Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

Советская средняя общеобразовательная школа

Исследовательская работа

«Аввакум Петров»

 Выполнила обучающаяся

7 класса МБОУ Советской СОШ

Дремина Светлана

Учитель Жеребцова А.А.

п. Советский

2014 год

Сторона моя родная,

Отчий край, берёзок свет…

Может краше есть, не знаю,

Но милей и ближе нет…

Знаменита тем, пожалуй,

Что в соломенной глуши,

В деревеньке захудалой

Протопоп Аввакум жил…

Надежда Дарявина

У каждого населённого пункта нашей страны есть своё славное прошлое, не похожее на историю других городов, сёл, деревушек. У моего родного села Григорова тоже есть своя более чем шестисотлетняя история, которая теряется в глубине веков и связана с освоением лесных районов по берегам реки Сундовика   русско-мордовскими бортниками (собирателями мёда диких пчёл). Первые документы о Григорове восходят к 1578 году. Тогда оно было крупным дворцовым селом, имевшим и  бортные угодья, и возделанные пашни, и луга.

 Село стояло «на три усада» вокруг озера, образованного постоянно бьющим из земли родником. Такое расположение села осталось и поныне. А родник этот  превратился в колодец около пруда, откуда  каждый год берут святую воду на Крещение Господне 19 января. В начале  17 века Григорово переходит во владение Фёдора Васильевича Волынского, что способствовало развитию села. Заботясь о возрастании доходов, Волынский учредил в Григорове еженедельный субботний торг. А в 1615 году был учреждён кабак. К  двадцатым годам  17 века  в Григорове появились свои кузнецы, лучник, плотник, коновал, и даже иконописец. Всё это свидетельствовало не только  о промышленном  развитии села, но и постоянном приезде сюда на торг и к местным мастерам для заказа изделий людей из самых дальних мест округи. Но важным событием истории села того периода стал приезд из села Поповского в Григорово священника Петра Кондратьева, отца  нашего  замечательного земляка Аввакума Петрова.

Он  является гордостью нашего села. Благодаря этому человеку наше Григорово знают в разных городах не только нашей страны, но и за рубежом. Чем заслужил такое отношение к себе этот человек? Почему память о нём до сих пор жива?

Мы решили провести исследование  литературных источников о протопопе Аввакуме, посетить музей и краеведческий центр с.Григорова, Григоровскую библиотеку.

 Цели нашей работы:

- подробно познакомиться с биографией Аввакума;

- узнать как можно больше литературных  источников о протопопе Аввакуме;

- провести конкурс стихов  на тему «Григорово – родина Аввакума»;

- оформить  выставку  «Село  Григорово. Из глубины веков до наших дней»

Методы исследования:

Эвристический, поисковый;

Способы  исследования:

Беседа, интервью, обзор, экскурсия;

Ценность полученных результатов:

- найдено много нового и интересного о судьбе Аввакума;

- оформлена выставка в Краеведческом центре;

- подготовлено КТД  «Пример стойкости духа»;

- материалы исследовательской работы переданы в школьную библиотеку.                                

Основная часть

Работу по изучению жизни  нашего земляка мы начали с посещения Краеведческого центра, где нас очень радушно встретила его заведующая Зайцева Г.А. У Галины Александровны немалый опыт работы библиотекарем – более 30 лет она трудится на этом поприще. Она очень помогла нам в изучении проблемы. Мы познакомились с литературным материалом о жизни Аввакума, рассмотрели картины, на которых запечатлены события тех лет, узнали о том, что об Аввакуме написано немало стихов,  изучили материалы Аввакумовских чтений, которые стали традиционными и проводились в этом году в пятый раз.

Аввакум Петров, протопоп, известный  расколоучитель, самая яркая фигура русского Возрождения. Ему пришлось жить в «бунташном»  17 веке -  время раскола, народных волнений, колонизации Сибири. Время, которое ставило человека перед жестоким выбором. Протопоп Аввакум сделал  свой выбор и вошел в русскую историю как человек несгибаемой воли, которого никак  нельзя отнести к рабу догмы, ограниченному фанатику. Это был человек огромной силы духа, которая в полной мере проявилась во время гонений на него. Многие считали его святым и чудотворцем.  Он навеки остался в русской истории и в русском искусстве. Яркость личности, талант писателя и проповедника, страстность речи вызывали восхищение таких разных писателей как И.С.Тургенев и М.Горький.

Родился  Аввакум 2 декабря  1620 года. Отец его, священник Петр, гораздо более ревностно «прилежаще пития хмельного», чем церковной службе. Воспитанием детей занималась мать, Марья, женщина благочестивая, сумевшая передать детям свою религиозность. Вероятно, под её влиянием в Аввакуме с юных лет замечается известное аскетическое настроение; ей он обязан до некоторой степени и своею книжностью.

Перед смертью своей мать женила Аввакума на бедной сироте Анастасии Марковне, на многие годы ставшей верной спутницей и духовной единомышленницей своего сложного нравом и крутого характером мужа.

Женившись на  Настасье Марковне, Аввакум на 21-м году был рукоположен в дьяконы, а в 1643 или 1644 году поставлен в священники. Добросовестное, ревностное отношение к делу привлекло к нему многих из его духовных детей, но некоторых вооружило против него. Особенно характерны столкновения его с какими-то "начальниками" в селе Лопатицах, где он был попом: Аввакума били, "до смерти задавили", в него стреляли и, наконец, выгнали его из села в 1646 году. После этого Аввакум  бежит в Москву, где находит покровительство у царского духовника, Стефана Вонифатьева, и у Ивана Неронова. Возвращается в Лопатицы, но в 1648 году снова изгнан оттуда и появляется в Москве. Здесь он пробыл до 1652 года. Назначенный в 1652 году протопопом в Юрьевец, Аввакум пробыл в этом городе всего 8 недель; его проповеди и настойчивое проведение единогласия подняли против него местных жителей, и снова пришлось ему спасаться в Москву. Как раз около этого времени патриархом становится Никон, который вскоре расходится со своими прежними друзьями из кружка Вонифатьева. В 1653 году выходит первая новоисправленная книга, и издаются распоряжения против двуперстия и о сокращении числа земных поклонов за великопостной молитвой Ефрема Сирина. Против этих новшеств протестуют Аввакум  и костромской протопоп Даниил: они подают челобитную царю, и начинается открытая борьба  членов Вонифатьевского кружка с Никоном. Несколько месяцев спустя Аввакум  был посажен в тюрьму при Андроньевом монастыре, а затем выслан в Тобольск. Через два года пришел указ об отправке его на Лену, а в 1656 году его назначили в экспедицию Афанасия Пашкова в Даурию. Поход Пашкова сопряжен был со всевозможными лишениями; приходилось переносить холод и голод, подвергаться нападениям инородцев. Аввакум, кроме того, не раз испытывал на себе гнев "озорника-воеводы, который однажды избил его до потери сознания. В 1662 году по ходатайству московских друзей Аввакум был возвращен из ссылки.

Но, увидев, что и без Никона «зима еретическая на дворе», снова «заворчал», требуя восстановить «старое благочестие». В ответ на это последовали новые гонения – ссылка в Мезень, расстрижение, заключение в монастырь. В 1667г. Аввакума и его сподвижников – Епифания, Федора и Лазаря ссылают на север, в Пустозерск, где они томятся в земляной тюрьме.

Пустозерские узники, таким образом, не молчали, не оставались в бездействии, к какому их желали принудить. Ссылка не сломила их силы. Она не заставила их отказаться ни от пропаганды своих мнений, ни от обличения никоновских властей, даже непосредственно обращенного к последним и принявшего еще более решительный характер, чем прежде, так как теперь оно с резкой энергией обращалось и на светскую власть, раньше ими не затрагивающуюся. Ответ со стороны последней не заставил себя ждать: из Москвы последовали новые репрессалии над раскольниками, новые, по выражению Аввакума “гостинцы ” им. Гроза разразилась прежде всего над семьей Аввакума, жившей в Мезени. Кроме Настасьи Марковны с тремя младшими детьми, оставшейся здесь со времени отвоза мужа в Москву на собор, здесь жили и два старшие сына Аввакума, вернувшиеся сюда из столицы после ссылки отца. Сюда-то и был отправлен из Москвы в качестве следователя и судьи полуголова Иван Елагин, ознаменовавший свое появление на Мезени самыми крутыми и беспощадными мерами. Но сыновья Аввакума не унаследовали непреклонной воли отца и пред лицом смерти вторично отреклись от его учения. Это отречение, впрочем, спасло им лишь жизнь, но не свободу: вместе с матерью, их посадили в земляную тюрьму. Только младший их брат, Афанасий, вместе с сестрами, Марией и Акулиной, остался на свободе, несмотря на то, что он не уподобился братьям и открыто объявлял себя ревностным последователем отца; должно быть, его сочли слишком еще малолетним и поэтому не опасным. С Мезени проехал Елагин и в Пустозерск, привезя с собой суровые наказания относительно здешних узников. После допроса, на котором они остались непреклонными в своих убеждениях, решительно отказываясь от общения с церковной иерархией и проклиная “еретическое соборище”, им объявлен был приказ московского правительства, которым повелевалось Лазарю, Епифанию и Федору отрубить правые руки и вырезать языки, а Аввакума, не подвергая такой казни, посадить в земляную тюрьму и давать ему только хлеб да воду. Это новое исключение в пользу Аввакума, явившееся, конечно, не без участия его доброжелателей при московском дворе, так раздражило его, что он хотел было уморить себя голодом, и только убеждения и просьбы товарищей по заключению отклонили его от такого намерения. После совершения назначенной казни над товарищами Аввакума все узники были переведены в новую, специально для них приготовленную тюрьму: в земле устроен был сруб, собственно и представлявший из себя темницу и окруженный снаружи другим срубом, выход из которого оберегался стражей. Узники сидели отдельно друг от друга и только по ночам, тайно вылезая во внешнюю ограду, могли видеться и беседовать. Более тяжелого, более жестокого заключения, казалось, нельзя было ни создать, ни даже представить себе. Но в этом заживо похороненном человеке жизненный пульс бился еще с лихорадочной быстротой и энергией, мысль еще работала с неослабевающим жаром.

В  Пустозерске, в заключении, Аввакум  между 1669 и 1675гг.  пишет своё «Житие». Написать «Житие» Аввакума «понудил» его духовный отец и соузник по пустозерской ссылке – инок Епифаний.

«Житие» напоминает монолог: автор как бы непринужденно и доверительно беседует с читателем. Центральная тема жития – тема личной жизни Аввакума, неотделимая от борьбы за «древнее благочестие» против Никоновых новшеств. На страницах жития во весь свой гигантский рост встает образ незаурядного русского человека, необычайно стойкого, мужественного и бескомпромиссного.

Автобиография Аввакума  весьма любопытна: она написана как житие святого, "да незабвению предано будет дело Божие. Отсюда множество сообщений о чудесах, бывших с Аввакумом,  и общий их смысл - освящение свыше мнений и деяний Аввакума: Бог наказывает врагов старой веры и помогает верным ее исповедникам.

Мы можем так или иначе оценивать Аввакума и возглавляемое им движение, но в любом случае Аввакум вызывает невольное уважение своей убежденностью, искренностью поступков, необычайным мужеством.

Поражает необычайная искренность его взволнованной исповеди: горемыке-протопопу, обреченному на смерть, нечего лукавить. Нечего скрывать. Он откровенно пишет о том, как прибегнул к обману, спасая жизнь одного «замотая», которому грозила смерть.

Вспоминая о своих тяжких раздумьях и колебаниях, когда в порыве отчаяния, истерзанный пытками, гонениями, он готов был молить о пощаде и прекратить борьбу: «…Всё на брюхе лежал: спина гнила. Блох да вшей было много. Хотел Пашкову кричать: «Прости!» - да сила божья удержала – велено терпеть». Он не терпел компромиссов и самым странным судом корил себя за редкие проявления человеческой слабости.

Аввакум никогда не менял своих убеждений. По духу и темпераменту он был борцом, обличителем. Эти качества он проявлял на всем многотрудном жизненном пути.

Долгий и горький жизненный опыт убедил Аввакума в том, что простому народу живется на Руси тяжело. «И без битья человек насилу дышит, - писал он в «Житии». – А чуть что – палкой по лбу: не ходи, мужик, умри на работе!» Идея равенства – одна из любимых идей Аввакума: «Небо одно, земля одна, хлеб общ, вода такожде». В русских людях он видел братьев и сестер «по духу», не признавая сословных различий.

Рассказывая о своей жизни,  Аввакум хотел воодушевить своих единомышленников на борьбу за «дело божие». Именно поэтому в центре внимания  в «Житии» - самые мрачные эпизоды его жизни, именно поэтому так выделяет Аввакум разного рода знамения и чудеса, которые должны подтвердить угодность богу его подвижнической борьбы за «истинную веру.

Главным делом своей жизни Аввакум почитал борьбу с реформами Никона, и поэтому большая часть «Жития» посвящена именно этому периоду гонений.

Обличая представителей церковной и светлой власти, Аввакум не щадит и самого царя, хотя царскую власть он считает незыблемой. Сосланный в Пустозерск, Аввакум в своих посланиях переходит к обличению «бедного и худого царишки», который во всем поддерживает «еретиков». Не считаясь с авторитетом царской власти, Аввакум предрекает Алексею Михайловичу адские мучения.

Если Аввакум непримирим и беспощаден к своим противникам, то он ласков, отзывчив, чуток и заботливо отношению к своим сподвижникам, к своей семье. Он образцовый семьянин.

 «Житие»   Аввакума – не только проповедь, но также исповедь. Это не только писательская позиция, это позиция страдальца, «живого мертвеца», который покончил счеты с жизнью и для которого смерть – желанное избавление. «В темнице мне, яко во гробу, сидящу, что надобно? Разве смерть? Её, тако». Аввакуму ненавистны ложь и притворство. В  его «Житии» нет фальши. Он пишет только правду – ту правду, которую подсказывает ему «рассвирепевшая» совесть.

Никакие пытки и истязания, ссылки, гонения, уговоры царя, обещания всех благ земных за отказ от своих убеждений не могли заставить Аввакума прекратить борьбу против Никоновой реформы.

Годы шли за годами, а в положении Пустозерских узников не происходило никакой перемены. По-прежнему  были они заключены в четырех стенах своей тюрьмы, по-прежнему не было никакого просвета в их мрачной судьбе. Даже Аввакум, сначала еще питавший надежду на скорое освобождение, постепенно утрачивал ее. Проходили годы, совершались важные перемены в московском государстве, умер царь Алексей, вступил на престол сын его Федор, а тяжелое заключение все тянулось и не предвещало ему конца. Как ни силен духом и крепок телом был Аввакум, но и его закаленная в бедствиях натура подалась под тяжестью этого испытания, ставшего, наконец, невыносимым при его шестидесятилетнем возрасте. В 1681 году он написал и отправил царю Федору послание. В недобрый час пришла Аввакуму мысль написать это послание. При московском дворе мало уже осталось тех его доброжелателей, которые так долго отводили от него конечную беду, да и те, которые были еще пощажены временем, или уже совсем одряхлели, или потеряли свой вес и значение со вступление на престол молодого царя. При таких условиях осужденный собором старик раскольник, выступавший с резким осуждением как церковной реформы, так и всякого общения с иноземцами, решавшийся поносить память покойного царя, не мог рассчитывать ни на помилование, ни на сожаление. “За великия на царский дом хулы” приказано было сжечь и Аваакума и его товарищей по заключению. 14 апреля 1682 года казнь эта совершилась и жизнь, представлявшая собою почти непрерывный ряд страданий и мучений, закончилась на костре.
«В 1681 году, когда Аввакума повели на костер, ему было уже за шестьдесят.

После земляных ям, ржавых цепей, пыток, застенков его согнуло надвое, и вовсе не было силы, ни твердости в этом истощавшем старческом теле, изъеденном вшою, исполосованном кнутами, с черными язвами от огненных веников московской дыбы.

Но тонко светилось горбоносое лицо его, и, странно, он счастливо улыбался. Он бормотал что-то с улыбкой, спотыкаясь, легонько вздыхал, повторял привычно молитву Христову…»^[1]

      До нас дошли очень скудные подробности этой казни. Известно, что совершилась она при большом стечении народа. Узников вывели из-за тюремного тына к месту казни. Аввакум заблаговременно распорядился своим имуществом, нашлись для смертного часа и чистые белые рубахи. И все равно зрелище было тягостное - загноенные глаза, обрубленные усохшие руки. Теперь Аввакума, Федора, Лазаря и Епифания никто не уговаривал отречься. Палачи привязали осужденных к четырем углам сруба, завалили дровами, берестой и подожгли. ^[2]

    «В огне мелькало, точно носилось, дрожащее лицо Аввакума, горбоносое; жгут бороды теперь вздувало  огнем. И странно, Аввакум улыбался. Он высвободил из затлевших веревок руку, стиснул пальцы в двуперстие:

- Молитесь, - гортанный крик срывало огненным гулом. – Молитесь таким крестом, Русь вовек не погибнет, оставите – погибнет ваш городок… Песком занесет… Песком…»^[3]

    Аввакум и его сподвижники понимали, что так как двинулась Русь, она погибнет. Песком занесет. Только не знали они, как утверждать её, и цеплялись за любое старое слово, за букву, двуперстие, за каждую мелочь, лишь бы не отдать самого заветного, потому что чуяли, что отдается самое заветное, душа Руси, что Русь изменяет своему призванию. И когда не станет Домом Добра, станет, как дом на песке, и её песком занесет.^[4]

Его имя причислили к лику святых.

Память об Аввакуме жива

Жители нашего села гордятся, что один из архитектурных памятников Нижегородской области находится в Григорове. 5 июня 1991 года  на самом высоком холме, в центре нашего села был открыт памятник  выдающемуся земляку. Автор памятника - Вячеслав Клыков. Он заложил капсулу с землёй, привезённой из Пустозёрска, с места предполагаемой смерти  Аввакума.

В фойе Дома культуры висит огромная картина ленинградского художника А.Мальцева «Аввакум в Сибири». На ней изображена семья протопопа среди ледников. Чувствуется стужа, ощущаются невыносимые условия, в которых находится Аввакум с женой и детьми. Но как смел и твёрд  взгляд этого  непреклонного  человека!

В краеведческом центре находится большая чеканка с изображением Аввакума. Автор этой чеканки ленинградец Н.Лукин. Ленинградцы приняли активное участие в увековечивании памяти нашего земляка, особенно Пушкинский Дом во главе с академиком Д.Лихачёвым, который в середине 80-х приезжал в Григорово.

Ежегодно на поклон к Аввакуму приезжают именитые гости, целые делегации и просто  верующие для того, чтобы почтить память об Аввакуме, увидеть его  памятник, музей, картину. А в середине лета, в июле проходит крестный ход к памятнику, церкви, когда паломники со всей России пешком идут в Григорово, чтобы отдать дань уважения сильному духом Аввакуму, помолиться за него и за нас, его потомков.

Использованная литература

1.   Лукаш И. Потерянное слово. // ж. Родина, 1996
2. Мякотин В. «Житие протопопа Аввакума (Биографический очерк)». «Захаров», Москва , 2002
3.  Житие протопопа Аввакума и другие его сочинения / Под ред. Н. К. Гудзия. М., 1960
4. " Протопоп Аввакум" Биографический очерк. Четвертое издание. 1917    
5. Филатов Н.Ф. На родине огнеопального Аввакума. – Н.Новгород, 1991.
6. Гневковская Е.В. Русский характер и особенности национального менталитета на примере «Жития протопопа Аввакума». – Н.Новгород, 2005.
7. Матвеев Е.С. Взгляд «свежей головы» по проблеме освещения раскола в исторической литературе. – Н.Новгород, 2005.

Приложение

Посвящается Аввакуму…

Несгибаемый Протопоп.

Из Григорова он Петров.

Боль народа в себя вобрал,

Церковь русскую сберегал!

Справедливость искал, добро –

Этим жило его всё нутро.

Обездоленных защищал,

Мироедов всех презирал.

Я читал его «Житие»-

До глубин он знал бытие.

За простой народ бил в набат,

Был родным ему, словно брат.

Невзлюбил его тогда царь,

И в сибирских ссылках терзал.

А потом сослал в Пустозёрск,

Там и был Аввакум сожжён…

Когда палачи его жгли,

Двуперстный он крест вмиг сложил

И крикнул: «Молитесь, вот им!

И Русь не сдавайте чужим!»

С тех пор пробежали века,

Но дух его бродит в умах.

Он вечно останется жить,

Чтоб совесть людскую будить!

Николай Офитов.

С.Григорово, 18.09.2004.

Воспоминание  Григорово

/ из поэмы «Аввакум»/

Дышит апрелем

Ветер с боков,

А здесь до капелей

Ещё далеко.

На тысячу вёрст

Не встретишь души.

Лежит Пустозёрск

В безлюдной глуши.

Здесь путь многотрудный

Сквозь мёрзлую тишь.

Здесь месяц над тундрой

Висит, как бердыш.

Вдали от селений

Забор и нора.

Здесь собственной тени –

И то будешь рад,

Стенаниям волка

И смеху сыча.

А где-то ведь Волга

В весенних лучах!

Родное Григорово

В душистом цвету

Деды у заборов

Корзины плетут.

Земля дышит паром,

Блестит небосвод.

У церковки старой

Нарядный народ.

В солнечных бликах

Сады и трава.

Памятью никнет

Его голова.

С прерывистым стоном

Он вспомнил опять

У старой иконы

Склонённую мать,

Платочек и прядку,

Лампадку в ночи,

Скамейку и кадку,

Сверчка на печи.

Далёкие дали,

Часовенный звон.

Кувшинки качались

В пруду золотом.

…Горит окно сквозь ветви сада.

Он вспомнил вновь седую прядь,

Окно и тёплую лампаду,

Он вспомнил молодость опять,

Настасью, крынки на заборах…

(Петух напряг для пенья грудь.)

Моё село, моё Григорово,

Мой путь земной, небесный путь.

Виталий Гриханов (1960-2000)