Тема маленького человека от Библии к произведениям литературы XIX века

МБОУ «СОШ №27 с углублённым изучением отдельных предметов»

города Балаково  Саратовской области

Тема маленького человека

от Библии к произведениям  русской литературы

XIX века

Автор:  Луговая Дарья Алексеевна,

ученица 10 Б класса  

 Руководитель:  Субоч Раиса Ивановна,

учитель русского языка и литературы

Балаково

2013

Оглавление

I.        Введение                                                                                  с.3-4                            

II.         Основная часть

Глава 1. Родословная понятия маленького человека от Евангелия   с.5-6

Глава 2. Тема «маленького человека» в повести А.С. Пушкина «Станционный смотритель»                                                                        с.7-10

Глава 3. Развитие темы «маленького человека»  в «Герое нашего времени»  М. Ю. Лермонтова                                                                       с.11-12

 Глава 4. Отражение темы «маленького человека» в «Шинели»
Н. В. Гоголя                                                                                            с.13-15

III. Заключение                                                                               с.16-17                    

IV. Список используемой литературы                                          с.18              

ВВЕДЕНИЕ

Тема  реферата «Тема маленького человека в произведениях писателей XIX» достаточно актуальна. На сегодняшний день сложился определённый стереотип, сопровождающий это выражение, но каждый ли изображаемый в литературе  бедняк будет отвечать этой теме? Содержание образа с эмблемой «маленького человека» далеко не монотонно, скорее парадоксально, а именно это делает данную тему интересной и живой, несмотря на известные издержки всякого устойчивого выражения.

Объектом исследования стали образы Библии, А. С. Пушкина,

М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя.

Предмет исследования – изображение маленького человека в Библии, в произведениях А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя.

Подчеркнём, что строить социальную защиту  героев художественных произведений не входит в авторскую позицию, хотя это не перечёркивает мотив сострадания: авторы, безусловно, видят своих героев не в социально-политических координатах, а скорее ставят их перед Богом, перед вечностью, пред сущностями человеческого бытия.

Цель данной работы – выявить движение темы, проследить её развитие от Библии (особенно Евангелия) до произведений А. С. Пушкина,

М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя.

Для достижения поставленной цели выдвинуты следующие задачи:

1. Выяснить понятие маленького человека, данное в Евангелии.
2. Определить развитие темы «маленького человека» в повести

А.С. Пушкина «Станционный смотритель»;

3. Проследить эволюцию темы в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» (повесть «Максим Максимович»);
4. Установить отражение темы «маленького человека» в повести Н.В. Гоголя «Шинель».

В работе использованы разные источники: из Библии взяты Евангелия от Матфея и Луки, тексты художественных произведений, критическая литература по заданной теме, а также справочная литература и сайты Интернета.

Для достижения поставленной цели использованы методы анализа, сравнения и обобщения. Порядок и структура работы определены в соответствии с хронологическим принципом изучения русской литературы.

Глава 1. Родословная понятия маленького человека от Евангелия

Если искать первоисточник для темы «маленького человека» в русской литературе, то    начать нужно   прежде всего с   Библии, особенно – с Евангелий, от которых, можно думать, ведёт свою родословную понятие маленького человека.

Человек, нарисованный в Евангелии,  есть именно «малый», меньший перед Богом, а не перед земной властью, или силой, или богатством. Более того, земное значение человека и его облик перед Богом не совпадают. Христос  прежде всего обращается к «униженным и оскорблённым»: «Придите ко мне, все трудящиеся и обременённые, и Я успокою вас».^[1] Дадим ещё несколько ёмких евангельских стихов, которые определяют смысловое ядро нашей темы: «То, что сделали вы одному из братьев моих меньших, то сделали мне»;^[2] «кто из вас меньше всех, тот будет велик»;^[3] «кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; кто хочет быть первым, да будет вам рабом»;^[4] «смотрите, не презирайте ни одного из малых сих»^[5]. Итак, евангельский человек мал своим духом, унижен, порочен и слаб, но устремлён к Богу, ожидает высшего суда, преображается, несмотря на земное унижение («последние станут первыми»). Высший завет – стремиться к благополучию не на Земле, а в Царстве Небесном, что достигается служением Богу в любви к ближнему и в неизбежном страдании. Есть ещё одно важное состояние «маленького человека» – стремление  уйти от греха, хотя и неизбежно вовлечение в грех, однако в грех, имеющий прощение. В этом смысле   «маленький человек» никогда не вовлечён в крайнюю греховность: «Будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления… Но кто будет хулить Духа Святого, тому не будет прощения во век».^[6] Это не святой, но и не воплощение дьявола. Примерами из евангельских сюжетов будут «блудный сын», Мария Магдалина, хананеянка с дочерью, прокажённый самарянин, наконец – собирательный образ «блаженного» из Нагорной проповеди. Словом, христианский человек есть именно «маленький человек».

Итак, основные черты образа маленького человека даны в Евангелии по-притчевому кратко и ёмко, это почти чистая идея образа.

Глава 2.Тема «маленького человека» в      повести
А.С. Пушкина «Станционный смотритель»

Пушкинский «Станционный смотритель» стал ёмким манифестом темы «маленького человека». Рассказчик в «Повестях Белкина» А.Г.Н. играет важную роль в раскрытии смысла и темы «маленького человека»: он и противоположен ему («бирал с бою то, что следовало мне по праву»)^[7], и вообще отдаёт должное праву сильного, а уж тем более праву достойного, «маленький же человек» уповает на милость. В начале повести рассказчик иронически предлагает истинную иерархию в общежитии: «не чин чина почитай», а «ум  ума почитай», но судьба Самсона Вырина и его дочери в конце концов отвергает всякую земную иерархию как нечто суетное, непостоянное и всегда неточное. Не случайно мечта о подлинной иерархии показана Пушкиным как противоречие Евангелию: «с кого бы начинали кушания подавать?», в то время как в Евангелии заповедано не стремиться быть первым за столом.^[8] Образно говоря, «маленький человек» не думает ни о каком первенстве и надеется лишь на то, что его не прогонят от стола вовсе.

В образе станционного смотрителя Пушкин отмечает не только смирение, кротость, как бы согласие с судьбой, но и желание благополучия, скромных радостей. Естественно для какой-либо иной темы, в нашем русле этот момент становится катастрофой для героя. Бог дал Самсону красавицу-дочь, которая тоже входит в малое хозяйство смотрителя («ею дом держится»), больше того – Дуня  помогает отцу избегать всех страданий смотрителя. Самсон  Вырин тонко использует  поразительную красоту дочери, чтобы сохранить своё благополучие: достаточно надвинуться грозе – появляется Дуня, «и барин, какой бы сердитые ни был, при ней утихает и милостиво со мной разговаривает» (слова смотрителя).^[9] «Маленький человек» хочет приспособиться к жестокому миру, укрыться от невзгод, что вовсе не так безобидно, как ему это кажется. Евангелие со всей очевидностью говорит о зле мира, называет дьявола «князем мира сего», «маленький человек» упорно не хочет этого замечать и при всей своей скромности напрочь отвергает христианское мироустройство. И Дуня, помогая «маленькому человеку» приспособиться к жизни, избегать неприятностей, сама постепенно развращается, в свои 14 лет выглядит «маленькой кокеткой», вполне уверенной во власти своей красоты.

Интересно заметить  этимологию фамилии Выриных: «вырить» - значит «приноравливаться», а также «вырь» – это  омут, тёмный и гибельный водоворот (согласно словарю В. И. Даля). Красота  Дуни столь соблазнительна, что А.Г.Н. просит поцелуя  у Дуни: «Много я могу насчитать поцелуев, с тех пор как этим занимаюсь, но ни один не оставил во мне столь долгого воспоминания».^[10] Поцелуй «маленького человека – кокетки» вполне «отравлен», и далее уже не будет ничего удивительного в истории с гусаром Минским. Отметим, что толчком к «падению» Дуни становится именно стремление «маленького человека», Самсона Вырина, облегчить свои смотрительские «муки».

В «маленьком человеке» живёт стремление преодолеть своё подчинённое положение, и Дуня пользуется первой возможностью, чтобы порвать с судьбой «малых сил». Этим она приносит отцу уже подлинные, безмерные муки. «Маленький человек» смиренно сносит новые мучения, протест его быстро гаснет, и Самсон Вырин принимает удары судьбы как неизбежное наказание: «От беды не отбожишься, что суждено, тому не миновать».^[11] Судьба Самсона Вырина плачевна: едва почуяв малое благо, он теряет всё, теряет неизмеримо больше.

Кажется, иначе сложилась история Дуни: ротмистр Минский из победителя и похитителя превратился в покорённого. Интересную сцену даёт Пушкин: ротмистр «сидит в задумчивости. Дуня…сидела на ручке его кресел, как наездница в своём английском седле.., смотрела на Минского, наматывая чёрные его кудри на свои сверкающие пальцы».^[12] Где былая свобода, живость, артистизм Минского? Не подчинён ли теперь этот гусар своей наезднице? Подчинён! Подчинён он и чувству собственной ответственности и долга, он скажет Самсону Вырину: «Виноват перед тобою и рад просить у тебя прощения…Дуня будет счастлива, даю тебе честное слово».^[13]

Особенно хочется подчеркнуть присутствие идеи Бога и церкви в «Станционном смотрителе». Собственно отъезд Дуни в воскресный день в церковь, к обедне, превращается в тайный побег с Минским (вместо святости – блуд). Очень символично показана в повести притча о блудном сыне. Картина в доме станционного смотрителя – вовсе не икона, а скорее карикатура на христианский сюжет: видно, что, по Пушкину, христианская идея дана, но не востребована человеком в истинном виде. В лубочном стиле картинки идея Евангелия огрублена и подавлена плотью, словно приближена к обыденности. «Почтенный старик в колпаке и шлафроке отпускает беспокойного юношу…Яркими чертами изображено развратное поведение молодого человека: он сидит за столом, окружённый ложными друзьями и бесстыдными женщинами… Пасёт свиней и разделяет их трапезу…Блудный сын стоит на коленях; в перспективе повар убивает упитанного тельца».^[14] Евангелие,  не понятое человеком, не спасёт и не предотвращает даже того, от чего так наглядно предостерегает сюжет картинки-притчи. Потеряв Дуню, отец называет её «заблудшей овечкой» (евангельское выражение, ставшее аналогом притчи о блудном сыне), выражая тем самым, что библейская история повторяется, но так и не исправляет, не поучает человека. Внешне жизнь – не воплощение заветов Библии, а скорее карикатура на неё, потому так символичны антитезы: в Евангелии – сын, в повести – дочь; возвращение в дом к живому отцу – возвращение к могиле и другие. Библия сбывается в части заблуждений «маленького человека», но не  сбывается как христианский идеал; «маленький человек» обречён на непонимание Христа.

Отторжение «маленького человека» от очевидной и открытой истины символично показано в последней сцене повести, когда уродливый рыжий мальчишка вспрыгнул ногами на могилу смотрителя, где стоит православный крест и ещё уцелел святой образ: «маленький» видит, но не внемлет очевидному. Вместе с тем осенённая образом могила символизирует неизбежную встречу «маленького человека» с Христом, но уже не в земной жизни.

Итак, в «Станционном смотрителе» Пушкин показывает, что быть «маленьким человеком» – удел  естественный и неизбежный; «маленькому человеку» открыто многое, но мало воспринято им; он стремится к облегчению земной участи, но лишь навлекает на себя ещё большее страдание; стремясь к благу, не избегает греха; уходит из жизни глубоко подавленный и в ожидании высшего суда; сама смерть оказывается желанней жизни для него («поневоле согрешишь, да пожелаешь ей могилы»^[15]: Вырин о дочери). Получается, что у Пушкина эта жестокая тема, во многом построенная на   обличении своего героя, отнюдь не противоречит заявленному в повести мотиву сострадания. Во-первых, это буквально «со-» (совместное) страдание – общий удел, а не снисхождение к слабому со стороны высшего, и это не уход от страдания, а скорее его усугубление: здесь нет  искоренения мук, есть именно представление, что жизнь в страдании – судьба каждого, поскольку из «малых сих», он мал прежде всего перед Христом, что делает унижение перед дьяволом болезненным, но малозначащим. Во-вторых, униженность «малых сих» рассматривается как пролог к будущему внеземному значению: «Всякий возвышающий себя унижен будет, а унижающий себя возвысится».^[16]

Глава 3.Развитие темы «маленького человека» в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова

М. Ю. Лермонтов в «Герое нашего времени» создал образ Максима Максимыча, который не только уравновешивает Печорина, но именно открывает новый, в том числе и для самого Лермонтова, путь человека. Глава «Бэла» завершается тоже оценкой именно Максима Максимыча: «Сознайтесь, однако ж, что Максим Максимыч человек достойный уважения?.. Если вы сознаетесь в этом, то я вполне буду вознаграждён за свой, может быть, слишком длинный рассказ».^[17]

«Простота» Максима Максимыча очевидна. Он безобиден, ему трудно разобраться в сложных чувствах Печорина. Но одно правило он знает твердо – людей обижать нельзя. Старый служака и порядочный человек, Максим Максимович понимает только одно, что он виноват в смерти Бэлы не меньше Печорина, и внутренне осознаёт свою слабость, несовершенство. И высшим появлением любви становится желание Максима Максимыча окрестить Бэлу: с одной стороны, здесь виден мотив равенства всех во Христе, с другой – ощущение подвижной грани между христианским и нехристианскими мирами: подлинная близость воспринимается только под сенью Христа. Наш герой не лишён христианской морали, поэтому и после смерти Бэлы он пытается осенить могилу девушки крестом православного страдания.

Максим Максимыч обладает даром не только понимания ближнего или самого себя, но и понимания мира природы: вспомним эпизод с предсказанием непогоды («Гуд-гора дымится»), само умение в слове рисовать природный мир («вид был с вала прекрасный»). Понимание, а не действие – удел лермонтовского «маленького человека». Всё это позволит в Максиме Максимыче видеть новый поворот нашей темы.

Итак, Лермонтов видит в «маленьком человеке» способность мужественно переносить страдания: конечно, с именем Христа, но без монашеского отвращения от полноты мира. Путь «маленького человека» будет далёк от попыток смягчить свою участь, а тем более – переустроить мироздание, но это путь активного, хотя несовершенного понимания жизни, диалога с миром, который и даёт «маленькому человеку» силу жить, а не уходить из жизни. Так, всё подчиняющий своей воле Печорин будет стремиться к смерти и найдёт её – Максим Максимыч, не сломленный страданием, будет «нести свой крест» и будет подлинным героем жизни.

Глава 4. Отражение темы «маленького человека» в «Шинели»

Н. В. Гоголя

Герой гоголевской «Шинели» до конца своей судьбы отражает символическое развитие темы «малых сих».

Отторжение от земной жизни, попыток обустроить своё бытие сближает повесть с жизнеописанием святых мучеников (шинель – рубище, безбрачие, смирение, отвращение ко всему плотскому). Герой родился и «сделал гримасу, как будто предчувствовал, что будет титулярный советник».^[18] Ничего радостного не сулит ему судьба. Выбор имени, знаменитый эпизод. Здесь не просто забавная путаница имён, а именно картина бессмысленности, поскольку имя есть личность. «Акакий» – не  делающий зла, эту фразу можно прочитать как приговор судьбы: отец был «маленьким человеком» и сын будет тоже «маленький человек». В отличие от других родственных героев Акакий Акакиевич Башмачкин принимает совершенно безропотно крест долгой и тягостной жизни, и он предельно безразличен к себе и к жизни большого мира: «Ни один раз в жизни не обратил он внимания на то, что делается и происходит всякий день на улице».^[19] И он поистине мал разумом, душою, даже внешностью: в нём нет никакого характерного для данной темы противоречия между личностью героя и его положением в жизни. Другое дело, что и сама жизнь, по гоголевской «Шинели», ничем не значительнее Акакия Акакиевича, и он по справедливости  отворотился от её пошлости, бессмысленной суеты, грубого уродства. «Идея шинели» возникает как мимолётное видение хоть какого-то смысла и цели в жизни, и эта фикция согревает «маленького человека», становясь его «подругой жизни», заменой супруги. Призрачно меняется жизнь «маленького человека», когда он увлечён идеей: он не просто несёт незаметно и для самого себя свой крест, а активно участвует в постройке судьбы-шинели,  что показано в классически комическом виде. Кажется, сама жизнь переменилась для «маленького человека» в новой шинели. Вместо насмешек и унижения – сочувствие и товарищество, вместо рубища – «куница» на воротнике, вместо былого презрения коллег – восторг и праздник. Но мимолётное торжество «маленького человека» обманчиво и скорее является последним мученическим его испытанием. Это испытание герой выдержал не без падения: вдруг возлюбил он эту суетную земную жизнь, выпил шампанского, засмотрелся на соблазнительную витрину, где женщина обнажила свою ножку, даже вдруг стал преследовать «какую-то даму»…Словом, это неслыханное перерождение Акакия Акакиевича, который точно начинает новую жизнь, ничего общего не имеющую с «кислой гримасой». Однако эта фикция второго рождения приводит его к расплате. Накануне смерти  «маленький человек» в бешенстве протестует и уходит из мира со словами проклятия («даже сквернохульничал, произнося страшные слова»^[20]). Герой раздавлен коварным земным миром, вырастающим у Гоголя ещё и в образ изощрённой, сложной и уродливой государственной машины с департаментами и «значительными лицами»: сооружение «князя мира сего».

Однако за порогом смерти «маленького человека» ждёт чудесное превращение, несмотря на его катастрофическое падение из-за обманчивой шинели: «Так и при воскресении мёртвых: сеется в тлении, восстаёт в нетлении; сеется в уничижении, восстаёт во славе; сеется в немощи, восстаёт в силе».^[21] И герой Гоголя восстаёт в силе, не сравнимой ни с какой земной властью, Акакий Акакиевич вершит суд над «немаленькими людьми», «князьями мира сего»: Господь – «судья и мститель» возвращается в мир через преображённого «маленького человека».

Итак, Гоголь придал «маленькому  человеку» предельное духовное завершение  –  преображение в судью за порогом смерти: «шинель» не даётся «маленькому человеку», но какая-то «неестественная сила» (выражение Гоголя) делает его, смиренного и грешного «чиновника со своими проникающими словами», какое-то убогое и нелепое существо, – исполнителем воли божьей.

Заключение

В ходе проделанной работы   выявили движение темы «маленького человека», проследили её развитие от Библии (Евангелий) до произведений  А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя.  

Выяснили, что основные черты образа маленького человека даны в Евангелии по-притчевому кратко и ёмко, это почти чистая идея образа.

Определили, что  в «Станционном смотрителе» Пушкин показывает, что быть «маленьким человеком» – удел  естественный и неизбежный; «маленькому человеку» открыто многое, но мало воспринято им; он стремится к облегчению земной участи, но лишь навлекает на себя ещё большее страдание; стремясь к благу, не избегает греха; уходит из жизни глубоко подавленный и в ожидании высшего суда; сама смерть оказывается желанней жизни для него. Тема «маленького человека  у Пушкина   построена на   обличении  героя, что  не противоречит заявленному в повести мотиву сострадания.

 Проследили эволюцию в раскрытии темы «маленького человека» у Лермонтова, определяющего  путь «маленького человека», далёкий от попыток смягчить свою участь, а тем более – переустроить мироздание, но это путь активного, хотя несовершенного понимания жизни, диалога с миром, который и даёт «маленькому человеку» силу жить, а не уходить из жизни.

Установили, что Гоголь придал «маленькому  человеку» предельное духовное завершение  – преображение в судью за порогом смерти: «шинель» не даётся «маленькому человеку», но какая-то «неестественная сила» (выражение Гоголя) делает его, смиренного и грешного «чиновника со своими проникающими словами», какое-то убогое и нелепое существо, – исполнителем воли божьей.

Развитие темы «маленького человека» выделили именно в этих произведениях  классики XIX века по следующей причине: именно в этот период она сравнительно быстро развивается и приобретает свою логику.

Главными тематическими чертами этого образа, по мнению
А. А. Аникина,^[22]стали:

1)        низкое, бедственное, подчинённое социальное положение;

2)        страдание, происходящее не от своего злого умысла или вины, а от слабости и ошибок;

3)        в разной мере, но ущербность личности, часто убожество и неразвитость;

4)        острота жизненных переживаний;

5)        наконец, осознание себя именно «маленьким человеком» и стремление утвердить свое право на жизнь именно в таком качестве, но часто с мечтой лишь об облегчении жизни;

6)        обращение к Богу как единственному носителю справедливости и равенства: только пред Богом все равны (и «малы») все.

И для наших героев характерен именно весь комплекс признаков. В то же время нельзя сказать, что наличие этих признаков делает героев разных произведений одинаковыми: именно эти тематические признаки не тождественны по смыслу или художественной индивидуальности героя, каждый из которых совершенно по-своему несёт эту тему и раскрывает её неповторимый смысл.

Список источников

1. Гоголь Н.В. Проза. Статьи. Московский Современник, 1977
2. Гоголь Н.В. Шинель. Петербургские повести. – М.: Синергия, 2001
3. Лермонтов М.Ю. Герой нашего времени. М., Художественная литература, 2010
4. Менделеева Д. Несколько слов о «маленьком человеке» и «мертвых душах», М., Прометей, 2009
5. Педчак Е. П. Русская литература конца XVIII-XIX века, С-Петербург, 2003
6. Пушкин А.С. Романы и повести, М., Художественная литература, 2010
7. http://www.litra.ru
8. Темы русской классики. Учебное пособие. –М ., Прометей, 2000,212с
9. http://ru.wikipedia.org