Исследовательская работа "Кто такой Г. Седой?"

Опубликовано Гладько Валентина Анатольевна вкл 20.10.2013 - 11:23

Автор:

Гладько Максим

Скачать:

Вложение	Размер
i.r.kto_takoy_g.ya_.sedov_.docx	621.31 КБ

Предварительный просмотр:

ОБЩЕРОССИЙСКОГО ТВОРЧЕСКОГО КОНКУРСА ДЛЯ ДЕТЕЙ И ЮНОШЕСТВА, ПОСВЯЩЕННОГО ЮБИЛЕЙНЫМ АРКТИЧЕСКИМ ДАТАМ 2012 ГОДА «АРКТИКА - ПРИТЯГАТЕЛЬНАЯ ЗАГАДКА»

номинация:

Исследовательские работы

ТЕМА:

«КТО ТАКОЙ Г.Я.Седов?»

Выполнил:Гладько Максим

Возраст:14 лет

МКОУ Валентиновская ООШ

Воронежская обл.,

Кантемировский р-н,

с.Валентиновка

ул.Победы 10

Руководитель:Гладько

Валентина Анатольевна

учитель географии

тел. 89204199616

ОГЛАВЛЕНИЕ

1.ВведеНИЕ… з

2. Университеты Егора Седова 4

3. ОФИЦЕР «ЧЕРНОЙ КОСТИ» 5

4. «ВСЕ БЫЛО ПРОТИВ НИХ» 6

5. Заключение 11

6.ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ 13

7.ПРИЛОЖЕНИЕ 14

Введение

Словарь С. Ожегова растолковывает слово патриотизм как "преданность и любовь к своему Отечеству, к своему народу". Это чувство воспитывается с малого возраста.
Сверстники моего поколения старались быть похожими на героев гражданской войны из кинофильма "Чапаев". В школьной библиотеке за книгой "Как закалялась сталь" стояла очередь! Именно патриотизм нашего народа стал главным фактором победы над врагом в Великую Отечественную: как на фронте, так и в тылу. Когда человек делает то, что до него никому не удавалось, то он может навсегда войти в историю, а может так и остаться на ее обочине никому не известным чудаком, память о котором будут хранить лишь немногочисленные родственники. Георгию Седову в какой-то мере повезло. Не достигнув Северного полюса (цели, к которой он шел со своей экспедицией) и, оставшись навсегда лежать во льдах Арктики, он мог запомниться потомкам разве что как неудачливый путешественник. Во время Первой мировой войны чиновников Российской империи мало интересовали судьбы людей, которые отдавали свои жизни вдали от театра военных действий. И лишь в советское время имя старшего лейтенанта Седова стремительно заняло центральное место в русской истории покорения Арктики. Как человека, который сделал себя сам. Как ученого, который отдал свою жизнь за идею прославления Отечества. Об офицере, который служил великой России, старались вспоминать меньше.
Не думаю, что Георгий Седов вошел в историю "как противоречивый человек". Он вошел в историю как исключительно последовательный человек, патриот своей страны. А страна эта - не Норвегия. Амундсен мог объявить о походе к Северному полюсу, а потом просто не ходить. А через несколько лет пойти к ...южному. И вернуться триумфатором. Русский офицер Седов так не мог. Для лейтенанта Седова честь страны была не пустым звуком, ради неё он готов был рисковать жизнью. Но такого мнения придерживались не все. Сегодня я хочу рассказать о настоящем патриоте Родины Г.Я. Седове, который положил начало освоению Северного Полюса. Кто же был Седов : Авантюрист или герой? Нужны ли сегодня такие поступки и люди? Некоторые отзыва сводилось к тому, что Седов был не кем иным, как авантюристом и неудачником, решившимся ради удовлетворения собственных амбиций на заранее обреченную на провал экспедицию.. По мнению Каневского, имя Седова было незаслуженно поднято на пьедестал еще в 1930-е годы. В лице Седова был создан не соответствующий реальности образ бескомпромиссного борца с царской косностью и произволом, человека, беззаветно преданного своей родине и отдавшего жизнь ради ее прославления. Где же истина? Данная исследовательская работа поможет мне разобраться, кто же такой Георгий Яковлевич Седов? Для того, чтобы, действительно, разобраться в таком сложном вопросе, мне потребовалось изучить достаточно большое количество информации по данной теме.

Цель: познакомиться с историей открытия Арктики, трудностях, которые пришлось преодолеть

Задачи: определить, что являлось главным стимулом путешествия,

составить своё представление о русских покорителях Арктики.

Использованные мною методы для решения поставленных задач:

- изучение литературы

- анализ

-сравнение

- обобщение

Объектом исследования является попытка покорения Северного полюса.

Предмет исследования – характеристика жизни и деятельности Георгия Яковлевича Седова. В настоящее время многие не знают, как в прошлом люди покоряли мир.

Университеты Егора Седова

Родился Седов в Приазовье, на хуторе Кривая Коса, в семье рыбака. С восьми лет начал трудиться, а одиннадцать уже ходил на каюке в море - помогал отцу в промысле. Тяга к знаниям обнаружилась у мальчика рано, однако поступить в приходскую школу ему удалось лишь в четырнадцать лет. За два года усвоил Егор Седов курс трехклассной школы, и на этом его учение закончилось - нужно было работать. Егора берут в торговый склад местного помещика Фролова - он катает бочки, чинит сети и паруса, переносит мешки с солью. Именно в это время у юноши появляется тяга к книгам. Они открывали перед ним совершенно иной мир - мир путешествий, приключений,
открытий...
В семнадцать Егор ушел из дома и вскоре оказался в Ростове-на-Дону, где находились так называемые «Мореходные классы». Директор сочувственно отнесся к просьбам Седова и согласился зачислить его, но лишь при условии, что юноша приобретет полуторагодичный стаж плавания на парусном судне. Судьба улыбнулась молодому человеку - в 1895 году, после того, как он проплавал на парусном боте две навигации, его приняли в мореходные классы. Трудным оказалось учение - особенно для тех, у кого, как и у Егора, было лишь свидетельство об окончании церковноприходской школы. Лишь за первый год, а точнее - за восемь месяцев, ученики должны были усвоить полный курс математики почти по гимназической программе, русскую грамматику, английский язык, географию...
Три года длилось учение, больше напоминающее бешеную гонку, и весной 1898 года Георгий Седов получает диплом штурмана дальнего плавания. Тем не менее, ему приходится служить в должности второго помощника капитана на пароходе «Труд», возившем керосин из Батуми в Ростов, Феодосию и Евпаторию. Но такая служба не по душе молодому штурману, и он идет в морской флот - на первых порах вольноопределяющимся. Вскоре Седова назначают на учебное судно, и через три месяца он легко сдает экзамены на прапорщика запаса флота.
Как случилось, что вскоре простого прапорщика допустили к сдаче экстерном экзаменов за полный курс морского корпуса? Утверждают, что главную роль при этом сыграл один из его экзаменаторов. Незаурядные способности и глубокие знания молодого моряка произвели впечатление, и в итоге у Седова оказалось рекомендательное письмо к гидрографу генералу Дриженко... Осенью 1901 года Седова производят в поручики запаса флота по морской части. Настойчивость Георгия, казалось, не знала границ, и судьба по-прежнему благоволила ему - уже весной 1902 года его определили в службу с зачислением по Адмиралтейству

Заветная мечта сбылась - он стал кадровым морским офицером. А буквально через несколько дней поручик Седов отправился к месту службы - в Архангельск, где на судне «Пахтусов» его ждало место помощника начальника гидрографической экспедиции. В 1904 году началась война с Японией. Седов изъявляет желание отправиться на Дальний Восток и получает назначение на Амурскую речную флотилию, в соединение номерных миноносок. И хотя принять участие в боевых действиях ему практически не удалось, к концу войны он уже стал командиром миноноски № 48.
После окончания войны с Японией Седов еще два года оставался на Дальнем Востоке - в должности помощника распорядителя работ по постановке вех и бакенов в Тихом океане. И вот, наконец, первое большое самостоятельное задание: в марте 1909 года Главное гидрографическое управление Морского министерства командировало штабс-капитана Г. Я. Седова на Колыму. Знакомясь с отчетами колымской экспедиции, можно только поразиться настойчивости и научной добросовестности ее начальника. Многое было сделано за недолгое полярное лето. Исследован морской бар близ устья Колымы. Выполнены промеры устья реки. Определены координаты речного бара, найден удобный фарватер. Сделаны промеры и проведена съемка реки от Шалаурозского рейда до Нижнеколымска.
«...Исследование устья Колымы и выяснение возможности, таким образом, плавания морских судов через бар в реку до Нижнеколымска, - писал Седов, - могут, безусловно, сделать переворот в жизни Колымского края...» Возвращение экспедиции можно назвать триумфальным. Георгия Седова хвалило его непосредственное начальство, весьма одобрительно отозвался о деятельности штабс-капитана и глава российской гидрографии А. И. Вилькицкий. Вскоре последовало повышение в чине, а следовательно, в дальнейшем возможность получить более самостоятельные и интересные работы.
И вот новая экспедиция - на Новую Землю. Все лето 1910 года провел Седов на Крестовой губе, составляя карту этого сурового района, изучая гидрографические особенности и устанавливая мореходные знаки. После возвращения с Севера окончательно сформировалась мысль о походе к полюсу. Весной 1911 года капитан подает рапорт на имя начальника Главного гидрографического управления, в котором обосновывает необходимость изучения самых высоких широт и достижения самого полюса.

ОФИЦЕР «ЧЕРНОЙ КОСТИ»

Это было долгое и трагическое путешествие. Ни одна полярная экспедиция не готовилась столь поспешно и в таких трудных условиях. Весной 1912 года Георгий Яковлевич Седов, офицер-гидрограф, подал начальнику Главного гидрографического управления генералу Вилькицкому рапорт с планом похода к Северному полюсу. «В этом состязании, - писал Седов, -участвовали почти все страны света и только не было русских... Мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг».
План Седова состоял в следующем. В середине июля 1912 года экспедиция должна выйти из Архангельска к Земле Франца-Иосифа и там остановиться на зимовку. С первыми лучами солнца небольшая группа на нартах с собаками выступит к полюсу.
19 марта 1912 года было опубликовано открытое письмо офицера Главного гидрографического управления морского министерства капитана Г. Я. Седова с призывом организовать русскую научную экспедицию на полюс. «Русский народ должен принести на это национальное дело небольшие деньги, а я приношу жизнь», - писал в своем обращении Седов.

Как гидрограф Седов уже проявил себя отчаянно смелым исследователем Севера. Перед его волей, казалось, не могли устоять никакие преграды. Он горел грандиозными проектами вроде скорейшего освоения Северного морского пути, заселения пустынных заполярных островов и освоения новых портов.

В офицерской среде этот неугомонный лейтенант, выбившийся из низов (отец его был рыбаком), офицер «черной кости», казался выскочкой, кто-то завидовал его успехам. И вот теперь - план похода к Северному полюсу. «Я чувствую себя вполне подготовленным для такого большого дела, которое начинаю, - самоуверенно писал Седов в петербургском «Синем журнале». - Я хочу осуществить мысль Ломоносова - водрузить русский флаг на Северном полюсе! "Статья, в которой это было написано, называлась прямо и категорически: «Как я открою Северный полюс».

«ВСЕ БЫЛО ПРОТИВ НИХ»

Седов был сразу же раскритикован опытными полярниками, справедливо утверждавшими, что столь тяжелая и опасная экспедиция требует длительной и серьезной подготовки. План его считали непродуманным и скоропалительным. Известный полярный путешественник Русанов указывал на отсутствие у Седова опыта походов по дрейфующим льдам. «Много ли у него при этом будет шансов достигнуть Северного полюса? -писал Русанов. - Мне думается, очень и очень немного». Снаряжение экспедиции оставляло желать много лучшего. Визе - метеоролог и географ экспедиции, в будущем крупный ученый-северовед, тогда, в 1912 году, записал в дневнике: «Он (Седов) упрям и наивен... Нужно совершенно не знать полярную литературу, чтобы с таким снаряжением, как наше, мечтать о полюсе».
Между тем организация экспедиции началась. Над планом Седова шефствовала известная столичная газета «Новое время» во главе с ее издателем Сувориным. Требовалось, по меньшей мере, 70 000 рублей. Средства экспедицию собирались подпиской, за счет пожертвований по всей России. Часть их удалось собрать устройством благотворительных вечеров и великосветских базаров.

Для экспедиции было зафрахтовано парусно-паровое промысловое судно «Святой мученик Фока». Капитану шхуна понравилась: внешне неказистая, она, тем не менее, была прекрасно приспособлена к плаваниям в условиях полярных морей. Построенное еще в 1870 году в Норвегии судно предназначалось для морского промысла в Ледовитом океане. При спуске на воду оно получило название «Гейзер» и под этим именем плавало вплоть до 1890 года, а затем было куплено мезенскими зверопромышленниками братьями Юрьевыми и стало именоваться «Святой мученик Фока». В 1909 году «Фока» принадлежал Мурманской научно-промысловой экспедиции, а затем был откуплен зверопромышленником Дикиным. Парусно-паровая двухмачтовая шхуна имела мощный набор из дубовых брусьев, дубовые киль, кильсон, форштевень, привальные брусья, увеличенную против обычного толщину обшивки корпуса, «Фока» был оснащен к тому же крепким ледяным поясом, а в носовой части, чуть ли не броней из 24 толстых дубовых брусьев. Большие трюмы вмещали запасы топлива, продовольствия и материалов даже для многолетней экспедиции, а в просторных кубрике и кают-компании мог с удобствами разместиться экипаж.

Владелец его, архангельский шкипер Дикин, брался доставить экспедицию на Землю Франца-Иосифа. «Фоку» загрузили провизией на три года. На палубе громоздились ящики, клетки с собаками, доски и бревна для строительства дома на месте зимовки.
Буквально накануне отплытия Дикин отказался идти в плавание. Ушла с ним и его команда. Возмущенный Седов в течение суток набрал новых матросов. Удивительно ли, что некоторые из них явились на судно в одних пиджаках за час до отплытия. «Никогда мы не ощущали так сильно косности и тупого, непроходимого бюрократизма, как в дни перед уходом экспедиции. Все было против нас», - писал художник Пинегин, участник экспедиции. 14 августа (здесь и далее все даты по старому стилю), на месяц позже намеченного срока, «Фока» отошел от Соборной пристани Архангельска.

Авторитетная комиссия гидрографического управления, наученная горьким опытом предыдущих экспедиций, отказала ему в финансировании. Архангельские купцы, воспользовавшись всеобщей спешкой и суетой, подсунули просроченные консервы и свору дворняг вместо породистых сибирских лаек. С таким трудом раздобытая радиостанция в последний момент оказалась без радиста – морское министерство не выписало ему разрешение на отпуск. Однако Георгий Седов, отважный морской офицер, уже зарекомендовавший себя как исследователь Колымы, не думал отступать. С помощью издателя Суворина он поднял на помощь экспедиции все просвещенное общество, собрал недостающие средства, кое-какую команду и 10 августа 1912 года (28 июля по ст. ст.), хоть и с месячной задержкой, вышел в открытое море. Наконец настал долгожданный день. К двенадцати часам набережную заполнила толпа - жители Архангельска собрались на торжественные проводы первой российской экспедиции к Северному полюсу. Музыка, речи, молебен... И вот, наконец «Фока» в открытом море. О своих воспоминаниях свидетель проводов экспедиции Седова Борис Шергин пишет: "Выдвинувшись несколько вперед, Г.Я. Седов глуховатым голосом прочитал приказ об отплытии, потом в его руке и руках вице-губернатора и других важных лиц из провожающих появились стопки с красным вином. Выпили за удачу экспедиции, грянул оркестр. Провожали криками "ура" и звоном колоколов кафедрального собора, а также Рождественской и Воскресенской церквей. На проводы экспедиции собралось около тысячи человек. Стоящие в гавани корабли салютовали уходящему судну флагами и звоном корабельных колоколов".
Но что такое задержка на месяц в условиях крайнего севера? Август в этих широтах – настоящая осень с ее пронизывающей моросью и резким порывистым ветром. Через несколько дней после отплытия, шхуна Седова «Св. мученик Фока»,

казалось бы, единственное надежное устройство во всей экспедиции, попало в сильнейший шторм и едва избежало затопления. Из дневника Седова: «Начался период осенних штормов. "Св. Фока" попал в жесточайший шторм. "Это был шторм жестокий, даже больше - страшный, - в первом же своем письме, оставленном для меня на маяке, писал Георгий Яковлевич. - Находились мы в пятнадцати милях от берега, к нему приблизиться не могли, так как ветер был встречный, а наша машина против сильного ветра не выгребает. Таким образом, нас мало-помалу отбрасывало все дальше и дальше от берега в открытое море, где волна делалась все больше и больше. Накрыла темная ночь. Что делать? Мысли мои работают со страшной быстротой. Команда наполовину укачалась, и мне пришлось это учитывать. Судно дает большую течь, часть воды попадает в трюм через палубу, и все это стоит, как привидение, перед моими глазами. ..» Седов был вынужден спешно причалить в Крестовой губе Новой Земли, но приведя, насколько это возможно, судно в порядок, оставив на берегу письма и официальные донесения, он направил киль «Св. мученика Фоки» в сторону Земли Франца-Иосифа. Это было 12 сентября, на рассвете, а уже через день вахтенный обнаружил прямо по курсу плавающий лед. Более двух недель пробивалась экспедиция на север. С каждой милей толщина и крепость льда увеличивались. И в этих условиях «Фока» показал себя с самой лучшей стороны - он исправно крошил панцирь океана массивным и крепким дубовым корпусом, прекрасно слушался руля, когда было необходимо идти по извилистым протокам, соединяющим полыньи. Но, несмотря на все усилия команды и членов экспедиции, пришлось возвращаться к Новой Земле, где в начале октября «Фока» и вмерз во льды в небольшом заливе, названном путешественниками бухтой «Святого Фоки».
Снаряжение экспедиции оставляло желать много лучшего. Визе - метеоролог и географ экспедиции, в будущем крупный ученый-северовед, тогда, в 1912 году, записал в дневнике: «Он (Седов) упрям и наивен... Нужно совершенно не знать полярную литературу, чтобы с таким снаряжением, как наше, мечтать о полюсе».
. Георгий Седов тщательно готовил полюсное снаряжение. То, что голод полюсной партии в ближайшие пять месяцев не грозил, говорят документы. Из продуктов было взято:
«1. Бульона Скорикова – 4 пуда;

2. сухарей пшеничных норвежских –5 пудов 25 фунтов;

3. печенья мясного Скорикова – 1 пуд 15 фунтов;

4. сала свиного – 2 пуда 20 фунтов;

5. шоколада мясного Скорикова – 1 пуд 25 фунтов;

6. шоколада обыкновенного – пуд 25 фунтов;

7. сахара – 1 пуд;

8. чая – 1,5 фунта;

9. какао – 16 фунтов

11. соли – 8 фунтов;

12. сушеной зелени – 9 фунтов;

13. сушеных фруктов – 10 фунтов;

14. клюквенного экстракта – 3,5 фунта;

15. консервированного молока – 5 фунтов;

16. молочной муки «Нестле» - 10 фунтов;

17. леденцов – 2 фунта;

18. коньяка – 3 фунта;

19. рома – 4 фунта».

«Св. мученику Фоке», уже сполна оправдавшему своё название, стоило больших трудов высвободится из ледового плена и вернуться обратно на Новую Землю. Перед экипажем встала неважная перспектива – оставаться здесь на зимовку. Дело в том, что по изначальному плану Седова, «Св. Фока» должен был отвезти участников экспедиции на Землю Франца-Иосифа, выгрузить дом, взятый с собой в разобранном виде, и запасы экспедиции, а затем вернуться в Архангельск. У команды корабля не было ни теплой одежды, ни продовольствия. Механик «Св. Фоки» Иван Андреевич Зандер вышел в плавание в одном пиджаке. В этом пиджаке его и похоронили два года спустя на Земле Франца-Иосифа. Динамичная натура Г. Я. Седова не могла вынести бездействия зимовки, и он, не дожидаясь конца полярной ночи, предпринял поход на Север, чтобы как можно точнее определить положение мыса Литке на Новой Земле, который отстоял от бухты «Святого Фоки» на 50 километров. И это был не единственный его поход для изучения близлежащих северных земель. «Подвести итог произведенной нами работе, - писал Седов, - тем более приятно, что в ней сделаны некоторые открытия - несогласия с существующими картами...» Действительно, в дальнейшем ученые-географы утверждали, что если бы экспедиция Седова предпринималась исключительно для изучения Новой Земли, вряд ли она смогла сделать больше для науки за 11 месяцев ледового плена.
«Фока» освободился ото льда лишь 3 сентября 1913 года. И снова - курс на север, к мысу Флора Земли Франца-Иосифа. И опять перед шхуной расстилаются ледяные поля, забираться в которые теперь уже смертельно рискованно, поскольку на судне почти не осталось топлива, а на одних парусах во льдах не походишь... Тем не менее - курс на север, к полюсу.

Поздно вечером 13 сентября «Святой мученик Фока» бросает якорь в виду мыса Флора. Убедившись, что обещанный пароход с углем не прибыл, 17 сентября экспедиция отправляется дальше. Через двое суток Седов вводит шхуну в безымянную бухту острова Гукера и осторожно ставит ее на грунт. Здесь, в бухте, названной Тихой, предстоит еще одна зимовка. Здесь, в безымянной бухте острова Гукера (бухту называли Тихой), начали вторую, еще более трудную зимовку. Скудное, однообразное питание вызвало цингу. Даже Седов, прежде отличавшийся железным здоровьем, сдал. Появилась цинга и у него. В начале января 1914 года Визе писал о Седове: «Он очень побледнел, осунулся и страшно ослаб. Когда говорит, то сильно задыхается».

Седов и сам понимал, что в таком состоянии до полюса дойти не сможет. От бухты Тихой до заветной точки Земли было ни много ни мало почти 1 000 километров! Вот еще одна запись в дневнике Визе: «Г. Я. в беседе со мной в первый раз откровенно заявил, что считает свою санную экспедицию к полюсу «безумной попыткой», но что он все-таки, ни за что не откажется от нее, пока у него не кончится последний сухарь».

В июне 1913 года у участников экспедиции еще была возможность спастись. Капитан «Св. Фоки», помощник механика и три матроса покинули корабль, на шлюпке благополучно достигли Маточкина Шара, а затем пересели на пароход до Архангельска. На «Большую Землю» они привезли донесение Седова о ходе экспедиции и настоятельную его просьбу послать на Землю Франца-Иосифа уголь и запасы. Тяжелое предчувствие не покидало многих на судне. Пинегин передал Седову письмо, в котором просил отложить поход, просили его об этом и другие. Тщетно. Для Седова был важен даже один факт движения к цели, пусть и ценой собственной жизни. Мысль о возвращении с пустыми руками казалась ему нестерпимой. Огромное честолюбие, ужас бесчестья гнали его вперед. «Долг мы исполним, - сказал он в прощальной речи. - Наша цель - полюс! Все возможное для достижения будет сделано!»

Было решено идти втроем с тремя нартами, запряженными 24 собаками. Запас провизии был рассчитан на 10 месяцев. Своими спутниками Седов избрал матросов Григория Васильевича Линника и Александра Матвеевича Пустотного. Первый, в прошлом золотоискатель, о себе писал: «26 лет, мещанин города Градишска, Полтавской губернии, православный». Второй, матрос Пустотный, был на три года моложе и происходил из крестьян Архангельской губернии. Он учился на лоцмана, когда случайная встреча с Седовым решила его судьбу».

Трудно сказать, почему именно этих людей выбрал Седов, почему не взял того же Визе (хотя раньше такие планы были), и это несмотря на то, что Линник, действительно самый энергичный и способный из матросов, отличался заносчивым, вспыльчивым, дерзким характером. Однажды произошел такой случай. К ужину команде дали водки. Линник нашел порцию недостаточной, стал возмущаться. Седов позвал матроса к себе и крепко отругал его. Вечером в кают-компании он сказал Визе: «Этот Линник уж чересчур зазнался! Видно, слышал, что все его хвалят». Тем не менее, оба матроса были переведены на усиленное питание и освобождены от всех повседневных работ.
За две недели до решающего дня врач экспедиции Кушаков подал Седову рапорт, в котором жаловался на Линника за его недисциплинированность, грубость, «постоянные порицания и сквернословия по адресу всех начальствующих лиц экспедиции» и даже просил о предании этого матроса суду.

«Сего числа во время дежурства, - писал Кушаков, - я услышал сильный шум и крик в командной столовой. Подходя к последней, я узнал голос матроса Линника, ругавшего бранными и непристойными словами, кричавшего: «Я иду к полюсу, рискую жизнью, потому не буду, есть всякой дряни».

Но Седов - всегда строгий к команде и требовавший беспрекословного подчинения - на этот раз оставил рапорт Кушакова без последствий.

Наступило 2 февраля 1914 года, день выхода к полюсу. Последний завтрак на корабле. Последние объятия. Три человека и три тяжело нагруженные нарты двинулись на Север. В тот день Визе записал в своем дневнике: «При прощании Г. Я., совершенно больной, разрыдался. Выход полюсной партии оставил во мне мрачное впечатление. Гибель этой экспедиции, учитывая смелость, упорство и легкомыслие ее начальника, кажется мне почти неизбежной». Седов шел не только на самоубийство, но и ставил на карту жизнь своих спутников. 15 февраля 1914 года
участники экспедиции выслушали последний приказ своего начальника. Итак, - говорилось в нем, - сегодня мы выступаем к полюсу, это - событие и для нас, и для нашей Родины. Об этом дне мечтали уже давно великие русские люди - Ломоносов, Менделеев и другие. На долю же нас, маленьких людей, выпала большая честь осуществить их мечту и сделать посильное научное и идейное завоевание в полярном исследовании на гордость и пользу нашего Отечества... Пусть же этот приказ, пусть это, быть может, последнее мое слово послужит вам памятью взаимной дружбы и любви. До свидания, дорогие друзья".
Стояли суровые морозы, 40°С и более. «Дорога отвратительная, - писал Седов в походном дневнике, - ропаки, рыхлый снег... Идти очень трудно, дышать еще труднее... Сегодня снилась Беруся, да спасут ее боги. Я совсем болен, но духом не падаю».
Уже на седьмой день похода Седов идти не мог и вынужден был ехать, сидя на нартах. Здоровье его ухудшалось с каждым днем. Было известно, что в бухте Теплиц-бай на западном берегу острова Рудольфа, самого северного острова Земли Франца-Иосифа, находится брошенная база полярной экспедиции герцога Абруццкого. Седов надеялся, что там им удастся пополнить свои запасы, в частности керосина, и отдохнуть. Но до желанной бухты было еще далеко. От нее же до полюса - еще дальше. Около 800 километров.
«Мороз до 41 градуса, - записал Линник в дневнике 18 февраля. - На дворе снежная буря. Двигаться вперед невозможно, к тому же здоровье начальника безнадежное».

На всех был один большой спальный мешок. Но матросы редко забирались в него, стараясь не тревожить больного. К тому же приходилось то и дело подниматься на стоны и жалобы Седова. «И одного часа за ночь не пришлось уснуть, так как начальник ежеминутно жалуется на ужасный холод в ногах и невозможность дыхания», - отмечал Линник в дневнике на 17-й день похода.

Седов стал тяжелой обузой для спутников. Он почти ничего не ел. Его приходилось кормить буквально чайной ложкой. От бессонных ночей и тяжелых переходов матросы теряли силы. У Пустотного появилось кровотечение горлом. У обоих - признаки цинги.
Линник не раз предлагал Седову вернуться на судно. «Эх, Линник, оставь эти мысли идти домой! - отвечал тот. -В Теплиц-бай мы в пять дней поправимся». Улыбнется, бывало, и махнет рукой. Из записей жены Седова, опубликованных в журнале «Знание-сила»: "С каждым днем Седов все больше терял силы, часто впадал в забытье. К концу второй недели он уже не мог двигаться. Он ехал, привязанный к нарте, и не выпускал из рук компас, опасаясь как бы матросы из жалости к нему не повернули назад.
Разразилась буря. Более трех суток бушевала она. Путешественники, забившись в палатку, старались согреться теплом своего дыхания. Но вот затих буран. На горизонте после долгой трехмесячной полярной ночи забрезжили первые лучи солнца. Георгий Яковлевич попросил матросов вынести его из палатки. Лежа на нартах, коченеющей рукой он записал в своем дневнике: "Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети нашим близким на родине, как мы ютимся в палатке, как больные, удрученные, под 82 градусом северной широты...".

Карандаш выпал из рук, веки закрылись, фраза осталась недоконченной»
Наступило 20 февраля. Сильная вьюга опять остановила их. В тот день, по словам матросов, Седов скончался. Двадцать лет спустя Пустотный так описывал смерть Седова. Они начали свой скудный обед, как вдруг услышали странный и страшный хрип. «В безотчетном ужасе, — рассказывал Пустотный, — мы повернули головы. Наш начальник лежал, приподнявшись в спальном мешке, упершись головой в заднюю стенку палатки. Глаза его выкатывались из орбит, как стеклянные шары».
В 2 часа 40 минут Седов умер. Линник, рассказывал Пустотный, вынул платок и накрыл им искаженное лицо своего начальника.

Старшинство принял на себя Линник. Когда вьюга утихла, матросы положили тело Седова на нарты. «Мы двинулись в бухту Теплиц, — вспоминал Пустотный, — но, не дойдя до нее шести : миль, увидели, что вход в нее заполнен открытой водой». Повернули назад, к мысу Бророк. Здесь, по их словам, они и похоронили Седова, на высоком месте, под скалою. Вырыть могилу не было никакой возможности. Тело Седова, рассказывали матросы, они положили между двумя валунами вместе с русским национальным флагом. Сверху прикрыли каменными плитами, пустоты заполнили щебнем. Над могилой установили крест, наспех сделанный из лыж. Рядом оставили нарты, кирку и молоток. Известно, что о собачьей верности ходят легенды. Но то, что пес по кличке Фрам остался верен Георгию Седову и после его смерти, - самая настоящая правда. Фрам все время возвращался к могиле своего хозяина и не пожелал уйти с матросами на судно. Они вынуждены были оставить ему собачьих галет в надежде, что пес их догонит, но он разделил судьбу своего хозяина

Закончив печальный обряд, матросы, как они позже рассказывали, отправились в обратный путь, на юг, и, пережив невероятные лишения, чудом добрались до судна.
Путь на родину также был тяжелым. Уголь кончился. Шли, сжигая части корпуса, мебель, такелаж. Однако и дома мытарства «седовцев» не закончились. Два месяца команда «Фоки» бедствовала на полуразрушенном судне, пока не получила расчета.

Могилу Седова на острове Рудольфа обнаружили лишь в 1938 году. Минуло 23 года. На острове Рудольфа зимовали наши летчики с самолетами, обеспечивая безопасность дрейфа папанинцев. Пилоты, как вспоминал знаменитый штурман полярной авиации Аккуратов, с нетерпением ждали, когда весеннее солнце растопит снег и можно будет поискать следы экспедиции Седова, а также его могилу.

И вот наступила весна 1938 года. Увы, поиски вначале были безуспешными. Наконец удача! Неподалеку от бухты Теплиц-бай, на мысе Аук (а вовсе не на мысе Бророк, в нескольких километрах от него) летчики нашли флагшток с надписью: «Sedov Pol. Exped. 1914» и обрывки русского флага. Останков Седова рядом не оказалось. Странным образом исчезли нарты, кирка, молоток и крест.

Тогда летчики начали обследовать брошенную базу в Теплиц-бай. Каково же было их удивление, когда среди разбросанных вещей на столике в одной из комнат жилой постройки они увидели... дамскую туфельку - лакированную, с небольшой ножки, чуть поношенную, но прекрасно сохранившуюся. На белой лайковой подкладке отчетливо виднелась золотая надпись: «Поставщик Двора Его Императорского Величества. Санкт-Петербург». Аккуратов вспоминал: «Ошеломленные, мы передавали из рук в руки это изящное изделие, ломая голову, как оно могло попасть сюда, на край земли».
Среди иностранных полярников, которые здесь когда-то базировались, женщин не было. Значит, туфелька была взята с собой. Но кем? Не Седовым ли, раз она русского происхождения? Аккуратов был почти уверен, что туфельку своей жены вез именно Седов. Возможно, хотел поставить ее на полюс?..

Из воспоминаний: " Когда вьюга утихла, матросы положили тело Седова на нарты. «Мы двинулись в бухту Теплиц, — вспоминал Пустотный, — но, не дойдя до нее шести: миль, увидели, что вход в нее заполнен открытой водой». Повернули назад, к мысу Бророк. Здесь, по их словам, они и похоронили Седова, на высоком месте, под скалою. Вырыть могилу не было никакой возможности. Тело Седова, рассказывали матросы, они положили между двумя валунами вместе с русским национальным флагом. Сверху прикрыли каменными плитами, пустоты заполнили щебнем. Над могилой установили крест, наспех сделанный из лыж. Рядом оставили нарты, кирку и молоток.
Закончив печальный обряд, матросы, как они позже рассказывали, отправились в обратный путь, на юг, и, пережив невероятные лишения, чудом добрались до судна.
Путь на родину также был тяжелым. Уголь кончился. Шли, сжигая части корпуса, мебель, такелаж. Однако и дома мытарства «седовцев» не закончились. Два месяца команда «Фоки» бедствовала на полуразрушенном судне, пока не получила расчета.

Значит, матросы Линник и Пустотный все-таки посетили столь желанную для них бухту Теплиц-бай с Седовым или уже без него. Почему же они это отрицали? Почему рядом с флагом не оказалось останков Седова, а также - нарт и других предметов? Есть во всем этом какая-то тайна, быть может, страшная тайна о трагическом финале роковой экспедиции.

Заключение

Сегодня я хочу сказать, что исследуя данную тему я отчетливо понял, что Седов настоящий патриот Родины, который положил начало освоению Северного Полюса Арктика и Северный полюс всегда манили российских исследователей. Тяжелейшие условия, в которых проходили экспедиции, и гибель многих предшественников, так и не достигших заветной цели, не останавливали энтузиастов. Не пропало у россиян стремление к полюсу и после достижения его в 1909 году экспедицией Пири, тем более, что Пири никак не мог доказать своего пребывания на полюсе и сам этот факт всегда вызывал сомнения.
Обосновывая свое стремление достичь полюса на собачьих упряжках, он писал весной 1912 года начальнику Главного Гидрографического управления: "Промысловые и научные интересы Северного Ледовитого океана начали привлекать к себе всеобщее внимание чуть ли не с Х столетия. Первыми пионерами были в Северном Ледовитом океане промышленники, устремлявшиеся туда за добычей богатого морского зверя, а затем и путешественники с научной целью. Многие из путешественников плавали сюда для отыскания свободного морского пути на Восток, многие для открытия новых земель и физического изучения вообще океана и, наконец, многие для открытия Северного полюса, чтобы разъяснить мировую загадку как со стороны научных, полезных наблюдений, так и со стороны открытий. Человеческий ум до того был поглощен этой нелегкой задачей, что разрешение ее, несмотря на суровую могилу, которую путешественники по большей части там находили, стало сплошным национальным состязанием. Здесь, помимо человеческого любопытства, главным руководящим стимулом еще, безусловно, являлись народная гордость и честь страны. Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасали до сих пор. Амундсен желает во чтобы то ни стало оставить честь открытия Северного полюса за Норвегией. Он хочет идти в 1913 году, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг".

В советской литературе по идеологическим соображениям утверждалось, что Николай II отказал в субсидировании экспедиции к Северному полюсу. Почему? Потому что Седов — выходец из народа. Это не так! Удалось установить, что Николай II давал Седову аудиенции, подарил ему дорогое ружье, иконку и пожертвовал на экспедицию 10 тысяч рублей. Оргкомитет вручил императору золотой нагрудный знак «Жертвователя». В отечественной литературе отмечается, что для экспедиции выбрали неудачное судно, поставщики снабдили протухшей солониной, полусгнившим такелажем и т. п. При этом не говорится о роли самого Седова, который, как выяснилось, подготовкой экспедиции совсем не занимался. Его больше волновала пропагандистская шумиха вокруг замышлявшегося грандиозного похода. Самый ответственный этап похода к полюсу должен был проходить на санях, но Седов не позаботился о закупке знаменитых чистопородных сибирских лаек. Из 85 ездовых собак лишь 35 закупили в Тобольской губернии, остальные — архангельские дворняжки, которых отловили прямо на улицах города. Он не позаботился о снабжении участников экспедиции теплым обмундированием. Седов не смог ни организовать, ни проконтролировать доставку на судно необходимых для арктического плавания грузов. Это свидетельствует не только об отсутствии у него организаторских способностей, но и о незнании им специфики Арктики. Получается, что виновны не поставщики, а сам Седов!
Георгий Яковлевич видел несколько лет назад в Архангельске судно "Америка", снаряженное на Северный полюс миллионером Циглером. - Представляешь, - вспоминал он. - Великолепное трехмачтовое судно, отличное снаряжение. Все рассчитано, все предусмотрено, одних ездовых собак более четырехсот, два десятка лучших маньчжурских пони. В миллион рублей экспедиция обошлась, а полюса не достигла. Почему? Потому что у американцев подход не тот. Они все на деньги меряют. Начальник экспедиции Антони Фиала так и заявил мистеру Циглеру: "Дайте мне достаточно долларов, и я завоюю полюс, сделаю бессмертным ваше имя". А разве только деньги решают? Мужества, высокого мужества, рожденного любовью к Отчизне, у них не хватало, а это главное.

Важно и в наши дни вести поисковую работу, координировать в этом деле усилия всех, кому дорого имя Седова, история его родного края, страны. Имя Г.Я. Седова может и должно объединить усилия краеведов, в первую очередь юных исследователей России, это одно из важных и нужных направлений патриотической работы, формирующей нравственный облик юного гражданина. Вставай, Седов, отважный сын земли!

Твой старый компас мы сменили новым,

Но твой поход на Севере суровом

Забыть в своих походах не могли.

...И мы пойдем в урочища любые,

И если смерть застигнет у снегов,

Лишь одного просил бы у судьбы я:

Так умереть, как умирал Седов.

ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ

Альтер М. Шаги к мечте : очерк / М. Альтер. – Донецк : Шилон, 2007. – 32 с.

Булкин С.П. Книга о Донбассе. Природа. Люди. Дела /– Донецк: Донбас, 1977. – 319 с

Громов Б. «Поход «Седова» «Молодая гвардия»-Москва 1930г

Пригороский Е.В. Путь в бессмертие / Е.В. Пригоровский. – Донецк: ООО «Лебедь», 1999. – 326 с

4. В ледяных просторах: Экспедиция Г.Я. Седова к северному полюсу: ОГИ, Москва, 2009г

газета "Родное Приазовье" № 66 от 05.09.2012 с незначительными исправлениями)

Руководитель экспедиции лейтенант Г.Я. Седов с членами команды принимает гостей — архангелогородцев, на борту экспедиционного судна «Святой мученик Фока». Архангельск. 1912 г. (фото из фондов музея Арктики и Антарктики)