«Черты документальной и художественной прозы в романе Ю.Иванова ”Танцы в крематории”»

 Введение

Ю.Н. Иванов –  общественный деятель и известный писатель, в произведениях которого военная тема появляется в повестях «Мы шли под грохот канонады», «Огненные каникулы», в романе «На краю пропасти». Эта тема занимала особое место в его творчестве, так как он, будучи председателем Калининградского отделения Советского фонда культуры, был одним из первых, кто стал налаживать контакты с немецкими писателями и общественными деятелями. Он призывал к примирению и взаимопониманию народов России и Германии через культуру.

Его роман «Танцы в крематории» - очередной шаг на этом пути. Книга касается периода штурма Кенигсберга и первых двух послевоенных лет. Роман был написан в 1993 году и стал последним в творческой биографии писателя. «В нём рассказывается о жизни и судьбе русского паренька Володи Волкова, в годы войны музыканта-похоронщика крохотного фронтового оркестра. В основу сюжета романа положены личные воспоминания автора о юности, совпавшей с войной, с жизнью в блокадном Ленинграде, с первыми месяцами и годами мирной жизни в послевоенном Кёнигсберге».1 Автор излагает свою, особую точку зрения, на изображённые события. Советская литература второй половины ХХ века отражала основу идеологии общества. Все события, поступки героев, их поведение с точки зрения идеологии оценивались  по иным критериям. «…Мы исходим из того, что минувшая война – это трагедия для всех народов, и в первую очередь, для Германии и России».2  События, изображённые в романе, показаны с предельной правдивостью и жёсткостью. «Русские и немцы. “Недочеловеки”  - по нацистской пропаганде и “подлое фашистское зверьё” – по коммунистической, но так ли это? О том, как русские и немцы … узнают друг друга, как, вынужденные жить рядом, пытаются отыскать контакты и как отвергая чувства жгучей ненависти друг к другу, их находят; как возникают другие – странные, сложные отношения между ними, между подростками, между мужчинами и женщинами, как появляются семьи, дружба, любовь, и как всё это вновь разрушается…».3 Очевидно, этот факт и стал причиной того, что в России роман был издан через двенадцать лет после его создания.

ХХ век – ХХI век – эпоха, характеризующаяся увеличением количества войн и повышенной концентрацией насилия, поэтому закономерным становится  обращение к опыту предшествующих поколений, чтобы избежать новых кровопролитий и враждебности между странами и народами. Внимание читателей к военной прозе на документальной основе указывает на актуальность темы, на высокий интерес к проблеме достоверного изображения событий в художественной литературе. Роман охватывает обширный круг явлений. Фактический материал является основой повествования и

1 Старцев А.П. «Танцы в крематории…»/ Калининградская правда. -2006. – 23 2.http://mainsite.gako.name/kaliningradarchives/-7/401--1988-1...                   

3 Иванов Ю.Н. Танцы в крематории. Калининград. 2006. Аннотация.

придаёт ему особую эмоциональную выразительность.

Несмотря на известность  имени и популярность произведений Ю. Иванова,  существуют лишь отзывы и аннотации на роман «Танцы в крематории» таких калининградских авторов как писателя Глушкина О.Б. и публициста Старцева А.П.

Новизна работы заключается в том, что мы рассматриваем соотношение и документального и художественного начала и выявляем его художественное своеобразие.

По словам исследователей, проблема документальности и вопросы, связанные с изображением исторических военных событий в литературе, острее, чем когда бы то ни было, встают перед современным человеком, ибо интерес к фактам и документам сегодня обусловлен и высоким интеллектуальным уровнем граждан, интересующихся историей, и образованностью современного читателя, и его стремлением иметь собственную точку зрения на исторические события, желанием сформировать ее, опираясь на объективные

данные или на те, что имеют статус документальных свидетельств. По словам Ю.Лотмана, «всякой большой и серьёзной современности нужен подлинный облик прошлого».

Целью работы является выявление соотношения документального и художественного начала в романе-хронике Юрия Иванова «Танцы в крематории»   Достижение вышеуказанной цели реализуется путём использования метода контекстного анализа и изучения критических статей. Отсюда вытекают следующие задачи: 

- определить способ передачи документального содержания в романе;

- выявить особенности изображения  художественного времени и пространства ;

- рассмотреть жанровые особенности и позицию автора

Объектом исследования является роман Ю.Иванова «Танцы в крематории».

Предметом исследования – способ изображения событий .

1. Черты документальности в романе

     1.  Своеобразие прозы последних лет  о войне

В современной военной прозе возрастает внимание читателя к документальному началу, которое объясняется все более доступной возможностью авторов работать с рассекреченными архивами времен Великой Отечественной войны (1941–1945 г.г.)

По утверждению Окуньковой Е.А.,  «основными чертами литературы о войне стали трагизм, духовно-нравственные искания, стремление к символическим и философским обобщениям, вписанным в контекст истории посредством обращения к документу»4. Исторический факт и художественный вымысел создают образ подлинной истории, вызывающий живой интерес современного читателя.

Художественно-документальным следует считать такое произведение, в котором реализован художественный потенциал документального материала и документальной структуры. В литературоведении принято считать, что «функционально-предметная  “база” документально-художественных жанров определяет их основу: органическое соединение, сочетание документальности и художественности.

2. Документальное начало  включается в ткань художественного текста различными

4. www.MPGU.edu/referat/document/….

способами, которые представляют собой органичное соединение  с художественным повествованием произведения. Порой трудно понять, что следует отнести к художественному вымыслу, а что признать как документальный источник.  

Юрий Николаевич Иванов делится воспоминаниями  эпизодов своей жизни различных периодов биографии. Вместо вступления он рассказывает о тяжёлом труде и  быте моряков, которые на долгие месяцы оказываются оторванными от земли, родного дома, близких.

Герой Ю.Иванова, ещё совсем юный Володя Волков, действительно был в блокадном Ленинграде в 1941 году, в одном из эпизодов он вспоминает, как полностью от зажигательной бомбы сгорела их квартира, вместе с мебелью, оставшейся от богатого деда-булочника. Об этом он пишет 25 октября 1990 года художнику Гансу Райтенбаху. В числе беспризорников его переправили в Свердловск. Потом стал воспитанником воинской части, в которой служил его отец. Эти сведения из биографии отражены в статье ведущего архивиста ГАКО Мамышевой Е.Н. Они же и положены в основу замечательного произведения о судьбе мальчишки-подростка.

Первый  из десяти эпизодов кёнигсбергской жизни – это правдивый рассказ о том времени, когда герой в составе музыкально-похоронной команды оказывается в разрушенном городе в 1945 году. Он был членом фронтового оркестра, но, как отмечено в романе, приходилось больше хоронить, чем играть. Ю. Иванов со всей откровенностью говорит, каким жестоким испытанием, нравственным и физическим, было это время. Годы не стёрли воспоминания, об этом свидетельствуют многие сцены из романа.

Следующие эпизоды « Жизнь начинается сначала» и «Чёрный капрал» связаны с «мирной» жизнью. В них  воспоминания и о сложных взаимоотношениях с отцом, и о первых попытках наладить контакты со сверстниками из местного населения, подростками побеждённого Кёнигсберга, и размышления о понятиях нравственности и влияния войны на судьбы людей. Уже в этих эпизодах автор делает акцент на то, что война принесла несчастье и страдание абсолютно всем людям: и немцам, и русским.

« Танцы в крематории» - продолжение рассказа о возвращении людей к  мирной жизни. Здесь появляется упоминание о ремонте калининградской средней школы №1 (ныне гимназия №1), открывшейся в середине сентября 1945 года,  в которой  учился, а в 1947 году закончил, сам Юрий Иванов. Этот факт подтверждают личные воспоминания Юрия Иванова.

Не оставляют равнодушными и те сцены,  в которых автор рассказывает о танцах, которые под музыку оркестра устраивали в разрушенном зоопарке. Сюда приходили аккуратно одетые и причёсанные  голодные девушки-немки, только лишь для того, чтобы получить из рук победителей буханку хлеба. В один из таких вечеров и произошла знаменательная для юного героя встреча, о которой потом рассказывал автор в том же письме Гансу Райтенбаху: «…я любил немецкую девушку, с которой познакомился в Кёнигсберге осенью 1945 года (она потом уехала в Уолфиш-Бей, к своему деду, инспектору намибийского заповедника, был такой, пока там не началась война…)

Изученные письма Ю.Иванова, документальные материалы областного архива позволяют сделать вывод о том, что автобиографические воспоминания – основа сюжета романа, в которой автор-повествователь выступает не как наблюдатель, как непосредственный участник всех событий.

В романе встречаются наряду с вымышленными именами героев, реально существующие фамилии и названия районов города. Используя материалы интерне- ресурса мы выяснили, что  после взятия  Кенигсберга действительно работал городской крематорий, построенный в 1916 году. Он  располагался  на улице Кранцер- аллее. Там сжигали тела погибших немцев, пока не закончилось горючее. Это здание сохранилось, и теперь в нём располагается психиатрическая больница на улице А. Невского. Один из эпизодов романа « Танцы в крематории» происходит именно в   этом месте. Это воспоминание автора о том, как тяжело было и русским, и немцам смириться с потерями и вернуться к мирной жизни.

В ряде эпизодов встречается фамилия зоотехника Полонского, он одним из первых русских вместе с оставшимися в живых немцами взял на себя заботу об уцелевших раненых, голодных и испуганных животных. Упоминается  подполковник Саулькин, чьё имя сейчас носит военный госпиталь. Эти приёмы вызывают безоговорочное доверие к прочитанным рассказам.

Обращает внимание способ использования текстов документов в романе. Писатель не просто ссылается на их содержание. Он органично вклинивает их в сюжет повествования. Рассказывая о завязавшейся дружбе сержанта Полонского и паренька Володи Волкова, автор практически полностью воспроизводит текст отчетов о деятельности работников зоопарка в первые недели после штурма. Если сравнивать выдержки из диалогов героев и подлинные тексты документов, прослеживается практически их полное совпадение.      Благодаря сохранившемуся в калининградском архиве документу, озаглавленному «История лечения бегемота» (видимо, это был отчёт зоотехника о проделанной работе) мы знаем о том, как был выхожен бегемот, буквально из первых рук. «Принял лечение к Бегемоту с 14 апреля с.г. (сего года). Впервые оказал помощь водой. В последующем попытался дать ему молока. В следующий раз молотой свеклы. Бегемот принялся кушать. Но через 3 дня отказался. Я поспешил дать Бегемоту водки. Дал 4 литра. После чего Бегемот стал сильно просить кушать. Я сперва ему поставил клизму (4 ведра дисцилированной воды). После чего стал кормить его. Бегемот попытался выходить, но так как был пьян — он обронил себя. Боковое ранение (25х27 см). Глубина 4 см. Другая рана (6х7). Бегемот стал кушать, — но не оправляется. Я поставил 2-й раз клизму (4 ведра дисц.воды). Бегемот стал оправляться. Прошло 2 недели. Бегемот кушает слабо. Я решил дать водки, 4 литра. Бегемот стал кушать, хорошо. Но обратно получился запор. Я поставил еще клизму (4 ведра дисц.воды). Бегемот оправляется, — но плохо кушает. Я решил дать водки (4 литра). И Бегемот отлично стал кушать… Далее воспроизводится текст заявления Полонского на имя директора зоопарка города Москвы: «По сколько я, получил приказ от командования на сохранение находящихся в парке зверей в г. Кенигсберге как Бегемота, так и других зверей, прошу вашего ходотайствия перед правительством чтоб находящихся зверей у парке г. Кенигсберг разрешили их отправить в Зоопарк г. Москвы. Так как звери не соответствуют здесь данным условиям, а именно к зимовке. Прошу немедленно обратить внимание».4

Далее используются ссылки на различные документы.  Некоторые описания в романе, а именно описание захоронения сгоревших танкистов, имеют сходства с описанием очевидцев, взятых из материалов архива: «Лично меня поразили описания погребений танкистов. Они сгорали сидя, в своих КВ, ИС и тридцатьчетверках». Поэтому тело надо было сначала извлечь из бронированной машины, а потом, задыхаясь от запаха горелого и разлагающегося тела долго распрямлять. Последнюю задачу доверяли самому опытному могильщику. Он брал нож и подрезал задеревенелые локтевые и коленные суставы трупа. Только после этого танкиста можно было укладывать в гроб, который опускался в огромную (вырытую ими же) яму для братской могилы. От подобной ежедневной работы у ребят ум за разум заходил. Иногда перед тем, как заколачивать гроб кому-то из них казалось, что покойник слегка улыбнулся. Тогда могильщик думал, что мертвец ему благодарен. Тысячи трупов, погребенных собственными руками, тысячи маршей, сыгранных для мертвых».

Можно обратиться  и к воспоминаниям  ёще одного очевидца: к воспоминаниям автора другой автобиографической книги о страшном прошлом нашего города, «Закат Кенигсберга» (автор – полунемец-полуеврей Михаэль Вик), в которой он, пускай и с перегибами, дает картинку в еще более невыгодном для нас ракурсе, чем  Иванова. Важно отметить, что оба подростка в одно время оказались в разрушенном городе и даже встречались в 1947 году на танцах, где М. Вик играл на скрипке, а Ю. Иванов - В.Волков танцевал. Эти танцы помнят оба автора, о чём и вспоминают много лет спустя при личной встрече в Калининграде. М. Вик пишет об этом в путевом отчёте, напечатанном в Штутгартер Цайтунг от 30.9.1992 года.

Изображённые сцены в обеих книгах во многом находят точки соприкосновения. Например, М. Вик пишет следующее: «жили-были немецкие дети и женщины в пригороде кенигсбергского предместья Метгеттен (историки, скажите, как у нас сейчас называется это место?). Советская армия с большими потерями отбивают у немцев Метгеттен. Русский офицер, чье подразделение заняло этот рубеж, отдает приказ собрать женщин, детей и стариков на теннисных кортах. Исполнено. Далее: обвязать население взрывчаткой и подорвать. Исполнено! Тех, кого не удалось отловить сразу, поймали потом и в лучшем случае расстреляли. Там было очень много зверств. Одну молоденькую метгеттенскую барышню изнасиловало поочередно пятнадцать советских солдат. Потом пристрелили. Как стало известно о метгеттенской трагедии? Вермахт на кроткое время отбил этот пригород. Немецкий офицер задокументировал все увиденное. В этот раз фашистской пропаганде даже не надо было ничего придумывать. Так, наряду с «Отстоим Кенигсберг!» в прусской столице появилось остервенелое «Отомстим за Метгеттен!».

5 ru.wikipedia.org›Зоопарк

И они, эти пацаны, не читавшие ничего кроме быдляцкой нацистской пропаганды мстили. Мстили, даже сорвав погоны, маскируясь под мирных жителей в уже «взятом» Кенигсберге. Из- за угла стреляли, исподтишка резали (и даже вырезали), взрывали.» 5

Очень похожий рассказ  есть и в романе «Танцы в крематории» в первом эпизоде «Улыбка мертвеца». Перед глазами  читателя город после окончания штурма. Всюду неразбериха и картины одна ужаснее другой, данные через призму восприятия мальчишки-могильщика: описание повешенных немцев, среди них была и русская девушка, предавшая Родину. Она «спала, сучка, с германским офицером» ноги несчастной были в бурых подтёках крови. Видно, «славяне» прежде чем вздёрнуть девочку на проволоке, всем отделением отомстили этой заблудшей душе за её «подлое», как  ещё было написано на картоне «предательство Советскому Союзу и лично товарищу Сталину…».

Книга Ю. Иванова представляет собой интерес с познавательной точки зрения, т.к. события, описанные в ней, имеют прямое отношение к историческому прошлому города Калининграда. Именно познавательная функция  и вкрапления элементов личных раздумий и размышлений  автора   реализуют мемуарное начало данного произведения.

Важным документальным свидетельством являются фотографии и рисунки, прилагаемые автором к тексту романа, часть из которых сделана Ю. Ивановым. Среди фотографий сохранился снимок отца  Ю. Иванова Николая Иванова, сделанный в Кёнигсберге; снимок на Врангельштрассе, датированный  маем 1945 года,  запечатлел хорошо сохранившиеся  Росгартенские ворота и башню Дона, на их фоне  -  военные машины, повозки с сеном, чудом сохранившаяся скотина; ярким дополнением к повествовательным картинам является снимок с острова Кнайпхоф на район Фишмаркта (Рыбный рынок), на нём отчётливо видно: в этом районе не сохранилось ни одного здания, ни одной постройки, только выгоревшие коробки домов. В этих руинах обитали выжившие немецкие дети и подростки. Восьмой эпизод, который автор именует «Мёртвый город», - история, происходящая   именно в этой части Кёнигсберга. Она рассказывает о рискованном шаге: попытке вывести из подвалов немецких детей, спасти их от неминуемой гибели в лютые морозы. Герой Ю. Иванова  - основной персонаж, именно он отправляется на переговоры  с Чёрным Капралом  и выводит больных и совсем ослабших  ребят. На одном из снимков запечатлены участники штурма после взятия Кёнигсберга – в руках одного бойца верная спутница-гармошка, на лицах улыбка; ещё один кадр, выхваченный из апрельских событий: улицы города, прекращённые в руины, а на их фоне советские солдаты и техника.

Все снимки и рисунки, приложенные к роману, дополняют подлинные картины в романе и являются свидетельством документальной основы произведения.
II. Художественные особенности романа.

 1. Основные признаки художественного произведения.

Рассматривая вопросы соотношения документального и художественного начала в

6  Вик М. Закат Кёнигсберга: Свидетельство немецкого еврея. Санкт-Петербург «Гиперион» 2004, стр. 255

романе, обратимся к определению основных признаков художественного произведения.

По определению Язвицкого, в художественном произведении есть своё бытие, но это не бытие жизни. Бытие художественного произведения всегда определяется личностью и взглядами самого автора        Художественное произведение всегда создано для определённой цели. В художественном повествовательном произведении чередование переживаний и поступков героев раскрывает личность автора, его взгляды.

        Соотношение этих поступков и переживаний всех героев произведения в данной для них среде составляет бытие художественного произведения, которое  определяется художественным временем и пространством произведения.         

2. Особенности изображения  художественного времени и пространства.

      Д.С. Лихачев говорит, что художественное произведение представляет собой целостную, законченную систему, которая обладает свойственными лишь ей одной характеристиками времени и пространства. Каждое произведение имеет свое жизненное пространство. Его границы зависят от воображения писателя и от конструкционных потребностей самого произведения. Пространство художественного произведения может быть реальным или воображаемым. Второй важной характеристикой Д.С. Лихачев считает время, которое, как и пространство имеет свои границы. Время представляет собой интересный и сложный аспект при анализе внутреннего мира и важны не взгляды автора на время, а особенности и закономерности временного пространства. По мнению Лихачева "именно время дает возможность творчества, создает необходимую художнику "маневренность", позволяет творить свой мир, отличный от мира другого произведения, другого писателя, другого литературного направления, стиля и т.д."7 Пространственно-временные отношения были исследованы М. Бахтиным, который ввел в литературоведение термин "хронотоп" (пространство-время). Этот математический термин, основанный на теории относительности Эйнштейна, имеет для литературоведения "метафорическое" значение - "неразрывность пространства и времени (время как четвертое измерение пространства)". Бахтин так описал процесс слияния времени и пространства: "Время здесь сгущается, уплотняется, становиться художественно зрелым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение времени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и пространство осмысляется и измеряется временем"8. Каждый писатель осмысляет время и пространство по-своему, наделяя их собственными характеристиками, отражающими мировоззрение автора.

В романе образ времени представлен в виде сложного элемента, полученного путем наложения  двух временных пластов друг на друга.  Первый пласт времени - время настоящее, в котором в данный момент и живёт автор. Но в этом современном мире все слишком сложно и порочно.  

7-Д.С.Лихачев Поэтика древнерусской литературы. Изд.: Наука, 1979, стр. 185

8-М. Бахтин Формы времени и хронотопа в романе. Стр.234

В связи с этим автор и герой романа Юрия Иванова «Танцы в крематории» решает уединиться в монастыре, где и надеется, отрешившись от мира сего, снова вернуться в прошлое время - время кенигсбергской молодости Володи.

Это время является вторым  временным пластом. В совокупности с первым пластом  они вместе создают сложный образ времени, на фоне которого главный герой пытается разобраться в сути человеческих взаимоотношений, учится понимать людей и прощать их.

Все части произведения построены по одному принципу: начало каждого эпизода является описанием первого года послевоенной Кёнигсбергской жизни, затем автор обращается к воспоминаниям довоенной жизни героя, последняя часть каждого эпизода связана с рассуждениями автора  на вечные философские темы, которые навеяны воспоминаниями и пребыванием в стенах монастыря, где автор и писал роман. Выбор такой композиционной структуры, на наш взгляд, позволяет автору решить задачу одновременного охвата большого временного промежутка и показать читателю взаимодействие героя с большим количеством персонажей, а также процесс  формирования его взглядов и жизненной позиции.

Первая глава, которую автор назвал «Вместо вступления», представляет собой своеобразную предысторию всего повествования. Писатель объясняет причину своего мысленного обращения в то далёкое время. Будучи неисправимым романтиком  по природе, он создал свой особенный мир ещё в те далёкие годы. Он мечтал о прекрасном времени, об открытиях, о море, и даже осуществил свою мечту и стал моряком.  Но в действительности в этом мире оказалось не меньше жестокости и смертей: взрывы в Белфасте,  убитые в Приднестровье и в  Баку, заложники в Герцеговине и Боснии.  Да и повседневные будни морской профессии  тоже стали серьёзным испытанием, которое  под силу не каждому. Задумываясь над проблемами современного мира, переосмыслив события прошлого, он будто старается предостеречь всех нас от ошибок. Автор открыто заявляет с первых страниц своё отношение ко всему, что происходит в этом мире. Он говорит, что «уходит вновь туда в тот другой мир…», в мир своей юности, в котором, судя по всему, ему было проще разобраться, чем в современном хаосе событий.

Герои и их действия в основном сосредоточены в прошлом времени. Все события разворачиваются на фоне поверженного Кёнигсберга и его окрестностей. Здесь Володя Волков заканчивает войну и становится гражданским человеком, здесь он обретает друзей и учится прощать их слабости, здесь же встречает свою первую любовь. В эти первые послевоенные месяцы ему удаётся преодолеть ту отчуждённость и непонимание, которые раньше были во взаимоотношениях с отцом. Здесь же он впервые столкнулся с тем, как «государственная машина» ломает судьбы людей, и понял, что простые человеческие отношения, привязанности определяются не идеологическими установками, а чем-то другим, более важным.

Уже в сегодняшние дни, став зрелым человеком, автор выражает своё отношение к миру, открыто заявляя свою позицию по вопросам государственной политики, вопросам духовно-нравственной сферы.

Анализируя содержание романа, можно выявить некоторые закономерности  в организации художественного пространства в произведении. Отчётливо выделяются три непересекающихся мира: эпизоды кенигсбергской жизни, время последних десятилетий двадцатого века, монастырь, в котором оказывается автор.

Художественное пространство, как и время, является особым языком для нравственной оценки персонажей и их поступков, Юрий Иванов даёт ёще и нравственную оценку тем событиям, очевидцем и участником, которых он был.

Сюжет романа основан на событиях послевоенных лет. Повествование строится на этом отрезке времени. События современного мира заставляют автора вернуться к воспоминаниям прошлого и задуматься над проблемами этого мира. Атмосфера монастырской жизни располагает автора к размышлениям и накладывает на них определённый отпечаток.

Художественное пространство десяти эпизодов является довольно неоднородным, хотя всё ограничивается рамками разрушенного города. Описание личных переживаний героя чаще всего даётся в ограниченном  пространстве. Так происходит  в главе «Танцы в крематории», «Четыре головы» в этой главе, главный герой переживает по поводу снесения главного фасада гимназии № 1 ( бывшего немецкого учебного заведения, а ныне советское) четырех гипсовых голов. Володя пускается в размышления о том, что в немецкой цивилизации было много уникального, он не понимает зачем сносить памятники великих людей. Учитывая то, что сами исполнители работы не имеют ни малейшего понятия о том кто все эти выдающиеся люди, увековеченные на фасаде   учебного заведения.  «Чёрный капрал» в этой главе советская молодежь начинает осознавать, что оставшиеся здесь немецкие ребята ничем не отличаются от них, они даже смогли построить дружеские отношения. Более того, Володя в Черном капрале увидел что-то схожее с самим собой. Он так же в Ленинграде ненавидел немчуру» за всё: за потерю дома, за смерть близких, за голод, за нищету. Выяснилось, что вся разница между ними лишь в флаге под которым они живут, за который сражались все годы.  На открытом пространстве проблемы личностного характера уступают место более широким проблемам  в    эпизодах «начало и конец»,»Жизнь начинается сначала» в этой главе он размышляет о «дорогах, которые мы выбираем». Эту фразу Володя вычитал в одной из старых книг дедушки. Эта книга оказалась одной из не проданных в последствии на рынки. Он на всю жизнь запомнил эту фразу. И размышлял о том, что иногда не мы выбираем дороги, а наоборот, дороги выбирают нас.

Изображение современного мира происходит  в открытом пространстве. Здесь полностью отсутствуют подробные описания и сюжетная основа. Этот мир показан путём упоминания событий, хорошо всем известных, конкретных фактов и географических названий. В этом мире нет действующих лиц – мы все его участники, мы все создаём этот мир, пока он жесток, парадоксален и чужд Ю.Иванову. В нём мало, что изменилось по сравнению с военным миром: всё так же в нём рядом сосуществуют музыка, танцы и человеческая смерть, горе и страдание. Ю. Иванов из главы в главу напоминает об этом, поднимает проблемы, общие для всех людей «Чёрный капрал», «Осенние смотрины».

Мир монастыря – ограниченное пространство, попадая в это закрытое пространство, человек погружается в свои мысли, в самого себя. Он рассуждает о духовных ценностях, пытается разобраться в себе, найти свой предназначение  , понять истинный смысл своих  жизненных деяний. И наконец найти свой путь, по которому  далее пойти!

3. Жанровая принадлежность романа

Основным жанровым направлением романа «Танцы в крематории» Юрия Иванова принято считать такой литературный жанр как хроника. Литературный жанр, содержащий изложение исторически достопамятных событий в их временной последовательности. Если в дневнике на первый план выступает личность автора, в историческом романе – личность героя, то в центре хроники – время как субъект исторического процесса. В хронике организующей силой сюжета предстаёт сам необратимый и всеподчиняющий ход времени, которому подвластны действия и судьбы персонажей.  

      В Романе «танцы в крематории» излагаются именно исторически достопамятные события в их временной последовательности. В первом эпизоде «Улыбка мертвеца» описывается сначала сама музыкально-похоронная команда, то как они ехали в Кёнигсберг. В процессе этой дороги описываются подступы и взятие Кёнигсберга. Описывается как вся команда ждала открытия дороги, закрытой в связи с гонением военнопленных. В момент ожидания Володька с другом отправляются в город , там они наблюдают само гонение военнопленных, где русскими производятся акты вандализма (отбирали часы). Далее в романе описывается сама работа команды, особенное внимание уделяется захоронению одного парня, так сильно похожего на самого Володю. Во втором эпизоде «Жизнь начинается сначала» так же все описывается последовательно в хронологической последовательности, впрочем, как и в остальных эпизодах романа.

   4. Самосознание автора и его позиция

        Как сказал В. Савинцев, творческое сознание писателя неотделимо от осознания места, в котором он живёт. Размышляя над романом «Танцы в крематории», мы представляем себе целый мир, созданный воображением писателя, анализируем, пытаемся найти с ним духовную связь и, даже привносим в этот мир свою философию, ассоциации, ощущения времени, впечатления от изображаемой действительности. Ю. Иванов первым обратился к проблеме сосуществования двух народов и культур – российской и немецкой – в послевоенном разрушенном и голодающем Кёнигсберге. Эта тема была запретной, писатель решился показать сложный процесс возвращения в мирную жизнь победителей и побеждённых. Люди свыклись с военным бытом, привыкли убивать и мстить за убитых. Сразу после взятия города и грабили, жгли, и насиловали. Но прошло немного времени, и чувство ненависти притупилось, а милосердие и сострадание брали верх. Автор рассказывает об этом в сценах празднования Рождества, когда, несмотря на запреты, Володя приютил у себя в доме немку с двумя девочками. Чувством сострадания пронизан рассказ о молочнике Франце Кемпке. Это грустная история о сошедшем с ума от горя человеке, полная симпатии, сочувствия. Герою Иванова не важно, кто это: русский или немец – в жестокие холода он делится с ним тёплыми вещами. И уже нет места ненависти, нет места противоборству идеологий, потому что горе – категория общечеловеческая. Так зарождалось сосуществование двух народов, победителей и побеждённых, с разной культурой, идеологией, социальным статусом. И происходило это не на государственном уровне, а на житейском. Со стороны власти, напротив, вводились жесточайшие запреты на какие-либо неформальные контакты. Юрий Иванов со всей правдивостью рассказывает о том, что  судьбы обыкновенных людей без их согласия решались на государственном уровне. Коренное население Кёнигсберга вывозилось из родных мест, для многих этот процесс был мучительным и тяжёлым. Люди вынуждены были покидать родные места, они оставляли свои дома. А ведь всем этим людям немецкой национальности по большому счету, так же как и  русским неважно под каким флагом жить. Это не их война, а война двух  противоборствующих  идеологий . А они, простые люди, оказались пешками в этой войне. Ни одному из мирных жителей эта война не была нужна. Так почему же из-за указаний «сверху» все эти люди со своим бытом, своей культурой теперь должны все это бросать и ехать в неизвестность?!    

 III Заключение

В ходе работы роман  был рассмотрен с точки зрения соотношения и документального и художественного начала. Изучив архивные материалы, ознакомившись с биографией автора, пришли к следующему заключению:

Исторические события изображаются достоверно, о чём свидетельствуют соответствующие факты истории и события романа.

Документальное начало включено в текст различными способами:

1. Автобиографические воспоминания

Основа сюжета романа, в которой автор-повествователь выступает не как наблюдатель, а как непосредственный участник всех событий.

     2)  Существование достоверных фамилий и названий районов города.

     3)  Использование текстов документов в романе.

     4)  Мемуарное начало.

Писатель не просто ссылается на  содержание документов. Он ограничено вклинивает их в  сюжет повествования.

Художественная сторона произведения рассматривалась с точки зрения организации художественного времени и художественного пространства.

Художественный мир произведения - это своеобразное сплетение художественного времени и пространства.

Мы пришли к выводу, что художественное время и пространство организовано в тексте своим особым способом: совокупность времени настоящего и времени прошлого создают сложный образ, являющимся равноправным действующим лицом.       Художественное пространство, как и время, является  особым языком для нравственной оценки персонажей и их поступков. Художественное пространство десяти эпизодов является довольно неоднородным, хотя всё ограничивается рамками разрушенного города. Изображение современного мира происходит в открытом пространстве.

          Анализируя жанровую структуру романа, мы пришли к выводу, что это роман-хроника, так как в центре лежит не личность героя, не личность автора, а время как субъект исторического процесса.

          Точка зрения автора произведения, на наш взгляд, сводится к следующему: взаимоотношения между людьми определяются не идеологией, а личностными качествами и восприятием мира в целом.

Таким образом, произведение о Великой Отечественной войне Юрия Иванова  «Танцы в крематории» включает в себя документальные и художественные черты. Кроме того, оно отражает в себе особенности современной литературы  о войне: изображение не самих военных действий, а влияние военных событий на судьбы людей.

        Точка зрения автора произведения, на наш взгляд, сводится к следующему: взаимоотношения между людьми определяются не идеологией, а личностными качествами и восприятием мира в целом.

Таким образом, произведение о Великой Отечественной войне Юрия Иванова  «Танцы в крематории» включает в себя документальные и художественные черты. Кроме того, оно отражает в себе особенности современной литературы  о войне: изображение не самих военных действий, а влияние военных событий на судьбы людей.

Список использованной литературы:

1. Иванов Ю.Н.  Танцы в крематории: десять эпизодов кёнигсбергской жизни. Калининград: ИП Мишуткина., 2006. 400 с.
2. Вик М. Закат Кёнигсберга: Свидетельство немецкого еврея. Санкт-Петербург «Гиперион» 2004. 352с.
3. Савинцев В. Так начинался наш город. Гражданин. – 1997 №26. С.3
4. Мамышева Е.Н. Вступительная статья. Материалы ГАКО
5. Иванов Ю.Н. Письма за 1988-1993 год
6. Старцев А.П. «Танцы в крематории…»/ Калининградская правда. -2006. – 23 дек.
7. Окунькова Е.Н. Стиль современной русской прозы о войне. МПГУ, Москва ,2010
8. Борев Ю.Б. Эстетика. Теория литературы: Энциклопедический словарь терминов/Ю.Б.Борев. – М.: ООО «Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003. – 575 с.
9. Бахтин М.М. Эпос и роман. О методологии исследования романа.
10. М. Бахтин. Формы времени и хронотопа в романе, в его кн.: Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. 407с.
11. Борев, Ю. Б. Художественная реальность // Борев Ю. Б. Эстетика. Теория литературы : энциклопед. словарь терминов. – М. : Астрель, АСТ, 2003. – С. 507-508.  
12. Есин А.Б. Принципы и приемы анализа литературного произведения 
13. Бельчиков Н. , Дынник В. Мемуарная литература // Литературная энциклопедия
14. Язвицкий и др Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В

                2-х т. / Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-  

                Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л. Д.

               Френкель, 1925. Т. 1. А—П. — II, 576 .