католик».

Помимо поэтических произведений, философских трудов и многочисленных критических статей о творчестве Ф.М. Достоевского, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.А. Фета, А.К.Толстого и др., а также трактатов по эстетике, В.С. Соловьеву принадлежат переводы Платона, Вергилия, Франческо Петрарки, Эрнста Теодора Амадея Гофмана.

II.        Идея о «Мировой душе» в философии и лирике В.С. Соловьева.

Самой запоминающейся и значимой идеей в философских трудах В.С. Соловьева, на мой взгляд, является идея Мировой души, Вечной Женственности, Софии. Эту идею философ раскрывал на протяжении всей жизни, пытаясь донести свою мысль людям во всем мире.

Исходной и основной идеей философии Соловьева является идея всеединства, или мировой целостности и гармонии (все существует во всем).  Эта идея имеет космическое значение, поскольку охватывает все сферы и проявления мироздания и выступает как идеал бытия. Окружающий человека мир иерархичен, в нем низшее и высшее взаимосвязаны. Он пронизан божественным началом и предстает в действительности как творение Божье, воплощение Истины, Добра и Красоты. Бог - это абсолютное всеединство, некий космический разум, который является организующей силой мироздания. Будучи создан своим Творцом, мир, однако, не завершен и не застыл в своем движении. Он динамичен и непрерывно становится и развивается, неся в себе внутреннее активное начало, или Мировую Душу. Она представляет собой особого рода энергию, носитель творческой идеи и принципа всеединства. Жизнь - это вечное творческое становление, движение к многообразию и единству всего со всем.

Божественная идея всеединства была названа Соловьевым Мудростью, или Софией. Она есть как бы источник мира и его душа, связывающая воедино Творца и его творения, природу и человечество, индивида и общество. София - символ мудрости и гармонии мироздания. Это рождающее начало, и поэтому оно выступает в образе прекрасной женщины (Вечной Женственности). Для Владимира Соловьева любовь к Софии – это способ восстановить в себе образ совершенного человека. В.С. Соловьев в своей работе «Смысл Любви» говорил: «Небесный предмет нашей любви только один всегда и для всех один и тот же – вечная Женственность Божия».

B.C. Соловьев подчеркивал мысль о свободе и бессмертии человека, его высоком космическом призвании. По убеждению философа, человек своей деятельностью призван соединять и «небо», и «землю», все части мира в единое и гармоничное целое. Ведь человек - это богочеловек, т.е. всемогущее существо. Мировая гармония возможна лишь с помощью Любви, взаимного стремления всех живых существ друг к другу, людей - к Богу. Человеку свыше предназначено собирать всех живых тварей воедино и созидать цельный и стройный мир. Путь к мировой гармонии лежит не через насилие, а через веру, любовь и согласие, милосердие ко всему живому, как это утверждал когда-то Иисус Христос. Любовь создает нового человека, формирует в нем высокие духовные качества, преодолевает эгоизм как основное зло человека. Высшими нравственными качествами человека должны стать, по убеждению В.С. Соловьева, чувства стыда, жалости и сострадания, чувство благоговения (преклонение перед святынями). Прогресс общества есть, следовательно, укоренение духовности в людях, оБожение (приобщение к Богу) человечества.

Любовь на деле, таким образом, всегда означает творение Добра, сохранение жизни во всех ее проявлениях. Любовь - это бескорыстное служение другим людям, самопожертвование. Творение добра любовью должно стать общим делом, проявлением подлинной соборности всех православных людей.

Идея Вечной Женственности ярко выражена в лирике В.С. Соловьева.  

В его стихотворениях четко обозначены грани между земной любовью и божественной. Например,  у Владимира Соловьева есть такие строки:

В былые годы любви невзгоды

Соединяли нас,

Но пламень страсти не в нашей власти,

И мой огонь угас.

(«В былые годы любви невзгоды…» 1878 г.),  

Уходишь ты, и сердце в час разлуки

Уж не звучит желаньем и мольбой…

(«Уходишь ты, и сердце в час разлуки»  1880 г.).

В них отражается восприятие философом любви к обычной женщине. Это то чувство, которое может сойти на нет, которое забывается и не оставляет следа вечности: «Лишь год прошел — в ничтожестве забвенья исчезла ты, как давний, давний сон» («Лишь год назад — с мучительной тоскою»,  23 декабря 1874 г.). Лирический герой стихотворений понимает это: «Роковую не скрою потерю, но сказать "навсегда" - не могу» (« У себя», июнь 1899 г.).  Но Любовь сама по себе вечна:   «Всё, кружась, исчезает во мгле, неподвижно лишь солнце Любви» («Бедный друг, истомил тебя путь», 18 сентября 1887 г.):

В бездну мрака огневую
Льет струю свою живую
Вечная любовь.

(«Мы сошлись с тобой недаром», 15 сентября 1892 г.)

Друг мой! Ныне, как бывало,
Мы любовь свою отпели,
А вдали зарею алой
Вновь лучи ее зардели.

(«Друг мой! Прежде, как и ныне», 3 апреля 1887 г.)

Воплощением Вечной Любви является София, Вечная жена. В поэме «Три свидания»  (26 – 29 сентября 1898 г.) В.С. Соловьев рассказывает о трех встречах с ней и говорит:

О лучезарная! тобой я не обманут:
Я всю тебя в пустыне увидал...
В душе моей те розы не завянут,
Куда бы ни умчал житейский вал.

 В то же время В.С. Соловьев подчеркивает, что София – не просто любовь:

Все, чем красна Афродита мирская,
Радость домов, и лесов, и морей,-
Все совместит красота неземная
Чище, сильней, и живей, и полней.
(«Das ewig-weibliche - Вечное женственное», 1898 г.)

София, Вечная Женственность всеобъемлюща, как «земля-владычица», заглянув сквозь покров которой, он «ощущает родного сердца пламень» и слышит «трепет жизни мировой»:  

Все видел я, и все одно лишь было -
Один лишь образ женской красоты...
Безмерное в его размер входило,-
Передо мной, во мне - одна лишь ты.

(«Три свидания», 26 – 29 сентября 1898 г.)

Для В.С. Соловьева Вечная Женственность является символом Родины:  

Мне, оглушенному в мире чужом
Гулом невнятных речей,
Вдруг прозвучало в привете твоем
Слово отчизны моей.

( «Близко, далеко, не здесь и не там», ноябрь 1875 г. - 6 марта 1876 г.)

Но в этом образе под «Отчизной» подразумевается божественное начало человека, его высшее предназначение:

И этот взор так близок и так ясен,—

Глядись в него,

Ты станешь сам — безбрежен и прекрасен —

Царем всего.

(«Око вечности», январь 1897 г.)

Вечное в Мировой Душе нашло отражение в природе:

Владычица-земля! С бывалым умиленьем

И с нежностью любви склоняюсь над тобой.

Лес древний и река звучат мне юным пеньем...

Все вечное и в них осталося со мной.

(«На том же месте», 29 июня 1898 г.)

В первой части этой поэмы «Три свидания»  (26-29 сентября 1898 г.) В.С. Соловьев рассказывает о том, как впервые полюбил:

И в первый раз,- о, как давно то было! -

Тому минуло тридцать шесть годов,

Как детская душа нежданно ощутила

Тоску любви с тревогой смутных снов.

 И встретил Софию:

Пронизана лазурью золотистой,
В руке держа цветок нездешних стран,
Стояла ты с улыбкою лучистой,
Кивнула мне и скрылася в туман.

 Эта встреча изменила мироощущение Владимира Сергеевича:  «И детская любовь чужой мне стала, душа моя - к житейскому слепа...».

  Таким образом, В.С. Соловьев видел в образе Вечной Женственности идеал женщины вообще:

Ты непорочна, как снег за горами,
Ты многодумна, как зимняя ночь,
Вся ты в лучах, как полярное пламя,
Темного хаоса светлая дочь!
(«На Сайме зимой» декабрь 1894)

Для поэта любовь к  «таинственной подруге» имела огромное значение, она позволяла его духу «порвать сеть» «житейской паутины», на время отречься от мирской суеты: «И от огня любви житейское страданье уносится, как мимолетный дым» («Земля-владычица! К тебе чело склонил я», 1886 г.).

Вся в лазури сегодня явилась
Предо мною царица моя,—
Сердце сладким восторгом забилось,
И в лучах восходящего дня
Тихим светом душа засветилась,
А вдали, догорая, дымилось
Злое пламя земного огня.
(«Вся в лазури сегодня явилась», конец ноября 1875 г., Каир)

Для философии В.С. Соловьева имеет место разделение мира на житейское, злое и вечное, возвышенное. Особенно ясно выражается его негативное отношение к «земному огню» в стихотворении «Город глупый, город грязный!», где поэт называет этот город «Царством сплетни неотвязной, скуки, сна, галиматьи». Любовь же для Владимира Сергеевича является своеобразным «мостом» к Богу, к «всесияющей святыне».

Зной без сияния, тучи безводные,

Шум городской суеты...

В сердце тоскующем думы бесплодные,

Трепет бескрылой мечты.

Жду, когда новая туча надвинется,

Думы прольются в слезах

И над разбитою скорбью поднимется

Лик твой, как солнце в лучах.

(«Зной без сияния, тучи безводные», 1890 г.)

В стихотворениях, посвящённых «земной» любви В.С. Соловьева можно заметить, что лирический герой произведений стремится защитить возлюбленную от «невидимой злобы, от тайных сетей». Особенно часто В.С. Соловьев называет ее «бедным другом»:

Бедный друг, истомил тебя путь,
Темен взор, и венок твой измят.
Ты войди же ко мне отдохнуть.
Потускнел, догорая, закат.
Где была и откуда идешь,
Бедный друг, не спрошу я, любя;
Только имя мое назовешь -
Молча к сердцу прижму я тебя.

(«Бедный друг, истомил тебя путь», 18 сентября 1887 г.)

В одном из стихотворений В.С. Соловьев говорит: «Ты поникла, земной паутиною вся опутана, бедный мой друг» («Вижу очи твои изумрудные», 1892), то есть он сожалеет о том, что девушка не стремится избавиться от оков, сдерживающих её дух.

Вы были для меня, прелестное созданье,

Что для скульптора мрамора кусок,

Но сломан мой резец в усиленном старанье,

А глыбы каменной он одолеть не мог!

( «Вы были для меня, прелестное созданье»,  март 1893 г.)

В.С. Соловьев верит в высшее значение Любви и хочет, чтобы и его возлюбленная поверила в него:  «О светлом Божестве, любовью пламенея, о светлом Божестве над вами я мечтал» («Вы были для меня, прелестное созданье»,  март 1893 г.):

О, если б я за горькое страданье,

Что суждено мне волей роковой,

Тебе мог дать златые дни и годы,

Тебе мог дать все лучшие цветы,

Чтоб в новом мире света и свободы

От злобной жизни отдохнула ты!

Чтоб смутных снов тяжелые виденья

Бежали все от солнечных лучей,

Чтоб на всемирный праздник возрожденья

Явилась ты всех чище и светлей.

(«Что роком суждено, того не отражу я»,  июнь 1875-1877 гг.)

Но сердце «холодной русалки» остается тесным для этого: 

Но миг — и свет угас!— привычно

Вступаешь снова ты в начатый разговор,—

И, будто огонек далекий, равнодушно

Едва мерцает нам твой потускневший взор.

( «Что сталось вдруг с тобой?»)

Лирический герой говорит:

А покинуть тебя и забыть мне невмочь:

Мир тогда потеряет все краски

И замолкнут навек в эту черную ночь

Все безумные песни и сказки.

(«Тесно сердце — я вижу — твое для меня», 17 июня 1892 г.)

Любовь к обычной женщине характеризуется у Соловьева в основном страстью, сильными эмоциями, которые поэт, однако, называет «пламенными муками».

Власть ли роковая, или немощь наша

В злую страсть одела светлую любовь,-

Будем благодарны, миновала чаша,

Страсть перегорела, мы свободны вновь.

(«С Новым годом», 1 января 1894)

Но любовь вновь возвращается к поэту:

А я, безумец, пел, что горе пережито,

Что поздняя любовь несет одни цветы...

Поникло разом все в душе моей убитой,

И крылья вырваны у радужной  мечты.

(«Три дня тебя не видел, ангел милый», 31 января 1892 г.)

Эти чувства позволяют лирическому герою стихотворений победить гордыню:  

О, как любовь все изменила.
Я жду, во прахе недвижим,
Чтоб чья-то ножка раздавила
Меня с величием моим.

(«Я был велик. Толпа земная»,  между 31 января и 3 февраля 1892 г.)

Любовь помогает человеку бороться с эгоизмом, то есть становится лучше:

О милая! Все гордое сознанье,
Все гордые слова твой друг отдать готов
За мимолетный миг хоть одного свиданья,
За звук один возлюбленных шагов.

(«Три дня тебя не видел, ангел милый» 31 января 1892)

Соловьев также говорит о том, что «нет отрады не отдавшему себя», только любовь может сделать человека счастливее: «И с тобой, с тобой одною мог я счастие найти» («Потому ль, что сердцу надо», между 9 и 15 июня 1892).

Люби же меня ты, красавица нежная,

И в светло-прозрачный, и в сумрачный день.

И пусть эти ясные взоры безбрежные

Все горе былое развеют как тень.

(«Тебя полюбил я, красавица нежная»  11 октября 1894 г.)

Любовь подчас приносит боль, но именно это чувство позволяет «рассеивать земной туман» и жить полной жизнью.

Итак, образ Вечной Женственности в лирике В.С. Соловьева представляет собой воплощение вечной Любви, Бога, связи человека с «высшей» человеческой сущностью и божественным миром, воплощение идеальной женщины. Она – Мировая душа, которую поэт увидел в человеческом обличье. В лирике философ смог показать людям практическое значение такого мироощущения и таких взглядов на жизнь и религию как возможность достижения счастья, возвышения, воссоединения с «нездешним миром». «Себя забывший и забытый бог» наконец сможет вспомнить об этой стороне своего существа.

3. Последователи философа.

Философские взгляды  В.С. Соловьева не могли не привлечь к себе внимания. Образ Софии продолжил свое существование в лирике Александра Блока, он предстает перед нами в образе «Прекрасной Незнакомки»:

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,

Смотрю за темную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чье-то солнце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

( А.А. Блок «Незнакомка», 24 апреля 1906 г.)

Многие стихотворения В.С. Соловьева («Бедный друг, истомил тебя путь» (1887 г.), «Милый друг, иль ты не видишь» (1892 г.), «Вечно женственное» («Das Ewig-weibliche» 1898 г.)) стали программными текстами раннего русского символизма. Философ и поэт был учителем Н.А. Бердяева, П.А Флоренского, Д.С. Мережковского, духовным наставником А.А. Блока, Андрея Белого, М.А. Волошина, Валерия Брюсова. Хотя В.С. Соловьева и считали основоположником русского символизма двадцатого столетия, сам себя символистом он не считал, на сборники «Русские символисты» (1894–1895) он отозвался насмешливой рецензией и меткими пародиями.

Но на деле идея Соловьева стала большим, чем просто стремление к высшему и божественному. Л.М. Лопатин писал: «В наши дни В.С. Соловьев стал философом и проявил такую мощь и оригинальность мысли, которые во всякой более культурной стране надолго обеспечили бы ему широкую популярность и общее признание. Мне уже приходилось говорить раньше, что В. Соловьев был первым самостоятельным русским философом, что он создал свою собственную философскую систему, очень смелую по замыслу, тонко продуманную в своих подробностях, которую приходится ценить тем более высоко, что всем ее содержанием он шел против господствовавших в его время течений и не побоялся пробивать свой особый путь». (Л.М Лопатин «Памяти Вл. Соловьева»).

«Целью моих слов, – писал А.А. Блок в 1920 («Владимир Соловьев и наши дни»), –  была только попытка указать то место, которое  для некоторых из нас занимает сегодня память о Вл. Соловьёве. Место это ещё полускрыто в тени, не освещено лучами ещё никакого дня. Это происходит потому, что не все черты нового мира определились отчетливо, что музыка его ещё заглушена, что имени он ещё не имеет, что третья сила далеко ещё не стала равнодействующей, и шествие её далеко не опередило величественных шествий мира сего. Вл. Соловьёв, которому при жизни «не было приюта меж двух враждебных станов» (из стихотворения В. Соловьёва «В стране морозных вьюг, среди седых туманов...»), не нашёл этого приюта и до сих пор, ибо он был носителем какой-то части этой третьей силы, этого, несмотря ни на что, идущего на нас нового мира».

4. Список использованной литературы.

1. Е.Н. Трубецкой «Знакомство с Соловьевым».
2. Е.Н. Трубецкой «Личность В.С. Соловьева». (Первая глава из книги "Миросозерцание В.С. Соловьева")
3. Е.Н. Трубецкой «К вопросу о мировоззрении В.С. Соловьева (По поводу статьи Л.М. Лопатина)»
4. Е.Н. Трубецкой «В.С. Соловьев и Л.М. Лопатин»
5. Л.М. Лопатин «Памяти Вл. Соловьева»
6. А.А. Блок «Рыцарь-монах»
7. А.А. Блок «Владимир Соловьев и наши дни»
8. Л.И. Шестов «Умозрение и апокалипсис (Религиозная философия Вл. Соловьева)»
9. Н. А. Бердяев «Основная идея Вл. Соловьёва»
10. А. Ф. Лосев «Творческий путь Владимира Соловьёва»
11. Письма к Ф. М. Достоевскому (1880)
12. «Письма разных лет» (1895)
13. «Из писем» (1898) Серия "Русский путь"
14. Сборник стихотворений Владимира Сергеевича Соловьева.

Содержание.

1. Владимир Сергеевич Соловьев – философ, мистик, поэт.
2. Идея о «Мировой душе» в философии и лирике В.С. Соловьева.
3. Последователи философа.
4. Список использованной литературы.