Исследовательская работа, посвященная 200-летию Отечественной войны 1812 года

Реферат

по истории России

посвящен 200 - летию победы

в Отечественной войне 1812 года

Работу выполнил ученик 8Б класса

ГБОУ школа № 655

Шустов Авериан Александрович

Научный руководитель:

 учитель истории Жилинская Е.В.

    Событиям 1812 года принадлежит особое место в нашей истории. Не раз поднимался русский народ на защиту своей земли от захватчиков, приходивших и с запада, и с востока. Но никогда прежде угроза порабощения не порождала такого сплочения сил, такого духовного пробуждения нации, как это произошло в дни нашествия Наполеона.

    Отечественная война  1812 года – одна из самых героических страниц истории нашей Родины. Победа русского народа над завоевателем, который считался величайшим военным гением мира и к моменту нападения на Россию был увечен ореолом всемогущества  и непобедимости, поразила воображение современников и по ныне волнует потомков, служит для одних предметом гордости, для других – неразгаданной загадкой, для третьих грозным предостережением – «не ходи на Москву!». Поэтому гроза 1812 года вновь и вновь привлекает к себе внимание исследователей, оставаясь в числе вечных тем исторической науки. «Русской Илиадой» назвали ее современники. Ей посвящено наибольшее число исследований по сравнению с любым другим событием 1000-летней истории дореволюционной России.

1. Наиболее фундаментальные произведения, написанные в 1812 году и посвященные Отечественной войне в истории русской литературы.

     Когда в 1812 году началась война, то весь народ встал на защиту Родины и поэты не могли не откликнуться на это событие. Вспомним стихи Дениса Давыдова, знаменитого участника этой войны, вспомним гениальное “Бородино” Лермонтова. До сих пор творцы обращаются к теме войны 1812 года, когда хотят напомнить нам о мужестве и подвиге защитников Отечества. Война 1812 года на протяжении всего девятнадцатого века вдохновляла поэтов на прославление героизма защитников России:

Бородино! Бородино!
На битве исполинов новой
Ты славою озарено,
Как древле поле Куликово. (С. Е. Раич)

   Поэтическая летопись войны 1812 года доносит до нас ту удивительную атмосферу патриотического подъёма, охватившего Россию, ту звенящую напряжённость чувств, поднявшую русских людей из разных местностей и сословий на подвиг, который потряс современников и вызвал законную гордость потомков. Поэтические шедевры, описывающие грозные события тех лет сильны своей документальной достоверностью.

«Военная песнь» С.Ф.Глинки, стихи А. Востокова и М.Милонова.

   В русскую литературу Отечественная война вошла сразу же, можно сказать, в самые первые ее дни. И первое слово о ней, как, вероятно, и всегда в такие времена, прозвучало в поэзии. Это было слово-воззвание, набатный зов к оружию, к священной борьбе с жестоким и коварным «всеевропейским завоевателем».

Раздался звук трубы военной, Гремит сквозь бури бранный гром:

Народ, развратом воспоенный, Грозит нам рабством и ярмом!

Теперь ли нам дремать в покое, России верные сыны?!

Пойдем, сомкнемся в ратном строе, Пойдем — и в ужасах войны

Друзьям, Отечеству, народу Отыщем славу и свободу

Иль все падем в родных полях!

(Ф. Глинка. «Военная песнь, написанная во время  приближения неприятеля к                 Смоленской губернии»)

     В стихах звучит гордое презрение к врагу, непоколебимая вера в грядущую победу. Залог этой победы — вся история России, великие деяния ее «героев славы».

     18 августа французы вошли в сожженный и разрушенный Смоленск. Дымящиеся пепелища молча говорили завоевателям, что борьба пойдет не на жизнь, а на смерть. Весть о взятии Смоленска, о продвижении грозного врага к Москве вызвала небывалый подъем патриотических чувств.

Восстань, героев русских сила!

Кого и где, в каких боях

Твоя десница не разила?

Днесь брань встает в родных полях... —

писал М. Милонов в поэтической прокламации «К патриотам». В эти дни создавались военные песни Федора Глинки, простые, безыскусные и действительно выражавшие чувства, горевшие в сердцах русских солдат.

Вспомним, братцы, россов славу  И пойдем врагов разить!

Защитим свою державу: Лучше смерть — чем в рабстве жить.

Славян сыны! Войны сыны! Не выдадим Москвы!

Спасем мы честь родной страны  Иль сложим здесь главы!..

     Стал выходить специальный журнал, созданный с целью выразить гнев и воодушевление, охватившие страну, духовно сплотить русское общество в час борьбы с грозным врагом. Он назывался «Сын отечества». Здесь были напечатаны и многие стихи об Отечественной войне, в частности басни Крылова, дифирамбы Востокова «К россиянам».

     В конце августа командующим русской армией стал Кутузов, а 7 сентября состоялось генеральное сражение, которое вписало в скрижали нашей истории легендарное слово — Бородино.

 Кутузов, как Алкид,  Антея нового в объятиях теснит.

От оживляющей земли подняв высоко,  Собраться с силами ему  не даст,

Стенающий гигант, вращая мутно око,  Еще упершеюсь пятою в землю бьет.

Чудовища, ему послушны,—    Подобье басенных кентавров и химер —

Лежат вокруг его изъязвлены, бездушны.

 Там   Витгенштейн  троим   драконам   жало  стер.

(А. Востоков. «К россиянам»)

    Поэзия В.А.Жуковского

     Выдающимся явлением русской поэзии стало стихотворение В. А. Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812). Написанное и в самом деле «во стане русских воинов» в канун знаменитого Тарутинского сражения, оно сразу же приобрело огромную популярность и быстро распространилось в армии во множестве списков. «Певец во стане русских воинов» имел необыкновенный успех и надолго определил поэтическую репутацию Жуковского.

      Автор «Походных записок русского офицера» И. И. Лажечников (впоследствии один из виднейших русских писателей) вспоминал: «Часто в обществе военном читаем и разбираем «Певца в стане русских», новейшее произведение г. Жуковского. Почти все наши выучили уже сию пиесу наизусть. Верю и чувствую теперь, каким образом Тиртей водил к победе строи греков. Какая поэзия! Какой неизъяснимый дар увлекать за собою душу воинов!» Пэаном, то есть ритуальным военным гимном древних греков, называл стихотворение Жуковского и П. А. Вяземский.

     Необычайный успех стихотворения объяснялся, конечно, прежде всего его высокими художественными достоинствами. Яркая образность, легкий, изящный стих, свежесть и живая непосредственность лирического чувства — все это заметно выделяло «пэан» Жуковского на фоне архаичной одической поэзии того времени, закованной в тяжелые латы классицизма:

Сей кубок мщенью! Други, в строй!

И к небу грозны длани!

Сразить иль пасть! Наш роковой

Обет пред богом брани.

     Но, пожалуй, самое главное, в чем современники увидели его особую новизну и особую привлекательность, заключалось в том, что в многокрасочной картине, развернутой перед ними поэтом, они впервые ощутили свое время, свой мир, наконец, свою войну — ту самую, которая была их грозным сегодняшним днем.

          В «галерее» Жуковского представлены так или иначе все наиболее известные герои двенадцатого года, причем каждый из них входит сюда непременно с какою-нибудь характерной, присущей только ему чертой, по которой он особенно запомнился современникам. Таковы портреты Кутузова, Багратиона, Раевского, Кульнева, Платова, Давыдова, Фигнера, Кутайсова, Воронцова. Представляя их в полном блеске их боевой славы, в ореоле подвига, с которым каждый из них вошел в историю, поэт видит в них не просто блестящий «сонм героев», отчужденных и замкнутых в своем величии, а прежде всего живых людей, своих современников, членов единого боевого братства, в котором слава «вождей победы» неотделима от славы каждого воина. Это братство, эта семья живет единой жизнью, ведя общий счет и громким победам, и горьким утратам. Поэтому как глубоко свое, личное читатель переживает и тот восторг, с которым поэт описывает Кутузова перед полками, и то восхищение, которое звучит в стихах о «Вихорь-атамане» Платове, и ту глубокую печаль, с которой певец ведет рассказ о гибели Кутайсова, Кульнева и Багратиона.

     Впоследствии Жуковский еще не однажды обратится к теме Отечественной войны. Уже вскоре появятся стихотворения «Вождю победителей» и «Певец в Кремле», а двадцать семь лет спустя, в дни торжеств, посвященных открытию памятника героям Бородина, он напишет «Бородинскую годовщину». Но «Певец во стане русских воинов» навсегда останется в его творчестве не только самым первым, но и самым блистательным, самым вдохновенным его произведением о героях великой народной эпопеи. «Никто более тебя, — напишет ему Пушкин, — не имел права сказать: глас лиры, глас народа».

     Спустя почти сорок лет, приветствуя Жуковского незадолго до его смерти, его друг и литературный соратник Вяземский воскресил именно эту страницу его творческой биографии:

Певец царей, и рати, и народа,  Он вещий твой, о Русская земля,

В святую брань двенадцатого года  Пред заревом пылавшего Кремля

На гул грозы откликнувшись душою,  Младой певец, отчизны верный сын,

Как под ружьем, он с лирой боевою  Стоял в рядах Тарутинских дружин.

И песнь его, пророческое вече  Зажгла восторг по радостным полкам,

И грянула побед для них предтечей  И мстительной предвестницей врагам.

     Сам Жуковский считал, что события Отечественной войны, «правых брань с злодейскими ордами» должен воспеть Державин. «О старец! да услышим твой Днесь голос лебединый», — обращался он к патриарху русских поэтов. И Россия услышала голос Державина, величавые звуки его стихотворения «Гимн лироэпический на прогнание французов из отечества».

Современные реалии в баснях И.А. Крылова

     На фоне высокоторжественной патетической лирики двенадцатого года весьма резко выделяются басни И. А. Крылова.

     Басня, как известно, не принадлежит к жанрам, в которых решаются большие исторические проблемы. Басни Крылова — удивительное исключение. Ибо не будет преувеличением сказать, что, пожалуй, никто из русских писателей того времени не подошел к пониманию подлинно народного характера Отечественной войны так близко, никто не выразил именно народного взгляда на нее с такою отчетливостью, с какою это сделал великий русский баснописец.

     Один из красноречивейших примеров в этом отношении — знаменитая басня «Ворона и Курица».

     Уже в экспозиции басни Крылов проводит мысль, отчетливо противостоящую точке зрения правительственных кругов,— мысль об исторической правоте М. И. Кутузова, который, «противу дерзости искусством воружась, вандалам новым сеть поставил и на погибель им Москву оставил». Народ верит Кутузову, понимает его в этом нелегком, но единственно верном решении — оставить древнюю русскую столицу.

Тогда все жители, и малый, и большой,

Часа не тратя, собралися

И  вон из стен московских поднялися,

Как из улья пчелиный рой.

И вот какой знаменательный разговор происходит между двумя обитательницами московских подворий — Вороной и Курицей:

Ворона с кровли тут на всю эту тревогу  Спокойно, чистя нос, глядит.

«А ты что ж, кумушка, в дорогу? —  Ей с возу Курица кричит.—

Ведь говорят, что у порогу  Наш супостат».— «Мне что до этого за дело? —

Вещунья ей в ответ. — Я здесь останусь смело.  Вот ваши сестры — как хотят;

А ведь ворон ни жарят, ни варят:  Так мне с гостьми не мудрено ужиться,

А может быть, еще удастся поживиться  Сырком, иль косточкой...»

     Разговор и в самом деле знаменательный. Ибо в этом простодушном диалоге двух «простодушных птиц» с предельной, поистине притчевой ясностью обнажается суть одной из сложных и весьма болезненных нравственно-социальных ситуаций того времени, ситуации, в которой проявляется поразительное несовпадение интересов различных слоев русского общества в их отношении к великому общенациональному делу — защите Отечества. В беззаботных речах Вороны — не просто беспечность существа, привыкшего жить «как бог на душу положит». Смысл их гораздо глубже, определеннее, коварнее. За их внешним легкомыслием — лукавый умысел, тайная надежда на дружбу с врагом, с которым ей нечего делить, — словом, все то, что достаточно определенно проявилось в социальной психологии известной части высшего общества того времени.

     Тонкая и острая эпиграмма скрыта в басне «Щука и Кот», эпиграмма на адмирала Чичагова, неумелые действия которого позволили Наполеону выскользнуть из окружения на Березине. Басню же «Волк на псарне» хочется назвать эпической — настолько отчетливо и полно выразил в ней Крылов самый «сюжет» народной войны. Не случайно, как свидетельствует один из современников, она так нравилась самому Кутузову. «И. А. Крылов, собственною рукою переписав басню «Волк на псарне», отдал ее княгине Катерине Ильиничне, а она при письме своем отправила ее к светлейшему своему супругу. Однажды, после сражений под Красным, объехав с трофеями всю армию, полководец наш сел на открытом воздухе, посреди приближенных к нему генералов и многих офицеров, вынул из кармана рукописную басню И. А. Крылова и прочел ее вслух.. При словах: «Ты сер, а я, приятель, сед», произнесенных им с особою выразительностью, он снял фуражку и указал на свои седины. Все присутствующие восхищены были этим зрелищем, и радостные восклицания раздавались повсюду».

Поэзия Ф.Н. Глинки

     Современник и участник войны Фёдор Николаевич Глинка писал четверть века спустя, что «события исполинские, прикосновенные к судьбе рода человеческого, зреют, созревают и дозревают в постепенном и непреодолимом ходе времени. Мы, — утверждал он, — может быть, видели первые буквы того, что вполне прочитает потомство на скрижалях истории человечества».

     Величайшему в новой истории России событию — Отечественной войне 1812 года — тоже предстояло «дозревать в постепенном и непреодолимом ходе времени». Ибо истинные масштабы того, что совершил русский народ в 1812 году, были столь огромны, а влияние, которое народная война оказала на исторические судьбы России, столь исключительно, что все это и в самом деле могло быть в достаточно полной мере осознано лишь со временем, через годы и годы.

     Так, например, Ф. Глинка, написавший свою первую военную песню в июле 1812 г. у стен Смоленска, после войны создает целую «сюиту», отразившую наиболее значительные события Отечественной войны — битву под Смоленском («Прощальная песнь русского воина»), Бородинское сражение («Песнь сторожевого воина» и «Раненый воин после Бородинского сражения рассказывает мирным поселянам о нашествии неприятеля и возбуждает в них бодрость сразиться за спасение Отечества»), пожар Москвы («Песнь русского воина при виде горящей Москвы»), наступление под Тарутином («Авангардная песнь») и др. Как и вся поэзия той поры, они лишены исторической конкретности — события угадываются лишь по именам действующих в них лиц да по географическим наименованиям. Некоторое исключение составляют, пожалуй, только стихотворения, посвященные Д. Давыдову, А. Сеславину и А. Фигнеру, особенно последнему, гибель которого описана весьма проникновенно и ярко.

     Примечательной особенностью этих стихотворений является и достаточно оригинальная, по тем временам, ориентация Ф. Глинки на народную поэзию, на стиль солдатских песен, о чем он специально говорит в послесловии к сборнику «Подарок русскому солдату». Но, как справедливо замечает исследователь творчества Глинки В. Г. Базанов, «народность военных песен Глинки условна, они не идут прямым образом от фольклора. Рассчитанные в конечном итоге не столько на песенное исполнение, сколько на декламационное произношение, военные песни звучат местами необыкновенно торжественно, как гражданские оды и „думы"».

 Поэзия Н.М. Карамзина

     Заметным явлением поэзии той поры стала ода Н. Карамзина «Освобождение Европы и слава Александра I » (1814). Известно, что уже за десять лет до того, как оно было написано, Карамзин отошел от литературы, целиком посвятив себя созданию труда, который считал главным делом своей жизни, — «Истории государства  Российского». Он поставил перед собой утопическую, но великую в своем гуманизме цель — воссоздать прошлое ради исцеления пороков настоящего, на опыте принесенных жертв, испытанных   заблуждений,   помочь  людям   стать   людьми, просветить  их  разум,  объяснить,  в  чем состоит их долг, указать им путь ко благу и справедливости. Именно поэтому Пушкин   говорил,   что   труд   Карамзина   «есть   не   только произведение великого писателя, но и подвиг честного человека».

     Ничто сделанное Карамзиным в XIX веке не может быть правильно понято вне «Истории государства Российского». Но ничто в его художественном творчестве последних десятилетий не переплетено в такой мере с его историческим трудом, как «Освобождение Европы». Это произведение историка в не меньшей, а может быть, и в большей степени, чем поэта. Дело не только в примечаниях, которыми автор подтверждал достоверность упоминаемых им фактов, не только в масштабности исторических аналогий. Дело в самой цели, которую ставил Карамзин перед своим поэтическим творением. Уже есть благо для сердец, —

говорит он. И далее:

Забудем зло, но рассуждая.

Нас опыт к Мудрости ведет...

Мудрость просвещает умы царей и народов, убеждает их в необходимости беречь главное благо — мир. Прошли времена торжества Аттил и Чингисханов. Наш век — век просвещения. И не может восторжествовать тот, кто

Воссел на трон — людей карать   И землю претворять в могилу,

Слезами, кровью утучнять, В закон одну поставить силу...

...Владетель  Отцом людей обязан быть,

Любить не власть, но добродетель...

     Пусть судьба Наполеона послужит грозным предостережением тем, кто пойдет «путем насилия, обмана», кто будет стремиться к «умножению областей», а не к «мирному счастию людей».

     Оставаясь в общем-то в пределах традиционного изложения «истории Наполеона» и традиционных его характеристик («злодей», «тиран», «лютый тигр, не человек» и т. п.), Карамзин, однако, последовательно проводит весьма знаменательную мысль о том, что фигуры, подобные Наполеону, тем более одиозны, что находятся в вопиющем противоречии с духом времени, что

Сей лютый тигр, не человек,

Явился в просвещенный век.

Он явился в то время, когда

Уже гордились мы Наукой,  Ума плодом, добра порукой

И славились искусством жить; Уже мы знали, что владетель

Отцом людей обязан быть,  Любить не власть, но добродетель;

И что победами славна  Лишь справедливая война.

     Преступление Наполеона, таким образом, тем тяжелее, что оно направлено против абсолютных завоеваний человечества, на которые не имеет права покушаться никакое самовластье. В этом-то и заключалась самая суть мысли Карамзина — в предостережении всем царям, в том числе и Александру I, хотя как раз он и представлен здесь как орудие Провидения, просвещенный властитель, способный оградить незыблемые права человека. Утверждая должное как уже достигнутое, поэт, по существу, обязывает царя блюсти эти права.

     Пусть судьба Наполеона послужит грозным предостережением тем, кто пойдет «путем насилия, обмана», кто будет стремиться к «умножению областей», а не к «мирному счастию людей».

Не для войны живет властитель:  Он мира, целости хранитель...

У диких кровь рекою льется:  Там воин — первый человек;

Но век ума — гражданский век.

     В спокойных строфах Карамзина — поучения, предостережения, прозрения, звучащие актуально и в наши дни. Они сохранят это звучание, пока на земле будут появляться «властители», которых не привел к мудрости опыт ни Наполеона, ни его неудачливых последователей.

     Окончилась Отечественная война, а в истории темы 1812 года была написана лишь первая страница. «Освбождение Европы» предваряет ее дальнейшее развитие. Здесь еще налицо непосредственное изображение событий и уже осмысление их значения, их места в истории. Произведение Карамзина еще в них, но уже над ними.

 «Гимн лироэпический» Г.Р.Державина      

     Огромное многофигурное полотно, посвященное Отечественной войне, создает в это время сам Г. Р. Державин. Это «Гимн лироэпический на прогнание французов из Отечества». В то время Г. Р. Державину было уже шестьдесят девять лет.

     Эпопею борьбы с наполеоновским нашествием Державин изображает как гигантское, поистине вселенское противоборство мировых сил, масштабы которого можно представить, лишь обратившись к исполинским фантасмагориям Апокалипсиса.

Открылась тайн священных дверь!  Исшел из бездн огромный зверь,

Дракон иль демон змеевидный; Вокруг его ехидны

Со крыльев смерть и смрад трясут, Рогами солнце прут;

Отенетяя вкруг всю ошибами сферу,  Горящу в воздух прыщут серу,

Холмят дыханьем понт,  Льют ночь на горизонт

И движут ось всея вселенны.   Бегут все смертные смятенны

От князя тьмы и крокодилъных стад.  Они ревут, свистят и всех страшат...

     Перед «князем тьмы» все трепещет, все падает ниц. И лишь один — один во всей вселенной — обнажает против него карающий меч. Это вождь Севера, «смиренный, кроткий, но челоперунный» агнец, который и поражает «змея-исполина».

     На этот необъятный вселенский фон поэт и проецирует конкретные исторические события, прозревая в них некий высший смысл, некое предуказание мировой Судьбы. Аллегории, олицетворения, библейские и мифологические ассоциации, к которым он обращается на протяжении всего своего повествования, порой излишне сложны, неясны, а то и просто темны; громоздок, тяжел, архаичен во многих местах и стиль его описаний и рассуждений. Но это — Державин. Мощь творческого воображения, блеск и смелость живописи, величественная красота старинного поэтического «глагола» — все это делает его «Гимн» одним из самых значительных произведений того времени. Есть в этом произведении и такое, в чем Державин превзошел всех писавших одновременно с ним о событиях 1812 года. Никто из них не показал роль народа в Отечественной войне так, как это сделал Державин.

  Патриарх русских поэтов дал в «Гимне лироэпическом» непревзойденную и непреходящую характеристику русского народа. Он увидел и прославил те качества русского национального характера, которые с такой силой, с такой бесспорностью были подтверждены на протяжении последующих эпох:

О росс! о добльственный народ, Единственный, великодушный,

Великий, сильный, славой звучный, Изящностью своих доброт!

По мышцам ты неутомимый, По духу ты непобедимый,

По сердцу прост, по чувству добр, Ты в счастьи тих, в несчастьи бодр,

Царю радушен, благороден, В терпеньи лишь себе подобен.

  Таким образом, наиболее фундаментальным произведением в истории русской литературы, написанном в 1812 году,  мы склонны считать «Гимн лироэпический»    Г. Р. Державина.

2. Петербуржцы - участники войны 1812 года.

   В дворянском собрании Петербурга  летом 1812 года на общем сходе дворянства, купечества, чиновников и духовенства столицы было принято решение о создании ополчения Петербурга и Петербургской губернии. С каждых ста душ крепостных в его состав выделялись по десять человек. Руководителем ополчения единогласно выбрали Кутузова. Домой к старому генералу отправили целую делегацию, ее представители и передали Кутузову просьбу принять на себя командование Петербургским ополчением. Растроганный доверием горожан, Кутузов приехал в дворянское собрание, вошел в большой зал, где его терпеливо ждали, и со слезами на глазах произнес: "Господа! Я вам многое хотел говорить…, скажу только, что вы украсили мои седины!..". В 1812 года генералу исполнилось 67 лет. Несколько дней спустя Александр I официально возложил на Кутузова командование ополчением Петербургской и Новгородской губерний, а также всеми сухопутными и морскими силами, находящимися в Петербурге, Кронштадте и Финляндии.

    Кутузов приступил к организации обороны столицы. Был сформирован специальный воинский корпус, получивший название Нарвского, произведена передислокация войск на самых опасных направлениях, усилено их инженерное оборудование, пополнены припасы, начато строительство новых оборонительных укреплений. Одновременно шла работа по формированию ополченского войска: принимали ратников, собирали пожертвования, при этом помещиков, которые выставляли своих крепостных для ополчения, обязали обеспечить обработку полей ушедших воевать, платить за них подати, обеспечить их провиантом и жалованием. Численность ополчения вскоре составила около 13 тысяч человек, оно делилось на дружины, причем Кутузов требовал, чтобы в одной дружине находились люди, которые прежде жили рядом, это, по его мнению, должно способствовать взаимовыручке в бою. Ополченцы проходили специальное обучение стрельбе, строю, приемам действия с оружием, тактике ведения боя, их нужно было вооружить и разместить. Постепенно все эти задачи решили, и каждый ополченец во время торжественной церемонии получил оружие, а каждая дружина - свое знамя. Затем все ополченское войско прошло торжественным маршем по Невскому проспекту.

   Военные действия французов на петербургском направлении контролировал корпус под командованием П. Витгенштейна, и Кутузов стремился к тому, чтобы объединить силы действующей армии и ополчения. Наполеон, бросив основные силы на Москву, не ожидал большого сопротивления при обороне Петербурга, однако 19 июля у деревни Клястицы произошел первый ожесточенный бой, в котором французы потерпели поражение и потеряли около тысячи человек пленными. Такой поворот событий стал для них огромной неожиданностью, и французское командование вынуждено было воздержаться от активных действий в направлении Петербурга. Для русской же армии победа при Клястицах стала огромным моральным стимулом. Петербургское ополчение, прошедшее первое боевое крещение, 3 августа принимало присягу на плацу Семеновского полка. На церемонии присутствовал Александр I, перед которым войско прошло торжественным парадом. Император наконец-то оценил заслуги Кутузова и назначил его членом Государственного совета. Однако полководцу так и не пришлось командовать петербургским ополченцами: после долгих обсуждений в специальном чрезвычайном комитете, который должен был выбрать верховного главнокомандующего русской армией, на эту должность был все-таки утвержден именно Кутузов. Вскоре старый генерал отбыл к месту главных военных действий. Петербургское ополчение соединилось с корпусом Витгенштейна, и ратники не раз показали себя бесстрашными воинами.

 Леонтий Коренной (? - после 1814)

  Гренадер Финляндского полка, подпрапорщик Коренной вошел в историю войны благодаря своим подвигам. Он пришел на защиту Москвы из Санкт-Петербурга, где украшал собой царские парады и смотры. В Бородинском сражении случился такой эпизод, когда Финдляндскому полку, во что бы то ни стало, надо было удержать опушку леса. В такой ситуации и проявил инициативу ефрейтор Коренной. Он собрал вокруг себя однополчан - четырех мушкетеров и одного гренадера, и засел у опушки в опасном месте. Шестеро героев отбились от врагов. Все шестеро получили за подвиг самую желанную солдатскую награду — Знак отличия Военного ордена — Георгиевский крест.

   Свой подвиг, совершенный на Бородинском поле, гренадер Коренной повторил на поле «Битвы народов» под Лейпцигом в октябрьские дни 1813 года. Лейб-гвардии пехотный финляндский полк получил приказ атаковать селение Госсу. В ожесточенной схватке французов выбили из южной его части, но они засели в северной и продолжали упорно обороняться. Тогда батальон под командованием Жерве обошел деревню с юга. Русские в штыковую быстро погнали врага, но тут к французам подоспела многочисленная помощь. Надо было отходить, а там была каменная стена, все через нее лезли. Большинство уже перелезло, но раненые офицеры не могли по ней подняться и тут французы увидели, как рослый плечистый гвардеец, украшенный белым орденом  брал одного за другим офицеров и поднимал их на гребень стены. Когда Коренной таким образом спас всех начальников, французы опомнились и возобновили рукопашный бой. Несколько вражеских штыков положили Коренного на землю, но солдат внушил такое уважение своим мужеством, что никто не нашелся добить его. Коренной попал в плен к французам, где его увидел сам Наполеон, который был поражен израненным, но не поверженным гвардейцем. Через несколько дней гвардеец Коренной доложил ротному командиру:

• Вашвсокбродь, честь имею явиться: из плена прибыл. Отпущен был по приказу самого Бонапарта....

  Может быть, тогда и сложили песню о герое Коренном его боевые товарищи:

Мы помним дядю Кореннова, Он в нашей памяти живет,

Бывало, на врага какова В штыки с ребятами пойдет.

Тогда булат зашевелится, Бой рукопашный закипит,

Ручьем кровь вражья заструится, А Коренной вперед валит;

И вражьи все дивились войски Как в Госсе русский рядовой

Спасал начальников геройски, Спас всех — и сдался головой.

Сам Бонапарт его прославил, Чтоб Кореннова всякий знал.

Вот чудо-богатырь был малый, Лихой фланговый гренадер,

Везде, всегда, в боях удалый, Геройской храбрости пример.*

*Пунктуация и орфография сохранены в оригинале

Милорадович Михаил Андреевич

Российский полководец, генерал от инфантерии (1809), граф (1813).

Родился 12 октября в Петербурге. Происходил из семьи южных славян, переселившихся в Россию еще при Петре 1. Сделал стремительную военную карьеру.         Записанный в армию в 1780, он уже в 27 лет стал генерал-майором (1798). Милорадович, один из лучших учеников А.В. Суворова,  в качестве дежурного генерала его штаба  отличился в Итальянском (апрель-август 1799) и Швейцарском (сентябрь-октябрь 1799) походах.

Милорадович возглавлял авангард во время перехода Русской армии через обледенелый хребет Паникс. В 1805 году, после разгрома армии Кутузова при Аустерлице, он прикрывал отступление Багратиона при Амштеттене и Кремсе. В войне с турками корпус генерал-лейтенанта Милорадовича освободил Будапешт (1806). В 1810 Милорадович был назначен на пост военного губернатора Киева; в 1812 оставлен в резерве. Лишь в Бородинском сражении Милорадович вступил в бой во главе правого крыла 1 армии. Командуя арьергардом, он провел Тарутинский маневр, а в преследовании Наполеона возглавил авангард. С 1818 он занимал пост Военного министра Петербурга. Утром 14 декабря 1825 года  во время восстания декабристов на сенатской площади он обратился к войскам с призывом сохранить верность императору и был застрелен П.Г. Каховским.

3. Периодические издания периода войны 1812 года, освещавшие события тех лет. Периодические издания, созданные специально для освещения военных событий 1812 года и Заграничного похода.

  Журнал «Сын Отечества» появился в Петербурге в 1812 году на волне патриотического подъема, охватившего русское общество во время войны с Наполеоном. Н.И. Греч, создатель журнала, вспоминал, что его «сумасшедшая» идея была поддержана сначала С.С. Уваровым, товарищем министра народного просвещения, а затем и царской семьей, которая оказала начинающему журналисту финансовую поддержку в 1000 руб. (т.е. два годовых жалования рядового чиновника). В каждом номере «Сына Отечества» публиковались воззвания и статьи, укреплявшие дух патриотизма, гордости за героические традиции России. Образ противника рисовался в сатирической окраске, что подчеркивалось публикацией политических карикатур художника Венецианова. Потребность в оперативности обусловила еженедельную периодичность. Журнал отличало разнообразие жанров: помимо сводок с театра войны здесь печатались художественные произведения, главным образом, военно-патриотической тематики. Журнал был тепло принят русской литературной общественностью и читателями. Идейно-тематическая направленность журнала оказалась настолько продуктивной, что через полгода вызвала к жизни новое периодическое издание - газету «Русский инвалид».

Первый номер газеты вышел 1 февраля 1813 г., она была основана П.П. Памианом-Пезаровиусом с благотворительной целью: «Русский инвалид» не только передавал свой доход в пользу раненых, но и выступал организатором многочисленных пожертвований в пользу героев Отечественной войны 1812 года. «Русскому инвалиду» была дарована привилегия первой публикации военных сводок, что обеспечило ему растущий интерес публики. Газета первое время выходила на шести полосах формата чуть большего, чем современный А4. На первых трех полосах располагались российские и иностранные известия, а последние три полосы носили название «Прибавлений», где помещались «Разные известия», сведения о пожертвованиях» и «Отчеты о состоянии кассы журнала «Русский инвалид». После войны Пезаровиус расширил формат газеты: она приблизилась к современному А3, а ее тематический спектр стал более разнообразным: появились рубрики «Новости», «Устные известия», а также фельетоны и театральные рецензии, авторами которых был известный в то время поэт И.Козлов.

Растущий успех «Русского инвалида» знаменовало и размещение конторы на Невском проспекте, и сотрудничество с известным издателем А. Плюшаром, важен был сам факт, что газета печаталась в Сенатской типографии. Все это вызвало неудовольствие Н. Греча, который считал, что Пезаровиус воспользовался его идеей патриотического журнала, которую Н. Греч воплотил на полгода раньше в «Сыне Отечества». Между изданиями началось соревнование в патриотизме и верноподданичестве, которое означало борьбу за покровительство власти и внимание публики.

4. Годовщины Отечественной войны 1812 года, особенно торжественно отмечавшиеся в России. Отмечались ли соответствующие даты в Советской России?

Празднование 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года в Вологодской губернии

  100-летний юбилей Отечественной войны 1812 года стоял в одном ряду российских значительных событий начала XX века: празднования 50-летия реформы 1861 года и 300-летия династии Романовых. Организация праздничных мероприятий в губернии была возложена на специально созданную 30 июня 1912 года комиссию из представителей административных, земских и городских учреждений и благотворительных организаций под председательством вице-губернатора В. Э. Фукса. В нее вошли преосвященный епископ Вологодский и Тотемский, ректор Вологодской духовной семинарии, от земства - председатель губернской управы А. А. Можайский, от города - городской голова Н. А. Волков, от военного ведомства - полковник Шиллинг, от учебных заведений - директор губернской гимназии Н. Ф. Марков. Подчеркивалось, что празднество должно носить характер общенародного торжества с привлечением к участию в нем обширных слоев населения. Вместе с тем, здесь же было заслушано распоряжение Святейшего Синода о переносе празднования юбилея в духовных учебных заведениях на 11 октября 1912 года (день оставления неприятелем Москвы - Н. Г.) по причине проведения в них переэкзаменовок и приемных экзаменов. В ходе обсуждения вопроса о праздновании юбилея высказывалась мысль и о том, что он не должен проходить отдельно по каждому ведомству, так как это разъединило бы участников этого торжества, а часть населения вообще могла быть оставлена в стороне от юбилейных мероприятий. По этой причине кроме торжественного богослужения и парада намечалось всеобщее торжество для населения в каком-либо наиболее обширном помещении в городе.

  В дальнейшем комиссия на специальных заседаниях разрабатывала программу проведения юбилея Отечественной войны 1812 года в Вологодской губернии. Так, в протоколе комиссии от 4 июля 1912 года фиксировался следующий порядок будущих торжественных мероприятий в губернском городе:

1. Литургия в Спасском соборе.

2. Торжественный молебен на площади около собора.

3. Парад войск местного гарнизона с участием в параде потешных рот.

4. Литературно-музыкальное отделение, посвященное Отечественной войне 1812 года, в городском театре и в зале страхового общества (с трех до пяти часов дня).

5. Вечернее исполнение музыки (с шести часов) на бульваре оркестром Александро-Невского полка.

 6. Показ картин эпохи 1812 года в кинематографе (с восьми до десяти часов вечера).

7. Фейерверк.

  Кроме этого комиссия предложила жителям города Вологды украсить 26 августа дома флагами и по возможности иллюминировать. Была высказана просьба к городским властям, земству и губернскому попечительству о народной трезвости помочь в раздаче жителям бесплатных брошюр, посвященных Отечественной войне1812 года. На втором заседании комиссии, которое состоялось 1 августа 1912 года, обсуждался вопрос о проведении торжеств на местах. В основном, по мнению организаторов, они сводились к церковным богослужениям и популярным чтениям по теме Отечественной войны 1812 года. Директор народных училищ Войцеховский выразил уверенность, что во имя "патриотического дела народные учителя соберутся в школы раньше, и охотно выполнят возложенное на них поручение". Членами комиссии особенно подчеркивалось, что "предстоящее национальное празднество должно носить целостный патриотический характер при общем народном воодушевлении, ибо во всем этом кроется воспитательное значение события".

  Такое восприятие назревающих торжеств обозначилось еще раньше при разработке их на другом уровне. В начале апреля 1912 года газета "Северное время" сообщала об объявлении конкурса Министерством народного просвещения на соискание премии императора Петра Великого "по разряду книг для народного чтения за сочинение на тему по Отечественной войне 1812 года". Причем одним из требований конкурса было освещение народного характера войны 1812 года в представляемых сочинениях. В газете "Северное время" по этому поводу приводились некоторые разъяснения: организаторы конкурса хотели увидеть в сочинениях "участие в войне всех классов населения, когда от деревенской бабы до кавалерист-девицы, от рядового до главнокомандующего, от крестьянина до помещика, от регулярных отрядов до партизанских дружин - все соединилось в одно целое, именно в народ". Подобная атмосфера прослеживалась и на региональном уровне. Так, по вопросу празднования учебными заведениями столетнего юбилея Отечественной войны 1812 года на заседании Яренского уездного училищного совета 20 марта 1912 года было принято решение о задействовании в нем министерских, приходских и земских училищ. В решениях училищного совета также подчеркивалась настоятельная необходимость выполнения ряда рекомендаций, исходящих из ведомства попечителя Санкт-Петербургского учебного округа, которые касались учащихся средних учебных заведений и которые "безусловно, оставили бы память об этих событиях в сердцах учащихся". В постановлении Яренского уездного училищного совета содержались следующие пункты:

 "I) просить Яренскую уездную земскую управу о предоставлении необходимой суммы на оборудование в училищах декораций (флаги, гирлянды из зелени, иллюминация),

 2) приобрести для каждого училища по одному портрету императора Александра Благословенного,

 3) приобрести по одному портрету прославленных героев Отечественной войны: Кутузова, Неверовского, Дохтурова, Раевского, Кульнева, Давыдова и Платова,

 4) ходатайствовать перед Яренским земским собранием об учреждении двух новых стипендий в 120 рублей при Великоустюгской женской учительской семинарии для выдачи их двум воспитанницам из Яренского уезда, присвоив стипендиям имя императора Александра I Благословенного,

 5) присвоить стипендии в 360 рублей при С.-Петербургском женском медицинском институте имя Августейшей супруги императора Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны,

 6) присвоить стипендии в 300 рублей при С.-Петербургском учительском институте имя князя М. И. Голенищева-Кутузова-Смоленского,

 7) пяти стипендиям при Тотемской и Архангельской учительских семинариях присвоить имена: Д. В. Давыдова, Д. П. Неверовского, Д. Е. Дохтурова, Н. Н. Раевского, М. П. Кульнева,

8) присвоить пяти министерским двухклассным училищам Яренского уезда наименования выдающихся героев Отечественной войны: Ленскому - название Раевского, Палевицкому - Неверовского, Шешецкому - Дохтурова, Важгортскому - Платова, Глотовскому - Кульнева,

 9) Яренскому мужскому приходскому училищу - Кутайсова,

 10) приобрести Яренской земской управе для библиотек произведения, относящиеся к событиям Отечественной войны". В корреспонденциях газеты "Северное время" подобные решения вызывали полное одобрение и раздавались призывы к их поддержке другими уездными училищными советами.

  Следует отметить, что журналисты данного издания, начиная почти с первых номеров в марте 1912 года, не оставляли без внимания подготовку к юбилею Отечественной войны 1812 года. В одном из апрельских номеров они сообщили о создании 15 апреля 1912 года на общем собрании членов «Вологодского общества изучения Северного края» специальной комиссии для проведения "исторических изысканий о событиях 1612-1613 гг. и 1812 г.".  В майском номере корреспонденты газеты "Северное время" отметили, что состоялось ее заседание по просмотру дел губернского правления, касающихся эпохи 1812 года.

  Информация о праздновании юбилея Отечественной войны имеется и в архивных документах. Сведения о готовившихся торжествах на местах представлены в отчетах правящему архиерею, находящихся в фонде Вологодской духовной консистории Государственного архива Вологодской области. В них сообщалось о порядке проведения церковных служб, начинавшихся уже вечером 25 августа. Так, председатель Усть-Сысольского уездного съезда земских начальников сообщал, что "25 августа в 5 часов вечера состоится всенощное бдение (благовест в 4,5 часа) с литией, с заупокойной за оной эктенией о в Бозе почивающих императоре Александре I, его сподвижниках и всех на поле брани в Отечественную войну павших и акафистом Смоленской Божией Матери. После всенощного бдения на Соборной площади пройдет панихида по участникам войны. 26 августа - в 8 часов перезвон в церквах г. Усть-Сысольска. В 8 часов при перезвоне крестный ход из Спасского собора в Стефановский храм с участием учащихся всех учебных заведений города и законоучителей, встречаемый при Стефановском храме причтом Троицкого собора. В Стефановском храме - литургия, совершаемая соборне всем духовенством, после оной на Торговой площади благодарственное господу Богу молебствие".

  Предусматривалось отслужить торжественное молебствие, кроме губернского и уездных городов, также и в селениях, "где возможно, на площадях волостных правлений и разрешить священникам - законоучителям народных училищ принять по приглашению инспектора названных училищ участие в народных чтениях, посвященных юбилейным торжествам". Положительное воздействие на население оказывали произнесенные перед молебном речи, принадлежащие известным церковнослужителям. Это было "Слово в день 100-летней годовщины Отечественной войны, сказанное 26 августа 1912 года" на площади в городе Лальске протоиереем собора Алексеем Поповым, речь священника А. Советова на литургии 26 августа в храме Вологодского реального училища.

  Довольно насыщенной в дни юбилейных торжеств была жизнь светских учебных заведений. После богослужений 26 августа 1912 года в актовых залах устраивались праздничные утренники с чтениями по истории Отечественной войны 1812 года, где участвовали преподаватели и учащиеся с исполнением поэтических и музыкальных произведений. Далее, с одиннадцати часов утра учащиеся присутствовали на парадной площади, где проходил молебен, парад войск и потешных рот местных учебных заведений. С четырех часов дня шли мероприятия в городском театре: чтения и концерт хора певчих. С шести часов вечера на бульваре играл полковой оркестр, было много гуляющих, а в десятом часу вечера "был сожжен весьма удачный и красивый фейерверк".

  Подобные мероприятия проходили и в уездах. Как сообщалось из города Никольска, 26 августа после обедни на площади духовенство отслужило молебен, затем был парад, где участвовали рота солдат, пожарная вольная дружина и потешные - воспитанники городского училища. В два часа дня в женской гимназии состоялся юбилейный акт, а с семи часов вечера в здании уездного съезда земских начальников было устроено народное чтение со световыми картинами. Хор певчих исполнил несколько юбилейных песнопений. По окончании чтений в городском саду было народное гулянье. Сад был иллюминирован фонарями до 300 штук10.

  Как уже было сказано выше, празднества в духовных учебных заведениях переносились на 11 октября 1912 года. Вероятно, ощущение большого праздника сохранялось среди населения долго, потому как во время торжеств 11 октября 1912 года в церковно-приходской школе села Верхолальского Сольвычегодского уезда после выступления священника А. Клочкова крестьянин Николай Плаксин прочитал стихотворение, составленное им самим ко дню юбилея:

Дружно, дети, собирайтесь в школу праздник отправлять.

Старички, и вы стекайтесь. Вы должны об этом знать, -

Как французы воевали, сожжена была Москва,

Бонапарт напрасно думал, что Россия пленена.

Над святыней издевался, в церковь коней загонял,

Церкви Божий сменялись на презренный идеал.

Но окрепни, Русь святая, православный мир, проснись!

Призови на помощь Бога, со врагом смелей дерись!

Прочь французы из столицы, вся Москва у наших ног,

Бог посрамлен не бывает, Бог за правых, с нами Бог!

И Москва в руках осталась Бело-русского царя,

Все согласно миром грянем наше русское: "Ура!"

Век прошел со дня разрухи, юбилей справляем мы

Будьте впредь, счастливы годы, детски все желаем мы.

Вознесем молитвы Богу за победного царя

И на брани убиенных за преславные дела.

  На праздник в этот день в школе собрались все ученики и большое число крестьян. Детям были розданы брошюрки об Отечественной войне 1812 года.

  В заключение можно сказать, что 100-летний юбилей Отечественной войны 1812 года был многоплановым событием, включал в себя разнообразные церковные и светские мероприятия, подготовка к нему шла и на всероссийском, и на местном уровнях. Он мобилизовал духовные силы страны по оценке подвига народа, оказал положительное воздействие на подрастающее поколение, получил широкое освещение в печати, представлен в архивных документах, которые еще нуждаются в дальнейшем изучении.

   150-летие Двенадцатого года стало по-настоящему всенародным праздником – и как много было сделано, чтобы получилось именно так. На Бородинском поле реставрировались памятники, в том числе и варварски разрушенный Главный монумент; была вновь открыта и стала популярнейшим музеем Бородинская панорама, закрытая еще в Первую мировую войну; на экраны вышел фильм «Гусарская баллада» - весьма далекий от исторической правды, но сделавший Отечественную войну близкой и понятной для миллионов зрителей… И вообще, интерес к истории возрос тогда невероятно, по-настоящему проявилось и национальное самосознание.  Как известно, это были времена недолгой хрущевской «оттепели», а потому, к сожалению, все закончилось довольно быстро и как бы само собой сошло на нет…

5. Мемуары участников войны 1812 года.

Воспоминания А.Х. Бенкендорфа о компании 1812 г.

Глава I

События от начала войны до соединения русских армий под Смоленском. Посылка Бенкендорфа Императором Александром из Свенцян и Видз к князю Багратиону.

Глава II

Дело под Велижем. Действия отряда Винцингероде от Витебска до Рузы. Дело под Звенигородом.

Глава III

Оставление Москвы. Расположение отряда Винцингероде на Петербургской и Ярославской дорогах. Партизанская и народная война. Выступление. Французов из Москвы. Взятие в плен генерала Винцингероде.

Глава IV

Москва после французов. Назначение Кутузова начальником отряда. Преследование французской армии до Немана. Занятие отрядом Кутузова Тильзита. Действия против Макдональда. Положение дел перед началом похода 1813 года.

Рассказ о Бородинском сражении отделенного Унтер-Офицера Тихонова, записанный в 1830 г.

    «От самого Дорогобужа Француз обходил нас с правого фланга, от того и под Бородином у нас пуще всего за правый фланг опасались, и настроили там шанцев видимо, не видимо. Сказывали, будто Багратион бранился со Штабными и говорил: «Чего вы за правый фланг страшитесь? Вы берегите левый фланг!» Да его не послушали....

Рассказ Георгиевского Кавалера из дивизии Неверовского, слышанный в 1839 г., в Серпухове.

  «Я, Сударь, под Бородином мало был, потому что меня в плен взяли. Под Шевардиным мы поработали не что. Генерал наш, Неверовский, у-ва! какой форсистый был: приучил нас все больше штыком работать. Под Шевардиным настоящего распорядку не было: Француз валит с фронту, с левого фланга и с правого, а у нас когда-то догадались за гренадерами и конницей послать. Отдувайся, как знаешь. Как нас, до приходу кирасир, потеснили шибко, Батальонный наш осерчал и говорит: «Гунство! Никакого распорядка путем не сделают, а потом горячку и порют!» Под Шевардиным дрались мы ночью, как днем: деревня горела. Отвели нас назад, совсем ночь была поздняя.

VI.  «Неужели должны мы быть неблагодарны к заслугам Барклая-де-Толли, потому что Кутузов велик»?  

  Одним из первых, кто во весь голос заговорил об истинной роли Барклая-де-Толли в разгроме Наполеона, был Пушкин. Не стоит забывать, что Александр Сергеевич был не только гениальным поэтом, но и весьма талантливым ученым-историком. Судя по всему, мнение о роли Барклая в прошедшей войне у поэта сформировалось к концу 20-х годов. Любопытно, что в десятой главе «Евгения Онегина», говоря о прошедшей войне, он называет Барклая, но не упоминает Кутузова:

Гроза двенадцатого года  Настала – кто тут нам помог?

Остервенение народа,  Барклай, зима иль русский Бог?

  Затем появляется его знаменитое стихотворение «Полководец», посвященное портрету Барклая-де-Толли кисти Джорджа Доу, увиденному поэтом в Военной галерее Зимнего дворца. Известно несколько вариантов стихотворения, так как по соображениям цензуры Пушкин вынужден был в первых публикациях сделать несколько существенных купюр. Отдельные изменения есть и в авторских рукописных текстах.

  В стихотворении поэт сразу же заявляет, что среди сотен генералов, чьи портреты украшают галерею, его заинтересовал только Барклай. Затем в стихотворении следует текст, воспринятый в обществе весьма неоднозначно. Приведу его практически полностью, чтобы показать, как глубоко прочувствовал поэт и роль Барклая в войне, и его личную драму:

О вождь несчастливый!... Суров был жребий твой:

Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.

Непроницаемый для взгляда черни дикой,

В молчаньи шел один ты с мыслию великой,

И в имени твоем звук чуждый не взлюбя,

Своими криками преследуя тебя,

Народ, таинственно спасаемый тобою,

Ругался над твоей священной сединою.

И тот, чей острый ум тебя и постигал,

В угоду им тебя лукаво порицал...

И долго, укреплен могущим убежденьем,

Ты был неколебим пред общим заблужденьем;

И на полу-пути был должен наконец

Безмолвно уступить и лавровый венец,

И власть, и замысел, обдуманный глубоко, -

И в полковых рядах сокрыться одиноко.

Там, устарелый вождь! как ратник молодой,

Свинца веселый свист заслышавший впервой,

Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, -

Вотще! Преемник твой стяжал успех сокрытый

В главе твоей. – А ты непризнанный, забытый

Виновник торжества почил – и в смертный час  С презреньем, может быть, воспоминал о нас.

  Мнение о стихотворении разделило общество. Многие встретили «Полководца» с восторгом. Но далеко не все. Видимо, поэт не ожидал, что на него посыпется вал обвинений в принижении роли Кутузова. Особенно рьяно претензии к Пушкину предъявляли родственники Михаила Илларионовича. Любопытно, что и среди них не было единства. Дочь Кутузова Елизавета Хитрово осталась почитательницей поэта и даже предупредила его, что Л.И. Голенищев-Кутузов направил возражения в цензурный комитет и готовит к изданию разгромную брошюру о стихотворении «Полководец».

  В конце 1836 года брошюра вышла из печати. Практически с первых строк в ней звучали обвинения в адрес поэта: «В Полководце ...некоторые мысли и стихи до знаменитого полководца относящиеся, совершенно противны известной истине, противны его собственным словам, его отличительным свойствам; состоят из вымыслов, преувеличений, ни мало не нужных, когда дело идет о человеке, которого деяния принадлежат истории». Затем следовал подробный разбор «вымыслов и преувеличений».

  У автора брошюры нашлось немало сторонников, он даже записал в дневнике: «Мои замечания Пушкину всё время являются предметом разговора общества; все находят их вне сравнений с произведениями подобного рода и не упускают случая наперерыв расхваливать их».

  Пушкин был вынужден оправдываться, опубликовав в «Современнике» специальную статью, в которой писал: «Это стихотворение заключает в себе несколько грустных размышлений о заслуженном полководце, который в великий 1812 год прошел первую половину поприща, и взял на свою долю все невзгоды отступления, всю ответственность за неизбежные уроны, предоставя своему бессмертному преемнику славу отпора, побед и полного торжества. Я не мог подумать, чтобы тут можно было увидеть намерение оскорбить чувство народной гордости и старание унизить священную славу Кутузова; однако ж, меня в том обвинили.

   Неужели должны мы быть неблагодарны к заслугам Барклая-де-Толли, потому что Кутузов велик? Ужели после двадцатипятилетнего безмолвия поэзии не позволено произнести его имени с участием и умилением? ...Его отступление, которое ныне является ясным и необходимым действием, казалось вовсе не таковым; не только роптал народ ожесточенный и негодующий, но даже опытные воины горько упрекали его и почти в глаза называли изменником. Барклай, не внушающий доверенности войску ему подвластному, окруженный враждою, язвимый злоречием, но убежденный в самого себя, молча идущий к сокровенной цели и уступающий власть, не успев оправдать себя перед глазами России, останется навсегда в истории высоко поэтическим лицом».

    Кстати, Пушкин отнюдь не противопоставлял полководцев друг другу, у него немало стихов, в которых он восторженно говорит о Кутузове, в том числе отмечая, что Михаил Илларионович «облечен был в народную доверенность». В разгар полемики, в 1836 году, в стихотворении «Художнику» он еще раз четко обозначил свою позицию, лаконично заявив: «Здесь зачинатель Барклай, а здесь совершитель Кутузов», подчеркнув, что победа в войне достигнута их общими усилиями.  На мой взгляд, Пушкин своим стихотворением не только решительно поднял голос в защиту недооцененного современниками полководца, по сути, он вывел его имя из забвения и заставил общество по-новому взглянуть на его роль и его свершения.

   Время все расставило по своим местам, вернув М.Б. Барклаю-де-Толли заслуженную славу. В Петербурге, Риге, Смоленске, Черняховске, Тарту, на Бородинское поле установлены памятники полководцу, издаются и переиздаются посвященные ему книги. Тем, кто заинтересуется его судьбой, рекомендую весьма интересную книгу А.Г. Тартаковского «Неразгаданный Барклай».

  Когда-то Денис Давыдов коротко, но емко выразил суть Михаила Богдановича Барклая-де-Толли: «Мужественный и хладнокровный до невероятия». Таким полководец и остался в истории.

Заключение

     В этом году мы отмечаем 200-летие грандиозного события нашей истории – Отечественной войны 1812 года. Это событие – одно из самых героических страниц истории нашей Родины. Победа русского народа над завоевателем, который считался величайшим военным гением Европы. Последствия Отечественной войны были огромны для самой России. Русский народ в Отечественной войне с Наполеоном отстоял своё право на независимость.  Великая воля к победе, свободе, героизм всего русского народа на полях битв с Наполеоном позволяет нам сегодня отмечать эту дату, вспомнить героев той войны.  Это грандиозное событие оставило глубокий след в сознании российского общества, в истории России и нашло отражение в живописи и графике, скульптуре и кинематографе, в театре и литературе, архитектуре...

        Вся Россия в 2012 году отмечает 200-летие победы в Отечественной войне 1812 года, потому что, благодаря стратегии Кутузова, великим полководцам, героизму русского народа огромная наполеоновская армия была практически полностью уничтожена. Особо следует отметить, что победа была достигнута ценой умеренных потерь в русской армии.

        Среди причин поражения армии Наполеона российский историк Н. Троицкий называет всенародное участие в войне и героизм русской армии, неготовность французской армии к боевым действиям на больших пространствах и в природно-климатических условиях России, полководческие дарования русского главнокомандующего  М. И Кутузова и других генералов.

        По воспоминаниям участника Бородинской битвы французского генерала Пеле, Наполеон часто повторял подобную фразу: «Бородинское сражение было самое прекрасное и самое грозное, французы показали себя достойными победы, a русские заслужили быть непобедимыми».

Список использованной литературы:

 1.Белинский. Стихотворения Лермонтова. 1984.

2.Большая советская энциклопедия. - Москва. Изд-во «Советская   Энциклопедия». 1970 том 3, 7, 14.

3.Воскобойников С. Г. Георгиевские кавалеры — Ростов н/Д: Феникс, 2011. - 381

4.Вульфсон Г.Н.,  Ермолаев И.П.,  Кашафутдинов Р.Г., Смыков Ю.И.  История

               России. Вып.4. Казань, 1998 .

  5. Головатенко А.  История России: спорные проблемы.  М.,  «Школа-Пресс».   1994.

  6. «России верные сыны…» в 2 т./ Сост. Л.Емельянова, Т.Орнатской. Л., 1988.

7.Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии в России. М., 1968.

8.  Журавлева Е., Володихин Д., Елисеева О. Биографии. Универсальная школьная энциклопедия. - М.: Мир энциклопедий Аванта, Астрель, 2008. - 592с.

9. История России, XIX век. 8 класс: учебник для общеобразоват. учреждений / А. А. Данилов, Л. Г. Косулина. – 11-у изд. – М. : Просвещение, 2010. – 287 с.

10. Кубеев М. Н. 100 великих побед России — М. : Вече, 2010. - 256 с.

11. Листовки Отечественной войны 1812 года. Сб. документов. М., 1962.

   12. Лермонтов М.Ю.  Полное собрание сочинений в 5-ти томах.  Под ред.

           Б.М. Эйхенбаума. М., 1964

13. Шевченко В. В. Писатели и поэты России: справочник — М. : Вече; Новы  учебник, 2010. - 176 с.

14. Шевченко В. В. Полководцы и флотоводцы России: справочник. / М. : Вече, Новый учебник, 2010. - 176 с.

15. Шишов А. В. 100 великих героев 1812 года — М. : Вече, 2010. - 432 с.

16. Л.Г.Фризман. Бородинское поле: 1812 год в русской поэзии. М., 1984.

17. Эйдельман Н. Я. Твой девятнадцатый век — М. : АСТ: Астрель, 2010. 413 с.