Положение сибирских женщин XIX - начале XX вв." Научно-исследовательская работа

Министерство образования и науки РФ

Муниципальное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа № 5»

Положение сибирских женщин

в XIX – начале  XX вв.

научно – исследовательская работа

Выполнила:

                                                                 Родионова Александра Игоревна

                                                                 ученица 11 «а» класса

                                                                 Руководитель:

                                                                 Гоцинец Лилия Николаевна

                                                                 учитель истории и обществознания    

Лесосибирск

 2009

Содержание

I. Введение…………………………………………………………………3

II. Положение сибирских женщин в XIX – начале  XX вв.

          2.1. Влияние региональных особенностей

                 на положение женщины ……………………………………..5

2.2. Экономические и политические роли женщины…………9

2.3. Культурные роли женщин и доступ к образованию…….16

2.4. Нравственные ценности и семья…………………………...20

III. Заключение……………………………………………………………25

IV. Библиография………………………………………………………...27

1. Введение

Внимание российских исследователей к популярной за рубежом теме «история женщин» быстро растет в последние годы. Современное состояние историографии позволяет сделать вывод о том, что история русских женщин имела ряд особенностей, обусловленных самобытностью исторического пути, пройденного Россией [23.188]. В рамках этого направления большой интерес представляет сибирский суперрегион в силу значительной специфики социальных отношений в прошлом.

Сибирь всегда была особым районом страны, отличавшимся от других укладом жизни, менталитетом, социально-правовыми отношениями. Специфика выражалась и во многих чертах бытового уклада. В XIX в. в среде оппозиционных самодержавию общественных деятелей (М. А. Бакунин, Н. Г. Чернышевский, В. И. Семевский) преобладало мнение, поддержанное сибирскими сепаратистами — т. н. «областниками» (Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев) о том, что Сибирь в контексте своего исторического развития, по ментальности жителей представляет собой в зародыше искомую демократическую Россию, не испытавшую крепостного права, и потому не знающую жесткого сословного разделения и сильного давления государственной бюрократии, в отличие от европейской части страны. Большой интерес представляет в связи с этим выявление положения в обществе сибирской женщины.

Предмет исследования:

Положение в обществе сибирских женщин в XIX – начале  XX вв.

Объект исследования:

Влияние региональных особенностей на положение женщин, социокультурные роли женщин

Цель:

Рассмотреть положение женщин в Сибири в свете специфики региона

Задачи:

1. Исследовать влияние региональных особенностей на положение женщины;
2. Выявить экономические и политические роли женщины;
3. Рассмотреть культурные роли женщин и доступ к образованию;
4. Проанализировать нравственные и семейные ценности.

Методы исследования:

1. сравнительно - исторический анализ источников
2. классификация исторических источников
3.  статистический
4. опрос

Гипотеза:

Положение сибирских женщин в XIX – начале  XX вв. определялось особенностями развития региона, отличалось демократизмом, отсутствием жестких ограничений в доступе женщин к различным социальным ролям в обществе.

II. Положение сибирских женщин в XIX – начале  XX вв.

 2.1. Влияние региональных особенностей на положение женщины

Сибирь являлась колонизуемой окраиной и манила всех искателей лучшей доли, а также людей, не желающих смириться с порядками, существовавшими в европейской части страны. На протяжении XIX — начала XX в. Сибирь продолжала оставаться регионом интенсивной колонизации, что проявлялось в специфике социального и национального состава населения, менталитете, характере протекания социально-экономических процессов. Кроме того, Сибирь была местом ссылки и каторги.

Влияние этих особенностей на положение женщины было достаточно противоречивым, отражая различные тенденции развития регионального общества, что и отразилось в противоречивых характеристиках современников, высказанных в дневниках, письмах, путевых заметках. Так известный общественный деятель и исследователь Сибири, Н. М. Ядринцев, несмотря на то, что считал жизнь сибиряков более свободной, более демократичной, писал: «Не лучший жребий выпал в Сибири и на долю русской женщины. Она вступила на эту новую землю как будто для того, чтобы сделаться еще большей страдалицей, чем была у себя в старом русском обществе»[32.108  ].

Значительное влияние на развитие региона оказывала ссылка. Как отмечает Г.Ф. Быконя, за первую половину XIX в. ссылка дала только нашему краю до 40 тыс. населения. В 1802 – 1819 гг. по тракту от Канска до Тулуна разместили до 2,8 тыс. ссыльных. Среди семи новых селений была деревня Карапсель, центр бывшего орденоносного колхоза «Красный хлебороб». Число мужчин было преобладающим, примерно в два раза. Такие показатели были характерны и по другим территориям Сибири. [3.72] При этом если политическая ссылка могла даже быть благоприятной для развития образования, общественной жизни и культуры отдаленной окраины, т. к. многие политические ссыльные, начиная с декабристов, внесли значительный вклад в развитие культуры, то уголовная ссылка, наоборот, являлась тяжелым бременем.

Американский исследователь сибирской ссылки Джордж Кеннан отмечал, что в 1885 г. из 15766 ссыльных было всего 4079 женщин, при этом большинство женщин (3468) являлись добровольно отправившимися в Сибирь вместе со своими мужьями и отцами [12.129]. Современники отмечали, что: «Большинство женщин идут в Сибирь за поджоги и за убийство детей, а оба эти преступления вызываются ревностью и обуславливают в ссыльной женщине присутствие пылких страстей»[18.11]. Другой современник, считал, что преобладание семейных преступлений среди ссылаемых женщин говорило о правовой незащищенности и приниженном положении русской женщины в крестьянской семье, что и приводило к протесту в столь крайней форме: «Статистика сосланных в Сибирь женщин доказывает нам, что большинство их ссылается за убийство и отравление мужей. Этот печальный факт, имеющий основания в том, что крестьянская женщина не находит защиты перед законом» [25.513].

Специфика колонизуемой окраины часто приводила к преобладанию мужчин и недостатку женщин в отдельных районах Сибири. Если в целом в городах Российской империи в 1906 г. на 100 мужчин приходилось 91,3 женщин, то в Сибири — 84 [22.20], это в центральных городах, а в уездных поселениях и селах женщин было даже в начале XX в. значительно меньше. Это объяснялось тем, что большинство семей решалось на переселение, которое было особенно интенсивным в связи со столыпинскими реформами,  обычно в тех случаях, если в них преобладали мужчины. Государство даже принимало специальные меры для «снабжения русских поселенцев женами» [1.119]. Ввиду недостатка женщин здесь выходили замуж не только все девушки, но и вдовы и одиночки с детьми, и не только молодые, но и средних лет. Нередки были случаи венчания женщин старше 50-лет. Девушек же сватали, едва они достигали 15–16 летнего возраста. Подобное положение привело к тому, как указывала Ю. В. Аргудяева, что в регионе «Наметилась и более ощутимая по сравнению с европейской частью России демократизация в семейно-брачных отношениях» [1.154].

Многие современники описывали сибирских женщин, условия их жизни, делали наблюдения о специфике их положения в регионе. Неудивительно, что личные впечатления авторов нередко были различными, порой даже полярными. Один из путешественников, например, писал: «Хотя здешние женщины одеваются и довольно опрятно, но меж ними я немного встречал пригожих и, вообще находил их очень бледными» [2.11]. Другой современник отзывался о сибирячках так: «Молодые женщины и девицы большею частию белолицы, румяны и красивы, но также толстоваты» [27.37]. Многие отмечали высокое благосостояние сибиряков: «Ныне у всякого достаточного водится: самовар, посуда, ножи, вилки, салфетки; на ногах привозные сапоги, суконный холст и на женщинах шелковое платье» [4.573].

Встречаются и нелестные отзывы: корреспондент Русского географического общества Ф. В. Бузолин заметил: «…разговор их и вообще обращение выказывает в них самое грубое невежество. Особенное удовольствие тюменского жителя заключается в обмане ближнего, в насмешках одних над другими и в сплетнях — этим последним особенно занимается женский пол: ему известны даже и все связи любовные» [5.27]. А. П. Чехов, писавший во время своего знаменитого путешествия на Сахалин путевые заметки, высказался так: «Женщина здесь также скучна, как сибирская природа; она не колоритна, холодна, не умеет одеваться, не поет, не смеется, не миловидна и, как выразился один старожил в разговоре со мной: «жестка на ощупь» [28.32]. Интересно положение женщин других национальностей, которые попадали в Сибирь со всех концов многонациональной империи. Сибирь всегда была местом этнических контактов, в силу чего сибирское общество было более терпимым, толерантным, чем в Европейской России. Вот как современники отзывались, например, о еврейках: «Желая коснуться нравственной стороны сибирских евреев, считаю не лишним сказать несколько слов о женском поле. Нельзя сказать, чтобы прекрасный пол евреев здесь стоял на высокой степени умственного развития. Ремесленный труд между женским полом евреев также не развит. Они вообще считают его как бы низким для своего полуаристократического положения. Что же касается до честности и благотворительности, то это в полном значении развито у еврейских девушек в Сибири. За то они владеют также и огромным запасом суеверия с примесью фанатизма» [2.19]. Неоднократно отмечалось, что в Сибири происходит быстрое обрусение евреев: «Евреи, сибирские поселенцы, различествуют во многом, касательно образа жизни с своими единоверцами в западных Европейских губерниях.» [21.19]. В целом можно согласиться с мнением современника о том, что «Сибирь, со своими крупными особенностями, с исключительными требованиями, умела превратить в сибиряков безразлично инородцев и иноземцев» [18.363].

Таким образом, проанализировав различные источники, мы увидели, что на положение женщины в Сибири влияли существенным образом особенности развития этого региона. Женщины шли сюда вслед за своими мужьями, отцами в связи с переселенческой политикой; довольно большой приток женщин давала уголовная ссылка. Особенности сурового края, неравномерность развития разных районов Сибири, конгломерат разных народов, культур, тем не менее превращал всех жителей Сибири в сибиряков.

2.2. Экономические и политические роли женщины

Законодательством было утверждено главенство мужчины в семье, но имущество супругов было раздельным. Приданное или имущество, приобретенное женой самостоятельно, считалось ее собственностью. Н. Л. Пушкарева отмечала, что прочное имущественно правовое положение относится к традиционным особенностям статуса женщины в русской семье [23.188]. Как писал современник о праве женщин на имущество: «Здесь жена уже не является взрослым ребенком, нуждающимся в руководстве и защитнике ея интересов, здесь закон уже не считает необходимым взывать к снисхождению и извинению супруга к женским недостаткам, тут она является вполне самостоятельной личностью, полным правоспособным юридическим лицом, способным ко вступлению во все почти дозволенные законом гражданские правоотношения» [7.32]

Женщинам в Сибири принадлежала значительная часть недвижимости в сибирских городах. Например, в Тобольске в 1848 г. женщинам принадлежало недвижимых имуществ — 757, мужчинам — 1159. По сословиям наибольшее преобладание мужчин среди собственников отмечено у купечества (70 из 89) и мещанства (451 из 669). Женщины преобладали только среди дворян (117 имуществ из 213) [7.33]. В среде сибирских купцов имущественная самостоятельность женщины имела еще большее значение. В некоторых случаях купчихи даже лично вступали в гильдию и торговали от своего имени отдельно от своих мужей. Супруги даже могли вступать друг с другом в сделки и обязательства как самостоятельные партнеры. Например, в 1847 г. жена купца г.  Кургана Дмитрия Смолина — Елизавета продала своему мужу доставшееся ей в наследство хозяйство — дом на каменном фундаменте с флигелем, 4 амбарами, конюшней, погребом и баней. При этом цена была заплачена вполне реальная — 1000 руб. серебром [20.109].

Экономическая роль женщины находила отражение в практике наследования купеческих капиталов. Нередко глава семьи завещал все имущество и управление делами после своей смерти жене, даже при наличии взрослых детей мужского пола. Встречаются много примеров, когда после смерти мужа вдова брала в свои руки семейное дело. Она выбирала на свое имя купеческое свидетельство, несла ответственность за торговые операции, без ее разрешения из общего капитала не могли выделиться взрослые сыновья со своими семьями.

Многим из сибирячек удавалось в течение долгих лет умело управлять собственным делом, поддерживать на должном уровне семейные капиталы и коммерческую репутацию. Например, бийская купчиха Елена Григорьевна Морозова, унаследовав в 1894 г. торговое предприятие, несмотря на то, что ей было уже 62 года, и она была практически неграмотна, Морозова твердой рукой 14 лет вела семейное дело. Новаторски подойдя к предпринимательству, купчиха превратила традиционную торговую фирму в многоотраслевой комплекс, построила ряд промышленных предприятий и в несколько раз увеличила капитал. За широкую благотворительную деятельность Е. Г. Морозова была награждена медалью «За усердие» на аннинской ленте, медалью в память о царствовании императора Александра III, а от имени великой княжны Марии Павловны получила золотой браслет с сапфиром и бриллиантом [7.95].  Среди красноярских купцов следует отметить династии Кузнецовых, Щеголевых, Баландиных, которые были известны не только активной предпринимательской деятельностью, но и своим меценатством. Так, при активной поддержке Гадаловых, Кузнецовых, Т.И. Щеголевой в Красноярске были открыты мужская и женская гимназии. На стипендии Кузнецовых, В.А. Баландиной и др. обучались в университетах молодые сибиряки. Пожертвования Татьяны Ивановны Щеголевой, которая после смерти мужа унаследовала его капиталы, составили в общей сложности 300 тысяч рублей. Направлены они были на содержание ремесленного училища, богадельни, бесплатную больницу в г. Красноярске, на помощь пострадавшим от пожара 1881 г. и др. [15.171].  Такие поступки отличали лишь известные купеческие династии.

Современники отмечали, что сибирские женщины отличались от женщин центральной части России чертами характера и поведением. Сибирячки были более энергичными, активными, предприимчивыми, самостоятельными. «Я  знал множество ремесленных семей, — писал в своих воспоминаниях купец Н. Чукмалдин, — потерявших главу семьи — мужчину, которые потом руководимы были женою умершего, а заведенное ремесло продолжалось и развивалось безостановочно» [7.38]. Нужно отметить также, что с течением времени число сибирячек, активно занимающихся предпринимательской деятельностью, увеличивалось.

Экономическое развитие Сибири во второй половине XIX — начале XX в. все более и более втягивало женщин в экономику региона. Женщину можно видеть торгующей на рынке, в лавке и работающей в швейной мастерской. Средние слои горожанок все активно занимались ремеслами «… наиболее же видное из мелких ремесел скорняжное, которым занимаются женщины. Выделанные меха, преимущественно беличьи, сбываются на Ирбитской и Ишимской ярмарках» [21.37].

Однако в провинциальных городах, местечках, вовлеченность женщин в экономику была ниже, чем в крупных сибирских городах. Так, по данным однодневной городской переписи Омска 1877 г. среди женщин трудоспособного возраста (от 16 до 50 лет) только 31,9% зарабатывали себе средства к жизни самостоятельно, главным образом в качестве прислуги (52% всех трудящихся женщин), а 59,1% жили за счет своих мужей, отцов, других родственников и благотворительности. В то же время в Петербурге сами зарабатывали средства на жизнь 50,3% женщин трудоспособного возраста, из чего организаторы омской переписи сделали вывод: «Выходит, что женский труд в Омске мало развит и омская женщина живет более зависимой жизнью. В трудовой жизни естественными участницами являются главным образом незамужние взрослые и вдовы»[5.40].

Среди зарабатывающих «нематериальным трудом» (духовенство, военные, чиновники, учителя, медики, писцы, певчие, актеры, музыканты, художники и т. п.) доля женщин была ничтожной: из 4683 чел. всего 74 женщины. Лидировали женщины в другой категории самостоятельного населения — прислуге. Общее число прислуги в Омске в 1877 г. составляло 2078 чел., из которых 1303 были женщинами, что составляло почти половину всех трудящихся женщин.

Однодневная городская перепись Тобольска 1882 г. показывает примерно такую же картину. Процент женщин, зарабатывающих на жизнь самостоятельно, существенно различался по сословиям: в купечестве — 9,6%, среди почетных граждан — 17,3%, духовенства — 18,9%, разночинцев — 19,%, мещан — 20,4%, дворян — 21,5%, крестьян — 31,4% [5.58].

Таким образом, главенство мужчин в семье, по крайней мере, в 1870–80-х гг., имело прочный экономический фундамент, благодаря сосредоточению в его руках всех ресурсов семьи и принятию основных решений, что в конечном итоге обуславливало жесткое закрепление семейных гендерных ролей.

В результате такого положения, вдовство и потеря кормильца ставило перед женщинами значительные экономические проблемы. Как отмечал С. С. Шашков: «Бездетная вдова считалась сиротою» [30.119]. В большинстве случаев, женщина, обремененная детьми, могла прибегать лишь к заработку, не требовавшему от нее длительных отлучек из дому: подрабатывала стиркой, мытьем полов, шитьем одежды, сдачей в наем помещения. В деревнях женским приработком было самогоноварение: «женщины гонят т. н. „самосидку“, которая за крепость и едкость вкуса особенно ценится и даже предпочитается кабацкой водке… и у кого нет своих приборов, тот отдает свою муку мастерице с платой за ведро водки 25–30 коп. Из пуда муки выходит около четверти водки» [30.106-107].

При ничтожном заработке положение вдов было крайне тяжелым: их дома приходили в ветхость, хозяйство — в полное разорение, дети не посещали школу. Пенсии получало очень небольшое количество вдов, в основном вдовы чиновников, офицеров и они были мизерными. По данным переписи 1877 г. в Омске среди женщин старше 50 лет (1081 чел.) только 11% получали пенсию или имели капитал, остальные «живут призрением общественным и частным»[5.49]. Часто вдовы вынуждены были отдавать детей на усыновление или воспитание родственникам. Подростков-девочек определяли обычно в услужение горничными, кухарками — «на всем готовом» и с небольшой денежной оплатой, а иногда и бесплатно — за еду и одежду.

Жизненный уровень семьи в низших и средних слоях населения в немалой степени зависел от соотношения в ней работающих и иждивенцев. В. Ю. Крупянская и Н. С. Полищук, анализируя материалы бюджетного обследования Уральских заводов 1913 г., пришли к выводу, что недельная зарплата рабочей семьи на покупку основных продуктов питания (муки, крупы, мяса, рыбы, постного масла, сахара и чая) поглощала три четверти, а в ряде случаев и полностью недельный заработок рабочего с низкой заработной платой, так же как и среднеоплачиваемого рабочего, обремененного большой семьей. В силу чего для большинства рабочих семей было характерно «трудовое перенапряжение всех ее членов», выражавшееся в поисках побочных заработков, широкому привлечению к женщин и детей к поискам дополнительных источников дохода [13.50].

Активно занимались ремеслами и промыслами женщины в Красноярске, Енисейске: «Женский пол занят частию торговлею, а больше рукоделием, женщины ткут разные холсты, рогожи, вяжут сети, шьют из кожи башмаки, рукавицы, из замши перчатки, и цельный день сиднем сидят за работой; зато в праздники их можно видеть разряженных в церкви или летом разгуливающих по городу как маков цвет, и одну другой красивее и наряднее»[32.279].

В беднейших слоях населения девочки с ранних лет приобщались к работе: «В отдаленных и бедных частях города очень обыкновенная вещь увидеть на улице 10–12-летних девочек, занятых тачанием рукавиц. Такая маленькая работница шьет нисколько не хуже взрослого. Такая девочка сшивает до 10–15 пар и получает… по 1 ½ коп. за пару. Работает она в день часов 10–12» [33. 270].

Развитие золотодобывающей отрасли в Сибири коснулось и некоторой группы женского населения, которые в силу различных обстоятельств вынуждены были наниматься на сезонные работы на прииски. В начале XX века модернизационные процессы коснулись и сибирской золотопромышленности – появились постоянно действующие золотодобывающие фабрики. Труд женщин на них становится более распространенным. Женщины работали на приисках в качестве кухарок, уборщиц, а также и непосредственно на работах по добыче золота. Условия труда были очень тяжелые, за разного рода нарушения налагались штрафы. Анализируя документы по отчетности управляющих золотодобывающих компаний Енисейской губернии, можно отметить, что очень часто штрафы были вполне обоснованы, когда отсутствие всяких нравственных устоев вызывало склоки, которые заканчивались потасовками и драками, чаще всего причиною были пьянство женщин или неприязненные отношения женщин друг с другом из-за мужчин.

Говоря о заработной плате женщин и подростков, необходимо отметить, что была она ниже, чем у мужчин. Порой женщины выполняли чисто мужскую работу в ортах, штольнях, под землей и все же заработную плату получали более низкую. В конце 80-х гг. на золотых приисках было 5-10% женщин. (25.612)

На рубеже веков на заводах в Западной Сибири мастер мужчина получал 15–30 руб., женщина-мастерица — 10 руб., рабочий — 8–10 руб., работница — 6–8 руб., подросток — 3–5 руб. в месяц [13.62].

Вовлечение женщин в профессиональную деятельность способствовало ее общественной активности и отразилось на ее социально-экономическом статусе — все это вместе взятое, положило начало кризису патерналистских ценностей. Все большая вовлеченность женщин и детей в трудовую жизнь, увеличение их вклада в семейный бюджет меняли привычный семейный порядок, способствовали изменению системы внутрисемейных отношений. Как отмечал современник, — «Трудом завоевывает себе женщина свое положение в семье» [9.75].

Экономическая роль женщины в регионе была довольно значительной, чего нельзя сказать о ее политической роли. Среди чиновничества и органов городского самоуправления в Сибири женщин не встречалось. Эта ситуация была характерна для всей страны. В частности, по Городовому положению 1870 г. избирательными правами наделялись широкие слои горожан, но… за исключением женщин [11.244].

Таким образом, можно сделать вывод, что сибирские женщины в экономическом отношении могли быть вполне самостоятельны и наделены правами, но в отношении наемного труда, происходило явное ущемление интересов женщин по сравнение с мужчинами. К сожалению, политическими правами даже к началу XX столетия женщины – сибирячки не обладали.

2.3. Культурные роли женщин и доступ к образованию

 Культурная жизнь местных городов в пореформенный период не отличалась оживлением. В этом также проявлялись особенности колонизуемого региона, где культура отходит на второй план. Только в крупнейших административных центрах, где было чиновничество, получившее образование в европейской части страны, развивались театр, литература, общественные организации, например, общества попечения о народном образовании и т. п. Роль женщин в культурной жизни была невелика, в основном на этом поприще отличались женщины из семей чиновников и местной интеллигенции. Так, например, жена известного в Сибири экономиста и статистика С. П. Швецова — Мария Васильевна Швецова активно участвовала в деятельности созданного мужем Общества любителей исследования Алтая и даже являлась членом Западно-Сибирского отдела Русского географического общества, [23.55] однако таких примеров можно привести немного.  

Даже общественные развлечения не отличались особенным разнообразием: гуляния, маскарады, зимой катания с горок, к тому же и в этой сфере женщины имели меньше возможностей, чем мужчины. Вот как описывают современники досуг и развлечения сибирских горожан XIX столетия: «С ранней осени, по случаю продолжительных вечеров, а более ненастного времени, начинают уже здесь собираться в небольшие круга … в подобных обществах редко случается встретить девицу, замужние же дамы, равно и мужчины, проводят время за картами, за которыми и просиживают часто за полночь»[20.56].

Наиболее яркая страница культурной жизни Сибири, и в частности Енисейской губернии, связана с декабристами. Например, в Красноярске настоящим культурным очагом, куда тянулось все лучшее, был дом декабриста В.Л. Давыдова. Давыдов с женой создал домашнюю школу. Богатая их библиотека стала по существу городской библиотекой. В Енисейске подобным культурным очагом была семья Фонвизиных, которые очень много сделали для приобщения жителей Енисейска к культурным ценностям и просвещению.

Данные об уровне грамотности в Сибири показывают как отсталость культурных процессов в колонизируемом регионе, так и приниженное положение женщины. Данные об уровне грамотности среди мужчин и женщин наглядно показывают, что женщины имели значительно меньше возможностей получить даже элементарное образование: в середине XIX в. в сельской местности грамотными были 15,69% мужчин и только 3,61% женщин; в городах: 47,71% мужчин и только 27,74% женщин. Наибольшие образовательные возможности для женщин открывались в больших городах. Так, например, в таком губернском центре как Тобольске, грамотность женщин составляла к концу XIX в. 37,5%. Но и здесь среди мужчин доля грамотных была выше — 52,3%[5.49].

И если мальчиков, по крайней мере, в городах, стремились научить хотя бы элементарной грамотности, то воспитание девочек строили по-другому. Их с малых лет старались приучить к хозяйству. Дочери должны были помогать матери следить в доме за порядком, присматривать за младшими детьми. Их обучали вязать кружева, шить, готовить приданое, знакомили с обязанностями хозяйки дома. Распространенное в первой половине XIX в. мнение выразил один из корреспондентов Русского географического общества: «Девицы учатся всегда меньше мальчиков. Родители вообще думают, что девушку не для чего учить грамоте. Она не относит никаких должностей. Ее дело — знать хозяйство»[16]. Другой сибиряк, приверженец традиционных патриархальных ценностей писал в середине XIX столетия: «Весьма глупо и непростительно делают отцы и матери, что никогда не хочут учить дочерей своих ни хозяйству, ни даже знать будущие свои семейные и домашние нужды. Только и далось им набивать головы французщиной и фиглярится жеманством нарядов. От чего в последствии и сделываются орудием несчастия и разного рода гибельною язвою в семействах будущего поколения, а в особенности мущин потребных на отправление государственной и общественной служб»[9.62]. Сложности жизни региона, а также узко прагматичное виденье мира, свойственное сибирякам, приводили к тому, что в начале XIX столетия образование не занимало высокого места в иерархии ценностей. Иркутский поэт М. Александров писал в своем стихотворении «Иркутск, 1827 год»:

У нас теперь в Сибири два предмета:

Мозольный труд и деловой расчет,

Всем нужен хлеб и звонкая монета.

           Так любознание кому на ум придет? [9.79]

Подобная точка зрения не могла устоять при дальнейшем социально-экономическом и культурном развитии общества. Со второй половины XIX в. все больше мнений современников говорят о возвышении образования, в том числе и женского в системе ценностей сибиряков: «Стремление к образованию, подражание новому замечается между всеми сословиями и обоими полами. Оно обнаруживается в общенародной грамотности, в нарядах и головных уборах, в переменах языка на живой, легкий и вообще разговорный»[9.74]. К концу столетия уже общим местом стало упоминать, что «В Сибири ни на что так легко и обильно не поступают пожертвования, как на всякого рода учебные заведения»[20.125]. Начиная с середины XIX в., в регионе начинает быстро развиваться сеть женских учебных заведений. К началу века во многих городах Сибири было уже по несколько учебных заведений для девочек. В Томске, который после открытия Сибирского университета становится главным культурным центром региона, в 1908 г. в 98 учебных заведениях обучалось 13396 учащихся, из которых 5226 (39%) были женского пола, а в 1910 г. здесь был открыт и первый в Сибири ВУЗ для женщин — Сибирские высшие женские курсы[11.116]. В 1869 г. открылась женская прогимназия в Красноярске. По примеру Красноярска гимназии стали основывать и в других городах Енисейской губернии. К 1890 г. их число возросло до 6, а количество учащихся составило 794 человека. Рост их численности сдерживался довольно высокой платой за обучение. К концу XIX в. она возросла до 30 руб. в год. Для сравнения: обучение в университете стоило 80 рублей. [15.210]

Создание школ для девочек являлось важным социокультурным явлением городской жизни. Поскольку жизненный путь женщины из городских сословий практически не был связан со службой или общественной деятельностью и протекал почти исключительно на семейном поприще, которое не требовало получение школьного образования, то развитие женских учебных заведений во многом означало постепенный отход от прагматического видения мира, свойственного сибирякам.

Наибольший уровень грамотности женщины имели в купеческом сословии — до 80%. Домашние библиотеки имелись и в домах многих сибирских купцов[7.70]. Развитие женского образования способствовало формированию общественного сознания и общественных позиций сибирячек.

Таким образом, участие женщин в культурной жизни, проблема женского образования в Сибири стала решаться с середины XIX в. Развитие региона в начале XX в. потребовало повышения роли образования среди всех слоев населения, поэтому значительно возрастает число образовательных учреждений, хотя сложностей было много. Обусловлены они были особенностями развития региона, как колонизируемой окраины.

2.4. Нравственные ценности и семья

По мнению многих исследователей, женщина пользовалась в Сибири большим уважением. Известный историк  А. А. Щапов отмечал: «В среде сибирского населения народная, крестьянская женщина является многозначительной деятельною силой» [31.35]. Более кратко и емко выразился в своих мемуарах сибирский купец XIX в. Н. Чукмалдин: «Женщина в Сибири не раба мужчины, она ему товарищ» [29.99].

Естественно, идеализировать положение сибирячек XIX в. не следует. В путевых заметках путешественников содержатся и описания тяжелой женской доли в глухих уголках региона. Современник оставил такие строки: «Женщине здесь живется очень тяжело. Она непомерно обременена трудом и не пользуется даже добрыми семейными отношениями, что видно из постоянных несогласий, раздоров и драк в семействах. Нередко муж бросает свою жену с кучею ребят, живет с другой женщиною, требуя, между тем, повиновения от брошенной жены, при встречах придирается к ней, бьет ее. Кроме обыкновенного хозяйства, т. е. стряпни, ухода за ребятами и домашним скотом, она весною боронит, ткет холст, летом чистит лен и сплавляет с мужчинами лес. Когда поспеет сено, женщина работает на сенокосе. Хлеб жнут только одни женщины. К зиме они заготовляют мужчинам платье, рукавицы, чулки, самоловы; зимою молотят, обделывают куделю, мнут, прядут, ездят за дровами и за сеном. Мужчин в это время нет дома: они находятся на рыбной ловле, и во всю зиму приезжают домой к Николину дню, дня на 2, пображничать» [1.78].

Известный в Сибири общественный деятель Н. М. Ядринцев писал в одной из своих статей: «Разврат не сосредотачивался в одних незаконных связях, он состоял еще в издеваньи над женщиною. Издеванья эти были так обыкновенны и постоянны, что вошли в привычку сибиряков и выработали даже особенное слово в кодексе языка, это — „наскоружничество“. Наскоружничество остается в ходу и в наше время между особенно грубыми и невежественными классами сибирского общества. Нам известен случай, бывший года два назад в одном сибирском городе, где один купчик катался по улицам в санях, запряженных какими-то несчастными женщинами, которым „за безобразие“, кажется, он заплатил 25 руб. И это не редкость; купеческие сынки сплошь и рядом производят издевания над женщинами в своих оргиях, считая это признаком особенного шика. Да, к стыду нашему, эхо прошлых развращенных нравов и до сих пор отдается в нашем сибирском обществе!»[32.118] Возможно, публицист несколько сгустил краски, готовя заказную статью для женского журнала, хотя конечно, оргии купцов, пользовавшихся вседозволенностью чиновников, не были еще в первой половине XIX в чем-то из ряда вон выходящим для Сибири, впрочем, как и для других окраин империи.

По мнению историков, большинство  письменных источников говорят о том, что среди значительной части сибирского купечества, интеллигенции, средних городских слоев и крестьянства преобладало уважительное отношение к женщине, что, однако не мешало сибирякам рассматривать женщину в рамках достаточно жестко закрепленной поло-ролевой системы, отводившей женщине роль хозяйки дома и воспитательницы детей [6.23].

Для Сибири были характерны традиционные, патриархальные принципы. И хотя встречаются такие мнения, что: «на поведение девушек до замужества смотрят снисходительно» [9.58], или даже, что «в Сибири была совершенная распущенность в отношениях между холостыми и незамужними лицами … Разврат широкой волной охватывает все сословия с высших до низших, и вся эта грязная и бурная сатурналия отдается всей тяжестью на женщине» [32.114], тем не менее, нравы были строгие, отношения между мужчинами и женщинами  находились под жестким контролем общественного мнения, в особенности для женщин. Так, девушка до замужества не могла выйти из дома без разрешения родителей, а если ей нужно было куда-нибудь сходить, то, спросившись, она обязательно брала с собой ведра на коромыслах, чтобы соседи о ней не подумали, что она праздно шатается по улицам.

В рамках существовавших представлений главной сферой деятельности для женщины являлась семья. Даже в среде интеллигенции, семейное поприще было главным.

Жена подчинялась мужу: «Женский пол в семейном быту всегда был кроток и послушен. Каждое семейство подчинялось старшему в доме, который разделял между ними работы и занятия»[20.146], однако, делами по дому руководила именно хозяйка, которая имела большие полномочия в своей сфере и также строго правила подвластными ей людьми. И в крестьянских семьях, и в семьях горожан все работы делились на мужские и женские, первые выполнялись под надзором хозяина, а вторые — хозяйки. В случае смерти хозяина вдова до совершеннолетия детей становилась главой семьи и выполняла все его функции, на нее записывалось хозяйство. Если у нее был сильный характер, то и взрослые женатые сыновья не выходили из-под материнской власти. Такие случаи не были большой редкостью, но и не нарушали общепринятых норм. Главное — порядок в семье оставался таким же, как и при хозяине-мужчине.

Забота о состоянии и здоровье детей также лежала, прежде всего, на матери, которая должна была следить за тем, чтобы дети были обуты, одеты, накормлены. В обязанности отца входило религиозно-нравственное наставление детей, в основном же он был связан с сыновьями в рамках семейного «дела». При этом дети должны были добросовестно выполнять все данные им родителями поручения. Покорность детей старшим освещалась выработанной веками традицией сыновней почтительности, стойкостью патриархальных отношений. В целом же власть в семье, как и в обществе, имела патриархальный характер: предпочтение отдавалось мужчинам и старшим по возрасту[6.21]. О двойном стандарте по отношению к  положению женщин и мужчин красноречиво свидетельствуют бракоразводные дела, отложившиеся в сибирских архивах. Для расторжения брака необходимо было подать соответствующее прошение, в котором нужно было обосновать свою просьбу. Преобладание мужчин среди инициаторов разводов по мотивам «прелюбодейной жизни» совсем не означает, что женщины в Сибири были лишены всякой нравственности. Наоборот, мужчины имели гораздо больше возможностей для внебрачных связей. Например, среди купечества, части мещан, чиновников этому способствовали частые и длительные поездки по торговым и служебным делам. Подобные связи в подавляющем большинстве случаев не приводили к разводам. В отношении же внебрачных связей женщин господствовала крайняя нетерпимость. Малейший намек на такую связь мог стать, и становился поводом для развода.

Тем не менее, многочисленные свидетельства современников говорят о том, что семейные отношения в Сибири отличались большим демократизмом, чем в Европейской России. Историк Е. А. Зуева, изучившая широкий круг источников XIX в. отмечала, что в сибирских купеческих семьях «в целом, господствующими … были уважение, согласие и взаимопомощь»[10.130]. В первой половине XIX столетия даже в городах действовал обычай вступления в брак с помощью сватовства и свадьбы. При этом решающую роль в выборе брачного партнера играли родители. Браки «самокруткой», т. е. по личной договоренности жениха и невесты, без предварительного на то согласия родителей, встречались чрезвычайно редко, общественное мнение относилось к ним враждебно, считая их безнравственными. Вплоть до середины XIX в. сохранялись обычаи выкупа за невесту. В 1840-х гг.  приехавший в Сибирь офицер писал: «Холостые парни, прежде чем жениться, должны окупить своих невест; ямщик, везший меня, рассказывал: что он имел трех сестер, за старшую жених заплатил ея родным 90 руб. на медь, за среднюю получили 100 руб., а за меньшую 100 с мешком, т. е. 125 руб.; самый бедный из них должен заплатить непременно 25 руб., без чего нельзя вступить в законный брак; на эти однакож деньги снаряжается к венцу невеста, по распоряжению же самого жениха»[2.12].

По данным Г.Ф. Быкони, каждая женщина в Сибири рожала 15 – 20 раз. Выживал лишь четвертый ребенок. Эти данные говорят о том, что женщина была «привязана» к семье, обремененная многочисленными обязанностями, она не могла оказывать существенного влияния на общественную жизнь. »[3.73.

Таким образом, можно отметить, что с развитием региона, увеличением его значимости для центральной России, происходили изменения в среде сибирского населения. Патриархальные устои постепенно вытесняются новыми веяниями, хотя полностью нравственные принципы патриархального общества и патриархальные семейные ценности не исчезают.

III. Заключение

Анализ положения женщин в сибирском социуме середины XIX — начала XX в. позволяет сделать следующие выводы и уточнить выдвинутую нами гипотезу. Для региона можно отметить характерное для российской провинции этого периода наличие двойного стандарта по отношению к женщине. Роль женщин в экономической жизни Сибири была довольно значительной: женщины были владельцами существенной части недвижимости, активно занимались предпринимательской деятельностью, все более вовлекались в общественное производство, хотя женщины были лишены политических прав, как впрочем и в центральных регионах России. Отставание процессов развития культуры в регионе интенсивной колонизации от центральных районов страны давало сибирячкам немного возможностей участия в культурной жизни, что проявлялось, в числе прочего, в низком уровне грамотности и в меньшей доступности образования для женщин, чем для мужчин. В силу значительного уровня традиционности, существовавшая поло-ролевая система отводила женщине, прежде всего, роль хозяйки и матери, т. е. сферу семейной жизни.

В результате социально-экономического развития Сибири в пореформенный период происходило сокращение экономической зависимости женщины, формирование городского образа жизни, развивалось женское образование и культура, что в комплексе способствовало разрушению традиционных патриархальных ценностей.

Специфика сибирского региона способствовала формированию особенностей жизни сибирячек, их менталитета и социального положения. По многочисленным отзывам современников сибирские женщины были более энергичными, активными, предприимчивыми, самостоятельными, чем женщины центральной части России, а семейные отношения в Сибири — более демократичными. Тем не менее, существовавшая противоречивость социальных процессов в регионе, выражавшиеся, в частности в негативном влиянии ссылки, формировании городов в ходе массовых крестьянских переселений, сохранявшейся традиционности в сфере общественного сознания, а также специфика местных условий в различных районах огромного региона, приводили к значительной вариативности положения женщин, что нашло отражение в противоречивости мнений современников.

IV. Библиография

1. Аргудяева Ю. В. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего востока России (50-е годы XIX — начало XX в.). М., 1997. 145 С. 
2. Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852. С. 11- 45
3. Быконя Г.Ф.История Приенисейского края. Красноярск: Горница- 1997. 320 С.
4. Гагемейстер. Статистическое обозрение Сибири. Ч. II. СПб., 1854. С. 573.
5. Гончаров Ю. М. Женщины фронтира: сибирячки в региональном социуме Вестник НГУ. Серия: История, филология. Т. 1. Вып. 3: История / Новосиб. гос. ун-т. Новосибирск, 2002. C. 63 - 75
6. Гончаров Ю. М. Историческое развитие семьи в России в XVIII — начале XIX века // Преподавание истории в школе. 2001. № 7. С. 21–32.
7. Гончаров Ю. М. Купеческая семья второй половины XIX — начала XX в. М., 1999. 220 С.
8. Гудович. Быт евреев в Сибири // Вестник русских евреев. 1871. № 30. С. 20 - 34
9. Зверев В.А. «Хрестоматия по истории Сибири» Быт и традиции Сибири. С.2 - 20
10. Зуева Е. А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII — первой половины XIX в. Новосибирск, 1992. С. 125 -139.
11. История Сибири. Т.3. Л., 1968. С. 215 - 260.
12. Кеннан Дж. Сибирь и ссылка. Путевые заметки (1885–1886 гг. ). Т.1. –  С-П. –1999. – 392 С.
13. Копылов Д., Прибыльский Ю. Тобольск. Свердловск, 1975. С. 60 - 67.
14. Копцева Т. В. Духовная культура купечества Зауралья (вторая половина XVIII — середина XIX в.). Екатеринбург, 1998. С. 11- 26.
15. Красноярье: пять веков истории. Красноярск: Платина, 2005. – 240 С.
16. Кривошапкин В.А. Енисейский округ и его жизнь. Т.1 – СПб. – 1865
17. Нагаев А.С. Из истории золотопромышленности и приисковых рабочих Сибири в первой половине 19 века. Енисейск, 1964
18. Максимов С. В. Сибирь и каторга. СПб., 1900. 512 С.
19. Майский И. М. Воспоминания советского посла. Кн. 1. Путешествие в прошлое. М., 1964. С. 35–37.
20. Оффен К. Оглядываясь назад — размышляя о будущем: Проблемы женской и гендерной истории. Гендерные истории Восточной Европы. Минск, 2002. 150 С. 
21. Павлов А. 3000 верст по рекам Западной Сибири. Очерки и заметки. Тюмень, 1878. С. 37 - 45.
22. Памятная книжка Енисейской губернии на 1909 год. Красноярск 1909. 25 С. 
23. Пушкарева Н. Л. Женщина в русской семье: традиции и современность // Семья, гендер, культура. М., 1997. 210 С.
24. Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период / Ред. Акад. А.П.Окладников. – Новосибирск. – 1982
25. Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых приисках. Ч.2.- СПб :Издание И.М.Сибирякова, 1898. – 916 С.
26. Скубневский В. А., Старцев А. В., Гончаров Ю. М. Купечество Алтая второй половины XIX — начала XX в. Барнаул, 2001. 270 С.
27. Уманьский А. Золотой город. – СПб : «Печатня» Яковлева,  1888.-168 С.
28. Чехов А. П. По Сибири (путевые очерки и письма). Иркутск, 1939. С. 25 - 36
29. Чукмалдин Н. Мои воспоминания. СПб., 1899. С. 91 - 99.
30. Шашков С. С. Очерк истории русской женщины. СПб., 1872. С. 111- 123.
31. Щапов А. А. Значение народной женщины в антропологическом и социальном развитии русской народности // Соч. в 3-х т. СПб., 1906. Т. 2. С. 25 - 35.
32. Ядринцев Н. Женщина в Сибири в XVII и XVIII столетиях. Исторический очерк // Женский вестник. 1867. № 8. С. 106 – 112
33.  Живописная Россия. Т. 12. – СПб: Изд. Тов. М.О.Вольф. – 1895. – 368 С
34.  Красноярский край в истории отечества. Книга первая. 1890 – 1917. Хрестоматия. Красноярск. Книжное издательство. – 400 С.