Отражение языческого мировоззрения в русских народных сказках

   МУНИЦИПАЛЬНОЕ  ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ  УЧРЕЖДЕНИЕ  ЛИЦЕЙ

г.о.  ОРЕХОВО-ЗУЕВО

ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ  РАБОТА

ПО  ЛИТЕРАТУРЕ  И КУЛЬТУРОЛОГИИ

НА ТЕМУ:

«Отражение языческого мировоззрения

 в русских народных сказках»

Подготовила : ученица 6 класса «Г»

Закарьян  Екатерина

Руководитель: Маслова Анна Юрьевна

2011-2012 уч.г.

                                                                         В сказке, как в зеркале, отражается душа народа.

                                                                                                                                                  В.Белинский

Введение

Из поколения в поколение передавались рассказы о событиях давно минувших дней, таким образом превращаясь в сказки. Но за невероятными чудесами и поэтической красотой наших сказок в них всегда оставалась путеводная нить, связывающая нас с действительным прошлым. Не зря говориться: "Сказка ложь, да в ней намек, добру-молодцу урок". В ней не только содержатся наши мечты, общественная мораль, народный характер, но и история отечества. Прежде всего в текстах народных сказках мы находим отражение языческих традиций, обрядов.

         Язычество (от церковно-славянского языцы — народы), обозначение нехристианских, в широком смысле—политеистических религий. Язычество было вытеснено официальной религией в область народной культуры. Язычество по сути своей - космическая религия, для которой главная ценность и точка отсчета - природа. Древние славяне обожествляли природу во всех ее проявлениях: и в силах природы (земля, вода, огонь, ветер и т.п.),  и в ее порождениях (растения, деревья, животные, рыбы, птицы и прочее, вплоть до скал и камней). Для мировосприятия славян был характерен культ природы, который на очень ранних стадиях развития носил антропоморфный характер (например, культ воды постепенно перерастал в поклонение «водным» божествам - виле, берегине и т.п.). С развитием земледелия и скотоводства центральное место в славянских верованиях стали занимать представления и обряды, связанные с культом земли.

       Цель данной работы- показать, как в русских народных сказках интерпретируются языческие представления об устройстве мира, о жизни человека и её возможном продолжении после смерти, а также доказать, что сказка образно иллюстрирует отдельные языческие обряды.

Актуальность исследования определяется новым подходом к толкованию народных сказок, их героев образов и символов. Мы ищем новый подход к осмыслению фольклора, к трактовке образа женщины и её роли в обществе, открываем перспективы в изучении сказки с точки зрения истории культуры.

Новизна работы заключается в дополнении традиционного деления сказок на волшебные, бытовые и сказки о животных  - сказками «инициационныи», которые при этом разделяются на «женские» и «мужские», что связано с языческим обрядом «посвящения».

1. Сказка как интерпретация языческих традиций

Древняя вера в языческих богов и духов находила отражение в сказочных героях – мы видим лесовиков, леших, водяного, домового.    

Боги язычества олицетворяли стихии природы: древнегреческий Зевс, славянский Перун — громовержцы, боги неба; древнегреческий Гелиос, египетский Ра, славянский Дажьбог — боги солнца; древнегреческий Нептун,— бог воды и т. п. Наряду с ними почитались низшие демоны, духи лесов, источников — нимфы, дриады, леший, водяной и т. п.

Леший, лесовик, лешак, лесной дядя, лисун в народных верованиях восточных славян (особенно русских и белорусов) дух леса, враждебный людям. Вера в лешего возникла у древних славян, вероятно, в период заселения ими лесных пространств как выражение суеверного страха перед дремучим лесом (например, в сказке «Царевна Лягушка» первый, кого встречает Иван-царевич – старичок, представляющий собой образ Лесовика).
        Водяной - образ в народных поверьях, представлявшийся в виде старика, обитающего в омутах рек у мельниц или в колодцах. Представления о водяном, являвшимся предметом суеверного страха, были распространены у многих народов, в том числе у славян, и нашли широкое отражение в фольклоре (например, морской царь в русских народных сказках и былинах).
         Домовой -  в религиозных верованиях славянских и некоторых др. народов «дух», живущий в доме. Вера в домового — пережиток первобытных семейно-родовых культов. Согласно поверьям, домовой — не только хранитель дома, но иногда наказывает людей за нарушение обычаев и непочтение, душит их во сне, пугает, как, например, в сказке «Иван и домовой».

Как один из признаков язычества в русских народных сказках сохраняется и фетишизм - религиозное поклонение материальным предметам – фетишам, которым приписываются сверхъестественные свойства (скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, ковер-самолет, волшебный клубочек).

Излюбленная тема множества волшебных сказок - брачная:  поиски жениха, невесты, преодоление при этом различных препятствий, ритуальные свадебные испытания (к которым сводится большинство сказочных "трудных задач"), счастливый брак, как правило, с царевной или с царевичем. Многие, на первый взгляд загадочные, сказочные мотивы являются отражением реально существовавших брачных обычаев и свадебных ритуалов, зафиксированных этнографами у различных народов. Одним из самых ярких проявлений язычества в сказках являются испытания, через которые проходят герои – олицетворение обрядов и ритуалов различного характера.( «Гуси-лебеди», «Иван-царевич и Серый волк»,«Царевна-Лягушка»). 
         Структура традиционной обрядности, ее символика, функциональная сущность, предметный состав во многом обусловлены языческими представлениями о вечном мире предков, взаимосвязях его с миром живых на земле, о многостороннем воздействии предков на земную жизнь потомков. Архаические элементы славянских ритуалов в значительной мере определяются представлениями о смерти, загробном мире, о душе как переходе к иной форме существования.

Для понимания языческих представлений о смерти наиболее важно положение о том, что смерти в привычном для нас понимании у язычников нет. Основным источником изучения этих представлений является фольклор, так как в письменных памятниках они почти не получили отражения. Преимущественное отражение они нашли в волшебных сказках, в особенности связанных с образом Бабы Яги. Понимание сказок как источника изучения исчезнувших из сознания явлений культуры обосновано В.Я.Проппом. Сказки позволяют понять представления язычников о пособниках смерти, путях ведущих в потусторонний мир, грани между земным и «вечным миром», о способах преодоления ее и помощниках в долгом и трудном пути на «тот свет». Важные точки опоры для понимания как представлений о формах существования после смерти, так и связанных с ними архаических ритуалах дают предания и легенды, заговоры, пословицы и поговорки, загадки, духовные стихи. Очень многое позволяют понять причитания. Рассмотрение языческих представлений о душе, загробной жизни, потустороннем мире и синтеза их с христианскими воззрениями в славянской народной традиции в целом еще нуждается в специальном исследовании. В нашей работе внимание сосредоточено на явлениях, с которыми связаны архаичнейшие моменты славянской обрядности.

Древнеиндоевропейское представление о жизни и смерти как извечном кругообороте перевоплощений ясного выражения у славян не получило, но оно оказало существенное воздействие на обрядовый комплекс. Так, с ним связано такое явление, как ритуал отправления на «тот свет» и воскрешение.

Отражение в сказках обряда инициации (посвящения)

Что такое посвящение? Это один из институтов, свойственных родовому строю. Обряд этот совершался при наступлении половой зрелости. Этим обрядом юноша вводился в родовое объединение, становился полноправным членом его и приобретал право вступления в брак. Такова социальная функция этого обряда. Формы его различны, и на них мы еще остановимся в связи с материалом сказки. Формы эти определяются мыслительной основой обряда. Предполагалось, что испытуемый во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это - так называемая временная смерть.

Вернемся теперь к сказке.

Идя "куда глаза глядят", герой или героиня попадает в темный, дремучий лес. Лес - постоянный «аксессуар» Яги. Мало того, даже в тех сказках, где нет Яги (например в сказке "Косоручка"), герой или героиня все же непременно попадают в лес. Герой сказки, будь то царевич или изгнанная падчерица, или беглый солдат, неизменно оказывается в лесу. Именно здесь начинаются его приключения. Этот лес никогда ближе не описывается. Он дремучий, темный, таинственный, несколько условный, не вполне правдоподобный.

Здесь для исследования открывается целый пласт материалов, связанных с представлениями о лесе и его обитателях. Чтобы здесь не заблудиться, необходимо строго придерживаться только тех представлений, которые связаны со сказкой. Леший всегда есть не что иное, как переименованная Яга. Тем теснее связь сказочного леса с тем лесом, который фигурирует в обрядах инициации. Обряд посвящения производился всегда именно в лесу. Это - постоянная, непременная черта его по всему миру. Там, где нет леса, детей уводят хотя бы в кустарник.

Связь обряда посвящения с лесом настолько прочна и постоянна, что она верна и в обратном порядке. Всякое попадание героя в лес вызывает вопрос о связи данного сюжета с циклом явлений посвящения. Когда мы в современной сказке читаем: "Отец его отвез в леса, в особенную избушку, и он богу молился 12 лет" или "Пойдем в лес, там есть для нас дом" и т. д., то связь здесь еще достаточно прозрачна, но рассмотрим функциональную роль этого леса. Он в сказке вообще играет роль задерживающей преграды. Лес, в который попадает герой, непроницаем. Это своего рода сеть, улавливающая пришельцев. Такая функция сказочного леса ясна в другом мотиве - в бросании гребешка, который превращается в лес и задерживает преследователя ( сказка «Баба Яга»).

 Эти материалы позволяют сделать следующее пока чисто предварительное заключение: сказочный лес, с одной стороны, отражает воспоминание о лесе как о месте, где производился обряд, с другой стороны - как о входе в царство мертвых. Оба представления тесно связаны друг с другом.

Обряд инициации делится на мужской и женский. Следовательно «инициационные» сказки мы можем  определить как мужские и женские. Сказки, в которых испытания проходит юноша, мы условно будем называть «мужскими», а сказки, где интерпретируется обряд посвящения девушки в женщину, готовую стать хозяйкой дома, женой и матерью, - «женскими».

Особенности «женских» сказок

Считается, что женские инициации распространены менее, нежели мужские. Они также бывают двух типов: 1) пубертатные, 2) связанные со вступлением в женские союзы. Пубертатные отличаются тем, что девочки достигают половой зрелости не одновременно, и поэтому проходят возрастные обряды посвящения не коллективно, как мальчики, а по одиночке. Чаще всего женский пубертатный обряд инициации заключается в изоляции, запрете видеть свет, ступать на землю и употреблять в пищу некоторые виды продуктов, а также обучению женским ремеслам (ткачество).

            В традиционных культурах инициации имеют трёхэтапную структуру:

1. Сегрегация (разрыв с окружением) и изоляция (уход, увод, смена образа жизни), при этом девушку уводит из дома отец или кто-то из родственников, кроме матери;

2. Транзиция (промежуточное, бесстатусное состояние посвящаемого);

3.  Инкорпорация (возвращение к общественной жизни в новом статусе).

       Героиня русской сказки- это юная девушка, достигшая возраста отлучения от дома ( Сказка «Баба-Яга», «Царевна  Лягушка», «Сказка о мёртвой царевне», «Морозко»). Среди общих моментов сюжета выделяются следующие:

Героиня находится в переходном периоде, когда девушка уже не ребенок, но еще не женщина.

         В большинстве сказок у девушки мачеха, а не родная мать.

Есть родной отец, который ведет себя по отношению к дочери пассивно, не заступается за нее и не поддерживает. Как правило, у девушки есть сводные сестры, являющиеся для мачехи родными дочерьми, к которым последняя добра. Девушка должна пройти смертельное испытание, с которым она справляется. Сестры не справляются с испытанием.

Есть наставник – человек, животное или волшебное существо. Он помогает девушке справиться со смертельным испытанием, поддерживает или даже спасает ее. В итоге у девушки появляется жених, с которым героиня счастлива. В конце сказки – посрамление мачехи, а иногда смерть. (Сказка «Морозко», «Сказка о мёртвой царевне…»).

На долю героини выпадает череда испытаний.

Так в сказке про Царевну Лягушку Василиса  Премудрая не желает выходить замуж за Кощея Бессмертного, и в качестве наказания он превращает её в лягушку и отправляет жить на болото.

Следы почитания лягушек проявляются в Ведах (гимн лягушкам в Ригведе и др.), отзвуки представлений о связи лягушек с небесной влагой, дождем, а отсюда — и засухой в античной литературе.

Особенности «мужских» сказок

В мужских сказках герой- это юноша, достигший возраста, когда необходимо проверить его силы («Иван- Царевич и Серый волк»)

Во время инициаций  у посвящаемых юношей испытывались сила, ловкость и выносливость. Избушка на курьих ножках представляет собой единственные ворота ( портал), через которые герой может пройти в «мир тьмы», поэтому он обязательно проходит через неё . Хозяйка дома грозится посадить героя в печь, что отражает один из элементов инициации, когда юноша подвергается испытанию огнём (ожог руки, клеймо на теле). Пребывание в лесном лагере обязательно включало также обучение инициируемых традициям, обрядам, мифам племени… По-видимому, в это же время проводили обрядовую стрижку волос у посвящаемых, на что указывает материал "инициационных" сказок. Обряд постригов в поздний период зафиксирован у многих социальных групп славянских народов. Он проводился в разном возрасте: в 1 год, в 3-4 года, в 6-8 лет (до сих пор сохранилась традиция – стричь ребенку волосы в 1 год).

Ритуальным перевозчиком инициируемого при его попадании в мифическое пространство лесного лагеря и символической смерти выступал конь.  Очевидно, что конь в ходе инициации осуществляет «прорыв уровня», переход из этого мира в иные миры .Так, ритуал «посажения на коня» юных княжичей известен в Древней Руси. У запорожских казаков посвящения новичков обязательно включали скачки на «диком лошаке».

Умирая в своей старой ипостаси, испытуемый в ходе древнеславянской инициации «перерождался» в волка и становился членом мужского "волчьего" союза. Ритуальное перерождение инициируемых в волков (или псов) в древности было характерно для многих индоевропейских народов. Волк почитался как тотемный предок и родоначальник племени. Смерть и воскресение вызывались действиями, изображавшими поглощение, пожирание мальчика чудовищным животным. Он как бы проглатывался этим животным и, пробыв некоторое время в желудке чудовища, возвращался, т. е. выплёвывался или извергался. Для совершения этого обряда иногда выстраивались специальные дома или шалаши, имеющие форму животного, причем дверь представляла собой пасть. Тут же производилось обрезание. Обряд всегда совершался в глубине леса или кустарника, в строгой тайне. Обряд сопровождался телесными истязаниями и повреждениями (отрубанием пальца, выбиванием некоторых зубов и др.). Другая форма временной смерти выражалась в том, что мальчика символически сжигали, варили, жарили, изрубали на куски и вновь воскрешали. Воскресший получал новое имя, на кожу наносилось клеймо и другие знаки пройденного обряда. Так в сказке «Иван-Царевич и Серый Волк» герой помогает своему отцу - царю Берендею -  разыскать похитителя золотых яблок в царском саду. Но злые братья не желавшие, чтобы брат завоевал любовь отца, убивают Ивана, разрубая его на куски, и забирают всё добро себе. Однако волк приходит на помощь и воскрешает друга мёртвой и живой водой.

Мальчик проходил более или менее длительную и строгую школу. Его обучали приемам охоты, ему сообщались тайны религиозного характера, исторические сведения, правила и требования быта и т. д. Кстати, отражение этого обряда есть и в авторских сказках  - А.С.Пушкин «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях». Мальчик проходил школу охотника и члена общества, школу плясок, песен, и всего, что казалось необходимым в жизни.

Важным моментом инициации было вступление в контакт с духами предков.  В нашем случае посвящаемые, видимо, вступали в контакт не только со своими предками-людьми, но и с духом тотемного предка - волка. Это достигалось путем потребления наркотических веществ, вызывавших безумие и галлюцинации у инициируемых. Об использовании галлюциногенов в древнеславянских инициациях на материалах сказок делает вывод В. Я. Пропп. Магический напиток пьет и Илья Муромец при прохождении инициации. Можно предположить, что на заключительном этапе инициации, когда юноши умирали в качестве "волков" и возрождались как люди, имел также место ритуальный переезд на лошади из "того" света в мир людей.

Заключение

Таким образом, фольклор - это самый доступный и полный источник для изучения народной духовной культуры. Однако, с этой точки зрения фольклорные жанры в их источниковедческом смысле неоднозначны. Если рассматривать их как источники для изучения язычества, то наиболее полную картину могут дать, во-первых, те жанры, существование которых предполагается уже в глубокой древности, то есть которые существовали уже в языческую эпоху и формировались на языческом же материале, что можно доказать, исходя из самих текстов. Во-вторых, те, которые на протяжении столетий (или тысячелетий) своего существования подверглись наименьшим искажениям (хотя бы в основной своей части) и сохранили в себе к изучаемому периоду (к XIX веку) максимум традиционных духовных воззрений. В-третьих, это те жанры, которые представляют собой достаточный текстовой (устный или письменный) материал, потенциально содержащий нужную информацию.

Приложение

Общие и отличительные черты «женских» и «мужских» сказок