исследовательская работа "Роль Н.Н. Муравьева-Амурского в присоединении Приамурья к России".

Содержание:

1. Пояснительная записка                                                                    3
2. Строки из биографии                                                                       5
3. Генерал-губернатор Восточной Сибири                                        6
4. Амурский вопрос                                                                              8
5. Организация сплавов по Шилке и Амуру                                     10
6. Айгунский договор                                                                          13
7. Заключение                                                                                       15
8. Приложение                                                                                      17
9. Список используемой литературы                                                 19

  Николай Николаевич Муравьев граф Амурский, военачальник и государственный деятель, кавалер многих орденов – фигура совершенно особая даже среди себе подобных. Офицер российской армии в 19 лет, генерал в 32, губернатор в 38, он прожил славную и достойную жизнь.

  Муравьев-Амурский сумел решить задачу государственной важности - мирным путем присоединить земли, по площади сопоставимые с Англией, Францией, Италией и Швейцарией, вместе взятыми. Он воспитал целую плеяду государственных мужей и первооткрывателей, имена которых остались на карте Восточной Сибири.

  Н. Н. Муравьеву всегда были свойственны решительность и принципиальность, что нравилось далеко не всем. Весной 1857 г. в Чите представлялись ему местные чиновники и строители многих казенных зданий в только что возникавшем областном городе. Николай Николаевич советовал им быть, возможно, более экономными при составлении смет на постройку зданий. Кто-то сослался на то, что сметы составляются на основании «Урочного положения». «Ах, не говорите мне, пожалуйста, про эту гнусную книгу: ведь она сочинена чиновником, чтобы обкрадывать государство. Мы с Вами можем делать что-нибудь и лучшее».

Или другой случай. В 1856г. при коронации императора Александра II князь Барятинский, стоявший ниже Муравьева по спискам генерал-лейтенантов, был произведен в полные генералы. Николай Николаевич тотчас подал в отставку, того же попросил другой, не менее известный своей правдивостью генерал-губернатор князь Сумароков. Государь просьб не принял, но князь Сумароков при встрече с Муравьевым во дворце сказал ему: «Мы с вами, Николай Николаевич, кажется, одни в России генерал-лейтенанты, остальные - лакеи».

«Европа смотрит на нас с завистью, Америка с восторгом, - говорилось на торжестве в Иркутске. - Не все могут представить, как приобрести реку почти в четыре тысячи верст и пространство в миллион квадратных верст, не порезав пальца, без треволнений и страха не только для России, но и для мест, прилегающих к этому краю...».  Добиться этого мог лишь человек, прошедший через массу сражений и потому знающий цену жизни и смерти. Муравьев воевал на Балканах и на Кавказе, он ненавидел напрасную кровь.

 Такая личность не может не вызывать интерес у нашего поколения. Опыт государственной деятельности Н.Н. Муравьева полезно изучать и перенимать многим современным чиновникам.

 Впервые об этом человеке мы узнали на уроке исторического краеведения «Н.Н. Муравьев: жизнь и деятельность», который провела Неробелова Марина Владимировна. Мне захотелось не только собрать больше информации о том, как Н.Н. Муравьев решал «Амурский вопрос», но и поделится своими знаниями с другими ребятами и учителями на школьной краеведческой конференции.

Цель работы:

Узнать, какова роль Н.Н. Муравьева-Амурского в присоединении Приамурья и к России.

Задачи:

• Изучив различные источники информации, выбрать материал о жизни и деятельности Н.Н. Муравьева-Амуского, раскрывающий его роль в присоединении Приамурья к России

• Познакомить учеников и учителей школы с деятельностью Н.Н. Муравьва-Амурского на Амуре.

• Опубликовать информацию о Н. Н. Муравьеве-Амурском на школьном сайте

Строки из биографии

Родился 11 августа  1809 года в Санкт-Петербурге, в семье древнего дворянского рода, он был прямым потомком лейтенанта С.В. Муравьева, участника экспедиции В.И. Беринга. Отец его, Николай Назарьевич, служил в Нерчинске, а затем на флоте, где дослужился до капитана 1-го ранга.

Своим образованием и первыми успехами в карьере Николай Муравьев был  обязан положению, которое он занимал в обществе его отец. Он окончил частный пансион Годениуса, затем престижный пажеский корпус.

25 июля 182  года поступил на службу прапорщиком в лейб-гвардии Финляндский полк.

 В апреле 1828 года прапорщик Муравьев выступил в свой первый военный поход – Балканский. За участие в войне с Турцией получил очередное воинское звание поручика и был награжден орденом Св. Анны 3-ей степени.

За участие в подавлении Польского восстания 1831 года был награжден польским знаком «За военные достоинства» 4-й степени, орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом и золотой шпагой с надписью: «За храбрость». В 1832 году произведен в штабс-капитаны. В 1841 году на Кавказе за отличие произведен в генерал-майоры.

 В 1844 году награжден орденом Св. Станислава 1-й степени с высочайшей грамотой за «отличие, мужество и благоразумную распорядительность, оказанные против горцев».

Выйдя в 1846 году в отставку, Николай Николаевич стал тульским военным губернатором и женился на мадемуазель де Ришемон, француженке.

В 1846 году проявил себя как либерал, предоставив царю, проект освобождения крестьян от крепостной зависимости, считая, что это ускорит развитие России.

Царь Николай I вежливо отказал своему тезке: “вопрос об освобождении крестьян еще не созрел”, но в следующем году постарался отправить вольнодумного губернатора в Сибирь, где уже находились другие сторонники отмены крепостного права – декабристы.

Многие из них были его родственниками. Кстати, при Муравьеве из Сибири бежал “опасный государственный преступник”, анархист, Михаил Бакунин, который был женат на двоюродной сестре губернатора, Наталье Корсаковой. Поговаривали, что Николай Николаевич сам приложил к этому руку.

5 сентября 1847 год – назначен исполняющим должность иркутского и   енисейского генерал-губернатора, командующим войсками, расположенными в Восточной Сибири (Слайд 5 Электронное приложение).

Это стало началом дела всей жизни Н.Н. Муравьева. Он тут же поехал в столицу для более подробного ознакомления с сибирскими делами.

В Петербурге он познакомился с Г.И. Невельским, тогда капитан-летейнантом, пробивавшем идею экспедиции по исследованию Амура, и поддержал его.

Получив назначение на высокий пост правителя Сибири, Н.Н. Муравьев сменил на генерал-губернаторской должности В.Я. Руперта.

Свою деятельность в Сибири Муравьев начал весьма энергично, прежде всего, сменил всех старых чиновников, замеченных во взяточничестве и казнокрадстве.

Он окружил себя людьми молодыми, инициативными, готовыми самоотверженно служить своему Отечеству, и даже осмелился привлечь на государственную службу политических ссыльных – декабристов.

Генерал-губернатор Восточной Сибири

Муравьеву шел  38-ой год. За плечами у него остался боевой опыт русского офицера, впереди открывалась административная деятельность. Начинался новый, богатый событиями период его жизни. Карьера Муравьева шла по восходящей. К нему благоволил министр внутренних дел, человек во многих отношениях замечательный и влиятельный при дворе. Проверка городов и уездов постепенно проясняла картину, появлялись идеи, формировался круг единомышленников. Муравьев готовился принять в Туле императора. Это произошло около семи часов утра 5 сентября 1847 года на почтовой станции Сергиевской. Государь объявил Муравьеву о назначении его на должность исполняющего обязанности генерал-губернатора Восточной Сибири. Управленческий аппарат Восточной Сибири был расшатан и засорен до такой степени, что богатейшая окраина вместо того, чтобы давать государственной казне доход, стала приносить сплошные убытки. Нужен был решительный и энергичный человек, самостоятельный в своих действиях, чуждый бюрократическим традициям петербургских канцелярий. Таким был Н. Н. Муравьев.

Изумление общества по поводу назначения Муравьева начальником одной из самых обширных областей России в первую очередь было связано с его совсем не «губернаторским» возрастом. На тот момент ему едва исполнилось 38 лет. «Мальчишка», — узнав об этом, пробасил губернатор Западной Сибири.

В начале 1848 года новый губернатор с супругой прибыл в Красноярск. Торжественной встречи не получилось. Более того, она приобрела скандальный характер: хлеб-соль от местного купечества, людей «своекорыстных», новый губернатор принять отказался, и означать это могло только одно — «со мной шутки плохи». Встречающие все поняли и зловеще затаились.

Первый свой визит губернаторская чета нанесла ссыльным декабристам С.Г. Волконскому и С.П. Трубецкому. Это обстоятельство дало ход первому же доносу в Третье отделение. Последующее эпистолярное наследие подобного толка, главным героем которого неизменно становился генерал-губернатор, могло бы составить целую библиотеку.

Но все равно — «муравьевское время» началось. Ему суждено было продлиться без малого 14 лет и стать совершенно особым периодом в истории Сибири — ни до, ни после ничего подобного уже не повторялось.

Исследователи преобразовательной деятельности Муравьева на посту генерал-губернатора будут неизменно изумляться ее размаху: она охватила практически все области управления и общественной жизни огромного края. Недаром уже современники Муравьева говорили, что этот человек стоит целого Комитета министров, и называли его «Петром Великим Восточной Сибири». С той только разницей, что Петр был самодержец, сам себе голова, Муравьев же все 14 лет находился между молотом и наковальней. Слишком во многом он должен был действовать в рамках предписаний и согласований с Петербургом, с одной стороны, а с другой — ломать сопротивление местной оппозиции, тех некоронованных сибирских королей, которые не собирались сдавать без боя ни финансовой, ни какой иной своей власти.

Спустя 30 лет после появления в крае Муравьева казак Кирик Богданов в своих воспоминаниях писал, что изменений в самой атмосфере жизни невозможно было не заметить: «...все Забайкалье ожило. Всем нашлась работа и служба; жизнь совершенно изменилась».

Сама фигура генерал-губернатора, казалось, призывала к одному: «честная работа не покладая рук». Его собственная энергия расценивалась окружающими как «необычайная»: «с 6 часов утра уже начинались занятия, и к этому времени должен был явиться дежурный чиновник». Муравьев и сам не раз говорил, что его пост требует «чрезвычайных физических усилий, здоровья необыкновенного, непомерной деятельности».

Амурский вопрос

Муравьев искал людей с идеями, полезными краю. Молодой флотский офицер Геннадий Невельской поделился мыслью об исследовании устья Амура, с тем, чтобы завладеть амурским лиманом и таким образом открыть России выход к Тихому океану (Рис.1 Приложение). Слова капитана произвели на Муравьева потрясающее действие. Вот это размах! Он сразу же оценил широкие перспективы подобной затеи. Полудикий, словно погруженный в спячку Дальний Восток оживет с началом судоходства на Амуре! (Слайд 6 и 7 Электронное приложение)

Утверждению России на Амуре препятствовали неверные представления о несудоходности устья Амура, что обесценивало его стратегическую значимость, т. к. не давало возможности выхода крупных судов в Тихий океан. В 1787 г. в Татарском проливе появилось судно первого иностранного мореплавателя француза Лаперуза, которое имело целью разведку устья Амура. После него это пытался сделать английский капитан Броутон. Обширные мели ввели того и другого в заблуждение, что устье Амура несудоходно. Капитан И.Ф. Крузенштерн, возглавлявший первую русскую кругосветную экспедицию, должен был проверить это. Но великий мореплаватель «не в точности исполнил данные инструкции» и не обнаружил устья Амура, а ведь открытие им судоходности устья Амура было бы для России важнее всей его «кругосветки».

Николай I в 1846 г. повелел снарядить негласную экспедицию для обследования южной части Охотского моря, прилегающей к устью Амура. Российско-Американская компания выделила для этого бриг «Константин» под командой штурмана Гаврилова, которому запрещалось рисковать кораблём в случае обнаружения мелей. Поэтому, не удостоверившись в непроходимости устья Амура для морских судов из-за мелей, Гаврилов доложил об этом. Император поставил свою резолюцию: «Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить...»

Петербург в лице всесильного канцлера Нессельроде (Слайд 8 Электронное приложение) изолированность Сибири как раз устраивала. Век за веком она служила «глубоким мешком, в который спускались социальные грехи и подонки в виде ссыльных, каторжных». С присоединением амурского края, с выходом к океану дно этого «мешка» оказывалось распоротым…

Но — не только «утечки» неблагонадежного элемента опасался Нессельроде. Его тревожило то, что, дав ход «амурскому делу», можно было не угодить Европе, к которой он относился куда более трепетно, чем следовало бы канцлеру России. Поэтому императору о предложениях Муравьева докладывалось весьма критично: «Он поссорит нас с Европой»…

Таким образом, неуступчивость Китая, позиция Нессельроде и ошибочные представления о несудоходности устья Амура для больших судов, делали Амурский вопрос почти закрытым.

Понимая это, Муравьев был вынужден добиваться личных встреч с Николаем I. «Время не ждет, Ваше Величество! Иностранные державы могут опередить нас: Россия должна восстановить свое присутствие на Дальнем Востоке».

На слове «восстановить» Муравьев делал особый упор. Еще в 1649—1653 годах землепроходец Ерофей Хабаров со своими казаками совершил ряд походов в Приамурье и составил «чертеж реке Амуру». Часть оставшихся из отряда Хабарова основала здесь небольшую военную крепость — Албазин. Заметив активность русских, маньчжуры тоже заинтересовались «ничейными» землями. Стычки продолжались три десятка лет. Горстка казаков, не получая достаточного подкрепления, не могла противостоять значительно превосходящей силе маньчжур. В конце концов, начались переговоры, итогом которых стал вынужденный отход казаков с Амура. Албазин с его невысокими крепостными стенами, как материальное доказательство присутствия русских, был срыт. Таким образом, граница России с Китаем в отсутствие твердых ориентиров оказалась неопределенной, а земли неразграниченными. Так прошло два столетия.

Муравьев с завидным упорством преодолевал остервенелое сопротивление управляемого Нессельроде Особого комитета по «амурскому вопросу», созданного в Петербурге. Обвиненный во всех смертных грехах, в жажде орденов и славы, он добился-таки еще одной встречи с императором.

Глядя на невысокого, задиристого, с дьявольским блеском в глазах «просителя за Амур», Николай I сдался:

— Ну, смотри, Муравьев, чтобы и не пахло пороховым дымом! Головой ответишь...

Ни Россия, ни Китай не были заинтересованы в проникновении иностранных государств на территорию, оставшуюся неразграниченной между двумя государствами по Нерчинскому договору 1689 года. В течение всего этого времени Китай оставался мирным соседом России.

Усиление экспансии европейских государств, англо-китайская война 1840—1842 годов внушали Николаю I, многим министрам беспокойство за безопасность границ на Дальнем Востоке.

Свой план укрепления позиций России в этом районе мира был и у Муравьева.

В 1848 году он попросил начальника Главного морского штаба А. С. Меншикова разрешить командиру транспорта “Байкал” (Рис.2 Приложение) 

Г. И. Невельскому обследовать устье Амура, и в 1850 году Невельской основал Николаевский пост (ныне Николаевск-на-Амуре). (Слайд 9 Электронное приложение)

В том же году основная база русского флота на Тихом океане была переведена в Петропавловск.

В 1851 году по инициативе Муравьева было образовано Забайкальское казачье войско из бывших горнозаводских крестьян, станичных казаков Забайкальского края и бурятских и эвенкийских пограничных полков. На Шилковском заводе были построены пароход “Аргунь” и 76 грузовых баркасов для плавания по Амуру. (Слайд 10 Электронное приложение)

Когда началась Крымская война, Муравьев послал конфиденциальную записку великому князю Константину Николаевичу, управляющему Морским министерством, и главному начальнику флота. В ней он писал, что даже совместные усилия Турции и западноевропейских стран вряд ли смогут нанести непоправимый урон России в Европе. А вот Авачинскую бухту на Камчатке и устье Амура легко можно потерять.

Организация сплавов по Шилке и Амуру

В январе 1854 года генерал-губернатор вернулся к себе с бумагой, подтверждающей его полномочия на ведение переговоров с пекинским трибуналом по вопросу о границе. Муравьеву необходимо было выиграть время. Двухвековое затишье сменилось активностью, которую проявляли на Дальнем Востоке Англия, США и Франция. А потому губернатор начал заселять приамурские земли раньше, чем начались переговоры с Пекином. Цель была ясна и понятна: поставить и Китай, и Европу перед фактом уже имеющей место российской колонизации. Когда по берегам дымят избы и кричат русские младенцы, многие вопросы отпадают сами собой.

Поначалу в Приамурье согласились переселиться сибиряки, привлеченные большими льготами. За ними потянулись новоселы из центральных областей России. Особой симпатией Муравьева пользовались казаки. Эти люди безропотно, стоически приняли на себя все тяготы освоения новых российских земель, обрекли и себя, и семьи на жизнь, полную испытаний. Именно казакам Россия, обретая дальневосточные рубежи, во многом была обязана их незыблемостью.

Для обывателя слово «сплав» ассоциируется с бревнами, несущимися в бурном потоке. Нечто иное подразумевало оно в «амурской эпопее» Муравьева. Сплав — это переселение, движение народа на новые места, решимость занять территорию. И не груда бревен — целая флотилия из пароходов разного размера, баржей, плотов, вместительных лодок, растянувшаяся на несколько верст, тащила на себе переселенцев, скарб, строительные материалы, домашний скот, зерно для посева, муку (Рис.3 Приложение)

Очень своевременно был совершен первый сплав по Амуру, начавшийся 14 мая 1854 г. по инициативе губернатора Восточной Сибири Муравьёва. Получив разрешение из Петербурга и, уведомив Пекин, Муравьёв сам руководил сплавом войск. Его целью было прикрытие восточных границ России.

И хотя в августе 1854 г. англо-французский десант был разгромлен на Камчатке, русское командование решило население и гарнизон Петропавловска эвакуировать под защиту амурских батарей (Слайды 11-13 Электронное приложение). 

14 мая 1855 года по Шилке двинулся второй сплав. На плотах ехали солдаты с грузом для старых постов, а также переселенцы, которые должны были основать на новой земле Приамурья первые русские села. К концу 1855 года в низовьях Амура уже было пять русских сел: Иркутское, Богородское, Михайловское, Ново-Михайловское и Сергеевское. Амурская земля начала обживаться русскими людьми (Слайд 14 Электронное приложение).  Теперь около 7 тыс. человек готовы были отразить врага. Это было сделано вовремя, так как англо-французская эскадра в 56 вымпелов разрушила оставленный Петропавловск, разорила Охотск и Аян. Но, высадившись в бухте Де-Кастри, англичане были сброшены в море. Берега Амура были «обставлены батареями и покрыты войсками».      

Третий сплав 1856 г. позволил основать три военных поста: Кумарский, Усть-Зейский и Хинганский. С большими трудностями из-за бюрократического невнимания после Крымской войны были возвращены в Забайкалье около 2,5 тыс. человек из Николаевска-на-Амуре.

Новый сплав 1857 года 583 семей казаков дал возможность основать на левом берегу Амура 16 казачьих селений и создать Амурский казачий полк. С казаками сплавились более тысячи солдат и офицеров восточно-сибирских батальонов.

Каждый сплав подготавливался как крупная военная операция. Что же говорить о первом! Муравьев был вездесущ: он вникал в детали строительства специальных кораблей, искал и находил инвесторов, готовых под гарантии государства вложить деньги в новое дело — и находил таковых. Сотни проблем, неувязок, неожиданных препятствий — хоть умри, предстояло решить к назначенному дню. Многие считали манеру Муравьева не слишком доверять другим и все перепроверять самому слабой чертой его как администратора. Но мог ли быть другим он, хорошо сознававший, сколь велика его ответственность, равно как и цена его ошибки?

«Небольшого роста, нервный, подвижный, — писал о Муравьеве Иван Александрович Гончаров, — ни усталого взгляда, ни вялого движения... Какая энергия! Какая широта горизонтов, быстрота соображений, неугасающий огонь во всей его организации, воля, боровшаяся с препятствиями!». Свидетельства очевидцев переносят нас в майское утро 1854 года, которого большая страна, быть может, и не заметила. Тем же, кто ждал сигнала к отплытию, казалось, что едва ли не вся Россия тронулась с места и пошла на восток вслед за никогда не оставлявшей ее мечтой. «День был чудный, солнце ярко освещало берега Шилки; и хребты, и долины, озаренные его светом, казалось, радовались тому, что происходило на реке. Около четырех часов утра пробили тревогу. Из лагеря вышел Муравьев со своей свитой, и все мы двинулись к берегу... После церковного служения генеральская лодка подняла на мачте флаг. Все стали по лодкам, скомандовали отвал…

Впереди всех понеслась лодка Муравьева, а за нею все прочие суда. Запестрели перед нами берега Шилки, оглашаемые громкими криками «ура!». С берега и реки… Великолепна была Шилка в эту светлую минуту! Гордо катились воды ее: ей, казалось, нравилась, полюбилась свежая флотилия, которая неслась перед ее берегами к свежему делу. Заводская пушка приветствовала нашу флотилию; горные пади вторили ей, и все население Шилки кидало шапки на воздух при крике «ура!». Это было восторженное, единодушное, радостное приветствие, предзнаменование благого исхода новому пути. По излучине реки в этом месте, на две с лишком версты, растянулась флотилия. Впереди ее открывала плавание высокая мачта с генеральским флагом».

Во время плавания Муравьев постоянно был начеку. Спящим его в те дни не видели. По примеру «хозяина» и штаб Муравьева, в полном составе сопровождавший флотилию, обязан был бодрствовать. «Ночью непременно должно наблюдать своим глазом», — внушал тот своим подчиненным. Его, напряженно вглядывающегося во тьму и то и дело грозящего кого-то «зарыть в землю» за нерадивость, видели в те дни многие.

Спустя четыре дня новоселов уже несли вперед воды Амура. Значение того дня, когда на его берега высадились семьи казаков, трудно переоценить. За этим «большим новосельем» уже явственно проступало событие куда более масштабное — Российская империя навечно отмечала свои восточные рубежи.

Все первые четыре сплава были осуществлены под непосредственным руководством Муравьева. Отсутствие губернатора во время пятого объяснялось причиной более чем уважительной — он сидел за столом переговоров с китайцами.

Айгунский договор

10-16 мая 1858 г. в ходе очередного сплава в маньчжурском городке Айгун состоялись переговоры, завершившиеся подписанием договора о разграничении территорий в Приамурье. Договор подписали: с российской стороны – Н.Н.Муравьев; со стороны Цинского Китая – губернатор провинции Хэйлуцзян И Шань (Слайд 15 Электронное приложение).

. Договор России с Китаем о присоединении к русским владениям левого берега р. Амура, свободном плавании и торговле обоих государств по рекам Амуру, Сунгари и Уссури, заключенный в Айгуне. 

16 мая 1858 г.

      Великого российского государства главноначальствующий над всеми губерниями Восточной Сибири, его императорского величества государя императора Александра Николаевича генерал-адъютант, генерал-лейтенант Николай Муравьев и великого

Дайцинского государства генерал-адъютант, придворный вельможа, амурский главнокомандующий князь И Шань, по общему согласию, ради большой вечной взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных и для охранения от иностранцев, постановили:

 1. Левый берег р. Амура, начиная от р. Аргуни до морского устья р. Амура, да будет владением российского государства, а правый берег, считая вниз по течению до р. Уссури, владением Дайцинского государства; от р. Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами от р. Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств. По рекам Амуру, Сунгари и Уссури могут плавать только суда Дайцинского и Российского государств, всех же прочих иностранных государств судам по сим рекам плавать не должно. Находящихся по левому берегу р. Амура от р. Зеи на юг до деревни Хормолдзинь маньчжурских жителей оставить вечно на прежних местах их жительства, под ведением маньчжурского правительства, с тем, чтобы русские жители обид и притеснений им не делали.

2. Для взаимной дружбы подданных двух государств дозволяется взаимная торговля проживающим по рекам Уссури, Амуру и Сунгари подданным обоих государств, а начальствующие должны взаимно покровительствовать на обоих берегах торгующим

людям двух государств.

3.Что уполномоченный Российского государства генерал-губернатор Муравьев и уполномоченный Дайцинского государства амурский главнокомандующий И Шань, по общему согласию, постановили – да будет исполняемо в точности и ненарушимо

на вечные времена; для чего российского государства генерал-губернатор Муравьев написавши на русском и маньчжурском языках, передал Дайцинского государства главнокомандующему И Шань, а Дайцинского государства главнокомандующий князь И Шань, написавши на маньчжурском и монгольском языках, передал российского государства генерал-губернатору Муравьеву. Все здесь написанное распубликовать во известие пограничным людям двух государств.

        Город Айгунь, мая 16 дня, 1858 года.

        Всемилостивейшего государя моего императора и самодержца всея Руси генерал-        адъютант, генерал-губернатор Восточной Сибири, генерал-лейтенант и разных орденов кавалер Николай Муравьев.

        Службы его императорского величества, государя и самодержца всея России по Министерству иностранных дел, статский советник Петр Перовский.

        Состоящий при генерал-губернаторе Восточной Сибири

        переводчик губернский секретарь Яков Шишмарев.

        Амурский главнокомандующий – И Шань.

        Командир фланга Джирмайнга.

        Ротный командир Айшинтай.»

В мае 1858 года в небольшом китайском городке Айгун генерал-губернатором Муравьевым была одержана блестящая победа. Китай признал полное право русских на земли по рекам Амур и Уссури. Отторгнутые в 1689-м громадные пространства, сосредоточившие в себе богатейшие природные ресурсы и исключительно удобную береговую линию, стали неотъемлемой собственностью России (Рис.4 Приложение). Самое же примечательное состояло в том, что подобное беспрецедентное «приобретение» свершилось без всякого применения вооруженной силы, без единого выстрела. Именно этот факт сделал дальневосточную эпопею Н.Н. Муравьева одной из самых замечательных страниц в российской истории.

Близлежащее к Айгуни русское укрепление Усть-Зейск первым встретило возвращавшегося с благой вестью генерал-губернатора. Здесь был отслужен благодарственный молебен, после чего Муравьев продиктовал приказ по войскам. Но то было, по существу, обращение ко всем, кто приложил руку к великому делу «собирания земли русской».

«Товарищи! Поздравляю вас! Не тщетно трудились мы: Амур стал достоянием России! Святая православная церковь молится за вас! Россия благодарит»…

В память этого события Усть-Зейск был переименован в Благовещенск.

Как никто другой, Муравьев знал, какой ценой оплачена эта победа. Он отдавал должное главным действующим лицам грандиозной эпопеи, развернувшейся на Амуре. Нехватка продовольствия, суровый климат, болезни, оторванность от Большой земли оборачивались тяжелейшими испытаниями, опороченным веком людей. И надо было верить в свое

предназначение выполнить задачу, которую равно считали своей и генерал-губернатор, и перебравшийся на Амур воронежский пахарь, и шедшая вслед за мужем ставропольская казачка.

Заключение

Мечта Муравьева осуществилась. Но это счастье государственного человека, как это нередко бывало в России, совпало с опалой. Для высших чинов Петербурга он был “le general rouge” (красный генерал). Его речи некоторые даже называли социалистическими. Не могли сановники простить и положительного отзыва о его деятельности оппозиционного “Колокола”. Н. П. Огарев написал в том издании, что Муравьев-Амурский “без всякого сравнения умнее, образованнее и честнее всего кабинета министров. — совокупно”. Удивительно, что не признала графа и либеральная общественность. Для них он оставался осколком николаевской эпохи, “сибирским сатрапом”.

19 февраля 1861 года высочайшим рескриптом граф Муравьев-Амурский был награжден орденом Св. Равноапостольного князя Владимира I степени с мечами и назначен членом Государственного совета. Никогда больше он не возвратился к активной государственной деятельности. С горечью писал он своему брату: “Бог не дал мне заслужить внимание моих современников, не рассчитываю я на внимание потомства, но, тем не менее, жизнь моя проведена и сокращена на службе отечеству”.

Скончался Муравьев-Амурский в Париже 18 ноября 1881 года и был похоронен на Монмартре.

Изменчивым было отношение к Н. Н. Муравьеву-Амурскому и потомков, и историков. Однако прогрессивно мыслящие люди из числа современников генерал-губернатора с самого начала высоко ценили его деятельность и считали, что Россия многим обязана ему. Именно эти люди настойчиво поднимали вопрос об увековечении его памяти. Имеет свою длинную историю также идея перенесения праха Муравьева-Амурского на Родину. Вкратце же ее можно изложить так. Михаил Иванович Венюков в своем обращении к хабаровчанам в октябре 1891 года писал: "Господа! Вы можете исходить все Монмартрское кладбище и не найти там могилы Муравьева... Так знайте, что у великого русского человека, умершего в чужой земле, и могила чужая, а своей нет!... Чтобы найти ее, придется вам остановиться перед скромной, хотя и толстой, надгробной плитой семейства Ришемонт, порыться в металлических венках, ее прикрывающих, и тогда лишь найти в одном углу неразделенного камня французскую надпись: "Николай Муравьев граф Амурский" ("Русская старина ", 1891. Кн. 10).

Еще в 1903 году по договоренности министерств Франции и России прах нашего именитого соотечественника предполагалось предать

Владивостокской земле. Но помешала русско-японская война. В 1908 году останки графа были перенесены в отдельную могилу на том же парижском кладбище. Осуществили это купцы и власти из Хабаровска, Владивостока и Никольска (ныне Уссурийск). На могиле воздвигли надгробие и возложили серебряный венок с надписью: "Города Приморской области: Хабаровск, Владивосток и Никольск-Уссурийский - графу Муравьёву-Амурскому. 1858 - 1908". Даты указывают на то, что это событие приурочили к 50-летию заключения Айгунского договора. Прямых потомков у Николая Николаевича не было, и место его упокоения во Франции осталось без присмотра. К тому же в перспективе кладбище попадало под реконструкцию. У владивостокцев возникла идея - перенести прах Муравьева-Амурского на Родину, сделать то, что не успели сделать их деды в начале XX века.

В декабре 1990 года останки генерал-губернатора Восточной Сибири самолетом Аэрофлота в специальном саркофаге были доставлены во Владивосток. Определили и место захоронения Муравьева-Амурского - на полуострове, носящем его имя. Церемония захоронения была намечена на воскресный день, 21 сентября 1991 года. Саркофаг с прахом Н. Н. Муравьева-Амурского установили в Доме офицеров флота, и в тот же день тут прошла заупокойная литургия.

Жители города шли и шли в траурный зал, чтобы отдать дань глубокого уважения памяти этого выдающегося государственного деятеля. У гроба в почетном карауле застыли военные моряки и казаки. И вот траурная процессия заполнила главную улицу Владивостока. Саркофаг с прахом генерал-губернатора был установлен на лафет гаубицы. Бронетранспортер медленно тронулся. Шестисоттысячный город провожал Н. Н. Муравьева-Амурского к месту последнего упокоения (Рис.5 Приложение). Казаки и военные моряки несли вслед за лафетом флаг России и Андреевский флаг. Великому гражданину России воздавались самые высокие воинские почести, все было обставлено торжественно и печально, было море цветов и венков. Н. Н. Муравьев-Амурский так много сделал для России, что заслуги его просто неоценимы. И возвращение его праха в край, обретение которого было главным делом его жизни, - лучший символ вечной благодарности и признательности потомков (Слайды 18-22 Электронное приложение).

Приложение

Рис.1

Молодой флотский офицер

Геннадий Невельской

поделился мыслью об

исследовании устья Амура,

с тем чтобы завладеть

амурским лиманом

и таким образом открыть России

выход к Тихому океану.

Рис.2 Транспорт «Байкал»

Рис.3 Плот переселенцев

 Рис.4

Рис. 5

Саркофаг с прахом генерал-губернатора

был установлен на лафет гаубицы.

Бронетранспортер медленно тронулся.

Шестисоттысячный город

провожал Н. Н. Муравьева-Амурского

к месту последнего упокоения.

Список, используемой литературы:

1. Морской биографический справочник Д. В. России и Русской Америки XVII – начало XX вв./Составитель Б.Н. Болгурцев – Владивосток: Издательство «Уссури», 1998 г., ст. 135-136.
2. Вокруг света № 8  (2767)  |  Август 2004 Муравьев-Амурский. Долгая дорога домой
3. Сайт: People's History 

Статья: "Муравьев-Амурский, полномочный представитель царя", газета "Алфавит" No.30, 2000

Автор: Владимир Бараев

4. Сб. официальных документов «Русско-китайские отношения»

(1689-1916 гг.), изд. АН, М., 1958, стр. 29-30

5. История Амурской области: Учебное пособие для учащихся общеобразовательных учреждений/ А.В. Баранов, Д.П. Болотин, Ю.В. Малиновский, Б.С. Сапунов, А.А. Сидоренко, И.Е. Федорова, Н.А. Шиндялов; Под ред. А.В. Баранова, И.Е. Федоровой. — Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2005, стр.86

6. Бердник С.В. История Амурской области. Электронная версия.